Cuba Libre. Запретные удовольствия Варадеро

После обеда позвонил Бобби и сообщил об исчезновении со склада нескольких экземпляров высокотехнологичной экспериментальной разработки. Не понятно что не устроило О`Майли в образцах, но игрушку решили доработать и представить на выставке в будущем году. А вот кому-то, видимо, она пришлась в самый раз.
Перед этим в корпорации прошел слух, что кто-то шустро сливает на сторону информацию. Серьезного вреда корпорации не нанесли, но служба безопасности оперативно навострила уши.
Совпадение? Едва ли? Они с Челс здесь не для того, чтобы расследовать коммерческий шпионаж, но если Дорнан окажется чист – почему параллельно не помочь ему расквитаться с корпоративной крысой. С этим он планировал разобраться позже, а сейчас нужно найти Челси и продолжить игру в чисто деловые отношения, чтобы сосредоточиться на работе.
Кого он опять обманывает? Стоит ему увидеть кошечку, и он опять начнет думать членом, а не головой.

До самого вечера напарникам удалось ходить кругами, выполняя профессиональные обязанности, умудрившись ни разу не пересечься. Ни руководство компании , ни потенциальные партнеры не вызвали особого подозрения. Единственное, что можно было предъявить Дорнану – пристальный интерес к персоне менеджера по персоналу, далекий от классических отношений руководитель -подчиненная.
Прихватив с подноса бокал с безалкогольным пойлом, Пратт проводил парочку взглядом до бассейна и вернулся в выставочный зал создавать рабочий вид.
Внимание привлекли двое мужчин, беседовавших поодаль на повышенных тонах . В одном из них Пратт узнал сотрудника корпорации, второй чем-то напоминал итальянца характерной эмоциональностью и жестикуляцией. Причем первый прилагал усилия, чтобы утихомирить спорщика. Когда ему, наконец, это удалось – кивнул в сторону VIP-зоны и предложил собеседнику выпить. Задержавшись взглядом на странной парочке, Пратт нахмурился и привычно погрузил пятерню в волосы. Где ОНА ходит?
Одной мысли о кошечке хватило, чтобы все остальные напрочь вылетели из головы, и пах болезненно отреагировал на кодовое слово «Челси». Просто замечательно, теперь у него всякий раз будет вставать, стоит только подумать о ней или кому-то рядом произнести вслух ее имя. Так и не почувствовав вкуса залпом проглоченной безалкоголки, Пратт швырнул пустой бокал на поднос и злобно воззрился на витрину с экспонатами. Она протестировала каждую игрушку. Каждую. Будь он проклят, он ревновал Челси ко всему, до чего она дотрагивалась, даже к треклятому стакану, касавшемуся ее губ нынешним утром.
Как и предполагалось, Торрес обнаружилась в офисной зоне за разговором с каким-то смазливым типом. Жалкая тряпка, гордо именующаяся вечерним платьем, подчеркивала и выставляла напоказ публики все, что положено было видеть только ему, а тип откровенно пялился на роскошное декольте, явно нарываясь на хорошую трепку. Преодолев в два шага оставшееся расстояние, Пратт грубо схватил Челси за руку повыше локтя, буркнул:
- Нам нужно поговорить, - и не утруждаясь извинениями, бесцеремонно поволок за собой. Добравшись до VIP-зоны, втолкнул в одну из комнат и наградил консультанта весьма красноречивым взглядом, после чего тот немедленно вышел вон, оставив агентов наедине.
- Какого черта происходит, Челси? – Гневно сверкнул глазами на возмущенную женщину. Воинственный вид Челс свидетельствовал о готовности располосовать его и без того не блиставшую красотой физиономию, но Пратт был не в том состоянии, чтобы обращать внимание на такие мелочи.
За дверью раздались мужские голоса. Говорили то ли на испанском, то ли на итальянском. Один черт, Пратт не понимал ни того, ни другого. В одном из говоривших он безошибочно признал их менеджера из отдела планирования, того самого, недавно спорившего с иностранцем в демонстрационном зале.
Приложив палец к губам Челси, Файвор успел подхватить ее и скрыться вместе за тяжелой портьерой, прежде , чем дверь отворилась и в комнату вошли.

*Кошечка, предыдущий тоже дописан)

