Опаленные бесконечностью

 » ЧАСТЬ4

Видя, что Кий заугрюмился, да с таким печально-покорным оттенком, Сен повысил голос.
- Да очнитесь же, повелитель! Европа - ваша. Паутина магистра заплела всем и мозги и глаза, но мы-то знаем истину. Всё в ваших руках, повелитель. Один взмах меча - и паутина лопнет. Любой барон прихлопнет его, как муху. Когда я читаю донесения от шпионов, мне хочется завыть - Очнитесь, люди! Вас водят за нос! Если даже Бог существует, он всегда на стороне сильного! - Выслушав Сена, Кий с завистью заметил, что тот счастливый человек, и ума у него палата. А Кию уже нет дороги назад, в мир разума. Он уже опалён безумием Бесконечности. И уверен, что с Божьей волей спорить бесполезно. Но можно и нужно. И если магистр переходит пропасть к Парижу, можно сказать, по канату, отчего бы не толкнуть его хорошенько? Сену ничего в голову не приходит?
Сен обрадовался, и предложил: - Давайте обрушим на магистра корпус Я-Мо. Сразу станет ясно - есть Чёрная Сила у Кристи или нет.-
- А если есть? Мы потеряем эту армию.-
- Зато сохраним нашу. Другие способы вообще не сработают.-
- Не лучше ли отозвать корпус Я-Мо в наше расположение? - Недовольно сказал Кий. - Всё-таки двадцать тысяч. Глупо терять их. -
- Я уверен, что Я-Мо вырубит всех. -
- Всех бы не хотелось. - Мрачно возразил Кий. - Как я узнаю Божью волю без Вейна? А девчонка? Она же не убила меня в Чёрной Бесконечности. Да и магистр гораздо полезнее живым, чем мёртвым.-
- Если они нужны Господу, он их сохранит. - С плохо скрытой насмешливостью возразил Сен.- Раз вы поверили в Бога, то должны согласиться, что против его воли и волос с головы не упадёт.-
- Была нужда Господу заботиться о таких мелочах. - Усмехнулся Кий. - Ты лепишь словами свои фантазии, а вовсе не Господа. Так и делают отцы церкви. Ты лучше посмотри, и увидишь, что мелочёвка вроде снятых вместе с волосами голов полностью в наших руках. Сложность в том, что снятые или неснятые головы всё равно находятся в воле Господа, как челноки в реке, утонувшие или на плаву. Ещё большая сложность увидеть эту невидимую реку, и попасть в русло, где тебя несёт, как на крыльях, и города сдаются сами собой, где твои войска всегда непобедимы, и даже предательство лишь увеличивают твою мощь. Вейн, подонок, её видит. Я - пока нет. Я не хочу ошибиться, и пойти поперёк - тогда города придётся брать по ковру из трупов своих солдат, а крепостные стены разбивать до последнего кирпича.-
- Вот для уточнения Божьей воли нам и следует обрушить Я-Мо на этих проходимцев. Я уверен, что она - в захвате Европы Вашим Величеством. Этому мешает только Белая Ведьма. Или уже не мешает? Это и прояснит удар Я-Мо. А если Господу нужны эти мелкие пророки, он их сохранит.-
Кий думал недолго. В самом деле, надо искать выход из его дурацкого положения. Или сделать его, этот выход. И сказал угрюмо: - Хорошо. Немедля пошли гонца с приказом для Я-Мо. Сразу же, как только ускачет гонец к магистру, насчёт церкви. -
- Можем, пока придержим золото? До прояснения. Нам тоже нужно.-
- Господь пришлёт, не беспокойся. - Нетерпеливо сказал Кий. - И потому гони монету, Сен, и утешайся тем, что мы сдохнем, а церковь останется. Ты же умный, тебе хватит. А я не вижу никакого смысла ни в постройке церкви, ни в её развалинах. Это Знак на переговоры - и мне достаточно. Наверняка магистр пришлёт кого-нибудь. -
- Лишь бы прислал послушника Клея, я уже соскучился по его толстой роже. А потом он всё продаст, он такой - не человек, а одна радость. Честный, искренний. Божий человек, одним словом. Недаром магистр называет его Иудой. Ведь тот был единственный, кто по настоящему верил в Христа. Настоящая дрожжа - без таких всё дело встаёт.-
Надежды Сена сбылись - вскоре магистр и впрямь прислал с посольством послушника Клея. Потому что надоела его вечно сияющая толстая рожа, которая постоянно клянчила позволения насчёт вдовы со щами. Вейн уже давно гнал того за вдовой, потому что та со щами, горячими и мясными, но послушник не ехал, долбил магистра, главу Ордена, потому что упорно считал себя послушником. И ныл, что человек он всё одно пропащий, раз Иуда - так и жить надо по иудиному, в мучениях на вдове и на щах, а?
А теперь, отослав толстяка с посольством, магистр сказал послушнику Алену, глядя вослед могучей задницы, что подскакивала в радостный такт лошадиного галопа: - Всё ведь продаст, Иуда. -
- Продаст. - Согласился легкомысленно Ален. - Но ему не поверят.-
- Кий, он же с придурью. - С досадой сказал магистр. - Такой может поверить. И тогда придётся делиться.-
- Он с придурью, но не полный же дурак. - Успокоил Ален. - Да я и сам по утрам не верю, что мы всерьез делим весь мир. Но к вечеру Вейн так голову заболтает, что поневоле верится. Вчера мне Африку жалко стало. Хорошая ведь земля, жаркая, щедрая и плодородная - чего она Вейну плохого сделала? -
- Это его Сэм с толку сбивает. Он всех недолюбливает, кто не германец. Африканцы к тому же чёрные. Так что им не повезло - кому-то надо пасти стада и выращивать урожаи на этой Новой Земле, которую Господь создаст по заказу Вейна? -
- А создаст ли? - неуверенно сказал Ален, и оправдался: - Сейчас утро.-
Магистр усмехнулся.- Как говорит Вейн - а куда Он денется? Это я, дурень, подсказал Вейну мысль выклянчить у Бога новую землю, где он сможет свободно расселять своих последователей протестантов и насаждать свои протестантские ереси. Кто ж знал, что он воспримет мою шутку Знаком Божьим.-
- К чему? -
- К Новой Земле, которую Господь создаст для него и прочих дураков. Он клянчит такую, чтоб местного народа почти не было - кроме нескольких племён, чтоб было кому дорогу показывать, и чтоб немножко повоевать, для забавы и рассказов внукам - какие мы герои.едь тот был единственный, кто по настоящему верил в Христа. агистр называет его Иудой. единственным верующ Как я убедился, Господь прислушивается к этому мерзавцу, и я не могу позволить своему недоверию поднимать голову. Значит, будет и Новая Земля, и чернокожие рабы из Африки, которые будут обрабатывать эту землю. Тем более, Вейн сказал, что Господу наплевать и на Африку, и на африканцев. Господь вечен, и смотрит по иному, нежели мы. Он видел пустоту вместе Африки, и видит будущую пыль вместе Африки, и потому - что ему Африка? Это наше дело, Африка, пока мы здесь живём. Боюсь, и вся земля в руках людей, и лишь от нас зависит - раздолбать её вдребезги или возделать до цветника, а Господь этого даже не заметит. -
Посреди речи подошёл послушник Гнида, который и спросил с недоумением: - Что же тогда видит Господь? -
- Он видит лишь равное Ему по бесконечности, тупой отрок - души людей. И то лишь зовущие Господа. Им он и помогает в адском тернистом пути здесь, на этом свете - на пути к Нему. Так что зря ты, послушник Гнида, оспорял вчера Вейна, что Господь не допустит такого истребления негров, рабства и торговли людьми. Правильно он сказал- какое дело Господу до толстомясых негров, которые колбасят друг дружку дубинами из-за кусочка цветного стекла от проезжего купца? Эти негры способны истребить соседнее племя из-за украденной толстозадой негритоски - и истребляют. А потом лопают перебродивший кокосовый сок и пляшут ночь напролёт. Это для Господа так же бессмысленно, как их будущее рабство на плантациях Новой Земли.-
Тут магистру в голову пришла мысль, и он замолчал, думая наверняка о воле Господа, которую Вейн разбалтывал налево и направо, после чего сказал послушнику Алену: - Пока Вейн не вспомнил про Испанию, я возьму её себе. Пусть мои испанцы торгуют этими черными - для Господа - брёвнами. Я вдруг увидел трюмы кораблей, битком набитые живым товаром. Испания озолотится, по воле Господа. Может, храмов Божьих побольше построят.-
- Кому-то неграми всё равно торговать придётся. - Рассудительно сказал Ален. - Вейну на его Новой Земле этих рабов понадобится много. А на вашей, на южной части Новой земли, они разве не будут работать? Золото за рабов, я думаю, вам и на том свете пригодится. -
- Конечно, пригодится, раз мы собираемся управлять и устраивать жизнь людей оттуда по плану Вейна. Золото - единственный рычаг. Стоит помахать перед носом золотой монеткой, у всех глазёнки загораются. Эх, какие счастливые люди. Но я их понимаю. Но не могу понять Вейна, который завидует этим несчастным. Кстати, о золоте. Ален, напиши вдогон к Испании ещё одну просьбу для Господа. Раз Вейн уверен, что все они будут исполнены, пусть в нашей части Новой Земли Господь сделает большие запасы золота. Испанцы - люди умные. И гонять по морю в такие концы - от Европы до Новой Земли и обратно - просто так нипочём не будут. Я их знаю. Они вообще в ту сторону не поплывут, на край земли, и все разговоры о новой жизни и возможностях на открытых землях вызовут у них только бычачий взгляд, какой видит тореадор на ихней корриде. А вот поплыть за золотом - дело другое. Запиши - пусть местные аборигены выдумают для испанцев легенду понаваристей - о Золотой Земле, скажем. Как это по-испански? Эльдорадо? Красиво звучит, испанцам хватит. Запиши про Эльдорадо, тогда мои умники вдоль и поперёк истопчут мою южную часть Новой Земли в поисках Эльдорадо.-
Магистр вздохнул и задумался, пока Ален скрипел гусиным пером.
Потом сказал: - Да, истопчут, а заодно заселят и освоят, и построят новую жизнь. Ну, и вколотят в тех, кто уцелеет из негров и аборигенов, славные идеи Христа о милосердии и всепрощении. Вейн пророк, он может болтать что угодно, а нам, скромным труженикам веры Христовой, приходится воплощать в реальность весь его бред. Кстати, напомни, как назвали наши мерзавцы эту Новую Землю - никак не могу вспомнить это дурацкое слово -
- Америка. - Сказал Ален. - Это же просто запоминается. Ай эм Ри и К, если сказать по нашему, по английски. В переводе - я король Ри с моим народом. Или страна эльфов, как и хотела Кристи.-
Магистр опять на минутку задумался, пока Алан скрипел по пергаменту своим пером, то и дело макая его в чернильницу на поясе. Гнида вытянул шею, выглядывая в писанине знакомые буквы - послушники упорно учили его грамоте, и уроки не прошли даром.
- Плевать на названия, их пусть болтун выдумывает. Меня дела заботят. А наши с ним задумки на что-то похожи, тебе не кажется? - Сказал магистр весело. - Может быть, так и Господь придумывает, а его верный архангел Сатана претворяет в жизнь Божий Замысел? И он всегда, конечно, виноват. Как и я. Надо будет у Вейна спросить - что он об этом думает? -
- Лучше не спрашивайте. - Ален обеспокоился. - Он присмотрится, и не увидит разницы между...-
- Ему можно, - перебил магистр, покосившись на Гниду, - он дурак, и вообще полный подонок, для которого нет ничего святого. Конечно, разница между Господом и Сатаной просто огромна. Они смертельные враги, как и мы с Кием. И если наш выродок даже увидит полное единство между Ними, то вспомни, что он дурак. Короче, мы примерные католики, для которых Господь - это Господь, а Дьявол - враг человеческий, и все, кто их путает, так и просятся на верёвку. Аминь.-
- А как же Вейн? -
- К сожалению, он наш начальник, а начальник - всегда умнее, пусть и полный дурак. Когда очутимся на небесах, там выяснится, где истина, а тут всё равно не понять, понял? -
- Нет.-
- И хорошо, ибо вместо понимания нам дана вера. Веруешь ли ты, любопытный отрок, послушник Ордена святого Креста, в Библию, Христа, Господа и прочее, во что следует верить по католическим канонам? -
- Верую. - Гнида заулыбался. - Это да. А понять и объяснить не могу. -
- И не пытайся даже, а то рехнёшься, как Вейн. Хватит нам и одного пророка. И болтовни хватит - оставим её Вейну. Ален, займёмся лучше делом. Надо нахапать как можно больше, на случай прибытия Кия. И успеть записать в Чёрную Книгу. Если мы не обделим Вейна и нашу королеву, то их обделит Кий.-
- Кий сюда не приедет. Это же вторжение. Господь не допустит. -
- Если он поверит Клею, то явится без войска.-
- А если с войском? Может, лучше было послать меня? -
- Это восприняли бы как моё нежелание вступать в переговоры. Правда, я всё равно не желаю вступать в переговоры, но жизнь, собака такая, заставляет. Пугать Европу его армией можно и без Кия, однако его войско надо куда-то девать. Пока он не решился двинуться в Европу. Самое лучшее - развернуть его обратно. Пусть крошит своего Большого Желтяка. Но уговорить Кия сможет только Вейн.-
- Кий не прибудет. Пришлёт Сена, в крайнем случае.-
- Посмотрим. - Беспечно сказал магистр.
Посмотреть пришлось спустя неделю - Господь прислал для переговоров именно Кия, с небольшим отрядом в сотню сабель отборной, надо сказать, сволочи, который носил название Иностранный Легион. Кий положился на Божью волю, наплевав на все опасения Сена насчёт покушений от рыбины, однако это мог оценить только Сен. Даже рыбина магистр не оценил, уверенный, что Кий надеется на двадцатитысячное войско Я-Мо, что спешило прямиком к ним, по донесениям шпионов. Впрочем, насчёт опасений за свою жизнь Кия разубедил скорее Главный предсказатель, и вовсе не по магистровой подсказке, ибо и сам удивлялся, насколько ослепительно чистым выглядел невидимый другим квадрат будущего. Так искренне уверял, что Кий поначалу усомнился, и посоветовал протереть глаза, пусть они и внутренние.
Успокоясь же за свою жизнь, Кий начал выяснять другое.
- Ты запроси поточнее. - Требовал он на ночных предсказаниях, ёрзая от нетерпения. - Буду ли я великим покорителем мира, если поеду вперёд без войска? -
- Так точно. - Бормотал потрясённый колдун. - Так всё и сияет. -
- Ну, Господь. - Шептал потрясённый Кий. - Даёт, родной. Услышал мою просьбу, и рыбина сдаст мне Европу на блюдце.-
- Не может быть. - Недоверчиво шептал в ответ Сен. - Скорее небо упадёт. А будущее потому сияет, что Я-Мо вырубит всех под корешки. -
Ночами Кия мучили те яркие сны, что и раньше, перед походом. Грохочущие конные лавы в блеске стали, пылающие города, победный рёв его легионов, и поля, заваленные кровавыми трупами. И на утренней молитве Кий шептал себе под нос: - Не волнуйся, Господи, не заржавеет за мной исполнить волю Твою, ибо дурак я искренний и от души, как открыл мне это Твой пророк Вейн, хотя он и мерзавец. Как и все, впрочем. И я тоже.-
А тронувшись в путь, Сен и Кий всю дорогу приставали к послушнику Крою, мешая любезничать со своей вдовой.
- Ну ты, Иуда! Совсем щами обожрался. - Недовольно шипел Сен. - Ты припомни получше - они всю Новую Землю поделили? И ни кусочка нам не оставили? -
- А я как же? - обиженно шипел Кий. - Мне что от Новой Земли отломится? -
- И вообще, - шипел Сен, - откуда они выкопали эту Новую Землю?-
- Не знаю. - Огрызался Крой, рыгая запахом утренних горячих щей со стаканом горючки. Толстые щёки его колыхались в такт лошадиному шагу, вдова впереди него мурлыкала, управляя бедным перегруженным конём, и Крой, держась за вдову, в который раз продавал, что всё, всё в мире уже поделено, только Африка осталась, но и её наверняка уже прибрали к рукам. Но говорил настолько сонно и разморено, что становилось ясно - подлец и не думал напрягать свои заплывшие щами мозги. Приходилось трудить собственные, чтобы вытащить из жирного увальня хоть что интересное.
- Кто Британский Остров забрал, вспомни. - Теребил Сен.
- Магистр забрал. Он же британец. - Вспоминал Крой.
- А германские земли? - теребил Кий.
- Их забрал Сэм. Он же германец. -
- А Кристи что захапала? - не отставал Сен.
- Принцессе Францию всучили.- Крой заулыбался. - А поскольку ей наплевать, наш магистр всю Францию по тихому обрисовал.-
- Где?-
- На Чёрной Карте Будущего. Но это страшный секрет, под угрозой отлучения от Ордена.- Крой сонно хмурился.
- Тебя уже отлучали. И про Чёрную Книгу Будущего ты уже всё продал, глупо молчать. Откуда взялась эта Чёрная Карта мира? Неизвестных земель на земле не счесть.-
- Её Кристи по памяти нарисовала. Она же с эльфами путалась, и много чего знает, да молчит. Пока Вейн её не спросит.-
- Ты про Францию вспомни. Сильно её магистр обрисовал? - Спросил Кий.
- Ещё бы! - с гордостью сказал Крой.- От всей Франции он только Париж оставил. А свою Британию раздул, как пузырь, чуть не на Европу. И зацепил Германию, которую Сэм рисовал. Тот заметил, и так разорался, что притащился Вейн, разбираться. Увидел Карту, и обиделся за свою поганку.. , то есть, за Её Величество обиделся. Взял перо, и загнал магистра обратно на Британский остров. Теперь Чёрная Карта Будущего вся перечерчена границами, а ведь каждая граница на ней - будущая война, вот какой злодей этот Вейн. Ведь каждую их границу на карте придётся людям передвигать, пусть и в разные времена. Да все желающие границы начертили. Одна Испания ничего не начертила, только хохочет.-
- Кто - Испания хохочет? - удивился Сен.
