Исторические стихотворения

ВАСИЛИЙ МАЙКОВ

СТИХИ НА ПРИБЫТИЕ ГРАФА АЛЕКСЕЯ ГРИГОРЬЕВИЧА ОРЛОВА ПОСЛЕ ЧЕСМЕНСКОГО БОЯ В САНКТ-ПЕТЕРБУРГ



На суше, на реках, среди морских валов,

Ты мужеством своим прославился, Орлов!

Морея, Чесмь и вся в том Греция свидетель,

Что в них ты был герой и купно благодетель.

Дела твои везде восходят до небес.

Орлов, ты ныне стал российский Геркулес!

Как гидру тот сразил, дышащу смертным ядом,

Подобно ты врага, зияющего адом,

Тьмочисленны уста жерл страшных заградил,

Узрел его, постиг и славно победил.

Ликуя днесь, тебя Петрополь весь встречает

И лаврами главу твою увенчевает!

1771 г.

_________________

Юрий Галкин

Триста спартанцев 480 г. до н. э.

Царь Керхес лукаво над греком смеётся,
«И мёдом наполнился гордый Евфрат».
В висячих садах виноградные Солнца.
И в мире окульта нет больше преград…..

В шатре между троном лежат чародеи,
Похмельное войско на грани тоски,
На ложе наложницы тиграм и змеям,
Бросают с восторгом мясные куски.

Луна отрезвляет и бреет закатом,
Как звёзды рассыпались ночью костры,
Судьба роковая во всём виновата,
До Бога осталось не больше версты.

Согнута как ива непрочная бронза,
Твердыней твердынь узкий путь Фермапил,
За славой идти непроторенной скользко,
Чтоб кровью врага меч себя закалил.

«Стальная шеренга», в ней триста спартанцев,
В фаланге бессмертной сам царь Леонид,
Примером для греков и всех иностранцев,
Их жизненный подвиг воздвигнут в гранит.

ДЕВЯТЬ СТРУН "РОБЕРТУ БРЮСУ"



Над уснувшей землей ночь простерла свои рукава,
И серебряный иней усыпал шатер небосвода -
День сгорел, как свеча, только помнит людская молва
Отзвучавшее болью короткое слово: "свобода!?

Юный ветер, блуждая, запомнил пронзительный миг
Торжества одинокой отваги над душами многих -
И над плахой взметнулся и замер отчаянный крик
Как последний призыв и маяк приоткрытой дороги.

Пусть измена и ложь предрекли неизбежный конец
И хмельная толпа без следа разметала останки,
Но дремавшая честь пробудилась в глубинах сердец
Перед мужеством долга и пестрым узором шотландки.

Кто коснется стального клинка, указавшего путь,
И вернет угнетенным горящее знамя свободы?
Кто расправит дыханием сжатую робостью грудь
И корону из долга примерит на долгие годы?

Кто найдет в себе силы поставить себя над судьбой
И до капли отдаст свою жизнь для служения многим,
Чтобы день ото дня постоянно брать верх над собой.
И сжигать в своем сердце чужие боязнь и тревоги?

Ты ведь знаешь ответ на вопросы, не так ли, сэр Брюс?
Почему же колеблешься, будто во власти бессилья?
Неужели так давит на плечи невидимый груз,
Что лег камнем на совесть, когда не склонился Уильям?

Обернись же назад, на дорогу, ушедшую в тень,
Где распятая доблесть взывала к высоким свершеньям,
Чтоб примером своим вдохновить и зажечь новый день -
И вести за собой вопреки неизбежным лишеньям.

Он поверил в тебя, преподав тебе горький урок,
И прощеньем своим обеспечил поддержку народа.
Прочь сомненья, сэр Брюс!
Обнажи королевский клинок...

...И на стали блеснет долгожданное слово "свобода!"...

