– Привет, Дед Мороз!

– Здравствуй, Дракула.

– Что у нас на обед? – поинтересовался граф-вампир, обнажая клыки.

– Овсянка, сэр! – заявил Бэрримор и вылез из мешка Деда Мороза.

В комнату не спеша, шурша колёсиками подставки, вкатился столик с головой профессора Доуэля.

– О, братва, а чё делаем? – спросил Франкенштейн.

– Да так. Пока ничего, – ответила Герда.

– А давайте поиграем в салки! – предложил Дарт Вейдер.

– Ага! А лучше в грызалки!!! – засверкала глазами собака Баскервилей.

– Не, ну чё за дела, в натуре?! – возмутился Франкенштейн, теребя огромную золотую цепь на шее. – Может, лучше в картишки или в русскую рулетку? А то скажете: в грызалки! Не хватало, чтобы эта зверюга, – Франкенштейн многозначительно покосился на Чужого, – меня по частям растащила.

Чужой ужасно смутился и стал неуклюже водить лапой перед собой.

Справа налево, слева направо, справа... Скрежет стоял такой, что Маг не выдержал и заорал:

– Я тебя сейчас в лягушку превращу, животное!!!

Чужой испугался и попытался втрамбоваться в тумбочку под телевизором.

– Как мило, как хорошо! – захлопала в ладоши Белоснежка.

– А давайте, я его превращу в кусочек льда, – предложила Снежная Королева и звонко засмеялась.

– Ну уж нет! – воскликнул Скайвокер. – Ты бы лучше новых букв ещё подкинула, – обратился он к Снежной Королеве. – А то из букв П, Ж, О, А я никогда не сложу слова «вечность» и никогда не стану Джеймсом Бондом!!! – зарыдал Энакин.

– Не плачь, крошка, – принялась утешать Скайвокера Золушка. – Хочешь, я тебе портрет Дориана Грея подарю?

– Эй, Беломор! Нет, Черномор! Да как же тебя?! А! Бэрримор!!!

– Я здесь, сэр! – отозвался слуга, свешиваясь с огромной люстры под потолком.

– Неси свою «Фруктеллу», вместе будем наслаждаться! – воскликнул Доуэль.

В комнату, в которой и без того была масса народу, протолпились семь гномов, которые несли хрустальный гроб с Бабой Ягой.

– Не, я не понял, чё это за кунсткамеру из моей квартиры делают?! – не выдержал Франкенштейн.

– Понимаете, её должен поцеловать принц, – начали оправдываться гномы.

– Свет даёт мне силу! – провозгласил Артес и чмокнул Бабу Ягу в щёку.

Баба Яга превратилась в Буратино. Артес испугался и из Палладина Света превратился в Рыцаря Тьмы.

– Фростморн жаждет крови! – завопил Артес и, неловко повернувшись, срубил ножки стола.

Стол упал. Оттуда послышались возмущённые крики, причитания и неразборчивая, непереводимая игра слов.

– Артес жаждет плети! – вопили пострадавшие.

Наконец, отряхиваясь, из-под стола, выполз Рэмбо, а за ним Терминатор. После чего они задали хорошую трёпку собравшимся.

– Оба-на! – сказал Франкенштейн, не избитый по причине солидных размеров и форм, оглядывая побоище. – Это чё такое?!

Единственная, кто не растерялась – Золушка, она подсела к покосившемуся столу, стоявшем на гномах, и крикнула:

– За стол. Вас чудо ждёт!

– Чё за хрень ты опять приготовила? – возмутился Дракула.

– Заткнулись и жрём! – прокомментировала Золушка.

– Не груби старшим! – заплакал Мальчик-с-Пальчик.

Все раздражённо замолчали. Лишь голова профессора Доуэля  тихонько шипела на своём столике. Тишина стояла долго, была просто оглушающей. В этом неподвижном безмолвии было слышно, как в тумбочке под телевизором испуганно сглатывает всеми тремя челюстями Чужой. 

Первым нарушил тишину Доуэль:

– Итак, автохтонные красинговеры турбулентных антагонистичных радиальных узусов пространственно-временного континуума анаэробных хронотопов варьируется в период детерминации диаморфичных казуальных перфораций сингуляторной экспланаторной  парадигматики и сирконстанты субстратных фреквенталий...

Что было сказано дальше, я, к сожалению, не узнала. Ибо пара по философии окончилась, и в голове просветлело.