- Нет, Гельда. Ей Вейн эту Испанию навяливал, но она смешливая какая-то. Всю Испанию обхохотала, и от испанского трона отказалась, хихикает только. Я верю Вейну, конечно, что Гельда умней всех нас, но порой меня берут сомнения. -
-Оставь их себе.- Нетерпеливо перебил Кий. - Она только испанский трон обхохотала? -
- Ещё турецкий, византийский, итальянский - ей всякие предлагали, даже французский, потому что Кристи плевать.-
- Но Испания хотя бы свободна? Отдаст магистр Испанию? -
- Сомневаюсь. - Сказал Крой, тиская хихикающую вдову. - Магистр, он такой - если ногой нельзя наступить, так он тень положит. Как вот на Францию положил. Та принцессова, без спору, но еретики - они же общие враги, по магистру так выходит. И магистр взял на себя борьбу с ересью во Франции, как и подобает Главному Инквизитору. И в Чёрную Книгу Будущего побыстрей записал, пока девчонка не передумала. Но Книга Будущего - это секрет, кажется.-
- Крестись, ты уже давно разболтал. - Раздражённо сказал Сен. - Почему она хотела передумать? -
- Да ей вонь от покойников не нравилась, фифа эдакая. Мол, всю страну завоняет своей Святой Инквизицией. Магистру пришлось обещать вместе виселиц сожжение еретиков. Вот же дура! Не подумала, что на каждого еретика понадобится толстенное дерево, чтобы сжечь, а то и два. Их же пилить кому-то надо, расколоть, привезти в город, разгрузить, сложить костёр - сколько же людей будут заняты лишним трудом? К тому же вони от костров будет ещё больше. До того, что вообще всю Европу завоняет. Нет, прав наш магистр - верёвка куда практичней. Всю Францию можно за неделю перевешать, и заселить англичанами. С кострами так не получится.-
- Ты не отвлекайся. Мы магистра уважаем. Отдаст он Испанию? -
- Нет. Сами подумайте - Испания находится как раз через океан, напротив Новой Земли, Америки. У Испании флот. Соображаете? Магистр тоже. -
- А эта Новая Земля - она чья? - уныло спросил Кий. У него холодело сердце от предчувствия, что будущее выскальзывает из рук.
- И откуда? - спросил Сен.
- Это земля Вейна - так и записано в Чёрной Книге Будущего. Вейн её огромную заказал, из двух частей - Северной и Южной. Если на одной части его протестантская глупость не получится, то вторая про запас останется. Но он забыл про магистра. Так что навряд ли у него останется хоть что-то про запас. Боюсь, и свою северную половину американцам придётся отвоёвывать у англичан.-
- Вейн - лентяй. - Раздражённо сказал Кий. - Куда ему так много земли? Неужели кусочек не отломит, хоть с Севера? Из уважения? Жаль, не успел посадить его на кол.-
- Да, жаль. - Искренне сказал послушник. - С севера Вейн отвалил чуть не половину принцессе Кристи, целую страну. И велел записать в Чёрную Книгу - заселять только французами. А магистр - он послушный, так и записал. А потом спросил - других, что случайно поселятся, не французов - их топить или вешать? Так что после споров надпись в Книге Будущего удлинилась - заселять французами и прочими англичанами.-
- А дальше на север земля осталась? - спросил Сен, чувствуя себя дураком.
- Нет, Но девчонке на всё наплевать. Если попросите, она поделится. - Посоветовал сонно Крой.
- Я договорюсь. - Кий воспрянул духом. Кажется, удастся зацепиться за Новую Землю.- А как называется девчонкина страна?-
- Пока записана страной кленового сиропа. Он нравится принцессе, и Вейн заказал побольше клёнов. Магистр советует назвать в честь Кассия - Конь Ада, в одно слово. А раз советует, наверняка уже записали.-
- Канада. Сен, запомни - мне нужен кусок Канады. - Велел Кий, приходя в совсем хорошее настроение. Не всё проиграно, воевать ещё можно. Увидев кислую морду советника, Кий великодушно сказал: - Можешь назвать нашу будущую землю, Сен. Как хочешь назвать - это останется на века.-
- Аль-Аска.- буркнул замороченный Сен.
- Почему - Аль-Аска? -
- Так папу моего звали. - Тупо сказал Сен.
- Это название и запишем в Чёрную Книгу. - Обещал Кий. - Лично прослежу.-
Кий слово сдержал, и действительно, проследил, как послушник Ален что-то накарябал непонятными Кию буквами на листе из середины прошнурованной стопы пергамента, обтянутой чёрной телячьей кожей в виде большой книги.
Сие событие случилось через пару недель, когда Кий и Сен не только прибыли в лагерь королевы Кристи, но и поубавили наглости у Вейна, заставив поделиться Божьим миром, да так изрядно, что и сами ошеломились волей Божьей и Его промыслом.
Конечно, Сен протестовал против безоглядного полагания на милость Божью со стороны Кия, и отговаривал от поездки, как мог. До такой степени сдуреть, чтобы добровольно приехать к врагам, Начальник Тайной Службы не мог - ему же с умными приходилось работать, как сдуреешь?
Но Кий рехнулся уже совершенно, и по дороге только улыбался на все ужасы, что расписывал Сен, и которые всегда кончались виселицей и радостным за неё магистром. Впрочем, в угрозу от магистра и сам Сен не верил.
Как и всегда, опасаться приходилось только своих, а именно - корпуса Я-Мо, который получил приказ вырубить банду Кристи. Приказ, посланный со шпионами, был скреплён личной печаткой Кия, и отменить его вдогон было невозможно даже Сену. Печать эту Кий попросту растоптал, чтобы не передумать. И зря Кий косился на тролля - как Сен его не науськивал вовремя стащить печатку хоть на минутку, тот не сумел, как ни хотелось засыпаться после золотом по макушку, что обещал Сен.
Ничто не могло остановить корпус Я-Мо, который должен был, по расчётам, обрушиться на их головы через несколько дней после прибытия Кия в лапы магистра. Наёмникам из Европы плевать, кого рубить - вырубят и Кия заодно с Сеном. Вот чего боялся Сен, не веривший ни в какое Божье Чудо, на которое всерьез рассчитывал Кий.
А как мог Кий оставлять на командовании в городе предателя Ден-Лейна? Ну, явный предатель - просто на лбу написано - два храбрых тролля так и написали всего за четыре золотых, когда Ден-Лейн валялся в шатре вдрызг пьяным. Однако маленькие неучи перепутали верх и низ, а также лево и право на образце надписи, вручённой Сеном, и потому Кий ничего не прочитал на лбу предателя, и только сказал недовольно, что Ден-Лейн лоб чернилами запачкал, пока валялся, как свинья, а тебе город оставляю, и войско, пьяни такой.
Так что Знака Божьего, что так ловко подстроил было Сен, не получилось, а жаль. Настропалённый подозрениями Сена, Кий начал говорить очень недовольно, едва войдя в шатёр Ден-Лейна, но закончил с нескрываемой гордостью, за удаль и раздолбайство своего самого верного командира, как ни наговаривай на него враги. Такому и в голову не придёт предать повелителя, и не соблазнит никакой шпион, коли всё время валяется пьяный.
Словом, куда ни кидал Сен мысленный взор, видел одну тревожность. Потому недоверие чуть с языка Сена не закапало, когда он попросил прочитать только что написанное послушника Алена.
Тот недовольно забубнил: - Северную оконечность Америки, которую Кий успеет захапать своими людьми, будет называться Аляска.-
- Аль - Аска.- поправил Сен, тонкий на слух восточный человек.
- Я так и написал - Аляска! - обозлился грубый европеец с оттоптанным слухом.
Сен спорить не стал, ибо не верил, что так и случится, хотя Вейн и старался объяснить насчёт Божьего промысла. Вроде убедительно - эвон как у Повелителя глаза горели! - и насчёт того, что апостолы Христу попались тупые, хотя и сдурели малость после его воскресения. Они толковали веру Христову на свой убогий лад, и не шло поначалу дело с телом Христовым на земле - с церковью, хирело тело с такими апостолами, а вовсе не росло. Так что Христос на небесах совсем запечалился, или сдурел ещё больше - и явился Павлу в виде горящего куста, и укорил его - мол, хороший ты парень, но с чего Меня гоняешь? В смысле - гонишь моих учеников и последователей? Чего плохого Я тебе сделал? Эх, Павел, не в ту сторону упираешься. Думаешь, истинного Бога защищаешь, от ложного Сына Божия, от Христа распятого? А вот Он - Я, Христос распятый и оживший, и говорю с тобой. Ты не прав, Павел.-
Конечно, не этими словами сказал Христос, но в этом вот духе - и почему сделал это? Потому что у Павла вера была, хотя и был он самым гонителем христиан, и перевешал, конечно, немало. И ему не надо было живым телом показываться, как другим апостолам, ибо он и так верил в Бога, гоняя христиан, как ложное учение. Рьяный он был, Павел, ему и этого чуда малого хватило, чтобы понять - Христос и есть Бог. И что Христос вовсе не отменил Ветхий Завет Бога, его десять заповедей, а уточнил, по праву Автора, и сделал более ясным. И теперь самый верный и короткий путь к Богу лежит через него, Христа.
А почему вообще такое уточнение стало возможным? Видимо, Богу, чтобы понять хоть чуть в земных запутанных, со времён Авраама, законах - пришлось воплотиться в тело человека, в Христа. И Бог воплотился в Сына, и начал говорить о поправках и уточнениях в перевранных людьми Заповедях, в смысле " не семь раз обиду прощать, а невесть сколько раз прощать и всегда, и пусть "око за око", но если по морде слева приложат, это мелочь, пусть и справа обидчик вдарит. И прочие уточнения, коими и отличается Новый Завет Христа от Ветхого. Жизнь течёт, меняется - что делать, и законы менять приходится.
А Заповеди - уточнить хотя бы, дело естественное. А то не туда шло дело спасения души, ну явно не туда. К примеру, заповедь - "Не убий". Никто ж не спорил - побивали каменьями, всей деревней, и наглухо. А кто убил человека - Бог знает, каждый лишь камень кинул, и заповедь не нарушал.
Богу и пришлось уточнить это, через Сына. Тот сказал апостолам - но до них не дошло, дохлое дело. Пришлось Христу после смерти найти настоящего дурака верующего, Павла, и он, прозревший, дал таки здоровенного пинка церкви, направив на истинный путь.
Поправки Христа к Божьим Заповедям и впрямь поправили дело. Каким пышным цветом и плодом заколосилась вера в Иисуса в Европе - приятно посмотреть на толстые церкви и толстых священников!
А иудеи, верующие в Ветхие Заповеди и не признающие поправок, совсем скукожились, и гоняют их все, кому не лень. Значит, истинно Христос был Бог, и поправки от Бога. А ещё одну поправку Христу пришлось передавать Павлом и через Павла. Насчёт того, что теперь Спасение даровано каждому верующему, а не одним лишь евреям. Потеряли они, видимо, свою избранность и чуткость к тихому слову Божьему. Или прочие народы приобрели её - но Павел понёс Слово Божье к язычникам, и не ошибся, хотя сам Христос именно к евреям и был послан. Но они не узнали своего Бога - и Христу пришлось отлавливать Павла на горящий куст.
А с тех пор прошла целая тысяча лет!
Вейн вовсе не громко произнёс эти слова, а тихо - но прозвучали, будто громкие - только тролли, что шныряли по обеденной поляне, этого не заметили, занятые своим воровством.
Вейн продолжал, что все верующие ждут чего-то в связи с такой круглой датой. Кто потопа, кто Армагеддона, а кто вообще конца света, и поначалу это казалось Вейну непонятным, потому что он дурак, и долго не мог сообразить - чего ради вечному Господу соблюдать круглые даты. Пока не понял, что Господь весьма считается с мнением людей - и обязательно устроил бы из одного уважения и потоп, и Армагеддон, и вообще невесть что по их вере, но решил, по своей милости, побаловать Европу всего лишь нашествием Кия.
Вместо привета - мол, Господь вас не забывает. Примите посланца с гостинцами вроде пожаров и прочих мелочей для Господа. И если б не козни магистра, нашего славного столбика католической веры, так бы оно и случилось.
А то, что Господь считает человека за ровню, это ясней ясного, ибо Христос-человек показал Христу-Богу, что дух в человеке управляет телом, а не наоборот. Христос не увиливал от распятия, а распятый, тихо помирал на кресте, раз так надо Богу Отцу. И не пустил в ход Чёрную Бесконечность, чтобы разметать благодарных зрителей, которые смеялись и делили его одежды. Они веселились рядом с атомным зарядом, можно сказать, но их не сожгло атомное жаркое пламя, скованное волей Христа.
В этом месте Сен не выдержал, и прервал болтовню Вейна, залив перед этим своё нетерпение стаканом самогона - ибо охмурение Кия происходило за вечерней трапезой, на траве вокруг изобилия всякой еды, среди которой шныряли счастливые тролли, прибывшие с желтяками - они жрали изо всех сил. Сену пришлось потом вытаскивать и даже выкатывать маленьких пузанов из скопища объедков, чтобы уложить в их домик-ящик, ибо сами передвигаться уже не могли.
- Почему ты нагло утверждаешь, что лишь одни христиане бодрой толпой движутся в Вечную Жизнь? Другие религии тоже это обещают. И Будда обещает, и Кришна, и прочие, про кого ни вспомни. - Вскричал Сен.-
Вейн согласился, что есть много способов проскочить в Вечное Царство, и все они надёжны, как натянутый через пропасть канат, длиною в жизнь. Но по нему мало кто проходит, большинство в пропасть валится, ибо трудно удерживать в руках шест веры, который помогает удержать равновесие. Тем более, когда столько соблазнов так и просятся в руки.
Путь в Вечную жизнь ещё напоминает тропу через трясину, причём во мраке, который изредка лишь освещается, словно небесным всполохом, от чтения Писания и усердной молитвы. И всегда после такой молнии видишь, что опять сбился с тропы и бредёшь по колено, или по пояс в грязи, если вообще не утоп.
Все прочие религии напоминают Вейну мертвую книгу, причём на мёртвом языке, тогда как христианство - родного человека, который всю эту книгу прочитал, и усвоил. Мало того, не только усвоил, но и сам прошёл путь через трясину. Только христианство даёт реальный путь к Спасению, ибо там, в бесконечности, у людей появился человек, который стал Богом. У других религий людей там нет, Сен.
Вейн, довольный тем, что разгромил все религии, уже позабыл, о чём спор, и погрозил пальцем троллю, который подбирался к его стакану со стороны куриной туши, держа наготове большую флягу из грецкого ореха. Тролль сделал вид, что он третья куриная нога, и принялся отпиливать лишнюю ногу, вторую или первую. Едва же отпилил её, как Вейн, проклятый наёмник, привыкший отнимать плоды чужого труда, тут же отнял ногу и принялся ею закусывать, бормоча, что тролли совсем обнаглели.
Кристи, ты не права, и тролль - как был ворюгой, так и остался, сколько ни называй его эльфом. При этом негодяй поглядывал на прутик, что неподалёку торчал из земли, но храбрец тролль наплевал на эти намёки и принялся отпиливать последнюю ногу курицы.
Как сопровождающих Кия, троллей кормили, конечно, чем только пожелают, но что поделать, если негр чёрный, небо голубое, а тролль живёт воровством. Всем приходилось только терпеть, даже королевской кошке, ибо королева Кристи её не отпускала, раз король Ри признал троллей за эльфов. Хотя злодейка бы только порадовалась за свою злодейскую кошку с троллем в зубах. Так что кошка просто плакала горючими слезами, глядя на такие сочные, упитанные и недоступные добычи.
Пока Вейн закусывал, Сен терпеливо напомнил, что разгром мировых религий вовсе не доказывает безумные притязания Вейна управлять всем миром, и тем более не доказывает существование Новой Земли, о которой тут столько споров - ибо её нет, у любого спроси.
- Как не доказывает? - удивился Вейн, едва не подавясь куриной ногой - вот как не впрок идёт награбленное, мог бы сказать тролль. Но он был занят своим пилением, и потому промолчал, наверное. А Вейн откашлялся и продолжал, что теперь дорога в Бесконечность открыта всем людям - через Христа. Раньше этим спасением душ занимался лично Господь. Зачем Ему вечные души, нам не понять, хотя в Библии и написано, что славу Ему петь - но это приписали умные люди, и скорее про себя написали. Вейн думает, что Господь не настолько умный. Славить вечно можно только делами, ибо их не переделать, вечность их, и все славные, ибо по воле Господа. На том свете, в своей вечной жизни, мы и будем делать волю Господа - марагешей бить, или звёзды пинать - Ему видней, исполним, как привыкли исполнять волю Его на этом свете. Поскольку Господу плевать - ибо всё Его воля, то Вейну видней, что делать. И что сделает, то и будет волей Господа. Например, марагешам явно несдобровать.
Тут Вейн заулыбался, как дурак, который и сдурел вдобавок, и счастливым голосом сказал, что как же вы не понимаете главного - через сына Своего Христа Господь возлюбил нас, подлецов с ног до головы, потому что понял через Христа, а понять - значит, и простить. Наша воля теперь - это Его воля. Не верится? Но ведь Господь больше не управляет народом Своим, Евреями, а уж прочими народами и раньше не управлял. А вспомнить Библию - что Он раньше делал? Даже лично вёл Свой народ, пребывая в ковчеге, в далёкие ветхозаветные времена, и лично скрижали каменные с законами вручал, не говоря о карах и наказаниях всяких. И убедился, что только попусту тратит время, хотя его у Господа и бесконечность. И Господь предоставил всю власть Христу, ибо видней Сыну, прошедшему земной ад, и сам Христос заявил об этом своим апостолам такими словами: - Как решите вы здесь, так узаконят и на Небесах.-
Потом и апостол Павел это повторил. Короче, Сен, Господь не мог бросить нас, и не бросил, хотя простил людей и расплевался с ними. Теперь с Небес волю Божью направляют Сын Его, Христос, и апостолы. Они гораздо лучше Господа понимают нашу жизнь, и потому направляют её тихо и незаметно, без наглых и вызывающих чудес, которыми грешил Господь - если так можно сказать о Господе. Вроде расступания моря перед неблагодарными Евреями и падения крепостных стен от дудения в свистульку. Но чудеса всё равно замечают - те, кто ищет их, кто ищет волю Бога в событиях жизни, ибо Господь - это всё, и всё - Его воля.
