Подарок (СЛР)

Приветсвую Вас мой любимый автор!
От Вас подарок - это праздник души!
Ждем подарочка!

Ура, новая история, поздравляю!
В читателях

Ксюша, поздравляю с новой темой
___________________________________

Новая тема! Ура! Я в читателях.
_________________

 » Глава 1

Он никому не верил. Серьезно, никому. Не доверял.
Смотрел в чужие глаза: манящие, жалобные, с вопросом или ненавистью, и ничего не чувствовал. Ничего из человеческих жалких откликов сердца, о которых так много написано и будет написано еще больше.

О, нет. Он чувствовал удовлетворение от этого. От того, что ничего не испытывал.

Он праздновал. Часто, привык. Невидимо и неслышно. А в груди давили биты, и приходилось глубже дышать, чтобы скрыть дрожание ребер, распираемых весельем. Не потому, что боялся кого-то обидеть, а чтобы быть тем, чью игру представлял. Продолжать играть.

Он мог быть кем угодно. Сегодня – Казанова, завтра – Каратель, еще через день – Клоун, и так – долгое время, до утомленной скуки, меняя маски и оставаясь невидимым в сути. Он был тем, кого хотели видеть, и только. И только он знал, кто скрывался за всем этим маскарадом. Талантливый мистер Рипли. Вор.

Он презирал эмоции: настоящие, ничего не требующие. Открытые, как ставни в летнюю ночь. Эмоции, ни на что не направленные, без цели. Без права выкупа участка души, части имени, имения или клочка генеалогического древа.

Его все устраивало, он был даже доволен. Ни капли сомнений в решениях и действиях, словах, мыслях, движениях рук.

Безупречный узел галстука.
Двухнедельный маникюр.
Точно рассчитанное наполнение стакана.
Зеркальная поверхность рабочего стола.
Ортопедическая спинка кресла.
Ровные стопки документов.
Цветовые волны папок и крокодилья улыбка. Белоснежная, как сливки в утреннем кофе.

Егор Борисович Рудых. Темная лошадка. Неотразимый засранец. Сволочь. Умный гаденыш с железными яйцами.

Правая рука одного миллионера. Незаменимый во многом. Девяносто девять процентов выигранных крупных сделок, контрактов и по мелочи. Сильная личность. Гранит. Без лица.

Тогда какого черта, как только ее увидел, споткнулся?! И плевать он хотел на ее раскрывшийся чемодан и ровный перрон, на котором она сидела скрючившись, выглядя плачущей кормилицей над гробом малыша. Плевать хотел на ее громкий вскрик и толпу зевак, облепивших их вмиг, словно мухи – варенье.

Он никогда не терял равновесия. Ни разу, ни одной минуты не позволял земле уходить из-под ног, а сейчас… сейчас он напоминал себе красное вино, выпариваемое на горячей сковороде для болоньезе, и волосы, как живые спагетти в ужасных комиксах, начинали шевелиться в предвкушении законченного блюда. Он мог бы поклясться, что почувствовал аромат тушеного фарша, и, быть может, именно поэтому его желудок сжался.

- Дура! – Зло крикнул, сжав крепче кожаную сумку с тысячей евро внутри.

Хрустящие бумажки из банка ждали своего часа, чтобы перекочевать в стол одного из партнеров по второстепенной ветке уже личного бизнеса, в знак благодарности за сотрудничество, так сказать.

Сжал мягкую ручку, потому что позволил потерять контроль, поддавшись нелепой случайности и ощутив некое подобие растерянности от увиденного. Незнакомое чувство, неприятное.

И уже отвернулся, чтоб продолжить путь, отмахнувшись от анализа своих ощущений и гневного взгляда, пальнувшего в него ядерный шар, как…

- Кретин! – Раздалось в ответ.

Егор застыл, на секунду подумав, что ослышался. Кретин? Он?!

Медленно развернувшись, сузил глаза. Начавшие расходиться зеваки вновь заняли наблюдательную позицию, но не они явились причиной его язвительности, а голубые глаза, в которых мелькнуло удовлетворение.

- Только дура может сидеть на прямом пути следования массы загораживающих ее пешеходов. Видимость ниже уровня их плеч теряется, это как туман, сквозь который не рассмотреть земли. Чтобы один из сотни идущих не успел дуру увидеть и причинил боль себе и ей – дуре, то есть. И если причина для боли – сломанный чемодан, то ты еще бо́льшая дура, чем сразу я понял.