10.02.2008

_________________

Максимилиан Волошин ТЕРМИДОР


1


Катрин Тео во власти прорицаний.
У двери гость — закутан до бровей.
Звучат слова: «Верховный жрец закланий,
Весь в голубом, придёт, как Моисей,

Чтоб возвестить толпе, смирив стихию,
Что есть Господь! Он — избранный судьбой,
И, в бездну пав, замкнёт её собой…
Приветствуйте кровавого Мессию!

Се Агнец бурь! Спасая и губя,
Он кровь народа примет на себя.
Един Господь царей и царства весит!

Мир жаждет жертв, великим гневом пьян.
Тяжёл Король… И что уравновесит
Его главу? — Твоя, Максимильян!»


2


Разгар Террора. Зной палит и жжёт.
Деревья сохнут. Бесятся от жажды
Животные. Конвент в смятеньи. Каждый
Невольно мыслит: завтра мой черёд.

Казнят по сотне в сутки. Город замер
И задыхается. Предместья ждут
Повальных язв. На кладбищах гниют
Тела казнённых. В тюрьмах нету камер.

Пока судьбы кренится колесо,
В Монморанси, где веет тень Руссо,
С цветком в руке уединённо бродит,

Готовя речь о пользе строгих мер,
Верховный жрец — Мессия — Робеспьер —
Шлифует стиль и тусклый лоск наводит.


3


Париж в бреду. Конвент кипит, как ад.
Тюрьо звонит. Сен-Жюста прерывают.
Кровь вопиет. Казнённые взывают.
Мстят мертвецы. Могилы говорят.

Вокруг Леба, Сен-Жюста и Кутона
Вскипает гнев, грозя их затопить.
Встал Робеспьер. Он хочет говорить.
Ему кричат: «Вас душит кровь Дантона!»

Ещё судьбы неясен вещий лёт.
За них Париж, коммуны и народ —
Лишь кликнуть клич и встанут исполины.

Воззвание написано, но он
Кладёт перо: да не прейдёт закон!
Верховный жрец созрел для гильотины.


4


Уж фурии танцуют карманьолу,
Пред гильотиною подъемля вой.
В последний раз, подобная престолу,
Она царит над буйною толпой.

Везут останки власти и позора:
Убит Леба, больной Кутон без ног…
Один Сен-Жюст презрителен и строг.
Последняя телега Термидора.

И среди них на кладбище химер
Последний путь свершает Робеспьер.
К последней мессе благовестят в храме,

И гильотине молится народ…
Благоговейно, как ковчег с дарами,
Он голову несёт на эшафот.
___________________________________

Юрий Галкин

Гладиатор 73г. до н.э.


Весь Рим стотысячной толпой,
Пришёл смотреть на страшный бой,
С трибун высоких поболеть,
И, разыграв на деньги смерть,
В азартном зрелище пари,
На льва поставили они.

В экстаз вошел амфитеатр,
Внизу фракиец-гладиатор,
Коротким греческим мечом,
Дерётся с разъярённым львом.
На сцене кровью истекая,
От ран чудовищных страдая,
Под шум любителей страстей,
Невольник гибнет средь людей,
Забавы ради умирая,
С тоскою в сердце, вспоминая,
Просторы родины своей,-
Жену и маленьких детей.

И перед смертью понимает,
Что бой последний отнимает
Мечту заветную друзей,
Бежать с Капуйских лагерей.
Экстаз, ревёт амфитеатр,
Упал на землю гладиатор,
И восхищённый Рим кричит,
И в труп растерзанный летит,
Как знак признательной любви,
И тонет в пролитой крови,
С трибуны брошенный цветок,
И тонкий женский голосок,
О чём-то нежно лепетал,
И до арены долетал
Призыв римлянки молодой,
Чтоб повторился страшный бой.

Арену слуги убирают,
Песочком свежим обновляют.
Подранка льва с трудом в вольер,
Копьём загнал легионер.
Рабы печально унесли,
Фракийца мёртвого с земли,
А Рим с трибуны ликовал,
Им труп надежду оправдал!