- Каким же образом ваш Христос со своей шайкой направляет земные события, если и чудить явно ленится, раз каждое чудо можно оспорить случайностью? Ты взял город только потому, что Пу-И полез по неприступной стене - вот и всё чудо. -
Сен не утерпел и сказал это, видя с тревогой, как радостно кивает Повелитель, закрыв от счастья свои узкие глаза, опершись на локоть, и не видя, как подлый тролль так и черпает дорогущий медовый самогон на тридцати трёх полезных травах, которые насобирала королева Кристи, чтобы её пьяница муж был не такой пьяница. Дурочка не верила магистру, что горбатого могила исправит.
- Не больно-то он и рвался лезть на стену. - Ответил Вейн.- Я и сейчас не понимаю - с чего это он полез? Ведь не хотел поначалу, и даже скалился весьма вредно, когда я рассказывал про Знаки Божьи. Это просто чудо, что полез. И что не упал, тоже чудо. Ты нехристь, не видишь просто. Лучше не отвлекай от главной болтовни. Кий, вели ему заткнуться, а то я не успею досказать, и свалюсь, как вчера. Тем более, закуску мою тролли растащили, пока спорил.-
- Пусть Сен говорит. - Сказал Кий с улыбкой тихо помешанного, так и не открывая глаз. По его блаженному лицу трудно было понять - на солнышке нежится Повелитель, или в будущем, что обещали словеса Вейна.- Любая тень сомнений лишь делает ярче свет истины. А закуски возьми у меня, я не притрагивался.-
Вейн лишь вздохнул, глянув на пустые блюда перед Кием, с которых всё уже разворовали.
Принцессе Кристи, что возлежала против Вейна на бархатных подушках во главе пиршественного лужка, стало весьма неудобно за своих, возможно, дружков эльфов, и она посмотрела на магистра. Тот выручил - взял с её блюд жареную баранью ногу и подал послушнику, что стоял за спиной. Так что вскоре и перед Кием, и перед Вейном снова закопошились тролли, прячась за прибывающей от королевы едой - возле самой Кристи с плачущей кошкой на руках тролли промышлять не рисковали, почему все её блюда и остались нетронутыми, не считая чуток пощипанной гусиной ножки. Кристи больше так и не смогла слопать, дохлячка, сразу наелась, хотя Вейн велел сожрать целого гуся.
Вейн сказал, что ладно, пусть Сен спорит, хотя и с магистром давно всё обспорено. И продолжал, что Христос со апостолы управляют через людей, чтобы не рушить чудесами мир Божий. Через души их, желания и нежелания, ибо способ этот самый проверенный и неприметный. Сам Господь работал им ещё в ветхозаветные времена, о чём говорит Библия, где Он упрямил много лет египетского фараона не отпускать из плена народ Израиля. Так и мы примемся направлять дела земные, когда помрём и очутимся на Небесах.
- Это с какой стати?! - обозлился Сен, отнимая у тролля сочный персик, который тот укатывал с блюда Повелителя. - Ты кто такой вообще?! Если даже вы с магистром попадёте на Небеса, вас пошлют подальше, наглецов таких, а Христос лично тебе рожу набьет - или что там у тебе будет на небесах вместо неё. А не Христос, так апостолы. Я лично так бы и сделал.-
- Ты нехристь. - Обиженно сказал Вейн. - Что с тебя взять? А Христос с апостолами, знаешь, как обрадуются? -
- Это почему они обрадуются? -
- Говорил же - тысяча лет прошла с тех пор, как здесь был Христос. Мир так изменился, что апостолы уже ничего не понимают. Они и при жизни мало что понимали, рыбаки да крестьяне, а сейчас давно запутались. Всё изменилось - и законы, и государства, и люди, главное. Как управлять? Они и не пытались управлять государствами и народами, хотя и могли. Но это не их дело, вообще-то, не их цель была. Христос поставил перед ними задачу воздвигнуть "тело Христова" на земле, то есть церковь христианскую. И через церковь распространить на весь свет Новый Завет с Господом, чтобы шли века, но Христос мог бы вещать всё новым поколениям о Новом Завете. И апостолы в этом преуспели - за тысячу лет церковь расцвела до такой степени, что даже гнить начала. Начали терять Дух Божий, опять упёрлись в букву, как фарисеи, с которыми ещё Христос лаялся из-за этого.
Короче, зажирела церковь, и её служители только деньги зашибают. Не жалко, ибо дело своё, пусть и спустя рукава, но работают, однако Господь бесконечен, и не может вмещаться в той клетке, что очертили Ему богословы своими толкованиями Библии. Мир меняется, и люди могут теперь по новому понимать священные тексты. Свое толкование Библии дано каждому человеку, и на деле каждый человек, прочитав Святую Книгу, понимает её в меру своей дурости. В реальности каждый заключает договор с Христом - личный договор, хотя и не осознаёт это. И устанавливает язык общения с Господом, ибо Ему плевать, на каком говорить - Он на всех умеет. Это равноправный договор, ибо мы нужны Ему также, как и Он нам. Договор этот, на бессмертие человеческой души, действителен только под печатью веры. Это не обсуждается. Есть вера - есть бессмертие.
А во что верить - это обсуждается до сих пор, и всегда будет обсуждаться, даже внутри церкви, хотя уж церковники вроде об этом договорились. Пусть с мордобитием частенько, и до смерти даже, но пришли к единому символу веры - вначале православному. Тебе, Сен, тонкости не интересны, поэтому Бог с ними. Когда жизнь изменилась, опять на церковных Соборах пошёл мордобой, и от православия отделилось католичество, с Папой, которого посадили в Риме. Католики решили, что православные чересчур намутили с верой, и выбрали Папу как воплощение Христа. Как-то легче им верится, если Папа скажет, и никаких споров - он же вместо Христа.

 » ЧАСТЬ5

Но католики тоже чересчур умные, а Вейн поможет родиться протестантской вере, бесконечно приближенной к Господу, ибо Дух её будет непрерывно меняться, стремясь к бесконечности. В новой вере каждый будет осознанно заключать договор с Христом на бессмертие, и устанавливать язык общения, какой ему удобней. Для себя Вейн установил деньги и всякие блага, которые ему нравятся - где они светят, туда и идёт, зная, что это Бог ведёт, ибо Он знает язык Вейна. Магистр стращал было Знаками от дьявола, но Вейн его отменил. Кто там командует, на том свете - Бог или Дьявол? Пусть определятся, в конце концов.
Вейн не желает гадать, кто с ним говорит, да чью волю он исполняет, так что Господь запретил говорить дьяволу с Вейном на звонком языке монеты. Если дьявол есть, конечно. Но Вейн сомневается в этом. Скорее, в Дьявола верят люди, и Господь создаёт им Дьявола, по вере их, Ему плевать.
Насчёт языка денег, как звезды путеводной, Вейн уточнил, что деньги он не путает с богатством, против коего так возражал Христос, сказавший, что скорее верблюд пройдёт в угольное ушко, нежели богатый в царство Божие. Ему было видней, но с тех пор много изменилось, так что настало время уточнения, которое и сделал Вейн.
А именно - кроме тех богатых, которые строят на свои деньги просторные для верблюдов городские ворота и называют их Игольным Ушком. То есть, кроме тех богатых, которые рассматривают деньги как отличный инструмент для улучшения жизни людей. И своей, конечно, ибо и богатый - такой же человек.
- Мне плевать на твои протестантские заморочки, я в вашей вере ни уха, ни рыла. - Скромно вставил Сен, уже почти наизусть выучивший всю Библию, но так и не поверивший ей.- Ты не увиливай, а ответь на мои вопросы - кто ты такой вообще, наглец? И с какой стати вы приметесь своей бандой направлять с небес, можно сказать, всю мировую историю? -
- Ну, кто я такой - пророк и представитель Бога, или обычный дурак, - скромно ответил Вейн, - ты получишь ответ только со временем. Лет через тысячу. Если дотянешь, чтобы увидеть, сбудутся ли наши заказы Господу, что мы заносим в Чёрную Книгу и чертим на Чёрной Карте. Но на второй вопрос ответ и так ясен. А кто же ещё будет направлять? Апостолы? Они же ни уха, ни рыла в современной жизни. Церковь за тысячу лет построили, а жизнь людей не изменилась.
Как были бедные и богатые, так и есть. А мы сделаем всех средними, без бедных и богатых.
Как крошили друг дружку мечами, так и крошат. Мы сделаем, чтобы через тысячу лет люди дырявили друг дружку из стрелялок Сэма. И построим, наконец, царствие Божие на Земле, и войны уйдут в прошлое, и будет царствовать закон. Для того я и выклянчиваю у Господа Новую Землю, чтобы там его и построить, а затем распространить на все страны. И Он даст мне Новую Землю, никуда не денется. Ему жалко, что ли? Или умный Он? Нет, Господь - дурак, и потому сделает по вере моей. Если апостолы не знали, как направлять развитие, то и не направляли. А если мы знаем, то нам Христос и доверит направлять историю.-
- А ты - точно знаешь? - ядовито спросил Сен.
- А кто же ещё?! - возопил Вейн.- Если никто больше и не думает об этом? Всем прочим плевать на всё - только и ищут, где пожирнее, и где спокойней перележать, пока не придёт время копыта отбросить. Потому что наша жизнь тут бессмысленна, и каждый умный, и каждый это знает. Но не скажет, не дурак же. Видать, один я, сирота, балбес и дурак до того, что ничего не нужно, только и мог услышать волю Божью. Кто, как не я? Скажи, Сен. -
На это Сен ничего сказать не мог. Дурак и впрямь беспредельный. И захапать ничего не пытается, только болтает, из-за чего и хочется его пристукнуть каждому умному человеку. Чтоб душу не смущал. Или не будил?
- Моя душа, - обозлился про себя Сен, - и нечего её теребить. Ходят тут всякие будильники .., а по роже не хочешь? -
Вейн, не услышав ответа, меж тем продолжал болтать, что если Сын Божий согласился пойти за нас, подлецов, на смерть - значит, мы этого стоим. Господь увидел, что есть в нас искра Духа Его. И кто к Нему не хочет - плевать на них, как на пыль придорожную, пыль и есть. Быть по сему, аминь. Так что Господь о душах заботится, но некому с небес помочь людям в их земной адской юдоли. Некому, кроме нас. Мы и будем, больше некому. Христос только рад этому, ибо мы дерьмо в сравнении с Ним, и потому в дерьме лучше разбираемся.
И вот, мы сидим здесь, и делим Божий мир, кто и где будет тащить своих людей к светлой жизни уже на земле, и всё, что установим, так и будет узаконено на Небесах, по слову Божьему. Но чтобы друг с дружкой не спорить, мы всё установленное и пишем в Чёрную Книгу Будущего и чертим в Чёрную Карту Мира. И если вы с Кием малость запоздали к делёжке, то это по Божьей воле, так что хватайте остатки, и скажите спасибо, узкоглазые, - и не мне, а Господу, а то вообще бы кукиш получили. Да и чего вы ещё хотели, если только-только Христа приняли, а мы с магистром настолько матёрые христиане, что спорить перестали.-
Эти разглагольствования Вейна заставили Кия открыть узкие глаза, а Сена - завопить: - Это с какой стати такая неправильная Божья воля? Нет, она в том, чтобы разорвать и переписать Чёрную Книгу по справедливости, и перечертить Чёрную Карту по новому! Если ты наглец, то мы ещё наглее! Думаешь, Господь не видит, кто наглей? -
- Хватит кричать, Сен. - Сказал Кий, поморщась на тролля, который так широко раззявил рот, что завяз зубами в персике, и только пучил на Кия глазёнки из-за бархатного персикового бока. - Перестань спорить, мы ещё вчера с Вейном всё обспорили. Споры о Божьей воле кончатся тем, что примемся воевать для уточнения этой воли. Но я пришёл о мире говорить. И уверен в чуде Божьем, что мы договоримся о делёжке мира без всякой войны, и недовольных не будет. Иначе бы я вёл сюда войска.-
- Ну, так и забирай себе северные земли. - Сказал Вейн. - Только они в Европе остались, и это удивительно, что ты недоволен. В этом воля Божья - работать, и строить страну, а не воевать. Я бы прыгал от счастья. Тебе Бог даёт твою Новую Землю. Она уже есть.-
- Ты дурак. - Сказал Сен. - А мы нет. Там же холодно. Я только издали посмотрел вчера на вашего послушника, который вынюхивал у россов, и сразу замёрз. У бедняги и нюхальник от морозов отвалился. Нет уж, в Европе теплей.-
- Нюхальник его цел, не надо врать. - Встрял в разговор магистр.- Только он розовый, потому что облез от мороза, а не вовсе отвалился. Нюхает - будь здоров. Тебе бы так, Сен.- Магистр говорил эдак с доброй насмешкой, потому что Сен был прав - из северных земель послушник вернулся, трясясь всем телом, в язвах, слезах и соплях. Так он и колотился целый месяц, и молчал, пока от тепла братьев по вере малость не растаял. А уж братия для храбреца расстаралась, раздобыв ему четыре грудастые живые грелки женского рода, в чьём жаре он и спал каждую ночь, пока сам не заговорил, и орудие его мужчинское не ожило, насмерть вроде промороженное. И такого наговорил про северные земли, что магистр сказал: - Ну их, язычников! Лучше в Китай пойдём, к желтякам.-
После чего Орден и направился к королю Алану, в королевство дронов, на службу наниматься.
А вот теперь эта разведка пригодилась - неисповедимы пути Господни. За лето в северных землях послушник успел многое нашнырять. Особенно вначале, когда он изображал купца, и был с ним небольшой отрядик. Пока ездили, меняя всякий европейский хлам на шкуры песца и соболя у местных туземных племён, послушник отсылал свои доносы со встречными купцами. И доносы шли один другого румянее - и что земли тут богатейшие, и почти пустые от жителей, и рыбы тут несчитано, аж реки из берегов выходят, и зверья тут мохнатого - Европу одеть можно. И всё богатство это ничейное - не считать же за хозяев мелкие пришлые племена. Они и сами тут недавно, хотя и забыли уж, откуда пришли на эту благодать, которая, по их сказкам, во времена Христа только лесом начала зарастать, освободясь от растаявшего огромного ледника. И удивлялся послушник, отчего это так долго не заселяются огромные земли, которым ни конца, ни края, всем рады, и всех прокормят, и только скучают, пока европейские народы дерутся из-за клочков земли.
Он понял - отчего так, но немножко поздно, когда забрался слишком далеко, растеряв по дороге своих людей в мелких стычках с разбойниками, все товары и лошадей, чудом избежав плена и рабства. К тому времени уже наступила, как он посчитал - зима, которую на местном языке называли осень, и послушник решил пересидеть холода в лесной глуши, соорудив землянку, а уж весной возвращаться в Европу. Поспокойней будет возвращаться, ибо весной местные пахали да сеяли, и только ближе к осени начинались свары за чужой урожай.
Но осень тянулась и тянулась, пока не ударила...Зима. Как её пережил - даже "грелки" не смогли выпытать у послушника. Он начинал плакать, и трястись всем телом, замерзая даже от воспоминаний. Пережил не иначе, как молитвами братии, да милостью Божьей. Снег по шею, мороз до соснового треска, стаи волков, бездорожье - и в мёртвой ледяной пустыне послушнику оставалось лишь подвывать вместе с волками вокруг землянки на стылую, мёртвую Луну. Он получил ответ на своё недоумение.
И теперь негодяй Вейн упорно навяливал благородному и доверчивому Кию эти северные земли. И так искренне, что Кий начал поддаваться. В самом деле - огромная земля, богатая, и незаселённая - строй, что хочешь. И чем эти земли россов, скифов и прочих славянистых племён хуже Америки Вейна, которую даже ещё не нашли?
Конечно, умнице Гельде, которая обсмеивала все мечтания, Кий не верил. Он был дураком. И склонялся к тому, что Господь вовсе не будет кидать с неба в океан огромный материк по молитве Вейна. Скорее всего, неизвестный материк уже есть, и существует, и его непременно найдут рано или поздно.
Кий достаточно насмотрелся на предсказателей и ясновидцев. Вейн - один из них, но достаточно редкого сорта - он предвидит будущее напрямую, без посредничества куриных потрохов и прочих колдовских причиндалов. Клянча что-то у Господа, Вейн уверен, что просьба исполнится. Более того, что она уже исполнена, только он по дурости своей этого не видит. Нужно только разглядеть.
Что самое удивительное, Кий начинал видеть исполнение своего давнего желания - стать повелителем всего мира. Если не обращать внимания на отдельные захапанные кусочки, вроде Европы. Кий начинал понимать, что его просьба об этом Господу может быть исполнена только таким образом, ибо видел Господь страшную опасность, которую Кию было не разглядеть раньше. Но теперь видит, что захват Европы окончится хуже, чем поражением - закончится исчезновением желтяков. Подлая Европа их проглотит, словно трясина, и желтяки исчезнут, как в своё время исчезли гунны, франки, германцы, римляне, и прочие невесть кто, превратясь в европейцев без роду и племени, с ножом в кармане и Христом в друзьях. Если здесь кто и называет себя по старой памяти франком, германцем, бриттом или каталонцем, это ничего не значит, кроме того, что франк или бритт зарежет такого же франка или бритта с чуть меньшим удовольствием, нежели англичанина или германца.