- Твоя внучка, говорят, выходит замуж за богатого гринго, Роза? – соседки, похоже, ждали выхода Розалии из дома, чтобы узнать новости из первых рук. Старушка оторопела. Где же она «прокололась»? Вроде бы, никто, кроме Паулиты, не был в курсе планов Розы. Ох, уж эта Паулита.
- А вам все расскажи, старые медузы, - проворчала беззлобно Розалия и поспешила к дому Мегелито, чтобы разузнать поподробнее о месте нахождения Ника. Стоило только ступить на улицу, как со всех сторон понеслись вопросы:
- Роза! Тут ходят слухи, что твоя Луисита наконец-то выходит замуж. Правда или врут?
- Розалия! Я слышала, что ты выдаешь внучку за родственника Мигеля. На свадьбу не забудь пригласить.
- Роза! Говорят, что ты выдаешь замуж Лусию.
- Роза!
- Розалия!
Старушка понимала, что план замужества внучки оказался на грани провала. Еще Лусию с Ником не познакомили, а слухи уже забродили. А вдруг они отпугнут жениха?
Роза шла по улице и желала вид, что не замечает соседей, не отвечая на их вопросы.
- Розалия, ты никак зазналась? Еще бы – зять-гринго. Еще и богатый. Ты сними в Америку улетишь, или останешься здесь, с нами?
Роза остановилась как вкопанная.
- Ах, чтоб вас, сплетницы! Нет других дел, что вы сидите тут и обсуждаете мою внучку? Лучше бы занимались своими внуками и не лезли в чужую жизнь, - прокричала Роза, воинственно уперев рыки в бока. До дома Мигеля было пару десятков метров, а нервы были на пределе. Того и гляди, старушка взорвется от рвущихся изнутри эмоций. Чтоб всех этих сплетниц…
- Подумаешь, какая важная стала. Скоро и здороваться с нами перестанет, - не унимались соседки, оставшиеся без подробностей.
Как только утром Паулита поделилась в бакалее новостью о планах Розы выдать замуж свою внучку за внука Мигеля Фернандеса, слух тут же разнесся по кварталу.
- Смотри-ка, пошла к Мигелито. Ишь, какая важная, даже не поговорила с нами, - насупились недовольные соседки.

***

- Мигелито! Ты дома?! - Розалия постучала в двери дома старинного друга. В ответ ей была тишина.
- Мигель! Ты спишь что ли? Или умер? Святая Мария! Только этого не хватало, - перекрестилась Розалия.
Интересно, где носит этого старика?
- Где-где! Встречается с внуком - вот где сейчас Мигель, - подумала Розалия. - А не поехать ли мне в отель к Лусии? - старушка была полна решимости. Счастье внучки - дело важное и не терпит отлагательств.

Дорнан понимал всем существом, что эти мгновения под звёздным кубинским небом впечатаются в его воспоминания навсегда. Его размеренная жизнь, серая и обыденная, вдруг окончилась, и началась иная, в которой были возможны безрассудные поступки и простые человеческие слабости, которые он себе когда-то запретил.
Когда-то ему казалось, что невозможно испытывать более сильные чувства чем те, что он питал к Конни. Первая любовь не забывается. Особенно окрашенная трагедией. Но вот наступил момент, когда всё изменилось, и вместо того, чтобы сомневаться и пытаться поверить в малейшую возможность подобного, Дорнан сразу принял всё происходящее как факт. Он понимал, что Татьяне сложно смириться с его напором, с его собственническими замашками и желанием владеть ею безраздельно. Ей было невдомёк, что она пробудила его от летаргического сна и заставила ожить все чувства. И если обычный человек действовал бы постепенно, то Дорнан О'Майли себе такого позволить не мог. Не мог и, если быть совсем уж честным, попросту не хотел.
Смерть его возлюбленной научила тому, что каждое мгновение бесценно. Стоит упустить хоть одно, и это уже может быть необратимо.
Почему-то он, даже понимая это, позволял жизни проходить мимо. Не находил такой, как эта женщина? Скорее всего. Но теперь нашёл и будет жить с жадностью так много недобравшего от жизни человека. Принять его философию Татьяне будет непросто, но он попытается воздать ей сторицей за гипотетические неудобства, которые, он был уверен, она вряд ли испытает.
Впрочем, думать он больше не хотел.
Перед ними расстилался песчаный берег, который ласкали волны с пенными барашками. Тут и там встречались пальмы с длинными листьями, шелестящими в темноте. Море отражало многочисленные звёзды, а прохладный ночной ветерок обдувал разгорячённую кожу. Море дышало спокойствием и манило окунуться в его прохладные воды. От одной этой красоты можно было задохнуться, и дыхания постоянно не хватало. Стиснув зубы, Дорнан сдерживался, чтобы не наброситься на свою женщину. Он хотел дать ей прочувствовать сполна красоту этого места и накалить их обоих до предела, чтобы потом сорваться вместе в то безумие, которое ждало их впереди. Сдерживаться было нелегко. Его женщина избавилась от одежды удивительно легко и ступила в переливающую от света звёзд воду. Он больше не видел чувственные изгибы тела и, лишённый этого удовольствия, поспешил к другим. Резкими движениями сорвав с себя одежду, дрожа от возбуждения, он вошёл в воду, размашистыми шагами догоняя свою морскую нимфу. Его кожа была поразительно горячей. Кажется, ещё немного, и от неё пойдёт пар. Прохладная морская вода слегка остудила его. Нырнув под воду, Дорнан проплыл короткое расстояние до Татьяны, вынырнув возле неё всего лишь в нескольких миллиметрах. Ощущения перемешивались в нём, бурлили и просились наружу.
Прошло каких-то несколько часов, а он уже изголодался по её телу, по их поцелуям, по этой нереальной близости и сумасшедшему экстазу. Он хотел испытать это снова, накопить как можно больше воспоминаний, которые будут окрашивать серые деловые будни и давать продержаться до вечера.
Татьяна раскрыла ему свои объятия с жаром, с готовностью встречая натиск губ, с коротким всхлипом вжимаясь в него всем своим гладким, скользким от воды телом. Они дрожали вместе, крепче сжимали друг друга в объятиях, останавливаясь лишь на время коротких вздохов.
Ночь надёжно скрывала их, даря ощущение полной уединённости, оторванности от всего мира. То самое "здесь и сейчас", о котором просил Дорнан. Ещё один из тысячи способов удержать с собой рядом эту женщину. Ещё одно интимное воспоминание, которое сделает невозможным оставаться отдельно друг от друга, сотрёт все возможные барьеры. По крайней мере, Дорнан надеялся на это.
Он мог сколько угодно убеждать себя, что методично уничтожает эти барьеры, показывая Татьяне весь спектр своих умений в ублажении женщины, но правда заключалась в том, что о расчёте он забыл напрочь, увлечённый буйством своих эмоций. Он просто не мог быть другим с этой женщиной. Всё, что он делал, было направлено сейчас на то, чтобы просто выплыть на поверхность из того безумия, в которое он погружался. Он пылал, и даже вода не могла больше остудить его.
Он водил руками по гладкой нежной коже, вдоль совершенного тела, гладил все те сокровенные места, от прикосновения к которым женщина в его руках изгибалась, вскрикивала и стонала. Его пальцы снова оказались во влажности её рта. Скользнув по полной нижней губе, он лёгко ввёл их внутрь, обещая себе и ей, что скоро там окажется что-то другое.
Они целовались, кажется, вечность, вырывая друг у друга инициативу, наслаждаясь то нарочитой медлительностью, когда губы скользят, едва касаясь, то сумасшедшим ритмом, когда язык вторит пульсации члена, оказавшегося в глубине влажной женской плоти.
Когда поцелуев стало мало, и ждать стало уже невозможно, Дорнан перекинул бедро Татьяны через своё, настойчиво скользнув внутрь её тела членом. Первое соприкосновение ощутилось им так остро, будто бы они впервые овладевали друг другом. А дальше были только стоны и крики, улетающие к звёздам, влажные тела, сталкивающиеся друг с другом, слившиеся в одно целое, хаос из поцелуев, ласк и бессвязного шёпота.
Он не уставал поражаться, насколько невероятной была близость с этой женщиной. Он понял и без сожаления смирился с тем, что она станет последней, к кому он прикоснётся. Вот так просто и бесповоротно свихнуться на одной женщине и признать это перед собой. Это было удивительно, чертовски неожиданно, но истинно и только так. Дорнан понимал, что пугающая правда может оттолкнуть от него Татьяну с её претензиями на эмансипацию и, запрещая себе заявлять устно права на неё, показывал своими ласками, тем, как он берёт её, владеет ей, что так у нее уже не может быть ни с кем. Он хотел, чтобы она даже думать забыла о других мужчинах и сузила свой мир до него, только для него одного. Он собирался посвятить часы вбиванию в неё этой истины. Медленно и быстро. Жарко и дико. Везде, где только сможет. Каждый раз, когда предоставится возможность. Слово "навсегда" возникло где-то на периферии сознания, смытое волной ослепляющего экстаза, на грани потери себя и мироощущения. Но на короткий миг, когда в нём мелькали какие-то остатки мыслей, Дорнан поклялся себе, что это "навсегда" станет истиной.