Из темы "Любимые поэты и стихотворения"

СЕРГЕЙ ЕСЕНИН "В БАГРОВОМ ЗАРЕВЕ ЗАКАТ ШИПУЧ И ПЕНЕН..."



В багровом зареве закат шипуч и пенен,
Березки белые горят в своих венцах.
Приветствует мой стих младых царевен
И кротость юную в их ласковых сердцах.

Где тени бледные и горестные муки,
Они тому, кто шел страдать за нас,
Протягивают царственные руки,
Благословляя их к грядущей жизни час.

На ложе белом, в ярком блеске света,
Рыдает тот, чью жизнь хотят вернуть...
И вздрагивают стены лазарета
От жалости, что им сжимает грудь.

Все ближе тянет их рукой неодолимой
Туда, где скорбь кладет печать на лбу.
О, помолись, святая Магдалина,
За их судьбу.

1916 г.

_________________

Кристина Казарновская

"Клеопатра и Цезарь".

До нашей эры 48 лет,
Идет гражданская война в Египте -
У Клеопатры с братом мира нет.
История вся в древнем манускрипте.
А на своей картине Жан-Леон Жером
Изобразил нам кое-что о веке том:

Секретари работать принялись,
А рядом полководец - Юлий Цезарь,
Вдруг женщина, откуда ни возьмись,
Тут появилась. Вскинул руки кесарь.

Одежда невесомая на ней,
Массивны золотые украшенья,
От головы изящна до ступней,
Еще, подобна лебединой, шея.

Слуга приник к ногам, Аполлондор,
Контраст ее подчеркивает кожу,
Он служит правдой, верой до сих пор
И слушает во всем свою вельможу.

Вот, в этот раз принес ее сюда,
А как же пропустила римлян стража?
Он мимо нес ковер, не без труда,
В ковре она - бесценная поклажа...

Она для многих стала госпожой:
Красивой, умной, непокорной, смелой,
Для Цезаря была его душой,
Любовницей, соратницей умелой.

Из темы "Любимые поэты и стихотворения"

АЛЕКСАНДР ВЕРТИНСКИЙ "ТО, ЧТО Я ДОЛЖЕН СКАЗАТЬ"

Я не знаю, зачем и кому это нужно,
Кто послал их на смерть не дрожавшей рукой,
Только так беспощадно, так зло и не нужно
Опустили их в Вечный Покой!

Осторожные зрители молча кутались в шубы,
И какая-то женщина с искажённым лицом
Целовала покойника в посиневшие губы
И швырнула в священника обручальным кольцом.

Закидали их елками, замесили их грязью
И пошли по домам - под шумок толковать,
Что пора положить бы уж конец безобразью,
Что и так уже скоро, мол, мы начнем голодать.

И никто не додумался просто стать на колени
И сказать этим мальчикам, что в бездарной стране
Даже светлые подвиги - это только ступени
В бесконечные пропасти - к недоступной Весне!

Октябрь 1917 г.
_________________

С 870-м днем рождения, красавица Москва!

Валерий Брюсов "Стародавняя Москва"

Нет тебе на свете равных,
Стародавняя Москва!
Блеском дней, вовеки славных,
Будешь ты всегда жива!

Град, что строил Долгорукий
Посреди глухих лесов,
Вознесли любовно внуки
Выше прочих городов!

Здесь Иван Васильич
Третий Иго рабства раздробил,
Здесь, за длинный ряд столетий,
Был источник наших сил.

Здесь нашла свою препону
Поляков надменных рать;
Здесь пришлось Наполеону
Зыбкость счастья разгадать.

Здесь как было, так и ныне –
Сердце всей Руси святой,
Здесь стоят ее святыни
За кремлевскою стеной!