Разве это по желтяковски? Желтяк желтяка вообще не зарежет, даже за мелкую монетку. Желтяк желтяку - друг, товарищ и брат. Конечно, если они из одного племени. Или служат одному повелителю. Каждый европеец видит себя одиноким волком, который вместо вытья на луну молится Христу, а желтяк - он другой. Он видит себя, если и волком, то в стае. Даже раньше он видит стаю сначала, а потом - своё место в стае, и только тогда он начинает и себя видеть. Европейский способ жизни - это очевидно - и дешевле, и злей, нежели желтяковский. Желтяки, как и подобает умным людям, неизбежно ухватятся за экономию после завоевания Европы - и превратятся в европейцев. Нет, так не создать тысячелетней империи, о которой мечтает Кий. Если каждый сам по себе - перегрызутся.
Вот так постепенно подавался Кий, и это весьма беспокоило Сена. Вместо богатой Европы, где вдоволь грабежа, идти на север, пни корчевать, да пустоши заселять. Правда, через Китай - и это утешало. В Китае есть где разгуляться, пока сковырнёшь с трона Большого Желтяка. А потом усмирять восстания в провинциях. Славное дело, но долгое, так что вряд ли и внукам Сена грозит корчевка пней в северных землях.
На этом пиру Сен и сам поддался - Вейну удалось и его убедить в своих злодейских правах на мировое господство. Уж себе самому Сен мог в этом признаться, когда выискивал обожравшихся и пьяных в дугу троллей среди объедков. Всё логично. В самом деле, ещё Христос сказал апостолам - что вы тут узаконите, то узаконится и на Небесах. Апостолы пропустили это мимо ушей, как понял Сен из Библии, ну а Вейн не пропустил - и вовсю узаконивает вместе с магистром в Чёрной Книге и на Чёрной Карте. Да и кому это ещё делать, в самом деле, если прочие люди вплоть до самого Папы Римского заняты своими делами, и только молятся на Библию, так и не поняв, что Библия - руководство к действию. Хотя это на поверхности - "ищите - и обрящете", "стучите - и отворят вам", " не судите - и не судимы будете". Ну, и прочее, про любовь к ближнему.
Да, такое и Папе не пришло в голову, хотя он прямой получатель Духа Божьего от первых апостолов, и уж полное право имеет узаконивать.
Сен вспомнил, кстати, что скоро прибудет посланец от Папы по имени Ле Каронь - с бутылью освящённого душистого масла. Это ихнее европейское благовоние, через которое Дух Божий от Папы передаётся нижестоящим служителям. На этом настоял магистр, чтобы освятить и королеву Кристи, и трон парижский захваченный, и главное - Чёрную Книгу и Чёрную Карту. Магистр верил, что Вейн имеет все права узаконивать, но с елеем законность казалась покрепче. Сен же считал, что Вейн обнаглел в корягу, когда даже без Папы хотел обойтись при мировой делёжке. Ожидание посланца от Папы подарило Кию и Сену неделю торговли, и они вовсю пользовались дуростью Вейна, которому и впрямь было всё равно - хоть Духом Божьим от Папы узаконивать будущие бесчинства, хоть своим собственным.
Он вычитал в Библии, что любого человека осеняет Божий Дух. В любом верующем - и Христос, и апостолы, и Царствие Божье - только поверь в это, и присмотрись. Вейн присмотрелся - и считал себя теперь не ниже апостолов, и уж повыше Папы какого-то, пусть и Римского, ибо Папе деньги платят за веру, а Вейну никто не платит. Кроме Господа, конечно.
Сен подавался в сторону веры, и мог бы бесповоротно рехнуться, наподобие послушника Гниды, который даже к Гельде не приставал с совместными ночёвками, уверенный, что Господь и так Гельду пригонит. Как будто Господу делать нечего больше - она и сама приходила. Удержаться от падения в пропасть веры помогла и Гельда, которая оставалась островком разума среди моря дурости, и её хохотушек хватало на все безумные мечтания дураков.
Даже на землю от смеха свалилась, когда доконали россказни о двух чудесных кусках металла в атомном оружии будущего. Когда они просто соединятся - целый город в распыл улетит. Так и будет, заверял Вейн, раз есть Христос, но поверить в это было невозможно.
К тому же и сам Вейн помог устоять Сену, живописуя, как священники узаконивают Божьей волей свою наглость. Дело в том, что текст Библии считается ими священным, данным самим Богом. А текст Нового Завета - Христом, соответственно, тоже Богом. Хотя текстов на эту тему целую речку написали, из какового писания святые отцы и отвели небольшой ручеёк Нового Завета. И как отводили? В спорах на своих сборищах, которые называли Соборами. Споры часто кончались дракой, в одной из которых даже одного Папу запиннали насмерть.
Вот какие рьяные верующие оказались - с гордостью говорил негодяй Вейн. Если бы Папа запиннал вусмерть своего противника, символ веры был бы совсем другим. Вместо триединства Бога - Дух, Бог-отец, и Бог-сын, скажем - двуединство, или ешё что, теперь не узнать, раз Папа слабаком оказался и пинаться не умел. А та нога, что вдарила Папе по слабой голове, направлялась волей Господа, и верняком была наполнена Его благодатью - так только выходит.
Услыша это, Сен подумал, что Господь всегда на стороне больших легионов, и начал приходить в разум, в который вернулся окончательно, услыша, как священники выясняют теперь Божью волю - метанием монетки, жребием. Всё ясно с этой Христовой верой. Если сбудутся пророчества Вейна, он и впрямь пророк, увидевший волю Божью. Не сбудутся - вовсе не пророк, а еретик и болтун, верёвки недостойный. Пробным камнем истины даже в такой крутой религии, как христианство, является обычная, реальная жизнь. Так что ничего у Вейна не получится - слишком невероятно..., ну, а вдруг получится? Город-то он взял - на вере и наглости только, Божьей волей. Город, который плевал на все желтяковские легионы. Вдруг... сбудется? Нет, на этот случай надо продолжать делёжку мира, и упорно.
Но Сен - устоял. И гордился этим. Не видел он Бога. Значит - нет Его. И не будут стрелять все орудия Вейна, призванные дать пинка мировой истории. И не будет новых и быстрых войн - ни простых, ни мировых, о которых размечтались два негодяя. А этой Америки - вообще нет! И не построят никогда на земле Царствия Божия, где все равны, где нет богатых и бедных, где не будет войн под глупую гарантию Вейна о своём дурацком атомном оружии. Всегда были и будут рабы и господа, всегда люди будут бить слабых и жрать менее расторопных. И вообще Европу сожрать пора, стряхнув пыль с ушей, густо посыпанную болтуном - жаль, Повелитель вечно пьян от медовых мечтаний и медового самогона.
У Сена оставалась надежда продержаться до подхода Я-Мо. Уж он с двадцатью тысячами отборных головорезов ясно покажет - и с кем Господь, и есть ли Он вообще. Но и эту надежду проклятые дураки истоптали порядочно, укоряя Кия за неверие в Бога. Еле отплевался от насмешек Вейна, едва не завопив, как искусанный комарами слон, что верит он в Господа, раз и сам находится здесь, под ударом. На что надеется, кроме Божьей помощи? Изрубят в капусту вместе с прочими, согласно собственному приказу, который и отменить невозможно.
- Ну, ты и дурак. - Потрясённо сказал Вейн, когда понял это. Сразу перестал насмешничать, а королева Кристи уставилась так, будто впервые разглядела такого симпатичного восточного повелителя - кровь с молоком.
Только магистр, рыло шпионское, ничуть не восхитился, а спросил скучно: - Какой перстень растоптал? Этот или вот этот? - И вытащил из мешочка на поясе целую горсть их - и все такие настоящие, такие до слёз родные, что Кий ткнул пальцем в правильный и добавил: - Быть не может. Я же растоптал.-
- Значит, этот.- Сказал магистр, и ехидно поддел Сена: - Чем тебе не чудо, нехристь узкоглазый? - после чего все принялись хохотать, как буйные, и Кий громче всех. Отсмеявшись же, он отказался писать новый приказ, верный своей дурости. Хотя магистр настаивал, что Господа не стоит искушать лишний раз, Кий упёрся, что уж очень интересно смотреть, как Господь насмешничает над ним. Такое простое спасение неинтересно. Пусть Господь спасёт по-другому.
Даже Вейн поддержал магистра, сказав, что лучше не просить Господа о чуде - такого начудит, что заплачешь. Ему видней, как лучше, но ты обрыдаешься, пока поймёшь. Слава Господу за то, что выбор всегда даёт. Хоть и жалко Вейну отдавать Тигровый Глаз, а придётся, из-за упрямства восточной морды. Уж Тигровый Глаз будет посильней и перстня, и приказа, разве нет?
Но тут возмутился магистр, заверив, что Я-Мо навытяжку встанет, едва ему высверкнет по гляделкам этой алмазностью, да только обидно срезать драгоценностью мелкие бугорки, которые давно затёрты магистром. Иначе на кой чёрт ему платит щедрая королева целую серебрушку в год?
Герцог Саксонский, что продался в войско Я-Мо, шлёт донос за доносом. Надоел уже своими просьбами хоть что ответить, на приказ от магистра даже не надеясь. Знает, грязный предатель, что магистр приказывает только послушникам Ордена.
- Так прикажи мерзавцу остановить Я-Мо! - завопил Вейн, вскакивая на ноги, чтобы достать из седельной сумки библию, по которой и напомнил погрязшему в интригах тайному советнику, что Христос велел прощать грязных предателей. Тем более, второго предателя, потому что первый - послушник Клей - вон он, прощённый, со вдовой чирикает, и трескает что-то вкусное за обе щёки, плесень иудова - по милости Господа и магистра.
Однако магистр упёрся, напоминая, что в Библии есть и "просящему - дай", а этот гордый мерзавец никаких приказов не просит. Подумаешь, герцог задрипанный! Только деньги шлёт и доносы, хотя магистр ни того, ни другого не просил. Магистр тоже гордый. Потому что уверен - герцог Саксонский и без приказа сложит два плюс два, после чего зарубит Я-Мо в самом начале атаки на Орден.
Это если совсем отупел. А если такой же хитрован, как прежде, то на пару дней раньше наложит лапы на Я-Мо, тем более, что верная половина войска - его подданные из Саксонии.
Кий только сидел, хлопая узкими глазёнками. И тихо дивился промыслу Божию. А когда остался с Сеном наедине, сказал, что рад был убедиться в своей правоте. И даже благодарен Сену за его тупость, гордыню и неверие, ибо лишний раз убедился, что разумнее полагаться на волю Божью, нежели на куций умишко Тайного Советника. Ясно же видел, что корпус Я-Мо надо направить в захваченный город. А Сен, выходит, насоветовал подарить корпус магистру. Вейн посмеивается и Господа благодарит, что послал ему для штурма Парижа такой головорезный корпус. Настаивает ли теперь Сен, нехристь и пешка в руке Господа, на своём умном совете?
Разобиженный Сен бурчал, что болтовню Вейна и магистра лучше не слушать. Лучше подождать прихода корпуса. Сен по-прежнему уверен, что Я-Мо точно выполнит приказ, вырубит всех дураков и магистров с их кознями, наплевав на все козни. Посмотрим - кто кого зарежет - герцог Саксонский, или Я-Мо.
Посмотреть пришлось через три дня, когда верный Я-Мо всей мощью восьмидесяти тысяч лошадиных копыт обрушился на лагерь королевы Кристи. Жалкий трус Вейн убедил Повелителя, что ждать нападения в лагере, высматривая Божье Чудо, может только настоящий святой, которого на белом свете ничего не держит. Таких Господь с радостью забирает к себе, как показали весьма успешные казни христиан. Римляне кормили ими львов, распинали на кресте, топили ими печи и топили в воде.
Только тогда, когда очереди на казнь начинали таять, Господь наглым чудом спасал кого-то от смерти, и поток нужных Господу душ снова возрастал. Если Кию лень строить империю на севере или даже на китайский трон лень вскарабкаться, что тогда делать? Только искать нового вождя. А кто он будет? Опять нехристь какой с идиотской мечтой покрошить Европу в капусту?
- Вождь уже есть. - Скучно сказал магистр, вглядываясь в пыль на горизонте, и вслушиваясь в неслышный пока шум от тысяч копыт. - И получше Кия. -
На недоверие Вейна магистру пришлось пояснить, что это Ден- Лейн, верный шпион - Господь уже позаботился возглавить им войско Кия, ибо воля Господа всё одно будет исполнена - хоть так реши Кий, хоть эдак. Поехали? А то горизонт шумит. -
- Кия жалко.- Сказал с досадой Вейн, вскакивая на лошадь. - Зарубят дурака. -
- Зарубят. - Магистр пожал плечами, и тоже вскочил на лошадь. - Одним святым больше. Легко этим святым. Работать по славу Господа куда тяжелее. Поход на север проведёт Ден-Лейн, и без глупых переговоров.-
Вейн назвал Кия лентяем, и тот вскочил вначале на ноги, а потом - и на коня, ругаясь, что в проклятой Европе никому нельзя верить, даже своему в доску Ден-Лейну. А уж тем более лжецу магистру. Взлетая на коня, Кий жалел только, что не увидит чудо Божье по своему спасению, но тут на глаза попался Тайный Советник. Не иначе, сам Господь подсунул этого нехристя, и Кий радостно велел ему остаться в лагере, дожидаясь корпус Я-Мо. А потом рассказать о Чуде по спасению, если Господь соизволит сохранить мерзавца, подающего Кию такие умные советы.
И последняя конная группа вскачь понеслась вон из пустого лагеря. Все давно разбежались и попрятались, ещё со вчерашнего вечера, а королеву Кристи Вейн прогнал одной из первых - в сопровождении самых злых послушников, а также под охраной Иностранного Легиона в триста сабель, который великодушно подарил королеве Кий.
И пыль за ними давно улеглась, и следы уже ветром замело, да и негодяй Вейн чаще оглядывался назад, чем на дорогу смотрел - и забурился вскоре в непролазную чащобу, да такую, что искать там беглецов не стала бы никакая конница. Так бездарно сбившись с намеченного пути отхода, Вейн с командою по скудоумию своему увернулись от всех бед и напастей, что приготовил для него старательный Я-Мо не без помощи самого Папы Римского.
Ох, не зря беспокоился магистр, что Ле Каронь так задерживается с бутылочкой елея и благословлением от Папы. По пути к ним посланник сделал изрядный крюк в неделю пути, чтобы встретить войско Я-Мо. Герцог Саксонский аж рот раскрыл и глаза выпучил, когда Ле Каронь, улыбаясь вскрытым арбузом, вывалил из мешка кучу всякого добра, лично от Папы. Тут и крестик подарочный, освящённый святейшей рукой, и благовония, и письмо ласковое, словно ближнему родичу, но главное - длинная индульгенция с перечнем всевозможных грехов, которые Папа заранее отпускает герцогу. Причём, бесплатно, хотя за каждый грех католическая церковь исправно сшибала денежку, согласно тяжести грехов. В этой индульгенции на пятьсот золотых было грехов отпущено - греши до "не хочу", по воле Папы. Герцог Саксонский аж покраснел, увидя, что одних прелюбодеяний на целый гарем отпущено, и спросил - с чего от Папы такая милость?
Разговор происходил на вечерней заре, в походной палатке герцога, и Ле Каронь, приложив палец к губам, отвечал, что просто Папа необыкновенный человек по доброте - и предложил выйти прогуляться по лагерю - на войско посмотреть и на закат полюбоваться. Герцог знал, что бесплатно от Папы можно хоть что получить, если побить с полчаса для разогрева, а потом нож к горлу прижать, поэтому только усмехнулся, вылезая из палатки следом за гостем. Ле Каронь задушевно сказал, что хоть раз в жизни, может Папа бесплатно простить, как и требовал Иисус? Может такое быть?
Герцог ответил, что может - если Папа умом тронулся. Его Святейшество, кстати, здоров?
Ле Каронь ответил, что здоров, но всё равно ничего не требует за такую индульгенцию. Напротив, сказал, чтобы герцог ничего не делал. То есть, делал, что ему и положено. Разве плохо?
Герцог поразмышлял, и нерешительно сказал, что как раз собирался присягу нарушить, но в индульгенции всего одно предательство отпущено, и то давнее, ещё со времён его служению Ордену Св. Креста. Зато на разврат лет на десять свободы. Теперь выходит, и не предавать вовсе - так?
Ле Каронь заявил, что измена - дело хлопотное, ну её к бесу! Одна забота - и кого продать, и кому, и не продешевить, и сбежать вовремя, и денежку дорогой не растерять. Нет, куда лучше служить честно.
До самой темноты меж ними вспыхивал жгучий костёр спора, который многое высветил - и тайные козни Сена, что посылал Папе заверения в дружбе, и тайные козни Папы, который выторговывал у желтяков своё спокойствие и безопасность. Наконец, Ле Каронь пустил в ход последнее средство - угрозу отлучения от церкви, что по тем временам для искренне верующих было хуже смертной казни, ибо означало геенну огненную вместо райской вечности. И герцог сломался, обещав пойти против совести - не предавать и развратничать изо всех сил.
Таким образом, по трудам Папы и воле Божьей, во время атаки лагеря негодяев Я-Мо был жив, здоров и весел, за что благодарил по темноте своей всяких Вишну-Кришну и прочих богов из своих умственных заморочек, а про Папу и на миг не вспомнил, дитя природы, такое-сякое. Впрочем, Я-Мо и без того хватало, чем голову забивать.