Челси Торрес сделала глоток ледяного шампанского, от которого свело зубы. Хотелось выпить его залпом, а ещё лучше - не ограничиваться одним лишь только бокалом. Выискивая следы наркобизнеса в компании О'Майли, они, неожиданно для самих себя, напали на след наркобарона, которого безуспешно пытались накрыть вот уже несколько лет. Челси не волновалась так, наверное, даже когда отправлялась на своё первое задание.
Всё отошло на второй план: обстановка, люди, с которыми она общалась, Куба с её белоснежными пляжами, насладиться которыми Торрес так и не успела. Всё стало неважным. Впереди замаячили неоновые буквы. Шесть штук. Работа. Любимое дело. Одно из самых важных в жизни.
Оно, кот и...
Челси вздохнула, но мыслям, пришедшим в её голову, не суждено было там надолго остаться.

От такого обращения и от того, что Пратт был снова рядом, Челси сначала потеряла дар речи, а потом возмутилась настолько, что была не в силах вымолвить ни слова. Со стороны они, должно быть, представляли из себя чудесную парочку. Разозлившийся мужчина, который волоком тащил за собой женщину в ВИП-зону, где можно было... От представленной картины того, чем именно там можно заниматься, Торрес задохнулась.

Это она у него должна спросить, что происходит. И почему он таскает её за собой, как свою вещь? И почему позволяет остальным подумать о них чёрт знает что? И где он был всё это время? И почему позволяет ей изводиться в её отсутствие?
- О чём ты, Файвор? - как можно спокойнее ответила она, правда, не в силах скрыть негодование, сверкающее в её глазах. - Мы здесь занимаемся делом, если ты об этом. И посещение Випов, где можно опробовать игрушки, в эту работу не входит!
Она сама не понимала, что с ней. Почему радость и ощущение надёжности, которое источал Пратт, вдруг стали настолько выбивать её из колеи. Она уже собралась выйти из помещения, чтобы избавиться от искушения остаться здесь и выслушать всё, что Пратт ещё собирался ей сказать, когда мужчина снова поволок её куда-то, предварительно приложив палец к её губам.
Они оказались спрятанными за портьерой, стоящими очень близко друг к другу. Торрес отчаянно пыталась отбросить всё, что не входило в её мысли о том, что им предстояло, и вслушивалась в разговор двух вошедших мужчин. Ничего не понятно. Осторожно расстегнув клатч и стараясь особенно сильно не шуметь, Челси протянула Пратту сотовый.
- Посмотри фотографии, - даже не шёпотом, а в надежде, что он прочтёт по губам. - Прислали из бюро. Узнаёшь? Как будем брать?

