алеко на западе, среди горбатых холмов, покрытых пушистым ковром смешанного леса, спряталась в лощине деревушка: десяток лачуг, мельница, церковь да кузница. Пролетает стайка птиц над деревней, вглядывается вожак в залысину лиственного узора: стоят домики, а вокруг ни души. Ни крика, ни гомона. Не стучит молоток в кузнице, не звонит колокол на башенке, только плещется речка у мельницы и медленно вращается колесо. Давно, говорят, не жили здесь люди. *** Как-то осенью верный ловчий короля проверял лесные владения. На мокрой тропе он подскользнулся, зацепился за корягу и кубарем скатился в овраг. Ноги переломал, едва не свернул шею, чудом остался жив. Несколько дней пролежал в полубеспамятстве, убаюканный шепотом деревьев, не в силах перевернуться, приподняться, поползти. Еще немного – и умер бы, никем не разыскиваемый, там, где лишь осенний дождь горевал бы по одинокой душе, проливая тяжелые слезы. Но случилось чудо. Маленькое дитя – девочка с волосами цвета вспаханной земли, отвергнутая и проклятая своими соплеменниками за темное пятно на левой щеке, нашла его, когда собирала шишки. То ли видела, прячась за кустами, как врачуют свалившихся со скакунов охотников, то ли от рождения обладала даром целительства, да только не испугалась она, дикая, распластавшегося бородача и поспешила на подмогу: обломила ветки осины, скинула и разорвала на узкие полосы тряпку, которой покрывала голову, пряча безобразную отметину. Крохотными детскими руками закрепила мужицкие ноги и, выбиваясь из сил, с необычайным упорством поволокла ловчего в сторону реки. Там, в хлипкой пристройке полуразрушенного охотничьего домика, жила она как истинный ребенок леса. Одна. Люди осеняли себя крестом и спешили прочь, стоило ей показаться вблизи деревни. Как она выжила в одиночестве в этой глуши, как не умерла с голоду, не замерзла, не стала добычей волков – загадка. *** Дни проходили за днями. Округлилась и снова разродилась луна. Страдалец стал поправляться. Он все еще не вставал с кучи тряпья, сухих листьев и сена, служившей ему постелью последние недели – опасался повредить срастающиеся кости. Девочка ухаживала за ним. Поила отварами из ягод, кормила кореньями и полусырой рыбой. Вскоре ловчий понял, что приютившая его почти не умеет говорить. Не раз и не два пытался он завести разговор, но она все молчала, лишь глаза смотрели так выразительно, что, казалось, не нужно слов – читай, как в открытой книге. – Лань, – сказал мужчина однажды. – Я назову тебя Ланью. Он стал учить ее: рисовал животных и деревья, пел старинные баллады, рассказывал сказки и легенды, слышанные еще от деда. Больше всего Лани нравилась история про Владычицу: породительницу этого дивного леса, его душу, его жилу. Вот только нет у Владычицы тела. Невидимая людскому глазу следит она за покоем своего царства: благославляет тех, кто чужую жизнь бережет, карает тех, кто ее без причин отбирает. – Вла-ды-ы-ычица, – нараспев повторяла Лань. – Вла-дычица лесная. – Она самая, – улыбался ловчий и устремлял свой взгляд на хлипкую дощатую дверь. A cнаружи свистел ветер, дрожали облысевшие ветви былых красавиц, еще недавно хваставших яркими нарядами. От реки тянуло сыростью. Скоро, скоро придут холода. *** – Что будем делать, милая ты моя? – спросил однажды. – Зима грядет суровая, в деревню нам с тобой надо бы... Сказал и тотчас умолк, заметив страх в ее глазах и одинокую слезу, петлявшую по обезображенной щеке. – Не плачь, – прошептал ловчий. – Со мной они тебя не тронут. Не надо, девонька. – Нет, – вертела головой Лань. – Нет! Злые, злые! Она дрожала, обхватив себя руками за плечи. Тонкие костлявые пальцы судорожно теребили отрепье, когда-то служившее одеждой. Она боялась. Боялась людей! Не волков, не разъяренных кабанов – людей! А он... Ему хотелось ее защитить, чтобы никто больше не осмелился плюнуть в ее сторону. Да он мог бы даже убить обидчиков и стать изгнанником, как она, уйти, осыпаемый камнями, но не сейчас... сейчас им нужно вернуться. Ему нужно. И он не мог бросить в лесу это дитя. *** Кости срослись. Робкими шагами, цепляясь за стенку, чтобы не упасть, ловчий передвигался по домику. Лань принесла нужные ветки, и он смастерил костыли. Ноги плохо слушались. Слишком слабый! Раньше он без труда дюжину раз пробежал бы от реки до деревни и обратно, теперь же им придется