Выполнить приказ Кия оказалось не так просто. Это в военное время, да на вражеской территории войско ничем не ограничено, кроме неприятельского войска. В военное время населения нет - есть лишь толстая военная добыча и богатый корм для войска, но Я- Мо, к своему сожалению, двигался в мирное время по дружественной территории. И каждый его сотник, стеная и плакая в душе, заставлял себя каждый вечер разжимать заскорузлые пальцы, чтобы отдать золотую монетку за очередную костлявую корову и мешок пшеницы для своих солдат. Мечтая при этом о будущих весёлых временах, когда такого же хитрована крестьянина можно будет со счастливым всхлипом рубануть наотмашь мечом, едва деревенщина заикнётся об оплате - единственной платой за грабёж будет его собственная жизнь. Да, война - счастливое время. А пока Я-Мо едва успевал выдавать золото, сумку за сумкой, на прокорм и проход. В плату за проход входили потравы посевов, всякие поломки и прочие поборы местного населения, которое грабило бедное войско, насколько совести хватало. А уж с совестью у людей всегда порядок ещё с каиновых времён.
Каждый мелкий князёк и барончик, по чьим землям имел несчастье проходить Я-Мо, драл деньги за проход, а потоптанную пшеницу оценивал дороже золота. След войска напоминал змеиный, потому что несусветные цены заставляли искать обходные пути.
Армия в мирное время - очень дорогое удовольствие. Я-Мо не раз с грустью вспоминал спокойную службу в Тайных Советниках, где думать приходилось лишь о запасе кольев, предоставив Повелителю заботиться о прокорме целой сотни тысяч прожорливых рыл. Так что времени и сил ещё и войском командовать у Я-Мо не хватало, и он был счастлив, когда это командование постепенно взял на себя герцог Саксонский. И когда войско приблизилось, судя по докладам шпионов, на пределы броска к стоянке королевы Кристи, герцог Саксонский решил поступить по совету Папы - пусть всё идёт, как идёт.
С атакой лагеря тоже всё обстояло не просто. Она вообще была бессмысленной, ибо шпионы, которых в проклятой Европе ровно столько, как и населения, давно уже продали и маршрут войска, и цели, и всё прочее, что можно продать магистру за медный грош. Чтобы атаковать и уничтожить конную группу, надо к ней хотя бы незаметно подобраться, что в этих условиях просто невозможно. Войско постоянно обгоняли и купцы, и все прочие, кому не лень - ибо скорость войска ограничена скоростью его обоза - без него ни отдохнуть, ни пожрать досыта невозможно.
Кий совсем завоевался, если отдаёт такие приказы, думал Я-Мо. Он считал полученный приказ самым дурацким из всех полученных, и не верил, что противника удастся атаковать. Не верил, и что получится окружить. И вообще догнать.
Поэтому, не мудрствуя лукаво, попросту поехал в брошенный лагерь вместе с герцогом и охраной, чтобы ожидать связных гонцов и прочие войска, которые должны были вернуться к вечеру злыми, голодными и с пустыми руками. К полудню сюда подтянется отставший обоз со жратвой и кашеварами - кормить войска, часть которых была послана влево от лагеря, часть - вправо с приказом искать неприятеля.
А уж в капусту вырубать всех - такой приказ даже тупой Я-Мо не рискнул бы отдавать, не говоря о герцоге. Поворот от горного направления, на котором войска набирались разбойного боевого духа, утихомирил страсти. Путь по Европе приближал и города, и власти, и другие войска. Тут без разбору нападать даже на маленькую деревушку сто раз надо подумать, да и стороной обойти, чтобы не получить отдачу невесть с какой стороны, спустя невесть сколько дней. А уж на махонького королишку или его родича можно напасть, если есть куда ноги унести. У гор на самого Папу Римского напали бы, а здесь и паршивого барончика лучше не трогать, не то что будущую или нынешнюю - кто их разберёт? - королеву Франции. Самозванка? Да они все самозванцы, короли эти, если докопаться до корней. Примерно такие настроения были в войске, так что Кий зря не остался в брошенном лагере любоваться на чудо спасения.
Сен его так и не увидел, к сожалению, когда заметался в тоске по брошенному лагерю, одинокий и всеми брошенный. Впрочем, он не сразу заметался, а проводил поначалу взглядом мудреца удиравших вскачь мерзавцев и одураченного ими повелителя. И направился неторопливо к своей пустой палатке, где внутри находился отличный тайник для двоих, для обеспечения такого чуда.
Углядев как-то на краю лагеря вместительную яму, заросшую травой, Сен велел поставить свою палатку вплотную к ней, а ночью переставил её на яму. Уложив поверх приготовленные колья, он настелил четыре деревянных щита, забросав их песком и накрыв грязным, истоптанным полотном, на какое даже нищий не позарится. Попрыгав на тайнике, Сен успокоился - под ногами ничего не дрогнуло, тайник надёжный.
И теперь, направляясь к своей палатке, Сен мог только сожалеть, что не получилось спасти ему одурманенного словесами владыку, и показать, что для чудес Господь приделал нам руки и голову, если Он есть, конечно. И потому не стоит забивать эту голову умственными заморочками вроде Бога, и тем более просить Его о спасении.
Именно этим и занялся немедленно Сен, когда убедился, что тайник в палатке исчез. То есть, как и не было. Сен глазам не поверил, содрав с пола свою истоптанную полотняную дерюжку. Даже трава выросла вместо песка. Нет тайника.
У Сена затряслись руки при виде такого издевательского чуда.
- Прости, Господи, за неверие! - взвыл он в душе. - Спаси подлеца, я раскаялся! - Так он стенал в душе, бегая по опустевшему лагерю, и не догадываясь, что негодяй Вейн ещё вчера приказал переставить его палатку на несколько локтей в сторону, чтобы она не загораживала часовому вид на дорогу, что выходила из леса с его стороны.
Видимо, Господь и направил Тайного Советника к спасению - за дальними кустиками он наткнулся на подходящую размерами ямищу. Правда, сюда бросали мусор и объедки со всего лагеря, а также гадили все, кому поблизости приспичило, однако Сену хватило ума не пенять Господу на неудобства. Схватя старое, драное одеяло, что валялось неподалёку, он завернулся в него с головой, после чего спрыгнул в яму. Перевозившись там для маскировки одеяла, он затих, едва дыша густой вонью, и прислушиваясь к конскому гулу, что доносился со всех сторон, и молясь Господу, в которого пришлось поверить, за неимением времени на всякую критику и сомнения.
Конский гул так и гудел себе, пока не стих совсем, оставив для слуха Сена едва различимый под одеялом топоток нескольких всадников, что неторопливо топотали вокруг да около. Однако вскоре к этим звукам примешался собачий лай, и Сен совсем затосковал.
Собаки..., они же такие сволочи нюхастые! И точно - вскоре залаяли прямо над головой, а потом и затеребили его одеяло. И не только затеребили, а ухватили довольно неприятственно за филейную часть, так что Сен едва сдерживал вопли. Но молчал, потому что услышал голоса: - Нашли кого? -
- Да кто тут может быть? Разве покойник.-
- Эй, придурок! Вылазь, коли жив, а то стрелой пробью.-
Но пробивать не пришлось - Сен не выдержал, завизжав от злобного укуса в ляжку, и вскочил на ноги, отбиваясь от собак одеялом, и благоухая на все четыре стороны.
Тут свистнул кнут, псы завизжали, и разбежались. Сен смог, наконец, поднять голову. И замер, наткнувшись взглядом в стылые зрачки Я-Мо, который гарцевал на коне возле ямы вместе с несколькими всадниками.
Сен снова взмолился к Иисусу, чтобы спас его, но теперь от позора, потому что готов был помереть от известного желтяковского чувства, которое зовётся "потеря лица", оно мало знакомо наглым европейцам, которым плюй в глаза, а им всё Божья роса.
Весь в дерьме, грязный и чумазый, Сен наряд ли мог быть узнан и родной матушкой, так что Господь не затруднился исполнить просьбу. Я-Мо отвернулся, наморща нос, что-то под него буркнул, и повернул коня, а его спутники-европейцы велели вылезать из ямы. Но Сен решил изображать глухого, увидев, что у оставшихся нет луков и стрел, одни лишь мечи, и был снова атакован собаками. К его счастью, эти дворняги не были бойцовскими, и потому держались на приличном расстоянии от дубинки, что подобрал Сен Оставшимся у ямы воякам надоело ждать, и они просто плюнули в сторону бродяги, и разъехались шарить по брошенным палаткам.
Я-Мо и герцог Саксонский слезли с лошадей у дымящего костерка, чтобы перекусить с вином, в ожидании, пока вернётся охранная сотня, что прочёсывала буераки вокруг брошенного лагеря.
А к вечеру сюда вернутся остальные войска. Они были посланы по всем направлениям с приказом искать неприятеля до полудня, после чего возвращаться в брошенный лагерь.
Кто неприятель? Бежит и сопротивляется, тот и неприятель. Кто здоровается и с расспросами лезет, тот свой. Короче, кто сам в драку полезет, тех и рубите. Нет, ни с кем мы пока не воюем, а неприятеля сердце укажет. Ну да, идиотский приказ. Ну и что? Исполнять! Я не виноват, что наш восточный наниматель оказался с придурью.
Примерно так напутствовал герцог своих командиров, и они повели свои сотни с твёрдым намерением подремать в сёдлах до первой попавшей деревни, где можно будет разжиться жратвой. А если будут драть слишком дорого, считать деревенщину неприятелем, и бить морду, по крайней мере.
Между тем забытый всеми, даже собаками, Сен окончательно пришёл в себя, почистил одёжку, промыл рожу в первой попавшей луже, и решил действовать. Пережитый страх сменился яростью, даже бешенством на этого остолопа Я-Мо, который не смог выполнить даже такой простой и ясный приказ. Что делать - только дураки винят себя в своих несчастьях, умные люди всегда обвиняют других.
В это время Я-Мо в сердцах жаловался герцогу, доставшему припасы из седельной сумки, на дороговизну европейской войны. Скоро до того дойдёт, что и добычи никакой не хватит, расходы не оправдать. Воевать совсем перестанут, раз себе дороже выходит. Так и придётся европейцам работать, как последним дуракам, чтобы прокормиться, в поте лица своего, по завету Господа своего. Так им и надо.
Желтяки гораздо умнее, раз придумали мудрую поговорку - "Работа не волк, в лес не убежит". Не правда ли, герцог?
На что герцог, почесав в затылке, сказал осторожно, что всяко бывает, но лучше не откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня.
Подумав, Я-Мо согласился, что звучит это вроде разумно, однако, если ухватиться обоими руками за такой европейский способ жизни, будешь работать каждую минуту, и так всю жизнь. А от работы кони дохнут.
Подойдя к мирно спорившим воителям, Сен рявкнул во всю глотку: - Так вот как ты исполняешь приказы Повелителя?!-
Я-Мо, который удобно привалился плечом к большому валуну, сидя на европейский манер - не поймёшь как набок - открыл рот, и оттуда вывалился кусок ветчины. Герцог, что сидел рядом, по восточному скрестив ноги, тоже открыл рот, и оттуда выпал кусок хлеба. Шустрые собаки, сидевшие вокруг на своих собачьих задницах, тут же устроили свалку, получив вместе с кусочками, и пару ударов.
- Сен?!- изумлённо спросил Я-Мо.
- Что это за бродяга? - спросил герцог, который ничего не понял, потому что Сен заорал на желтяковском языке.
- Зачем ты забрался в помойную яму? - с любопытством спросил Я-Мо.
- Об этом тебе вскоре расскажет наш Повелитель Кий.- Высокомерно отвечал Сен. - Он скоро будет здесь. И вообще - встань, когда с тобой, простым командиром, говорит Тайный Советник! -
- Ты не мог бы сказать своему земляку, - заговорил герцог, морща нос, - чтобы он отошёл чуть подальше? А то он завонял всё кругом.-
Я-Мо угрюмо, но поднялся на ноги, и в завязавшейся перепалке Сен узнал много интересного. Пока войско бодро ехало и шагало на восток, навстречу войне и долгожданной добыче, оно согласно было терпеть и плохую кормёжку, и долги по жалованию. Столица государства дронов богата, на всех хватит.
А когда дошли вести о её падении, многие принялись размышлять. Вначале командиры, более склонные к этому дурацкому занятию, а за ними - и солдаты. В смысле - куда идём, да что там светит, если добычу уже поделили? Конечно, Я-Мо заверил, что восточный владыка всех берёт на службу, и добычи будет полно, и всё такое. Но он не в силах был уточнить - где её будет полно? Здесь, в Европе, куда нацелился Кий, или ещё где? Может, нет смысла тащиться в горы? Не лучше ли просто подождать Кия? А то не пришлось бы тащиться обратно, да за свой счёт, если Кий передумает громить Европу.
Эти сомнения родились и укреплялись с каждым новым встречным купцом и другими шпионами, которые уверяли, что Кий спать улёгся, отдав Европу новой королеве Франции, своей любовнице. И войско Я-Мо хочет ей передать, и Орден св. Креста уже на неё работает. Вы бы, воинские ребята, лучше к ней служить пристраивались. Тут и недалеко, и надёжно, и денежно. А Кий в Китай коней разворачивает. Или вы в Китай тащиться хотите?
Так что пусть Сен спасибо скажет Я-Мо, что хоть войско сюда довёл. Отдать приказ вырубить королеву Франции? Он не сумасшедший.
Пока Сен выяснял причины невыполнения приказа, Кий вместе с прочей командной верхушкой окончательно запутались в густом перелеске. Они остановились, в конце концов, и начали прислушиваться. Погони явно не было. Да и какая погоня рискнула бы проделать тот же путь следом за перепуганным трусом, в которого превратился Вейн, пытаясь нагнать принцессу Кристи. Ехать дальше не было никакой возможности - стеной окружал густой кустарник, в который и лиса не пронырнула бы, если бы всадники вздумали ещё и лис гонять. Вейн настолько ещё не сдурел, и потому принялся вслух выяснять - кто виноват и что делать?
Виновного нашёл быстро - и высказал вгорячах Кию, что из-за его дурости торчат тут, в неизвестной чащобе, и даже самогона нет подсластить горе горькое, потому что он имеет вероломное свойство заканчиваться в нужный момент. Изумлённый Кий отцепил от пояса флягу, и вполне по христиански протянул её Вейну, напомнив, что именно тот утащил их в невесть какую чащобу.
Но подлец не смутился, отхлебнул из фляги, и вообще всех собак навешал на Кия, сказав, что заблудился, и принцессу потерял из-за него, и это Знак Божий, чтобы наплевать на Кия и дурацкие переговоры, а заниматься своими делами. А их невпроворот - и орудие недоделанное, и Кристи, бедняжку, обижают, а он в чащобе торчит. Поехали обратно! Плевать, что там войско, всех разнесу!
Так разгорячился несправедливый болтун всего после двух глотков, поворачивая коня обратно.
Магистр и другие послушники с интересом выслушали перебранку, и без споров поехали следом. Магистр так уши и навострил, и даже голову вперёд вытянул в желании подслушать, хотя мог её и на месте оставить, ибо Вейн разорался на всю чащобу.
- Всё! Кончен базар и всякая торговля! Что дадим - то и бери! Весь север Кию отдают, весь восток, а он ещё губы кривит! А не хочешь - вали к своему войску, и его разнесём по воле Божьей!-
Словом, негодяй любую чащобу использует, чтобы не делиться по справедливости, в чём и убедился Повелитель в последующие дни. Вейн и впрямь больше не торговался, и вообще не торговался, а только хмуро помогал Сэму мастерить орудие, изредка огрызаясь ругательной речью, если магистр очень уж доставал. С Кием торговался магистр, а магистры, они известно, как торгуются. По способу - было ваше, стало наше, и попробуй докажи, что наоборот А попробуешь - и вовсе без штанов уйдёшь.
Такие несправедливые верзилы были в те нечестные времена, хотя ихнюю принцессу Кристи, бедняжку и такую и сякую, никто не только не обидел, а вообще на руках из оврага вытащили, куда она свалилась вместе с жеребцом.
Вернее, жеребец сам прыгнул. Этот Кассий - набалованный фрукт, что немудрено с такой хозяйкой - разгильдяйкой. Он и стену крепостную всё перепрыгнуть хотел, а тут кстати овраг подвернулся, да широченный в том месте - стрела не перелетит. Вот он и сиганул, тем более затолкали его в могутную грудь лошадиные задницы прочих коней, на которых сидели послушники и легионеры иностранные - толпа лошадей, и вперёд не пробиться. Он бы не прыгнул, конечно, не такой и дурак, но принцессу Кристи заботливый Вейн ещё вчера обкормил мясом. Целый кусок скормил, да такой мясной, что обжора даже своим весом с трудом управляла, не говоря о Кассие. До того объелась, что вдруг пить захотела - впервые в жизни - и ещё чего-то малопонятного захотела. То ли в рожу кому дать, то ли кошку погладить.
Сама не своя была девчонка - и муж куда-то пропал, и отряд какой-то непонятный наскочил, скандалят с охраной, кто громче орёт. А её заботливо поглубже пихают, до самого края оврага, где Кассий вдруг снова ощутил небывалую легкость тела. Обрадовался, да и взлетел чуть не до середины оврага, куда его и приземлила спохватившаяся всадница, впрочем, весьма мягко, чтобы не сломал чего, из снизу подвешенного.
Рыжий обалдуй затрещал мелким кустарником, куда засел, словно таракан в густую щётку, и заорал от души. Сверху обрыва на его наверняка матерное ржание высыпали конские и людские головы. У всех квадратились и глаза, и прочие отверстия, и все молчали, не в силах сообразить - каким это чудом всадница очутилась внизу? Было от чего глаза пучить - любой другой, на себя примеривая путь, приходил к выводу о поломанных ногах, голове, да и всем прочем - высота убойная! - не говоря о поломанном на склоне оврага кустарнике. Но ведь ни веточки не тронуто! Ни следочка на песке!
Принцесса же Кристи и вовсе замутилась настроением, ибо надо было выбираться, и срочно, а как это сделать под взглядами и своих, и посторонних? Даже она своей испорченной соображалкой понимала, что не бывает таких жеребцов, чтобы вскарабкаться по отвесному почти овражьему боку наверх. Или запрыгнуть - овраг выше кончиков ушей, и то на дыбках.