Девушка встала. Поднялась с асфальта, словно Статуя Свободы, только факела не было, но она успешно компенсировала огонь своим ядом, брызжущим с языка, и образ «Свободы, озаряющей мир» поблек. Видимо, ее мир был слишком ничтож.

- Только кретин не заметит горе. Беду, во всем ее проявлении. Разве сгорбленная спина не пример этого? А масса шагающих "зубочисток", - она взмахнула рукой, указав на зевак, - лишь предлог для кретина обвинить в своем кретинизме ту, которой и так достался пинок. Потому что ни один кретин не согласится назвать себя кретином и объявить об этом всему миру, но с удовольствием добьет лежачего, вменяя всем свою обманчивую нормальность! И чтоб ты знал, кретин, - ни один человек, до сих пор, не споткнулся об меня или мой чемодан!

*****

Он встречал многих. Чересчур много людей, как ему иногда казалось или думалось. Он печалился по этому поводу, так как был готов ко всему. Скучал. Разочаровывался. Слишком много знал и умел, слишком предсказуемы были люди. Чувства, эмоции, мать их. Лишние волнения, никому не продлевающие жизнь.

Смех? Что за бред… Самая глупая из эмоций. Смех – это мозговая овуляция, процесс выхода всякого смысла из черепной коробки. Оплодотворение, командиром которого являлся Альцгеймер. Раньше, позже – какая разница.

Да, Егор и сам смеялся. Играть гораздо приятней с улыбкой, она экономит время, располагая к себе людей. Но кто сказал, что ему было смешно на самом деле? Так, что хотелось забыть о важном? Например, о Миранде - одном из пяти крупнейших спутников Урана.

Да, смеялся, и смех был искренним - искрился, словно снег под солнцем, а Егор, ногами опытного проводника, ступал по нему и вел за собой тех, кто был слишком беспечен. Неровной, изломанной тропой. Под треск холодных аплодисментов твердого наста, равномерных и четких.

Большое количество воздуха. Воздушную подушку необходимо было убрать давлением, и под собой – гибкий материал с эффектом памяти, а никак не самая непостоянная составляющая. Ненадежная и весом с ноль.

Смех был его работой, очередным пунктом в должностных обязанностях личного помощника. Отличного помощника, но, как оказалось, кретина для одной дуры.

Пора делать наброски некролога или начать отсчитывать дни?

*****

Он выглядел спокойным. Взгляд – полный штиль. Кивнул зевакам, отпуская толпу, как царь – свиту. Благородно, обдуманно. Не сделал и шага к девушке, но удлинил ремень сумки и повесил ее через голову. Все – с правильной скоростью. Убедить, расслабить противника, самому – собраться еще больше. Встал прямо, ровно. Руки - вдоль сильного, тренированного тела. Никаких колец, только «Картье» на левом запястье. Ультратонкий калибр.

- Что важного в твоем чемодане?

Спросил спокойно, тоном гармонируя с внешним видом. Не интересно было, но спросил. Так было надо.

Она не впечатлилась и не прониклась. Потом признается, что не увидела искренности, что он просто напомнил ей Буратино – деревянного избалованного мальчишку. Он не обидится. Он просто ее поцелует. Но это будет потом, спустя годы, а в эту минуту он еще был уверен, что получит за экзамен высший балл. Как всегда.

- В моем чемодане? – Усмехнулась, будто забаве. – Он мой, и это - уже важно. Даже если в нем использованные «Проктер энд гембл», сам по себе факт, что они в моем чемодане, несет охрененно важную информативную единицу. И какое тебе дело? Чего пристал? Вали, куда шел. На меня плохо влияет общение с кретинами.

- Я заметил довольно сносные трусы и книгу.

Она пыталась закрыть чемодан, отстранившись и принимая озабоченный вид. Ей плохо это удалось, потому что чемодан не хотел слушаться и был грубым, совсем не подходившим ее хрупкости.

- Итак, важного – ничего. Обычная дорожная сумка с твердым корпусом и треснувшим замком. Еще несколько нервных дерганий – и сумка окажется рухлядью, из-за которой стоило прогибать спину и рисковать. Быть сбитой, затоптанной и больной. О, теперь я вижу «Каспера».

Упаковка влажных салфеток, что вывалилась из чемодана, внесла легкое разнообразие.

- Это - дорога, задери тебя… Долгий, утомительный путь. А в плацкартных вагонах нет одноразовых туалетных сидушек и бумага – картон. Чем, по-твоему, я должна подтирать свое самое нежное место?