Шивонн О'Майли было двадцать пять лет. Она любила балет, хоть и не достигла в нём никаких успехов, путешествия, правда, была всего лишь в трёх странах, и шумные праздники. Но больше всего Шивонн любила свою семью. Упрямого и решительного брата, деспотичного деда и тряпку-отца. Окружающие считали Шивонн замкнутой и немного странной. Наверное, из-за нелепой одежды и странных оттенков помады. Именно поэтому, у неё было мало друзей. Мало, с кем она могла хотя бы просто общаться. И Шивонн остро чувствовала свою обособленность. В конце концов, она привыкла к этому. Смирилась с необходимостью быть немного в стороне. Но иногда случались такие моменты, когда она чувствовала себя самой счастливой девушкой на свете. Это было в те минуты, когда рядом с ней оказывался лучший друг её брата - Дэвид Фостер. И он, в отличие от других парней, всегда обращал на неё внимание. Конечно, он не видел в Шивонн девушку, а позже и женщину, но ей было достаточно просто быть объектом его насмешек. Конечно, позже, она себя ругала за то, что так глупо радовалась подачкам его внимания, но в те моменты, когда он комментировал её странную причёску или нелепый внешний вид, она чувствовала себя живой. Возле него всегда были какие-то женщины, но Шивонн не особенно хотела оказаться на их месте. Да, пускай, у них были его поцелуи, его объятия и горячие сумасшедшие минуты наедине с ним. Зато у Шивонн была его память. Их имён он не запоминал - её же помнил. С ними он почти не говорил. Зато она научила различать малейшие интонации его красивого голоса. Она знала, что на её звонок или sms Дэвид ответит в любое время суток, просто потому что она сестра его лучшего друга и ей может понадобиться её помощь. Да, ей хотелось знать, как он целуется, каково ощущать его горячее тело на себе, что она испытает, когда Дэвид войдёт в неё, будет ли он стонать, как он выглядит, когда кончает... Но Шивонн знала, если и получит всё это, то лишь на пару часов. И вряд ли они будут стоить возможности почти ежедневно слышать его голос, видеть его и знать, что она задержится в его жизни намного дольше очередной его подружки. Любить его издалека - не самое плохое, что случалось в её жизни.




Шивонн не могла различить, где реальность, а где вымысел. Всё вокруг заволокло влажным паром. Наверное, её иллюзии вырвались из-под контроля. Шивонн замерла в его руках. Её ладони легли на затылок, пальцы вцепились во влажные волосы Дэвида. 

-Повтори это! Сейчас же! Что ты сказал? 

Её охрипший сорвавшийся от криков голос звучал грубо и порывисто. Ни капли женственности, которой обладали все его женщины. Шивонн почувствовала неконтролируемый прилив злобы. Она готова была найти каждую и убить особо жестоким способом. За то, что однажды посмели приблизиться к нему. За то, что он обратил внимание именно на них, а не на неё. За то... За то, что всё время занимали место возле него. То место, где хотела быть Шивонн. Где должна была быть только она! 

Шивонн сползла с Дэвида, чувствуя, как болезненно сокращаются мышцы во всём теле. Сладкая боль. Самая прекрасная боль. Всё так болело, натруженные мышцы лона мучительно сокращались. Шивонн обняла Дэвида за шею. 

-Возьми меня на руки...

Она так кричала. Наверное, слышно было даже за пределами хаммама. Наверное, персонал решил, что богатый американец трахает какую-то шлюху. 

Когда Шивонн прикоснулась к коже Дэвида, то поняла: ей плевать, кем её посчитали. Более того... Она будет с гордостью носить эту алую букву. Букву "Д". Я принадлежу Дэвиду.
_________________

Эпилог

Каждое утро Ник начинал с горячего поцелуя, который часто перерастал в нечто большее, из-за чего оба сотрудника компании Дорнана О Майли рисковали опоздать на работу. Ник в шутку сетовал, что ему в жены досталась обольстительная красотка, устоять перед которой просто невозможно. На что Тесс отвечала, что Ник всегда может решить эту проблему – развестись с ней и жениться на какой-нибудь невзрачной девушке, которые только и ждут, чтобы их осчастливил Ник Хантер. И всякий раз Ник принимался убеждать Тесс, что он безмерно счастлив со своей женой и другой ему не надо…

***

Та поездка на Кубу имела многообещающие последствия. Пропустив все мероприятия, проведенные для сотрудников, Ник и Тесс наслаждались обществом друг друга.
Но как бы Ник не возмутился вмешательством в свою личную жизнь, благодарность судьбе и Дорнану перевесила кратковременную вспышку Хантера. Все-таки Ник обрел свое счастье в результате интриги, затеянной владельцем компании. Теперь у Хантера есть миссис Хантер, которую он любит всем сердцем и, что скрывать, баловал как мог, устраивая романтические ужины, поездки, даря жене неожиданные подарки. И цветы. Много цветов. Родня Ника тепло приняла жену Ника и окружила заботой, порой просто чрезмерной, когда открылась, что Тесс беременна. Эту новость Ник воспринял как подарок небес. Мужчина очень надеялся, что они с Тесс родят не одного – много детей.