К несчастью, Кассий об этом не догадывался, и так и норовил запрыгнуть на обрыв. Принцессе пришлось утяжелять его, а то бы и впрямь запрыгнул, перекалечив толпу зрителей. Но выбираться всё равно надо - и пришлось позволить Кассию забираться вбок, к овражьему склону. При крутизне обрыва и это казалось невероятным, и один из зрителей оценил это оторопелым возгласом: - Ну и конь! Ну и слон! Глазам не верю! -
Голос этот прозвучал слева, где у обрыва толпились всадника наехавшего отряда, и принадлежал явно командиру.
- Сейчас поверишь.- Прошипела принцесса Кристи своей кошке, которая высунулась из-за пазухи и вертела головёнкой на новости в обстановке. Услышав сии слова, кошка уставилась в хозяйкино лицо снизу вверх, ибо никогда раньше не слышала такого тона. От других слышала, похожий. И помнила, что обычно следом летят кулаки, стулья и прочие предметы, и потому тут же спряталась обратно за пазуху, как под диван нырнула - там и табуреткой не достанут.
Отряд, что настиг принцессову шайку, послан был вдоль оврага прочесать окрестности до полудня, хватая всех, кто попадётся. Числом в пятьсот рыл, отряд бы с радостью схватил купеческий обоз, но примериваться пришлось к этим молодцам - не то сонным, не то хмурым, и вообще непонятным. Но наглецы порядочные - иные всадники семечки лузгали, поглядывая на гостей, расстёгнутые, и даже копья не подняли. И на вопрос - Кто такие? - послали подальше, и дали совет сваливать побыстрее. И все рожи кирпича просят, а глаза и обещают.
Видно, что свой брат, наёмники, но битые и тёртые, из тех, кто хватается за оружие не для крика, а для работы. Как раз её и не усматривали в прибывших пяти сотнях, и это очень обидело, особенно молодых и задиристых, которые и принялись орать, набивая себе цену. Но командир этой полутысячи, швейцарец по имени Вольфганг, молодостью не страдал, поэтому обижаться и не подумал. Тем более, что взгляд его командирский сразу усмотрел в отряде на краю обрыва не толпу воинского сброда, а этакий полурасслабенный конный кулак, готовый в считанные мгновения сжаться и вдарить в любую от обрыва сторону. В центре - тяжеловооруженная кость - латы, кони в броне, убойные копья, как двинется, так и вкатает в землю.
И по краям ребята на подарки никак не тянут - пусть в лёгких латах и с лёгкими копьями, но с мечами, и наглые до безобразия. Так им и положено, чтобы сбить любой по наглости наезд и задержать его на пару минут, пока стальная середина не двинет всей массой. Поэтому со второго взгляда Вольфганг принялся высматривать командира, ожидая этакого хмурого битюга, этакого квадратного пня верхом на лошади, однако ничего похожего не увидел.
К этому времени дура-командирша уже свалилась вниз, потому и не увидел. Но продолжал высматривать, отослав гонца за подкреплением. Если противник думает отделаться руганью и плевками, его люди лаяться тоже умеют.
Видя спокойную неспешливость отряда, Вольфганг решил потянуть время, а когда прискачет подкрепление - ссыпать вниз одним ударом.
А пока решил глянуть - кто там свалился, да что за глубина у оврага. Пробрался между своими, глянул вниз - и рот раздверил. Рыжий конище так и прёт зигзагами наверх - лопатки ходуном, глаза горят бешенством, а кусты грудью давит, как будто вниз катит, а не вверх. Тут Вольфганг и завопил в восхищении, что говорит о его могучей сдержанности, ибо прочие швейцарцы и вовсе ничего не могли сказать от изумления. Подивившись на чудо, швейцарец добавил, что всю жизнь мечтал о таком коне, чем вызвал ехидный ответ нахального тощего вояки, совсем мальчишки по виду, и настоящей гниды по ухмылке. Тот сказал, что королева Кристи оторвёт кое-что грязному скотоложцу, мечтающем о её любимом жеребце. Если этого раньше не успеют сделать её солдаты, оскорблённые за королеву таким предпочтением. Товарищи мальчишки слева - справа от хохота едва не попадали с коней, а Вольфганг обратил, наконец, внимание и на всадницу. И вдруг увидел, кого высматривал - командира, похожего на булыжник.
Что помогло увидеть в тощей светловолосой дохлячке эту командирскую булыжность - ни один желтяк не смог бы понять. Только европеец, причём из тех дураков, что верят в воскрешение мёртвого Христа. Только такой и мог не поверить глазам своим, которые видели соплячку с невоспитанным взглядом синих гляделок. Так что и Вейн, и Кий ошиблись, посчитав дальнейшее чудом Божьим по спасению принцессы. Просто швейцарец оказался верующим дураком.
А если человек и впрямь верит, что мёртвый Христос ожил, он доверчивым становится до смешного. Даже в обещания вражеских солдат, что сейчас королева выберется, и раскатаем вас в кашу, и то поверил, но позже. А вначале швейцарец поверил в королеву. Конечно, не сразу поверил, что внизу и впрямь булыжник на коне, которого высматривал, а поглядев, как раз за разом, с упорством безумца, рыжий конь пытается вскарабкаться на отвесную песчаную кручу обрыва. Пусть зигзагами, но он поднимался всё выше и выше. Вольфганг не мог знать, что эта мясная обжора королева и своим-то весом уже почти не управляла, не говоря про Кассия, но в упорстве, с каким всадница гнала жеребца на приступ, зловеще просвечивала воля, схожая с бесконечностью.
В пришибленной Христом Европе на внешность только умные смотрели, а те, кто подурнее, старались командира этой внешности увидеть - душу человека.
Её и увидел швейцарский вояка. Глядя вниз, он как-то сразу поверил, что эта самозванка и впрямь королева Франции. Чёрт побери, да куда эти французы денутся? А при такой королеве служить..., уж там задержек с жалованьем не будет, как у Я-Мо. Так вот за какую-то минуту размышлений, глядя на пыхтящую внизу поганку, доверчивый Вольфганг решил - не только судьбу свою дурацкую, и войска своего, но и родины своей дурацкой по имени Швейцария.
И пусть этому прохвосту удалось выклянчить у королевы Кристи право охранять французских королей для своего нищего народа, и пусть этот христианский подлиза выклянчил у Вейна для своей паршивой страны право ни с кем не воевать, но остаться свободной, и хранить как можно больше золота мира - всё равно, народ не обманешь. В насмешку всех привратников в кабаках стали называть швейцарами.
Но это случится потом. А пока Вольфганг решил не упускать случая понравиться королеве Франции. Подлый христианин знал, как это делать. Просто помочь человеку - и никуда он не денется.
- Чего уставились, обормоты?! - взревел он чуть потише, чем ржал жеребец Кассий.- А ну, живо вниз! Помочь Его Величеству королеве Франции! -
Его швейцарцы народ упрямый и исполнительный - десятка два солдат так и сверзились вниз. Без лошадей, конечно - те бы ноги поломали. Кто покатился, кто устоял, кто сполз по песку, но спустя минуту вокруг жеребца копошились не меньше десятка швейцарцев.
Тут послушники вдруг перестали ухмыляться, увидев свою королеву в окружении вражеских солдат. Наёмники вообще за мечи схватились, но на них не обратили внимания. Мечи так и остались в ножнах, а следом за швейцарцами вниз запрыгали и солдаты королевы. Вскоре от толпы людей кругом бедняга Кассий и с места не мог двинуться, как его ни тянули и не подталкивали. Послушник Жан, видя, что с этой помощью хитрости вроде нет, велел копать обрыв, что и было сделано.
Вместо лопат копали мечами, кинжалами и секирами. Вольфганг тоже бросил на раскопки своих людей, так что дело пошло, и вниз полетела туча песка. Конечно, при такой рукастой поддержке Кассий принялся сползать по склону обратно в кустарник. Мало того, заспотыкался и зашатался, так что королева едва не брякнулась оземь. Однако, поскольку брякаться с коня всё равно не научилась, то ей и спрыгнуть не дали - подхватили в двадцать рук, и своих, и чужих - и понесли наверх, словно цацу какую. Сквернавке всегда нравилось забесплатно кататься на чужих горбах, и потому, когда её поставили перед Вольфгангом, вся её рожица довольно зарозовела, а глазёнки противные так и засияли. Однако благодарностью Вольфганга не оскорбила, едва кивнув на заверения, что он счастлив оказаться хоть немного полезным королеве Кристи.
Когда по раскопанному склону следом втащили Кассия, принцесса ловко запрыгнула в седло, а разговоры всякие взял на себя послушник Марк, который и спасибо вместо неё сказал, и вопросов всяких накидал, и все намёки на лету похватал. И тут же предложил бравому войску поступить на службу королевы Франции. Вскоре швейцарцы дружно кричали славу новым начальникам, а подкатившая подмога в тысячу саксонцев перестроилась с нахмуренного вида на более дружелюбный, и чем дольше вели переговоры их командиры, тем дружелюбней становились.
Одним словом, после полудня к лагерю возвратилась чуть не половина войска Я-Мо, страшно довольная своим предательством и блестящими перспективами - с одной стороны, а с другой - вторая половина войска, хмурые и злые за бесцельную тряску в сёдлах. Поскольку тут, в поганой Европе, все были христианами, то вторая половина войска ничуть не удивилась истории швейцарцев, которые поскакали ловить, да сами поймались. Оставалось завидовать и роптать на командиров, которые всё никак не сдадутся королеве, как умные швейцарцы, которые уже начали вопить - На Париж! - и мечтать о тамошних кабаках и гулящих женщинах, с которыми будут пропивать жирное королевское жалование.
Нечто в этом роде Кий и предполагал, и только усмехался, наблюдая мельтешение Сена с Ля Каронем и прочие попытки отстоять войско Я-Мо, которое теперь могло только между собой разодраться, за очередь на присягу королеве.
И подстегнула их к этому благая весть о пустом парижском троне и скоропостижной кончине дяди Франца, которую принёс Ля Кароню гонец от Папы.
Хотя при этом известии до драки дело не дошло, все друг с дружкой перелаялись - даже принцесса Кристи что-то прошипела, глядя исподлобья на беднягу магистра. Тот немного встревожился, чувствуя неминучую войну Франции с Англией, но даже не пытался оправдаться в убийстве дяди Франца. Всё равно бы девчонка не поверила. А верзила в ответ на его оправдания сказал, что верит Тайному советнику, ибо тот обладает талантом всегда перечить воле Божьей, и наверняка злостно защищал этого дядю. Но королева, конечно, не поверит такому негодяю, тем более, что платит за его негодяйство. Смерть дяди была неизбежна. Если б магистр его не защищал через своего шпиона, дядю ещё раньше бы пришибли. Самый ближайший родственник, претендент на престол, или ещё кто.

 » ЧАСТЬ6

- Я знаю, кто пришиб дядю.- Сказал магистр. - Но он всё равно непогрешим.-
- Папа Римский? Ну да. - Сказал Вейн. - Хоть кого-то надо таким считать. Хотя сам Иисус, и тот грешил неуверенностью, слабой верой, слабостью духа, и даже рукоприкладством, когда ворвался в церковь с мордоворотами учениками, и громил бедных торгующих людей. Он их бичом хлестал, а это очень больно. Но Христос наверняка потом раскаялся, Он такой. А этот Папа наглый, как катапульта. Непогрешимый - и всё тут. Да и Соборы их церковные, где узаконивают святость текстов и правила веры - сплошная наглость и нахальство. Например, есть Евангелие от Иуды - его святым не признали. Да и прочих свидетелей о жизни Христа хватало - тоже не признали. Откуда эта наглость? Почему я должен верить этим нахалам? Они читали тексты, но я тоже читал. И понял по другому. Они такие же наглецы, как и я. Хочешь - им верь, хочешь - мне. Господу плевать, Он настолько бесконечен, что охватывает и мою наглость, и любую другую, вроде католической. А как церковники выясняют волю Божью? Монетку метают. Лентяи и наглецы. Я бы метал её не один раз, а сто, или тысячу, чтобы точнее узнать волю Божию. Уверен, что поначалу они так и метали несчастную монету - они люди умные. Метали сутки, неделю, месяц - и только убеждались, что Господу плевать, хоть ты белое избери, хоть чёрное.
Они и обнаглели, и правильно сделали, как показал расцвет Церкви. Но всё равно наглые, и гордые до безобразия. Вот что ясно каждому дураку, если присмотрится к церковной скромности. И это - лучшие среди прочего сверхгордого дерьма, которые вообще верят только себе и в себя. Да Господь наверняка плакал от счастья, когда они приколачивали Христа. Он боялся поверить, что его жертву приняли, и Он развязался, наконец, с этой гордой сволочью. Больше не надо учить их, следить, и наказывать - свобода! Наверняка ангелы три дня на радостях вёдрами лопали с Христом амброзию на небесах - на эту догадку наводит воскрешение Христа лишь через три дня. Да и потом пиры на Небе продолжались, ибо ученики не всегда узнавали Христа, когда Он являлся наверняка с перепоя.
Люди веруют не в Господа, а в свои заморочки, по образу и подобию своей подлости. Православные, католики и прочие будущие протестанты - все наглые, как псы. Их вера истинная, и вот тебе аргумент в глотку, хорошо заточенный - вот чем кончаются их богословские споры, ибо каждый понимает Святую Книгу по мере своей наглости, и не больше. А что делать, если это единственный способ утверждать истинную веру в Господа - наглость и уверенность. По примеру Христа, который тоже не скромничал, говоря - Брось всё, иди со мной.- И даже батяньку умиравшего одному юноше велел бросить. Ну, Христос был Богом, имел право так говорить, а вот Папе следовало быть поскромнее. Впрочем, его бы тогда первым и пришибли. Что делать, на земле живём. Среди умных людей. По их законам.-
Так горестно болтал Вейн заупокойную речь по дяде Францу, помогая Сэму долбить орудие из цельного дубового ствола, стянутого для крепости медными обручами. Им помогал Кий, просто от нечего делать, ибо ему орудие не то, что не нравилось - скорее болтовня Вейна не нравилась, ну, и орудие за компанию. Дурак мечтал, что на его Новой Земле, в Америке, каждому человеку будет разрешено владеть таким орудием, вплоть до маленького, карманного. Нет, Кий верил, в отличие от Гельды, что это орудие будет способно пробить человека в пределах видимости, но перестреляют же все друг дружку.
Вейн возражал, что это единственный путь для свободы среди умных людей. Кий не представлял, как управлять такими людьми, с маленьким орудием в кармане. Скорее, это они будут управлять. Пожалуй, и впрямь, как и мечтает Вейн, станут просто выбирать своего короля. И то не навсегда, а на время. Ну его к бесам, это орудие.
Так думал Кий, держа клещами медную клёпку, по которой колотил Вейн. Такими людьми даже с небес управлять невозможно, размышлял Кий. А если они пойдут не туда? Нет, Кию для управления будут нужны другие люди, без орудий в кармане. Тогда с небес всегда можно будет воплотиться в живого правителя своего царства, и вовремя сдёрнуть страну с обочины на истинный путь, устроив небольшую Красную Терру. Если прав дурак, такое вполне возможно, ибо - как установим мы, так установится и на небесах. Кий обязательно явится под именем Петра - в честь апостола. Надо будет записать это в Чёрную Книгу. Этим Кий понравится и настоящему апостолу Петру, такой восточной лестью.
Примерно так размышлял благородный Кий, пособляя негодяю колотить безвинную клёпку, и его вовсе не заботили неприятности от дядиной кончины, о коих печалился магистр. Хмурая за дядю дочка - это мелочь. Ещё маловато мяса слопала дохлячка, чтобы обидеться по настоящему, до того, чтобы пристукнуть виновника кончины дяди-короля, с которым думала договориться по хорошему. Что с дурочки взять? Никакой король, кроме последнего дурака, добровольно престол не уступит. Раньше и не знала, что такое обида, которую показывает теперь всей своей обкормленной рожицей. Совсем испортилась девчонка, и так до предела испорченная - так мог бы сказать любой камешек под ногами, если б рехнулся.
Другое заботило магистра - дядина кончина, как перезревший гранат, грозила брызнуть кровью и зёрнами трупов. Послушник при дворе доложил, что в Париже немедленно вспыхнули две-три потасовки - небольшие, до сотни участников - и двух возможных претендентов на французский престол отнесли в сторону кладбища, вместе с десятком сторонников. Жертв могло быть и больше, но священники вовремя протявкали с амвонов своих церквей воскресную проповедь от Папы - о мире, дружбе и любви к наследнику французского престола Д, Аршераку, родичу дяди покойного, а также пожелание долгих лет царствования.
Однако Д,Аршерак не отпраздновал такое папское пожелание обычной пьянкой, мордобоем и развратом, потому что отпраздновал его ещё неделей раньше, когда узнал от папского кардинала имена соперников. Они больше прав на престол имеют, конечно, однако Папа с куда большим счастьем благословил бы Д, Аршерака.
Теперь два претендента на трон успокоились на кладбище, а Д,Аршерак мчал, нахлёстывая коня, во главе своего войска в три тысячи мечей. Мог бы и больше собрать, но времени не было - следовало спешить и раздавить гадину, пока мелкая, - сестричку троюродную по имени Кристи. Он её не только в глаза не видел, но и не знал о существовании, пока папский посланник не просветил его насчёт самой опасной претендентки на французский престол. Конечно, в Европе о ней все уже слышали, кого это касалось, кроме Д,Аршерака. Но так уж с детства получилось у благородного дворянина, что мордобой, пьянки и бабы всегда родней всех прочих родичей.
Лучшего короля Франции для Папы и пожелать было трудно, и Ле Каронь, посвящённый в планы Папы, по дороге к Реймсу мысленно уже оттяпал себе порядочный кусок земель под Парижем. Да и вообще набил все и всяческие карманы, которые мог только представить, и с полным правом набил, ибо Папа обещал назначить его духовником нового короля.