Здесь пути перекрестились
Ото всех шести морей,
Здесь великие учились –
Верить родине своей!

Расширяясь, возрастая,
Вся в дворцах и вся в садах,
Ты стоишь, Москва святая,
На своих семи холмах.

Ты стоишь, сияя златом
Необъятных куполов,
Над Востоком и Закатом
Зыбля зов колоколов!
___________________________________

Юрий Галкин

Юрий Долгорукий 1155г.

Две сотни «полян» - княжий терем,
Кряхтя на крыльцо вышел князь,
Дружинники громко галдели,
В речах, не имеющих связь.

Владимир, за ним Долгорукий,
В богатой кольчужной броне,
За поясом мощные руки,
Усы увлажнёны в вине.

«Я младший в семье Мономаха,
Отправлюсь на дальний предел,
Чтоб дух наш святой-православный,
На землях тех диких осел».

За Киевом кончились степи,
По фронту сростается лес –
Свой след буреломом отметил,
Стрибог на поляне чудес.

В чащобе язычники злые,
Как волки идут по пятам,
«Я здесь заложу город ныне,
На холм возведу Божий храм».

«Селенье с названьем Кучково,
Поставлю над этой рекой» -
«Бог главного дай мне престола,
В усобной борьбе роковой».

Сварог взял к себе Мономаха,
В интригах запуталась Русь,
Ярило, принижен от страха,
Князь бросил: «На Киев сажусь».

И мчится сместить Изяслава,
За той вожделенной стеной,
От Суздаля ждите пожара –
«Кучково-же станет Москвой».

«Улиту отдам за Андрея,
И в Суздале их посажу,
А брата родного - злодея.
С престола насильно ссажу»...

АЛИСА ВАЛЬТЕР "БАЯЗЕТ"



Это завтра: дуэли, бабы, аксельбанты, хмельной угар,
Жизнь, спитая единым залпом... Выстрел в воздух. Шаги... Удар.
Этот - в ссылке. Тот пьет да плачет - завтра там, за границей стен...
Здесь течет, не остыв, казачья кровь из рваных казачьих вен.

Дохнут лошади, мучит жажда. Пыль ползет по чужой земле.
И дорога одна - держаться. Лей, турецкое небо, лей!
Мрет мужик с сухарем в кармане. Сбит прицел да патронам - счет.
Украдет, подмигнет, обманет, даже гвозди - и те пропьет...

Только жизнь отдает задаром. За Россию - "така судьба".
Здесь пылают в одном пожаре и Георгий, и пот с рубах...
Завтра снова взойдут туманы и дороги сплетутся в ком.
Но сегодня - в грязи майдана, тет-а-тет со своим врагом.

Здесь все проще, поручик, право: кто - герой, кто - предатель, но
Мор косит, добивая слабых. В легких вязнет турецкий зной.
Здесь не страшно: разведки боем, курды, трупы, бессонный бред...
Утонувшие в море крови стены города Баязет...

2012 г.

_________________

ДАВИД САМОЙЛОВ

КОРОЛЕВА АННА

Как тебе живется, королева Анна,
В той земле, во Франции чужой?
Неужели от родного стана
Отлепилась ты душой?

Как живется, Анна Ярославна,
В теплых странах?...
А у нас - зима.
В Киеве у нас настолько славно,
Храмы убраны и терема!

Там у вас загадочные дуют
Ветры
с моря-океана вдоль земли.
И за что там герцоги воюют?
И о чем пекутся короли?

Каково тебе в продутых залах,
Где хозяин редок, словно гость,
Где собаки у младенцев малых
Отбирают турью кость?

Там мечи, и панцири, и шкуры:
Войны и охоты - все одно.
Там под вечер хлещут трубадуры
Авиньонское вино...

Ты полночи мечешься в постели,
Просыпаясь со слезой...
Хорошо ли быть на самом деле
Королевой Франции чужой?