***

Что касается поимки «крота», то тут Ника ждал сюрприз. Как потом выяснилось, Дорнан был озабочен тем фактом, что начальник его службы безопасности слишком уж «загулялся» на свободе. Поэтому через подставное лицо, которому Ник поверил, скинул информацию об «утечке» и очертил круг подозреваемых в шпионаже в пользу конкурентов. Мистер О Майли был не прочь устроить личную жизнь Хантера и выступил в роли «свахи», обставив все так, что не клюнуть Ник просто не мог.
Это потом, переваривая информацию, Ник вспомнил, что ему показалось подозрительным – в списке предполагаемых шпионов были одни женщины и ни одного мужчины. Просто Дорнан составил список потенциальных невест для Ника, среди которых начальник СБ и должен был выбрать себе подругу жизни.

***

Единственное, что поначалу откровенно напрягало Ника – общение с родителями Тесс. Социальный статус новых родственников не обрадовал, если быть честным, Хантера. Когда Тесс рассказала о себе и родителях все без утайки, Ник мысленно ужаснулся. Он-то со своим происхождением никак не тянул на принца, которого прочили в мужья своей дочке именитые родственники. Знакомство прошло в обстановке повышенной напряженности. Каждая сторона ожидала подвоха и была настороже. Но к концу вечера все заметно расслабились.

***

В процессе общения второй зять сумел доказать новой родне, что для их дочери лучшего мужа не найти. Сдержанный, воспитанный, красивый – теща отметила этот факт, как положительный. Ей очень хотелось, чтобы внуки, появление которых обещалось в самом ближайшем будущем, были красивыми. Все-таки теща не могла избавиться от тщеславия. И в будущем планировала демонстрировать своих внуков обществу, в котором внешности уделялось гораздо больше внимания, чем содержанию. Увы. Но с этим Ник и Тесс ничего поделать не могли.

***

- Вставай, соня, - прошептал Ник, целуя щеку спящей жены. Тесс сладко потянулась и открыла глаза. Ладони мужа нежно легли на едва заметный животик жены, погладили его, приветствуя будущего ребенка, охраняя его, оберегая. Движения Ника были проникнуты любовью и благоговением перед жизнью, зарожденной им и Тесс в одну из страстных ночей.
- Привет, - голос жены был немного хриплым со сна, но таким сексуальным. На что организм Ника среагировал мгновенно – эрекция ничего общего к утренним вывертам мужской физиологии не имела. Это все невероятная красота жены, - оправдывался позже Ник…

***

В своих рабочих кабинетах они появились вовремя. Правда, Ник собирался впопыхах, поэтому рубашка оказалась заправленной в брюки незастегнутой. Пришлось в спешном порядке приводить себя в порядок в лифте. Тесс, заметив состояние одежды мужа, взялась исправить положение и начала помогать Нику. Муж поблагодарил жену за помощь легким поцелуем, который перерос в страстный. Все, кто ехал в лифте вместе с молодоженами, сделали вид, что ничего не заметили, отводя глаза от страстно целующейся парочки. Но выходя из кабины на своих этажах ворчали с улыбкой что-то вроде «Надо бы этим молодоженам доп. Отпуск дать, чтобы не смущали людей» или «Опять они за свое. Пора бы остыть. Но как ту остынешь с таким мужчиной, в жилах которого течет такая горячая кровь». Последнее замечание было сделано женщиной преклонных лет, которая с некоторой завистью смотрела на пару, вспоминая свою бурную молодость…

Утром следующего дня Лусия привычно катила тележку по коридору второго этажа отеля. Открыв ключом номер, она подтолкнула тележку и вошла. "Ола-ла! " Как видно, гринго уезжали в спешке -постель смята, не застелена, дверцы шкафа настежь, на полу валялся пустой блистер от таблеток.
Лусия начала уборку с ванной комнаты: полотенца сиротливо висели на крючках, в мусорном ведре лежали использованные презервативы, мыло исчезло с полочки. Лусия тщательно вымыла ванну, унитаз, продезинфицировала все и вернулась в комнату. Сняла грязное белье, застелила кровать новым комплектом, сверху набросила покрывало и аккуратно разровняла. Протерла пыль и выбросила цветы. Подошла к шкафу, чтобы навести порядок там, и заметила что-то на полке. "Люди всегда что-то забывают", -подумала Лусия. Этим "что-то" оказался фаллоимитатор необычной расцветки. Девушка колебалась, что делать с найденным предметом, сдать менеджеру отеля и оставить себе? Она вдруг подумала, что ей сейчас не хватает совета Анхеля.

Наверное, нет на свете такого человека, который бы ни разу не менял свои правила. Когда-то я была настолько уверенна, что ни за что не поступлюсь своими принципами. Я думала, что всегда буду самостоятельной и независимой, не подчиняясь никакому мужчине. Это было до тех пор, пока в моё пространство не ворвался Дорнан О`Майли. Ворвался решительно и даже не думал считаться с моими взглядами на что-либо. А самое возмутительное в этом то, что, как оказалось, мне нравится подчиняться этому мужчине. Я обожаю его силу и властность. Ведь только с ним я могу позволить себе быть иногда слабой, иногда глупой, часто противоречивой, изредка капризной. Я могу позволить себе быть собой, ибо знаю, что нравлюсь ему разной. Знаю, что желанна, что нужна и необходима. Так же, как я не могу уже без него. Как не может быть птица без крыльев, а рыба без воды.
Может, поэтому у меня ничего не вышло, когда я пыталась стоять на своём и не переезжать к нему сразу?