Кроме Д,Аршерака, хватало и других претендентов с такими же правами на престол, но воля Папы их остановила - и разобиженный барон Льежский, и герцог Лотарингский, и прочие с войсками, даже разобиженные, всё же не сдвинулись с места, потому что спорить с Папой по крупному стоило лишь из-за такой же крупной поживы. Слишком велик риск проснуться с кинжалом..., то есть, вообще не проснуться - монастыри везде стоят, и шпионов вокруг каждого претендента надо было загодя выводить, а тут и времени не было. Дядя помер так вдруг, что обидеться на волю Папы выходило самое дешёвое.
Конечно, не так вдруг дядя помер, а Папа выбрал. Многие претенденты закидывали удочки с хорошими наживками в виде обещаний, но Папа стойко отводил взор от соблазнов к небу, и намолил настоящего, небом посоветованного претендента. Только тогда Папа и.., то есть , дядя и помер, как ни охранял его послушник Ордена Св. Креста по имени Аврелий.
Что поделать, если сказано в Библии, которую Папа, может быть, читал - время всякому дяде. Если и читал Библию Папа, то вычитал, видимо, это - потому что дядя помер.
Самое интересное, что дядя и не подозревал о своей печальной кончине, потому что в суматохе интриг про него сразу забыли, едва лекарь, скормивший ему неверное лекарство, сообщил всем грустную весть. Однако вернувшийся к постели послушник Аврелий, что на минуту отлучился, по хрипу и пене быстро нашёл спасительное лекарство, которое и влил в дядю сквозь разжатые кинжальным лезвием зубы. Дядя перестал хрипеть и пениться, и спокойно заснул, имея такой синеватый вид, что ещё издали казался покойником. И спал себе, пока все желающие дрались за свои места на кладбище.
Атака лагеря Кристи должна была поставить последний камень в здание Папы, но напрасно Ля Каронь молил Господа о её успехе, ибо воля Его была явлена ему столь по хамски, что впору было схватить меч и попытаться её поправить.
К несчастью всего человечества, Ля Каронь оказался верующим, и потому, наплевав на Папу и его непогрешимость, решил принять сторону победителя. Видимо, прав негодяй Вейн, говоря, что Господь всегда стоит за победителем, а добро отличается от зла только одним свойством - оно побеждает. Какое бы зло ни победило, оно и есть добро. Только так Вейн их и различал, поскольку был дурак.
И Ля Каронь, передавая ему сосуд со священным маслом под названием миро, только кивал и поддакивал на его болтовню, что вот этим орудием мы несём людям мир и добро. Счастливый, что его не повесили, Ля Каронь кивал и поддакивал, уставясь во все глаза на самого Кия, великого восточного владыку - без охраны! Здесь, в лагере еретиков и негодяев! То есть, теперь - мессий и благодетелей!
Ля Каронь знал Кия в лицо, потому что несколько раз вёл с ним переговоры ещё тогда, когда столица дронов была свободна и торговала во всю ширь распахнутых ворот. Но чаще он имел дело с Сеном, Тайным советником Кия - вот уж кого знал не только в лицо, но и вообще, как облупленного, ибо вся скорлупа слетает с людей, когда они начинают что-то делить по честному. А Сен и Ля Каронь от лица своих начальников делили тогда Европу, и так рьяно, что порой готовы были задушить друг друга, так что стали совсем родными.
И вот это родное узкоглазое рыло с виновато опущенными глазёнками побеждённого и увидел Ля Каронь рядом с благородным ликом великого Кия. Увидел, и понял - прахом все переговоры. Зло уже победило. Тьфу, то есть, победило добро. И теперь надо заново договариваться со злодея..., то есть, с добряками Вейном и магистром.
К последнему и подвалил Ля Каронь после приветствий, и сразу укорил, почему это Орден Св. Креста не возвращается в свои замки, которые вместе с монастырями только и ждут такого возвращения хозяев? Те, кто захватил их в мелких битвах, уже всё отремонтировали, начистили, и даже кладовые в трапезных набили припасами. По просьбе Папы, который всегда всем грехи отпускает, и даже иногда бесплатно, как отпустил все грехи магистру, простил его, и вернул все утерянные владения. Кстати, привет передаёт, о здоровье спрашивает.
Магистр только рот раскрыл от таких слов, хотя должен был помнить, как ученик Папы, что Папа тоже никогда не проигрывает, по воле Божьей. Даже когда полностью проиграл. Ведя переговоры с Кием, Папа одновременно ремонтировал замки Ордена, выкупив их у новых хозяев большей частью за прощение грехов. С азиатами Папа торговался всерьез, а замки чистил на всякий Божий случай. С азиатами было легче - Папа готов был, на крайний случай, и мусульманство принять, лишь бы не отбирали у церкви земли и владения, а ремонт замков денег стоил.
Видимо, Папа всё-же верующим оказался, раз выделил эти деньги. Ля Каронь и думать забыл про заначку Папы, потому что был твёрдо уверен в победе войска Я-Мо. Все должны быть уже схвачены, и если не убиты ещё по жестокосердию победителей, то Ля Каронь намерен был, как христианин, мечом и верёвкой освободить несчастных от мук. Вместо этого от верёвки его самого спасла только милость Господа, потому что под щелчками вопросов магистра гнойник заговора Папы вскрылся и завонял так, что Вейн от изумления умудрился разглядеть даже веру Папы в Господа, что и спасло Ля Кароня, уже поставленного под деревом с верёвкой на шее.
Услышав, что Папа готов был принять мусульманство, Вейн рот распахнул и за голову схватился. А потом схватился и за рукав магистра, завопив: - Да погоди ты! Ну что за привычка людей за злодейства вешить? Дай тебе волю, и поговорить не с кем будет.-
- Я не по привычке, а по должности! - Окрысился магистр, которому уж очень захотелось вздёрнуть повыше Ля Кароня. - Мне за это королева деньги платит. А в душе я его простил, как положено христианину, и даже скорблю. -
- Кристи, ты слишком много ему платишь! - Вейн обозлился таким упорством. - За золотую монету в год он всю Европу перевешает. Гони его со службы, усердного такого-сякого. - И добавил чуть потише. - Ваше Величество. -
И не зря добавил чуткий прохиндей, ибо девчонка, и без того испорченная, испортилась окончательно, удивительно долго обижаясь на своего Первого Советника Вейна, которого пришлось ждать невесть сколько из-за его же дурости, и беспокоиться, не обидел ли кто из врагов её негодяя. Нет, прав батянька - не тот батянька, что помер, а тот, что с верёвкой. Когда советовал никого не слушаться, тем более мужа, раз он дурак. Надо своим умом жить, и вообще родителей почитать.
Словом, обиделась девчонка на верзилу, обкормленная мясом, хотя и сама этому удивилась. Раньше её и кирпичом по голове не обидеть - настолько на всё было наплевать.
И Её Величество, на которую все уставились, нахмурила брови и пробурчала: - Магистра выгнать? Почему? -
- Потому. Он же вешает всех без разбора. -
- Магистру видней, кого вешать. - Строптиво сказала королева, и ещё сильней нахмурила брови. Такое своевольство принцессы, которая впервые ослушалась всем надоевшего верзилу, опустило мёртвую тишину вокруг дерева, в которой и грянула первая семейная ссора. Она не закончилась мордо-рожице-битием только потому, что Кристи торчала на коне, а её пьяница муженёк вопил внизу. Надо сказать, он недолго разорялся в изумлениях, что его всегда послушная дрянь вякает что-то против, да ещё обижается, что его носило по чащобам! Где надо носило! А тебя где черти носили?!
Покричали, но немного, и только голоса начали набирать силу, как Вейн вдруг заметил странный блеск в принцессовых гляделках. Быть такого не могло.
- Это что у тебя в глазах? - спросил он ошарашено, и весь вытянулся, чуть не подпрыгивая. - Ну-ка, наклонись! -
- Вот ещё, наклонись. Фигу тебе, вот. - Отвечала непослушная принцесса, и в самом деле показывая неумелую фигу. - Не знаю, что. -
В самом деле, откуда бедной умом дурочке знать, что такое слёзы, тем более, что плакать она никогда не умела. Неженка блаженствовала среди добреньких эльфов, а теперь кругом люди, дура, и они не только до слёз довести могут, но и вообще до смерти - так мог бы сказать даже жеребец Кассий, если б рехнулся настолько, чтобы заговорить. Но Вейн, какой ни тупой, а догадался, проклятый наёмник, столько чужих слёз проливший, что совсем совесть потерял. Скорее, он и не имел её никогда, мерзавец, и остаётся удивляться, что он вроде завиноватился тем, что довёл до слёз бедную девочку.
- Да ладно.- Сказал он. - Я тоже дурак, прости. Больше никуда одну не отпущу. А ты? Тоже хороша - сразу толпу мужиков за собой привела.-
Конечно, поганка вся заулыбалась от таких слов, и вскоре Кассий, возмущённо сопя, увёз негодяйскую пару мириться в какую-то чащу, а бедняга Ля Каронь проводил взглядом недовольную задницу рыжего жеребца, как таявшую надежду, и принялся молиться. И намолил-таки спасение, ибо магистр плюнул с досады и бросил верёвку, которую оставалось только натянуть. Он посмотрел на несчастного, и с сожалением сказал, что власть переменилась. И предложил повеситься самому, но без всякой надежды.
Чего там переменилось, Ля Каронь увидел, только открыв глаза и восхитясь Божьему миру, словно умытому росой, где воробьи порхали нестерпимо нарядными, воздух благоухал до невыносимости, где всё сверкало под солнечными лучами так до боли сильно, что у Ля Кароня слёзы градом посыпались. Только он и заметил, божий католический человек, как возликовал спасённый от Ведьмы белый свет, как обновился и принарядился, избавленный от стучавшей к нему в двери Чёрной Бесконечности. Нет, это наверняка и эльфы заметили в Моховой Горе, иначе с чего три дня и ночи дым валил из всех щелей, да огни мелькали? Но если эльфы и радовались, то самую малость, как и подобает эльфам, зато шумно ликовали тролли, жаря на спицах жирное крысиное мясо и упиваясь хмельной брагой из распечатанных бочонков, с весёлыми плясками под звон колокольчиков и стук маленьких бубнов, и с радостными воплями: - Белая Ведьма умерла! Да здравствует королева Ри!
Эльфы тоже наверняка потягивали на радостях свою медовуху, потому что все три дня летали зигзагами, то и дело сталкиваясь, и брякались вниз, а иные и вовсе ползали в обнимку с троллями, презрительно оправдываясь, что всегда знали, какая Кристи мерзавка и дрянь, слабачка и дохлячка, куда её уравняться с Чёрной Бесконечностью!
Она не сдержала Слово, и Колдунья умерла, а родилась обычная дрянь - поделом ей, пусть живёт обычным человеком, и мучается, дура. Словом, да здравствует королева Ри!
Только чуткие тролли могли услышать в этих горьких словах великое облегчение, словно эльфы тащили на себе тяжеленный груз, который слетел теперь с плеч. Кристи, она же девчонка. Куда ей до Христа.
Теперь она вынырнула в мир страстей, настолько громких, ярких и вонючих, что они напрочь заглушат тонкий свет Бесконечности. Кристи потеряла её, и теперь вряд ли сможет найти.
А Ля Кароню, безвинному католическому страдальцу, пришлось до вечера торчать под деревом с верёвкой на шее, пока не вернулась королева с мужем, все в каких-то листьях и веточках, извалянные в пыли и прочей ненужности. Вейн долго вспоминал, почему папский шпион стоит под деревом с понурым видом, и с какой-то верёвкой, а вспомнив, очень обрадовался, спрыгнул с коня, и пристал к бедняге - а точно ли Папа был согласен принять ислам?
Согласен, ответил Ля Каронь, но с Христом. И подробно объяснил все богословские тонкости перехода от католиков к мусульманам, упирая на общий фундамент, на котором стоят все религии мира. Кий, что подошёл из любопытства, был потрясён коварством Папы, когда Вейн сделал неизбежный вывод - ислам превратится в Христианство, хотя называться будет невесть каким исламом. Только тут Вейн и понял, какой Папа верующий, на самом деле. Христос ислама не боится. Как не боится и католиков, и православных, и любых прочих сектантов, что верят больше в свои заморочки, нежели в Христа. Большинство людей умные, и потому верят в то, что видят, слышат и могут схватить. Значит, для веры в Христа им необходимы храмы, кресты, молитвы, праздники, тексты, святые, священники и прочие, более мелкие заморочки. Так уж люди устроены. И это, видимо, благо и добро - с точки зрения Господа, когда из-за этих заморочек православные режут католиков, или католики будут резать будущих протестантов, или ещё кого вроде мусульман, раз это единственный для них способ выразить свою веру и любовь к Господу. Умные, что тут добавить? Пусть режут - дураков будет всё больше, и в этом промысел Божий. Дураков, которые верят, что человек может стать Богом, как был им человек Христос. А заморочки, что можно потрогать, пусть каждый для себя придумывает, какие удобней. Так и случится, но через много лет, когда дураков будет больше. Может, даже через тысячу.
И Вейн принялся болтать о будущей вере в Христа, свободной от заморочек. Подошедший магистр на эти рассуждения только прочистил мизинцем уши - вначале правое, потом левое - чтобы слова пророка просвистывали в голове без задержек, влетая в одно и выскакивая из другого. Магистр уже привык, но Ля Каронь, забыв про верёвку, спросил - что за ересь такая, если без церквей молиться, священников и обрядов? Человек так устроен, что не сможет без них верить.
Не может, пусть в церковь идёт, хоть в какую - отвечал Вейн - для того они и стоят. А если, как Вейн, ощущает себя в благодати Божьей, то зачем в церковь таскаться?-
- Ах ты, еретик! - возопил Ля Каронь. - За такие богохульства Господь тебя покарает! -
- Когда? - с любопытством спросил Вейн. - Почему бы не сейчас?-
Он уставился в небо, высматривая молнию, но небо было тихим, спокойным и безоблачным.
- А вот увидишь. - Злобствовал Ля Каронь, тоже поглядев на небо.
- Покарает - а когда, Ему видней. Пусть и через годы...-
- Я уже забуду. - Заверил Вейн. - Не болтай глупостей. Господь нас простил, и потому болтай, что хочешь - свобода! А ереси и даже богохульства оскорбляют только умных людей, но уж никак не Господа. Или ты держишь Его за такую же мелкоту, как и сам? Если так, это ты Его оскорбляешь. Да он явный еретик, магистр. И с верёвкой даже, сознательный. -
Вейн то ли усмехался, то ли рожи кривил, но Ля Каронь опомнился и прикусил язык, кляня себя за горячность и забывчивость. Их Добро победило, теперь оно торжествует - значит, он и впрямь выйдет еретик и богохульник, если не смеет обозвать как-то Господа, не боясь молнии.
Впрочем, богохульствовать он так и не решился. Закрыл глаза и принялся молиться, как умел, о своём спасении - и достучался, видать, до Господа, потому что магистр передумал тянуть верёвку. Потому что увидел в Ля Кароне свою помощь и надежду, и не только свои, но всей католической церкви, которой грозила протестантская ересь Вейна.
Все эти мессии и пророки - даже Христос, не говоря уж о каком-то Вейне - приходя со своими заморочками, начинали с разрушения прежних Храмов, пусть и на словах. Принцесса Кристи, дрянь такая, вообще реально разваливала. Правда, не все - штук двадцать всего, хорошая девочка, не то что этот выродок, который своей болтовнёй мог развалить вообще все церкви. Сами развалятся, если их посещать не будут, если примутся общаться с Господом, как и Вейн, без посредников в лице священников, а сами по себе.
Магистр знал, что Вейн кровожадностью не страдал, и потому просто снял верёвку с шеи бедняги, сказав, что тот раскаялся и подлежит прощению.
На самом деле магистр настолько устал спорить с пророком, что нуждался в союзнике с головой, ещё не забитой словесной шелухой болтуна. И вдвоём они быстро убедили Вейна остановиться в своих планах на протестантской церкви, а не сбегать вовсе из всех церквей. Поскольку магистр знал, когда приставать к пророку, занятому долбёжкой орудия, то легко получил согласие вообще отложить рождение протестантской веры хоть на триста лет. Или вообще на пятьсот. Как получится. Магистр поторопился записать это в Чёрную Книгу, сделав только уступку Сэму, который требовал рождения новой веры только в Германии.
Так и записали в Чёрную Книгу, и никто не возражал, потому что всем было плевать, даже Кию, которому тоже пришлось дать право вето на записи.
Ля Каронь, хоть и верующий, не сразу врубился в смысл Чёрной Книги, всё посмеивался у вечернего костерка в лагере негодяев, пока из болтовни Вейна не выцепил дикий бред о восьмой погашенной звезде в Большой Медведице. По велению мерзавцев, конечно. Поднял голову...что за чёрт! В созвездии и впрямь оставалось семь звёздочек, как будто так и было всегда - он глазам не поверил. Тут его и пробило верой. В сумятице мыслей он сообразил было заказать на будущее не Ватикан, а Ватиканище! Но было уже слишком поздно - все расходились, утомлённые болтовнёй, и лень было открывать Книгу. Так Ватикан маленьким и остался.
А на следующий день два шпиона принесли весть о войске, что приближается со стороны Парижа. Войско плёвое, в три тысячи против двадцати с лишним тысяч королевского войска Кристи, так что и беспокоиться не стоило, если б предводитель барон Д,Аршерак не вёз склянку с елеем, освящённым самим Папой. Специально для коронации вёз, чтобы понравиться будущей королеве, и войско вёл, чтобы склянку кто не отнял. Ну, и приветы королеве прислал, как родственник дальний, и всякие пожелания здоровья, в которые только кошка и поверила, но уж никак не магистр.
Вейн посоветовал королеве смять это войско одним ударом, рассеять и разогнать. Самые опасные для Кристи войска - которыми родственники командуют. Но его не послушали - из-за елея, который мог разбиться в сваре. Хотя злобились и ругались не меньше, даже принцесса Кристи, хотя и весьма неумело. Вейн в сердцах тоже всех обругал, потому что был дураком и понять не мог, зачем для коронации Кристи её надо намазывать елеем. Только Ля Каронь неуверенно тявкнул, что елей священный, напитанный Божьей Благодатью от руки самого Папы, а все прочие на Вейна только рукой махнули - сначала магистр, потом Сэм, и последняя, эдак безнадёжно, и принцесса Кристи. Даже кошка - подумала, и та махнула лапкой на верзилу.