Храмы там суровы и стрельчаты,
В них святые - каменная рать.
Своевольны лысые прелаты.
А до бога не достать!

Хорошо почувствовать на ощупь,
Как тепла медовая свеча!..
Девушки в Днепре белье полощат
И кричат по-русски,
хохоча.

Здесь, за тыщей рек, лесов, распутиц,
Хорошо, просторно на дворе...
Девушки, как стаи белых утиц,
Скатерти полощут во Днепре.

Давид Самойлов.

ВАТЕРЛОО

Так вот оно какое, Ватерлоо!
Где встретились позор и торжество.
Британский лев грозит нам из былого
С крутого пьедестала своего.

Вот где-то здесь стоял Наполеон.
А может быть, сидел на барабане.
И шум сраженья был похож: на стон,
Как будто сам он был смертельно ранен.

И генерал, едва держась в седле,
Увидел —
Император безучастен.
Он вспомнил вдруг,
Как на иной земле
Ему впервые изменило счастье.

Я поднимаюсь на высокий холм.
Какая ширь и красота для взора!
Кто знал,
что в этом уголке глухом
Его ждало бессмертие позора.

Андрей Дементьев.

Анна Ахматова "Клеопатра"

Александрийские чертоги
Покрыла сладостная тень.
Пушкин

Уже целовала Антония мертвые губы,
Уже на коленях пред Августом слезы лила...
И предали слуги. Грохочут победные трубы
Под римским орлом, и вечерняя стелется мгла.
И входит последний плененный ее красотою,
Высокий и статный, и шепчет в смятении он:
«Тебя — как рабыню... в триумфе пошлет пред собою...»
Но шеи лебяжьей все так же спокоен наклон.
А завтра детей закуют. О, как мало осталось
Ей дела на свете — еще с мужиком пошутить
И черную змейку, как будто прощальную жалость,
На смуглую грудь равнодушной рукой положить.

7 февраля 1940 г.
___________________________________

ДАВИД САМОЙЛОВ

Солдат и Марта

Первую брачную ночь Марта и драгун Рааб провели в доме пастора Глюка.
Из "Разысканий об императрице Екатерине Первой", т. 1,с. 86

Он
Любимая, не говори,
Что надо нам прощаться!
Пускай до утренней зари
Продлится наше счастье!..
Она
Драгун! Драгун! Ведь завтра бой,
Нам суждены печали.
Не на разлуку ль нас с тобой
Сегодня обвенчали?..
Он
Любимая! Не говори!
Нам суждено прощаться!
Но пусть до утренней зари
Продлится это счастье!..
И грянул бой. И обречен
Был город. Град чугунный
Низвергся. Рядом с трубачом
Упал воитель юный.
Его латали лекаря.
И он узнал от друга,
Что слух идет: мол, у царя
Живет его супруга.
Там купола, как янтари
Над старою Москвою…
Он
Любимая! Не говори!
Вот я перед тобою…
Она
Зачем здесь этот инвалид,
Игрушка чьих-то козней!
Беги! Не то тебя велит
Убить супруг мой грозный!
Он
Любимая! Не говори!
Как разошлись дороги!..
Спокойно властвуй и цари!..
И он упал ей в ноги.
Она
Деньгу солдату! Пусть он пьет!
Не знает сам, что мелет!
Гляди, коли Великий Петр
Словам твоим поверит!..
Он
Любимая! Не говори!
Уже настало утро!
И поскорей умри, умри,
Та ночь Мариенбурга!
Она
Да, поскорей умри, та ночь!
Умри, то утро боя!
Солдат, ступай отсюда прочь,-
Я не была с тобою.
Ступай, ступай, хромой драгун,
И обо мне - ни звука!
Забудь про то, что ты был юн,
Про свадьбу в доме Глюка.
И пей, хоть день, хоть два, хоть три
Хоть до скончанья света!..
Он
Любимая! Не говори!
Не говори про это!..