В тот день я гордилась почти отвоёванной независимостью. Гордилась и понимала, что глупее меня на белом свете нет. Прошло два дня с приезда из Кубы, а чемодан так и стоял не распакован, кровать была не застелена, а я ужасно скучала по Дорнану. Я лежала на диване, слушая на всю громкость музыку и разглядывала потолок квартиры, будто видела его впервые в жизни. Бирюзовый цвет люстры навевал воспоминания о море на Кубе и я чувствовала, что ещё немного, и я или расплачусь или побегу к Дорнану. Кто-то настойчиво стучал в дверь. Наверняка соседям надоели завывания гитары неизвестной мне рок-группы. Вставать я даже не думала, решив, что я заслужила за столько лет примерного поведения один день нервотрепания соседям. Но, когда вышибли дверь, я всё же испугалась. Вскочив на ноги, я обернулась, ожидая увидеть полицию с наручниками для меня. Но, встретившись с таким родным взглядом, я одновременно обрадовалась и удивилась.
- Дорнан?
- Что ты делаешь, чёрт возьми?
Он преодолел расстояние между нами в два шага и взял моё лицо в руки.
- Слушаю музыку. - Пролепетала я, снова теряя рассудок в его присутствии.
- Выключи!
Я, не мешкая, подчинилась и от тишины зазвенело в ушах. Думаю, соседи вздохнули с облегчением, если до этого не оглохли.
Дорнан смотрела на меня со смесью злости, облегчения и заботы.
- Я думал...
О чём он думал, я так и не узнала, потому что его губы прикоснулись к моим и я потянулась к нему всем телом. Мы снова были вместе, целовались так, будто не виделись вечность, пытаясь прижаться друг к другу как можно ближе. Страсть полыхала в нас ярким костром, и мы сливались воедино, пытаясь погасить пламя, но оно разгоралось с новой силой. Он - моя вторая половинка, без которой мне трудно дышать. Я поняла это, когда он вошёл в меня и ощущения правильности всего происходящего повергло меня в ещё большее наслаждение, отдаваясь сладкой болью в груди. Я принадлежу ему, думала я, когда он вбивался в меня, заставляя выгибаться навстречу и стонать от невероятного наслаждения.
- Я твоя... - Признала я своё поражение в битве с собой и поняла, что истинное счастье на самом деле в зависимости.
В зависимости от своего идеального мужчины, от потребности в нём, от присутствия в моей жизни, в моём личном пространстве.
Счастье есть, надо лишь позволить ему случиться.

Сколько раз Дэвид Фостер произносил эти простые самые сложные в мире три слова "Я люблю тебя"? За тридцать лет ни разу. Потому что было некому. Потому что было незачем. И просто потому что так просто было обходиться без трёх этих слов. Они ему казались такими же обыденными, как слова "такси", "билет" или "покупка". И в то же время он понимал, как сложно было бы произносить их, если бы от него этого потребовал нелюбимый человек. Теперь он знал: эти слова произносятся легко и просто, когда ты действительно любишь. Эти слова нужно говорить как можно чаще, постоянно, давая знать любимому человеку, как сильны твои чувства. Просто потому что есть только сегодня. А завтра у вас может и не быть.

Притворно поморщившись от того, как она потянула его за волосы, Фостер досадливо пожаловался:
- Ты всегда так болезненно вынуждаешь признаваться тебе в любви снова?
А после, мгновенно посерьёзнев, добавил, зная, что и для Шивонн это так же важно, как и для него самого:
- Я люблю тебя. Я тебя люблю. И ты только моя. Запомни это.
Он знал, что ему ещё столько всего нужно ей сказать, и очень рассчитывал на то, что ему удастся это сделать в ближайшее время. Потому что - и он не хотел себе в этом признаваться - Дэвид Фостер боялся. Боялся, что она уйдёт. Встанет, покинет его, а когда он её догонит, заявит, что ей всё равно. Что она не хочет его больше видеть. И он хотел выторговать себе право на последнее слово, если вдруг окажется, что его опасения верны.
Она спустилась с его колен, на мгновение оставляя после себя холод и пустоту, так странно ощущающиеся в этом месте. Чёрта с два он отпустит её от себя хоть на шаг. Если потребуется, он выкупит этот хаммам, отель, и Карибское море в придачу, чтобы запереть её здесь и больше никогда не выпускать. Если у него есть хоть один шанс на то, что в этом чёртовом хаммаме у неё не будет желания его покинуть, он пойдёт на что угодно.
Но Шивонн лишь обняла его за шею и тихо попросила:

- Всё, что угодно, sevgilim, - ответил Дэв, подхватывая свою женщину на руки.