- Да наплевать на всех. - Буркнул Вейн. - Делайте, как хотите. - И ушёл по своему делу, каким стало за всё последнее время его дурацкое орудие, точнее - дурацкая смесь, которую он называл по имени колдуна - порох, и который они заставляли с Сэмом гореть и щёлкать. Само орудие соорудили быстро - из двух половинок дубового ствола, выдолбленных внутри и стянутых многочисленными медными обручами. Орудие походило на бочку, только длинную, и все новенькие в лагере непременно спрашивали - а что за бочка дурацкая тут валяется? Потом, когда Сэм закрепил её меж двух тележных колёс, для самоходности, спрашивали короче: - Что это за дурость? -
Вот это орудие и принялся чистить в очередной раз Вейн, невесть какой хмурый, хотя и замышлял очередное злодейство, противное человечеству. Но он наверняка бы ухмылялся до ушей, злодей, если бы порох на прошлых испытаниях хотя бы щёлкал, но тот лишь шипел, воняя дымом, и сыпал искры. Тот сорт адской смеси, что выступал ярче прочих, бездельники засыпали в свинцовую трубку с маленькой дырочкой для поджога - и поджигали в очередной раз. И в очередной раз из дырки валил дым с искрами, и всё. Чтобы порох разорвал трубку, они и мечтать перестали.
Приближение войска Д,Аршерака устраивало всех, даже магистра. А может, он просто устал всё время слушать нытьё пророка, что главное - это его дурацкое орудие, и надо плюнуть на Париж, пока не сделаем. Но теперь Я-Мо опасаться не приходилось, времени было навалом, и дураки по уши увязли в своей дурости. Сэм винил в неудачах дерьмо - явно не то, а Вейн был уверен, что чистят его не так.
Много птичьего дерьма разводили они в медном котле, промывая и выпаривая, добавляя и убавляя всякой дряни вроде уксуса и щёлока, и снова выпаривали, получая грязно-белый песок, на вкус солоноватый, который при поджоге трещал и дымил. Это доказывало, по Вейну, что там и заключён твёрдый воздух, спрятанный в птичьем дерьме, и через два дня все курятники поблизости были до дерева вычищены от сухого помёта, а обнаглевшие владельцы курятников драли с дураков по золотому за корзину дерьма. Хлопот не было только с древесным углем и с серой - один и так горел, а вторая и без очистки дымила. Древесный уголь сделали сами, а серу купили у купца - местные жители применяли её для окуривания виноградников от вредных жучков. По мнению Вейна, уголь рождал огонь, сера - дым, а в выпаренном песке был твёрдый воздух, и если их смешать, то и получится порох.
Этим мерзавцы и занимались, смешивая в разных долях и поджигая бессчётное число раз, пока не нашли удачное сочетание. Изготовив четыре ведра этого сомнительного пороха, приступили к свинцовым трубкам. Хотя порох и горел уже достаточно весело, трубки рвать всё равно не желал, предпочитая вылетать в виде белого дыма из поджигательной дырки, так что пробовать дубовое орудие не имело смысла. Тем более, что один из концов свинцовый трубок всегда был забит свинцовым шариком, но порох явно не желал его выталкивать. Вейн и надумал, что причина не в ленивости пороха, и не в слабости, а просто в количестве. Мало его входит в свинцовую трубку. Давай попробуем засыпать в орудие - и не четыре ведра, а все восемь. Как, Сэм?
Сэму было уже всё равно. Он начал терять веру в порох. Но орудие могло и впрямь сработать по-другому - поджигательная дырочка останется такой же маленькой, а пороха будет так много, что дым уже не успеет вылетать, а напружинится, и выстрелит затычкой.
Вейн принялся за дело. Высыпал в поднятый ствол орудия весь накопленный запас пороха, и принялся трамбовать толстой жердиной. Так долго и тщательно, что Сэм спросил - и зачем это?
- Так он сильней вдарит. - Ответил Вейн сердито, туго забивая в ствол ком из тряпья.
- Тогда уж давай и свинца засыплем. Гулять, так гулять. -
Вейн махнул рукой, и они пошли за свинцом, прихватив носилки. На краю лагеря местный кузнец высыпал уже целую горку из кусков свинца и олова, раскованных в шары и шарики размером от яблока до сливы. Они набросали в носилки столько, что еле подняли, и потащились с ними к орудию, болтая дорогой не о пьянстве, бабах и жратве, как все умные люди, а о своём дурацком порохе, по своему злодейскому обыкновению.
Сэм нудил, что зря Вейн утрамбовал порох - он гореть будет хуже. Там же воздуха совсем не осталось. Сэм всегда засыпал порох в трубки очень рассыпчато и неплотно, перемешав обязательно с опилками, для воздуха, и то не помогало, а тут...
Сэм вдруг остановился, потому что Вейн сзади остановился, и заорал: - Ах ты, мерзавец! -
Сэм так удивился, что чуть шею не свихнул, пытаясь глянуть на дружка сзади, но тут Вейн снова двинулся вперёд, держа по-прежнему носилки. Поскольку Сэм не оставлял попыток оглянуться, то они начали таскать носилки по кругу, причём Вейн вопил и обвинял Сэма. В неверии в дурость, в твёрдый воздух, и даже в Бога - так выходит, раз Сэм разбавлял порох опилками. И даже обозвал дружка умным, на что Сэм ошарашено заверил, что нет, нет, он дурак, честное слово!
Ля Каронь был с этим полностью согласен, стоя неподалёку и наблюдая за кругохождением дружков с тяжеленными носилками. Он слушал их взаимные обзывательства, считая круги - на шестой пошли! - пока не решился спросить, почему они ходят кругами?
Видит Бог - он только это спросил. И ничего больше не сказал, ни слова, но дураки, остановясь со своими носилками, осмотрелись и взревели на него, как два быка - Кто дураки?! Ну, хватит! -
И побежали с перекошенными рожами на Ля Кароня, и на этих рожах так ясно читалось желание его повесить, что Ля Каронь бросился спасаться. Это удалось, потому что бежать с тяжеленными носилками трудней, чем с пустыми руками, а бросить ношу дуракам и в голову не пришло.
Так и добежали до своего глупого орудия. Увидев же его, раскрывшее свой клювик, словно брошенный птенец, они тут же забыли прочие мелкие злодейства, остановились, и принялись кормить своего чудовищного птенчика свинцом и оловом, словно кашей, и при этом чуть пузыри не пуская от умиления. Один шар, впрочем, был пущен рукой Сэма вослед беглецу - тяжёлый, увесистый шар, подбивший Ля Кароню левую ногу, да так, что весь день прихрамывал.
Обкормив свою птичку, дураки принялись её толкать - один, и тянуть - другой, подальше от людей, которые шлялись по лагерю, мешались, и норовили заглянуть в чёрное отверстие ствола. Тут же подскочили помогать и принцесса Кристи с кошкой, а за ними подошли магистр и Кий. Магистр шёл рядом и ободрял дураков, чтобы тащили веселей. Кий держался за орудийный бок и посмеивался на их дурость. Кристи толкала Вейна, улыбаясь, как дурочка, а кошка каталась на верху орудия, и ободряюще мурлыкала в пыхтящий нос верзилы.
Невзирая на такую помощь, дураки выкатили орудие из лагеря на потеху умных зрителей и удивление Д,Аршерака, который остановил войско в пределах видимости, а сам подъезжал к лагерю королевы с небольшой группой всадников. Мирно и с добрыми намерениями на переговоры, раз уж не получалось напасть и всех вырезать.
По словам купцов и шпионов, войско Кристи резко выросло - вместо прежних нескольких сотен до двадцати с лишним тысяч. Такое сходу не вырубишь, пришлось менять планы.
Впрочем, бывалый вояка Д,Аршерак не унывал. Часто приходилось ему приумножать свои владения нападением на хозяев и их резнёй - и без всяких переговоров, и после переговоров, и даже во время переговоров, очень дружеских и мирных. Прямо на полуслове, как сделал это с бароном Ля Рошалем, сидя рядом на пиру. Тот и слово не успел договорить - "доверие", кажется - как Д, Аршерак широко улыбнулся и всадил припрятанный в сапоге кинжал в его глотку. Весёлая тогда случилась резня. Свита Д,Аршерака выхватывала припрятанные кинжалы и стилеты, а свита Ля Рошала хватилась за половники со стола. Лужок перед замком Ля Рошаля, где происходил дружеский пир, перекрасился из зелёного в красный от крови.
Лучшие воины Д,Аршерака и сейчас торчали за спиной, рьяные рубаки, готовые улыбаться по приказу барона, но ещё больше готовые мгновенно превратиться в стаю волков при шевелении бровей хозяина. Эх, знал бы Д,Аршерак, что соплячка девчонка, которая приклеилась к неопрятному верзиле, и есть принцесса Кристи - он бы и коня не остановил, сходу срубил бы...но откуда он знал это?
Увидев впереди несколько человек, что возились с какой-то длинной бочкой на колёсах, он принял их за прислугу из челяди принцессы, и направлял к ним коня лишь узнать кое-что.., но тут в человеке, что стоял рядом с девчонкой, узнал Магистра Ордена Св. Креста - и остановил коня. К этому магистру как-то не хотелось подъезжать близко без особой надобности. Лучше поздороваться издали, что Д,Аршерак и сделал, заодно посетовав, что никто его, кажется, не намерен встречать, хотя и войско оставил возле леса, как и было велено гонцом от принцессы Кристи, да и едет только со свитой.
- А ты кто такой, чтобы тебя встречать? - хмуро спросил верзила, ворочая свою бочку. - Родственник, что ли? И вообще, освободи дорогу и не мешай. Королева Кристи примет тебя позже. -
И он толкнул плечом киснувшую от смеха соплячку, которая чуть не висела на этом плече. Все мужчины в какой-то миг уставились на неё, и не просто так, а эдак вопросительно, и озадаченный барон тоже решил присмотреться. И вдруг узнал в тонких чертах девчонки поразительное сходство с лицом покойной королевы дронов. У него даже сердце ёкнуло от такой немыслимой удачи - на ловца и зверь бежит! Д,Аршерак поспешил осмотреться кругом, словно невзначай. Крупный конный отряд за лагерем - единственная угроза его замыслу. Если подойдёт ближе, уйти будет трудно. Следовало торопиться, тем более, что магистр, тоже вроде невзначай, положил руку на рукоять меча.
- Я - барон Д,Аршерак. - сказал он, вспоминая, какой сигнал атаки назначил своей банде. Ах, да - "гром и молния"!
Толстяк, что конопатил какую-то дырку в боку бочки, повернул голову к верзиле, и сказал: - Вейн, фитиль готов. Поджигать? -
Тот кивнул, но смотрел на барона.
- Тот самый Д, Аршерак, что везёт Кристи дурацкий елей? То есть, от Папы елей, для её коронации. И отойди, барон, сколько раз можно говорить!-
- Да, елей со мной. - Барон заулыбался до ушей.- Для моей коронации на престол Франции.-
- Для твоей? - Изумился верзила за бочкой.- Гони елей, морда, пока цел, и моли Господа о спасении! -
Толстяк щёлкнул огнивом, высек искру на трут, и начал его раздувать, пока он не затлел. А за меч взялся и вояка с другой стороны бочки, азиатского вида. Тоже боец, лишняя возня с которым могла задержать.
Д, Аршерак поспешил снять рыцарский шлем, и сказал: - Я приехал договориться по-родственному, с добром. Если я посмею чем-то обидеть свою сестрёнку, пусть Господь покарает меня громом и молнией! -
Слова о громе и молнии вызвали движение позади - свита начала приближаться. После первого удара барона кинутся безжалостной стаей. Барон снова поднял руку - вроде как шею почесать, шлемом натёртую, - и нащупал рукоять тяжёлого стилета, что висел между лопатками. Д,Аршерак смотрел вроде на толстяка, который подал верзиле горящий трут, но видел только девчонку. Он метнул стилет одним резким движением - тот сверкнул и едва не вонзился в сердце Кристи, если бы каким-то чудом она не отбила его в сторону.
С лязгом в воздух повылетали все мечи, сидевшие в ножнах, кроме меча верзилы, в руке которого горел трут. Барон вытянул длинный меч, и заорал: - С Богом, ребята! -
- Привет Ему передавай. - Сказал верзила, и ткнул огонь в бок своей дурацкой бочки.
Все окрестности содрогнулись от немыслимой силы громового удара, с каким вылетело из бочки длинное белое пламя. Словно железным ветром смело и барона, и свиту позади - бились в кровавой агонии лошади, тихо лежали порванные люди, и только четверо всадников, уцелевшие чудом, с трудом удерживались в сёдлах взбесившихся коней. Спустя мгновение они понеслись, сломя голову, к спасительному лесу.
От громового удара пострадало и орудие - оно повалилось набок, щерясь свежей иззубренной щепой разорванной пасти. Несколько обручей лопнули. Кругом орудия все сидели на земле с обалделыми рожами, зажимая уши руками, и кашляли от едкого дыма, что окутал место побоища. Сэм что-то говорил, показывая на орудие, но оглохший Вейн ничего не разобрал. Однако мигом расслышал хныканье своей поганки, что ей больно, и пальчик порезала. Словом, и так донельзя испорченная девчонка испортилась окончательно - теперь она и зайца бы не поймала, раз не смогла поймать паршивый ножик- так мог бы сказать любой заяц, если б рехнулся.
Пока Вейн зализывал принцессов пальчик, земля кругом загудела от конницы, что помчалась преследовать бежавшее войско покойного Д,Аршерака. Через несколько часов жалкие его остатки в ужасе спешили к Парижу, разнося весть о молнии с небес, что поразила Д,Аршерака, ибо все они видели и молнию, и гром слышали, а уцелевшие из свиты барона вовсю кричали о каре Господней за покушение на королеву Кристи. Посланные следом шпионы магистра тоже старались, расписывая красочные картины гнева Божьего.
Так что спустя две недели весь Париж стоял на ушах, встречая свою королеву. Только на ушах и можно было пробиться сквозь толчею и давку, что устроили подданные в спешке присягнуть первыми королеве Кристи. И скажи этим подданным, что никто из потомков даже имени этой королевы не будет помнить, а не то, что помнить её долгое и славное правление - никто бы не поверил, и дураком бы назвали, и совершенно зря.
Такое беспамятство и было вписано в Чёрную Книгу послушником Аленом по злостному требованию Вейна. Да, верзила искренне верил в вечную жизнь, и потому очень заботился о своём покое в этой вечной жизни. И о покое своей негодяйки тоже заботился, и потому старательно заметал следы своей злобной деятельности. Кроме Гельды, никто из королевской шайки не сомневался, что потомки забудут и королеву Кристи, и двух мерзавцев, что придумали самогон и порох - даже без записи в Чёрной Книге, а только силами послушников, которые даже не кулаком, а мелкой монеткой перепишут всю историю Франции и человечества по своему хотению. И мерзавцы оказались правы, к сожалению. Если честно, все люди умные, всех своё заботит, родное, и плевать всем от души - кто там раньше из королей правил, да что натворил. Тем более, что каждый новый король переписывает всю историю на свой манер. Они даже пословицу того времени, и то переделали - "Везучий, как Александр Македонский". Всем образованным людям того тёмного времени известна была история этого небывалого неудачника, который повёл своё огромное войско в Персию, нахваставшись, что завоюет вообще всю Азию. Но персидский царь разгромил его в первой же битве, хотя имел под командой в несколько раз меньше солдат. Вейну с детства было обидно, что Азия потешается над невезучим Александром, и он велел записать в Чёрную Книгу, что тот был Великим, и завоевал всю Индию, и разгромил огромное войско перса, имея под командой в несколько раз меньше солдат.
Вейн говорил, что апостолы слишком нарисовались и подставились, и потому уже тысячу лет люди благодарят их за кирпичи на голову, которые у них выпрашивают. Нет, Вейн не такой крутой, чтобы столько лет терпеть человеческую благодарность, и потому множество записей в Чёрной Книге исказили историю на его лад. Он даже прикормил одного бродячего монаха, и этот монах по имени Иоганн Шварц всего за стакан самогона в день шлялся по лагерю, отвечая всем любопытным, что это он придумал порох и перегонный куб. Но объяснить мог только самогонное устройство, потому что ничего не понял из объяснений нанимателя про состав пороха. По примеру Вейна вся его шайка спряталась и растворилась в истории, а магистр решил даже имени своего не оставлять людям. Один только благородный Кий не стал прятаться, и решил оставить имя своё в названии первого города, который построит в Северных землях. Назвал по-простому - Киев город.
Но всё это случилось позже, как и прочие их безобразия, а пока что Вейн перевязывал принцессов пальчик, корчась и переживая от её нытья, что ой, как больно...- и ничего не замечал вокруг. Не видел Сэма, который с круглыми от восторга глазами осматривал разбитое орудие. Не видел, как магистр деловито шарил в седельной сумке на убитой лошади Д,Аршерака в поисках елея от Папы. Магистр был уверен, что елей цел, и не ошибся. Вот он! Цел! Я знал это! Слава Тебе, Господи! Магистр заулыбался, не замечая, что перепачкался в крови.
Не видел Вейн и лица Кия, который нашёл среди разорванных кровавых трупов оторванную голову Д,Аршерака. Пиная её, с чёрным провалом вместо левого глаза, и разглядывая с детской улыбкой ребёнка, благородный Кий потрясённо размышлял - почему же он не прислушался к пророку Вейну в своё время7 Почему не сделал первым это чудное, божественное орудие? Какая чудесная дыра в голове барона. За какой-то миг свинцовый шар вышиб эти умные мозги из головы, раздробив толстую кость черепа, которую долбить вспотеешь.