идти весь день. Он уповал на свою волю и желание жить. Остаться в домике значило верную смерть. Ему ли, выросшему среди здешних лесов и холмов, не знать, как коварна зима? Уже давно у них не было рыбы. Кончились ягоды. Лань собирала грибы и какие-то коренья. Она уходила утром, но возвращалась все позже и позже. Ловчий беспокоился за нее. Как-то раз, вооружившись луком, он выполз на охоту. С трудом добрался до поляны в ста шагах от домика и притаился за поваленным деревом. Весь день промерз, сидя на мокрой земле, мечтая об оленине, птице, кролике. Но даже белки, казалось, избегали его. Лань нашла его вечером и помогла вернуться в дом. *** Деревья покрылись изморозью. Пришла пора возвращаться к людям. *** До деревни добрались уже затемно. Мельник пустил их к себе. Pазве кто посмеет отказать в постое королевскому ловчему? В тусклом свете сальной свечи толстяк не признал в девчушке-оборванке прокаженную. *** Поутру деревню огласил глухой звон церковного колокола. Заскрипели двери, отворились ставни. Люд собирался на воскресную службу. Священник зашел на мельницу после обедни. Прослышав о несчастье, приключившемся со славным охотником, праведник поспешил к охромевшему. Лань не успела забиться в угол и скрыть в спасительной тени свою отметину. Взгляд богослужителя лишь раз обратился в ее сторону. Помолившись вместе с ловчим, священник поспешил покинуть постояльцев. *** Они незаметно прокрались в дом ночью. Беззвучными шагами прошли к тюфяку, где спала Лань. Придавили подушкой, засунули в мешок. Вытащили к берегу реки. Под тихое бормотание молитв привязали тяжелый камень и бросили в воду. *** Ловчий окреп и вернул себе былую силу и ловкость лишь к весне. Зимовал он у мельника. Дороги и тропинки замело снегом – пешему не пройти, конному не проехать. В холодные ночи, когда вьюга завывала за окном, вытягивая до самых крыш белые воронки, ловчий думал о Лани. Она ушла с мельницы на вторую ночь. Исчезла, скрылась в лесу. Дикая. Где она теперь? Что ест? Как спит? Он ловил себя на том, что то и дело напевает старинные баллады. Рука сама тянулась к остывшему угольку и начинала выводить холмы и реку, лес, долину. Вот утки, спрятавшиеся в зарослях. А вот еж: нацепил на себя пестрые лоскуты и перебегает от ели к ели. А тут – охотник не знал, как изобразить ее, бестелесную – тут легкая дымка – это Владычица лесная следит за своими детьми. Он покинул деревню, едва расстаяли снега. Вернулся к королю. *** Однажды жарким летним вечером задул сильный ветер. Зашевелился, будто ожил, лес в лощине вокруг деревушки. Тьма поглотила церковную башню, обволокла кузницу и водяную мельницу, накрыла дома. Люди повыбегали из дверей. Стоя на пороге, они вглядывались в непросветный мрак, силясь отыскать хоть проблеск закатного солнца. Ночь сменила ночь. И снова ночь. Когда наконец чернота отступила, деревня вымерла. Ни людей, ни скота. Только медленно вращалось колесо мельницы, и плескалась вода. *** Далеко разносился звук охотничьего рожка. Шла королевская охота. Среди желтых осин и зеленых елей скакал в кортеже знатных господ бородатый ловчий. – Вон, вон она! – послышались крики. Один из вельмож вскинул ружье. Среди деревьев мелькнуло грациозное тело: короткая коричневая шерсть, усеянная светлыми пятнами. – Моя! Щелкнул затвор. Косуля прыгнула и замерла. Ловчий вздрогнул. Карие глаза с грустью смотрели на него. Невинный, чистый взгляд. Как у его Лани. Не было нужды в словах – образы сами поплыли от души к душе, от сердца к сердцу. – Нет! – прошептал он. – Нет! – крикнул. Он бросился вперед и пуля, со свистом вылетевшая из дорогого ружья, вонзилась в спину, пронзила грудь. Он покачнулся, соскользнул с лошади, упал на осеннюю листву, еще не просохшую после недавнего дождя. Выбросил перед собой правую руку, словно пытался дотянуться до чего-то далекого. «Что случилось?», «Наш лесничий?», «Что он увидел?» – слышалось там и тут. Охотники спешились и обступили умирающего. Он лежал на животе и все еще дышал. Когда его перевернули, лесничий улыбнулся и едва слышно прошептал: – Со мной они тебя не тронут. Не бойся, девонька. ***
Среди холмов и рощ, в долинах рек и озер следит за покоем своего царства Владычица лесная. Невидимая людскому глазу, дарит она силу особую тем, кто чужую жизнь бережет, и карает тех, кто ее без причин отбирает.
автор Rie |