Чуть позже, когда они всё же покинули хаммам и вновь оказались в номере мистера и миссис Фостер, Дэвид надел светлые шорты и вышел на балкон, оставив Шивонн сидящей на постели. Так было проще. Опереться на перила руками, всмотреться в полоску кроваво-красного заката и бесконечное море и начать говорить то, что он должен был сказать ей давно.
- Неожиданно было услышать от меня подобное, правда, Шивонн? - спросил он тихо, зная, что она услышит и поймёт, о чём он. - Но я вообще с тобой становлюсь неожиданным даже для самого себя. Знаешь, ты можешь решить, что для меня эти слова совершенно обычные и я разбрасываюсь ими направо и налево. Или там подумать себе, что через пару часов я забуду о том, что говорил, когда ты в очередной раз предложишь мне силиконовую блондинку, а я на неё соглашусь. Но это не так.
Он сделал паузу, спиной ощущая её взгляд. Совсем не так он должен был говорить ей всё это. Совсем иначе.
Нахмурившись, Фостер вновь почувствовал себя таким же трусом, каким был семь лет назад. Жизнь, судьба, и, прежде всего, Шивонн сделали его счастливцем, дав возможность всё исправить. А сам Дэвид надеялся на то, что сможет быть не таким уж глупцом, чтобы украсть у самого себя эту возможность.
Повернувшись лицом к девушке и сложив руки на груди - глупая попытка защититься неизвестно от чего - Фостер серьёзно посмотрел на неё и продолжил.
- Ты всегда была для меня особенной. Всегда. Что бы ни случилось и каким бы идиотом я ни был, ты всегда занимала своё отдельное место в моей жизни. И всегда будешь его занимать. И что бы ты сама ни решила и как бы меня ни отстраняла от себя, ты не перестанешь быть моей Шивонн. Но я должен признаться тебе: я жуткий тугодум. Наверное, ты сама это уже поняла, - он усмехнулся и на мгновение отвёл взгляд. - Ты всегда была для меня кем-то недосягаемым. Чем-то невыносимо хрупким и бесценным, что я мог поломать, испортить, испачкать и своими мыслями, и своими поступками. Иными словами, если это любовь, то я люблю тебя так давно, что ты вряд ли поверишь в то, что я на такое способен. Наверное, я понял, какая ты, с той самой нашей, кхм, первой встречи. Уверен, ты о ней помнишь.
Он оттолкнулся от перил и вошёл в номер, подойдя к постели. Присел возле неё на корточки и внимательно посмотрел в глаза Шивонн:
- Вся эта скучнейшая тирада была произнесена для того, чтобы ты знала, как знаю это я: я тебя люблю. А если ты сейчас пошлёшь меня на хер и скажешь, что я тебе даром не сдался, мне придётся запереть тебя в этом номере и никуда не выпускать. И быть рядом с тобой постоянно. Потому что среди твоих настольных книг вместе с инструкцией по расчленению трупов явно завалялась инструкция на тему "Как сбежать от тугодума-мужика, который планирует на тебе жениться".

Рабочие смены длились по двое суток, и когда моя подошла к концу, я собрался домой. Захотелось попрощаться с Лусией, сказать ей пару слов. Мы умудрились совместить работу и развлечения, подшутив над парочкой престарелых постояльцев и даже прогулялись вдоль берега. С Лусией было легко. Она была занятной девушкой, улыбчивой и шаловливой. Мечтательной. Мне захотелось привезти ей из дома парочку своих любимых компакт-дисков, включив которые, она могла потанцевать. Я бы не отказался также потанцевать бачату вместе с Лусией. Одним словом, у меня были планы на эту девушку, но пока я не хотел торопиться. Найти её оказалось просто. В одном из номеров Лусия как раз заканчивала уборку.

- Салют, Лусия, как твои дела? А что это у тебя там такое? - удивлённо посмотрел на .. - Это то, что я думаю?
_________________

- Привет, Анхель! Не поверишь, думала о тебе, - улыбнулась девушка. - Спасибо тебе за чудесную прогулку.

Лусия протянула Анхелю забытый фаллоиммитатор:
- Нашла в шкафу и теперь думаю, что с ним делать. Отдать менеджеру отеля, а он разыщет гринго и отдаст им это, - она с нажимом произнесла последнее слово. - А , может, у них такого пруд пруди. Выбросить? Если его найдут в мусорке, начнут ходить сплетни. Не могу же я его домой принести, бабуля найдет.
Она представила, как бабушка находит этот странный предмет и потом ходит по кварталу и расспрашивает всех. Лусию разобрал смех, она упала Анхелю на грудь и никак не могла остановиться.
-Ой, Анхель, вот умора, я сейчас умру от смеха...

- А я тебя искал. Смена закончилась. Вот, - почесал за ухом, - решил пожелать тебе приятного завершения своей. Это тебе спасибо. Было здорово.

Лусия размышляла о судьбе забытого фаллоимитатора, а потом и вовсе расхохоталась, неожиданно оказавшись рядом. Если здраво размышлять, то секс-игрушки в последнее время приносили мне один вред, а не пользу. То Алан с коробкой поймал, то бабочки постояльцев напугали, я уже молчу про "Голубую лагуну", которую без содрогания не мог вспоминать.

А уж когда Лусия поделилась фантазиями о бабушке, я тоже не смог сдержать смешка.
- Давай его закопаем что ли? – фантазировал дальше. – Сожжём? Утопим? Или это не тонет?
Представил, как мы пытаемся избавиться от игрушки, и расхохотался до слёз. И когда мы смеялись до упаду, держась друг за друга, случилось то самое – я посмотрел на губы Лусии, на её белозубую улыбку, искрящиеся смехом глаза и ямочки на щеках. Мне вдруг захотелось её поцеловать.
- Лусия, - шепнул я, прежде чем коснуться её губ, откидывая в сторону резиновую игрушку.
_________________

- Казнь фаллоимитатора?- оживилась Лусия. - Так и вижу торжественную процессию во главе с бабулей! Сжигать нельзя - запах будет ужасный. Утопить? -она задумалась. - Не утонет, точно...А вот закопать можно!
И она снова принялась смеяться. Ей было так легко с Анхелем, словно они знали друг друга тысячу лет. Анхель расхохотался вслед за ней, он был неутомимым выдумщиком и весельчаком.