- Насколько я знаю, самая тонкая кожа - на ладонях. А их не подтирают. Ты несколько не права.
- Заткнись! – Чемодан завалился на асфальт другим боком. – Ты хоть имеешь понятие, что такое аллергия? Обсыпанный прыщами анус, словно форельной икрой? Каждый выстрелит кровью, если я подотрусь не «Каспером»! Ты готов послать в жопу красную икру? Я – нет!

У него была тысяча евро. Наличка, приятный, но маленький бонус. Его не хватит, чтобы заткнуть большой рот мелкой вопящей бабы с нежной кожей на заднице, пронзительными голубыми глазами на лице и вроде как святым в них возмущением.

- Сколько?

Егор спросил, как спрашивал всегда, когда план претерпевал изменения. Одно лишь слово вносило больше коррективов, чем команда инженеров, и было наполнено истиной. Каждая буква, звук.

Спросил не колеблясь. Так уходят, когда все надоело. Ставят точку в конце письма, закрывают дверь. Оборот ключа, щелчок замка, выстрел.

- Один.

Он не верил в судьбу, предначертание и прочую ересь. Существовали обстоятельства и принятия решений согласно их. Все.
Что ты выбрал – то и получишь. Сегодня он выбрал ходьбу и срезал путь до клиента - получил временную проблему. Все.

Осталось узнать, что она имеет в виду.

- Один… - Он дал ей возможность продолжить, но получил иронию:
- Чемодан.

Если она не верит, что он владеет деньгами, это ее дело. Он не станет ничего доказывать. Она навесила ярлык и свято верит, что он правдив, пусть.

- Жди здесь.

Он ничего не был должен, но купит ей чемодан, покажет, как должен выглядеть нормальный для путешествий. Подходящий для ее рук. Хорошо, что вокзал находился почти в центре города, рядом с главным проспектом с сотней торговых центров и кофеен. Он быстро разберется с возникшей задержкой и продолжит свой путь, как планировал изначально.

«Samsonite» вполне его удовлетворит.

Правило трех з: заглушить, задушить, забыть. Правило, успех которого вечен.
_________________

Примите в читатели!
___________________________________

Я в читателях.

 » Глава 2

Ее тошнило. Вот так, ни с того, ни с сего. Вдруг, на пустом месте и лежа. Проснулась с мерзким ощущением. Либо от него. Доброе утро, называется.

Сон снился, помнила черную землю и фигуру в темном длинном плаще. Мужскую фигуру, высокую. Волны враждебности, что ее окружали. Дурной сон, оставляющий пот.

Почему-то подумалось, что проснулась незваной гостьей в собственном доме: непрошеной и нежеланной. Стены давили, потолок казался низким. Тошнота усилилась.

Надо будет позвонить маме, узнать, как там отец. Собиралась взять отпуск, уехать к родителям хоть на месяц. Отдохнуть от гонки стать выше, лучше, сильнее. Надоело все, люди надоели. Но отпуск накрылся с новым заказом. Предложение было слишком заманчивым, одним на миллион. Такое упустишь – встретишь не скоро.

Клиент просил не сложную работу - портрет по фотографии. А платил звонко и сразу перечислил половину. Она взялась. Снимок был четким, качественная съемка, отличное освещение. Видны мельчайшие детали, даже светлые тонкие волоски на лице молодой девушки, которое предстояло изобразить на холсте.

Размер макси, но ей не привыкать. Рисовала часами, стоя на лестнице или столе, приходилось терпеть ради имени и шанса быть в десятке лучших. Хотела стать известной, что в этом плохого? Отец был против – вот, что.

Переживал, говорил, что громкое имя деформирует душу и забирает совесть, но Мила не слушала. Все зависит от самого человека, а не славы. Лично она верила, что губят не деньги и мировая известность, а врожденные склонности. Или то, что вырастил в себе со временем.

У нее был дар, она знала. Как только взяла в руки кисть, поняла. Увидела. Но другие не всегда замечали в ее работах жизнь. Настоящее искусство заставляет замирать сердце, застывать у полотен, забывать обо всем. Оно сводит лицом к лицу целые эпохи, классы, направления. Это поражает ум, стирает реальность, смывает границы времени.

Мила мечтала обладать этим. Хотела хоть раз увидеть, как меняются лица людей, смотрящих на ее работы. Хоть на секунду уловить выражение их глаз, потрясение, когда они начнут замечать детали, ожившие под ее рукой, совершенство линий, образов… Задумку автора, посланный им смысл.