- Анхель, - прошептала Лусия и вдруг стала серьезной. Руки взметнулись вверх и она обняла Анхеля за шею, представляя себе, как танцует с ним румбу, нежную и страстную. -Поцелуй меня...

Шивонн сидела посреди огромной кровати, словно единственный выживший после кораблекрушения. Она жадно следила за каждым движением Дэвида, за выражением его лица, за интонациями голоса. Эта привычка так въелась в её кожу, что стала неотделимой от самой её сущности. И она совершенно не следила за тем, что он говорит. За все эти годы Шивонн привыкла к подначиваям и шуточкам Фостера настолько, что перестала вслушиваться в его слова. Потому что все они были поверхностью. О том, что Фостер прятал глубоко в недрах, как та земля, что скрывает нефть, за которой он охотится, Шивонн пыталась прочитать в его движениях, жестах и интонациях голоса. Она реагировала на своё имя, на то, как Дэвид его произносил, каким становился голос в этот момент... И как-то Шивонн совершенно забыла, что должна слушать, что именно он говорит. Что скорее всего, это не обычные его шпильки в её адрес, а что-то... более важное. 



По правде говоря, да, неожиданно. Шивонн молча слушала эти фразы-убийцы её самообладания. Да, ей хотелось ответить, хотелось что-то сказать, но она эгоистично молчала, понимая, что ещё раз ей вряд ли удастся вытащить из него подобные признания. 

Боже, о чём он говорил? Силиконовые блондинки. И это через полчаса после того, как она кричала на всю Кубу и умоляла его... Неужели тебе, Фостер, так сложно общаться со мной, не упоминая всех твоих баб?! Шивонн испытывала острую потребность найти каждую сучку, с которой он когда-либо просто здоровался, не говоря уже о большем, и расчленить. 





Если? А что это ещё может быть?! 

Господи, нет! Только не первая встреча! Только не тот момент после которого она искала мужчин, хоть отдалённо похожих на него. Десять лет она пыталась выстроить свою жизнь, независимо от желания выпросить у него хотя бы поцелуй. Десять лет пыталась обратить внимание на кого-то у нет тёмных волос, карих глаз и потрясающего ума. Десять лет она пыталась не представлять его рядом с собой. Десять чёртовых адских проклятых лет! Он был её идеальным мужчиной. Сегодня она узнала, что он ещё идеальнее, ещё лучше, чем она представляла... И эти слова о том, какая она особенная, какое место занимала в его жизни... В ней не было ни капли чего-то особенного. Пожалуй, она была самой недостойной его женщиной, какую только можно было найти. 



-Идея быть запертой здесь с тобой... Очень соблазнительна, Фостер. Но если ты боишься поссориться с Дорнаном из-за того, что трахался с его сестрой, то не бойся, я ни слова ему не скажу. Но признаю: еле сдерживаюсь от желания побежать к нему и рассказать, какой ты потрясающий. И кстати, у меня нет таких инструкций - никто не планировал на мне жениться. И ты не обязан, серьёзно! Ты же понял, что не был первым. И ваша дружба с Дорнаном никак не пострадает, так что... Ты полностью свободен...

Проклятье, что она несёт?! Сейчас нужно всеми силами стараться привязать его к себе всеми возможными способами, как угодно. А она... Шивонн часто заморгала, чтобы сдержать слёзы. Только не плакать! Она сильная и выдержит! Получила то, о чём столько лет мечтала. Её сокровенное желание сбылось и... Что случается, когда достигаешь своей цели? Живёшь дальше, ставя новую цель? Шивонн чувствовала себя окончательно разбитой.

Она прикоснулась ладонью к его шершавой щеке.

-Я так завидовала ей... Той, с которой увидела тебя тогда, впервые... Никому в жизни так не завидовала, как ей.
_________________

Наш смех как будто исчез, испарился, и всё стало так серьёзно. Я целовал многих девчонок, но никто из них так доверчиво не смотрел на меня. Лусия будто бы вручала мне что-то важное и ценное. А вдруг это её первый поцелуй? Не зря же дядюшка так трясётся над ней, не зря же она смотрит на другие парочки, предающиеся страсти, представляет себя на их месте. Она так много видела, но что она пробовала? Первый поцелуй подтвердил догадки. Лусия была очаровательно неумелой, робко позволяя себя целовать, а я действовал осторожно, боясь не справиться с возложенной на меня миссией. Но потом, когда в голове помутилось от сладостного вкуса девичьих губ, я осмелел и углубил поцелуй, прижимая к себе Лусию ближе. Я загорелся, но не думал, что стоит заходить далеко.
- Извини, - оторвался я от губ девушки, поглаживая её по щеке. – Твой дядя посадил бы меня за решётку за то, что я к тебе приблизился. Но я не смог удержаться. Ты такая красивая, Лусия.
_________________