Она мечтала о собственной галерее, куда могли бы приходить все желающие, и где стояли бы любимые цветы отца в высоких вазонах. Мила давно их нарисовала и сама повесила в родительской спальне, но отец распорядился перевесить картину в гостиную, чтобы все, кто к ним приходил, могли любоваться прекрасным. Он невероятно гордился дочерью и тщательно скрывал свой страх ее потерять.

И вот, заболел, вызвав ответный.

Пиликнул телефон.

«Милая, папа умер. Приезжай.»

Мать не могла говорить, и сообщение наверняка написал их врач, оплачиваемый Милой, как только диагноз отца подтвердился. Но даже набранные чужой рукой слова сразили, и ее вырвало прямо в постели.

Сон оказался вещим.

*****

- Мне нравятся эти работы, - безапелляционно заявил Егор, рассматривая картину с едва заметной подписью в правом нижнем углу. – В них что-то есть.
- Что?

Хома, в гостях у которого находился Рудых, вальяжно растянулся на кожаном диване, с бутылкой дагестанского коньяка.

Хома был давним приятелем и таким толстым, что вся мебель доставлялась усиленной и максимально широкой. Он приобрел два полотна, действуя через поверенного на торгах, и сейчас вовсю наслаждался эффектом.

- Дыхание. Смотрю - и слышу дыхание.
- Ты в восторге?
- А похоже?

- Борисыч, тебя хрен поймешь, но я знаю, что ты дрочишь на искусство. Попискиваешь при виде моих девочек, признайся.
- Я признаюсь, почему ты до сих пор жив, так со мной разговаривая.

Хома отпил из горла и весело хмыкнул:

- Валяй, но я тоже это знаю.
- Ты жив только потому, что скоро умрешь от ожирения.

Хома заржал, смешно тряся ногой, но Егор не улыбнулся. Ему было крайне тоскливо видеть, как человек себя загоняет в могилу. Добровольно загоняет, методично.

- Так как тебе девочки?

На картинах были изображены две девушки: мулатка и бледнолицая. Совершенно разные, но по-своему прекрасны. Егор обратил внимание, что автору удался посыл, читаемый в их глазах. У одной – надежда, взгляд другой выражал покорность. Рудых видел перед собой свет и плен, борьбу и безволие. И это было сильно.

- Они удивительны.
- То-то же.
- У тебя полки ломятся от посуды, достань бокал и налей коньяк, как положено.

- Отвяжись. – Хома вытер рот рукой и снова отпил. – Я отдал за них кучу бабла. – Махнул бутылкой в сторону картин. – Специально заказал лампы, рамы…
- Вижу. Начинка должна быть упакована достойно, согласен. Кто автор?

Егор спросил как бы между прочим, не выдав голосом и грамма интереса, а самого всего распирало от любопытства и желания увидеть ма́стера работ. Что-что, а талант Рудых распознавал сразу и безошибочно. Автор не раскрученный, - он давно бы его знал, - и если все сделать правильно, можно будет уже не работать на дядю.

*****

Работы цепляли. Он нашел еще несколько, и от каждой "пьянел" все сильнее.
Неповторимое направление. Собственный взгляд, не лишенный духовности.
Хотелось знакомства. Ох, как же его хотелось...
Личный художник. Художница.

Неплохо.

Он уже знал, как ее зовут, хотя имя скорее было производным, чем полным, по паспорту. Знал фамилию — но и только. Егор не торопил события. Всему свое время. Но он плел паутину, чтобы никто не перехватил перспективу. Огромный потенциал.

Рудых обшарил литературные сайты. Не мытьем, так катаньем нашел нужного критика. Обсудил, получил подтверждение. Проверил рецензии и отзывы на них.

На данном этапе нужно было понять, под каким из "–измов" они начнут работать. Показать другим то, что видел сам. Заявить и смело развить теорию. Убедить публику.

Если она согласится.

Сразу представились руки в цветных пятнах и простыни в полосах таких же. Егор был не прочь запачкаться и сам, если она окажется достаточно креативной. Художница, надо же. Не думал, что так занесет.

Дрожь от предвкушения встречи, пробежала по телу тысячей уколов, и Рудых встал с кресла, размял плечи. Давно так не бежала по венам кровь. Очень давно.

И почему-то не верилось, что она окажется некрасивой.
_________________

Аааа! новая Тема! Вдохновения и побольше свободного времени, чтобы радовать нас всех!
_________________

Я в читателях))
_________________

В читателях

С удовольствием присоединяюсь, принимайте!

Интересное начало. В читателях!

Ксюша,
Необычная пара... Да и сама история, какая-то необычная.
_________________