Сказки бывают самые разные Добрые, светлые, разнообразные. В чем-то печальные, где-то игривые. Но самое главное – нами любимые.
одной далекой-далекой стране, где обитают еще не записанные сказки, жила-была история о Золотом перышке. Была она очень юна и коротка, и оттого сверх меры робела и стеснялась. Всякий раз в день маститых сказочников приходила история к окошку Вдохновения, вставала средь сестриц своих, жизнью умудренных, и ждала, когда же рука мастера коснется ее девственного лба. Но время шло, пролетали деньки один за другим, а сказ о Золотом перышке оставался невостребованным. И разочаровалась история, разуверилась в себе. Все реже стала ходить к окошку Вдохновения, все дальше от него становиться, мня себя скучной и неинтересной. Но вот однажды увидела она рядом с собой тронутую сединами сказку об Иване-царевиче. И так удивилась соседству этому, настолько обомлела, что возьми, да ляпни: – Зачем, матушка, вы позади всех стоите? Вам наперед надо. К самому оконцу. – Эт зачем мне к окошку-то? – полюбопытствовала сказка об Иване-царевиче. – Как зачем? – удивилась история о Золотом перышке. – Чтобы Вдохновение смогло дотянуться, – сказала и голову свесила. К ней, вон, сколько лет никто не тянется. Поглядела матушка-сказка на историю юную, покачала половой и говорит: – Не с того ты, доченька, начинаешь. Не у того оконца башмаки стаптываешь. – А к какому ж оконцу мне ходить, матушка? – удивилась история. – Только самый маститый автор может меня известной сделать. – Так то известной... – протянула сказка об Иване-царевиче. – Бывает, помянет сказочника словом недобрым кто позавистливее, а молва-то по городам и весям разнесет, и тебя, и его на весь белый свет ославит. Только проку в известности той? Посудачат, косточки переберут и забудут. – К чему же стремиться тогда, коль не к известности? – всхлипнула вконец расстроенная история. Ведь мечта эта была у нее самой заветной. – Да много к чему. Каждый свой путь выбирает, – ответила матушка-сказка, погладив льющую слезы историю по курчавой головке. – А коли совета моего спросишь, слушай: к сердцам людским следует дорогу торить, к душам детским да памяти материнской. В них живут самые полюбившиеся сказки, – сказала так и ушла, да не к окошку Вдохновения, а вспять, туда, где бродят старые, так и не нашедшие автора истории. Посмотрела история о Золотом перышке вслед матушке-сказке, покачала головой да слезы отерла. «Легко, – думает, – тебе, матушка, советы давать. Твоих сказов вон столько! На все лады записаны. И про Волка серого, и про Птицу-жар, и про Царевну-лягушку. А мне, значит, из уст в уста бродить советуешь. Хороша, сестрица, ничего не скажешь». Так попеняла матушке-сказке история о Золотом перышке, но крупицу истины в словах ее все же узрела. Решила по другим дням к заветному окошку ходить, когда ловят вдохновение никому не известные авторы. Авось, прельстится ее красотой начинающий сказочник и сделает популярной. Об известности история больше не мечтала. И вновь полетели дни. Хватались за историю молодые авторы, руку набивали и в стол откладывали. Разок-другой родственникам или друзьям прочитают – и все на этом. Сникла совсем история о Золотом перышке, уверовала в свою ненужность. Если и придет к окошку Вдохновения, так чтобы издали посмотреть, как сестрицы ее знаменитыми становятся. Сама уж ни о чем не мечтает. О совете матушки-сказки позабыла. А годы бегут. Рождаются новые сказки и уходят в царство бумажной памяти. Устраиваются на страницах книжных и ждут, когда их к прочтению потребуют. Одни подолгу лежат, чахнут, тоскуют, другие гремят на весь мир, гордятся. Всяко бывает, по-разному случается, и лишь одно неизменно – толпятся сказки у окна Вдохновения, своей очереди дожидаются. Пришла как-то повзрослевшая история о Золотом перышке к окну Вдохновения, встала в сторонке и смотрит, как сестрицы ее своих авторов дожидаются. И завидовать не завидует, и порадоваться не может. Устала совсем от своей никчемности. Тут проходит мимо озорная новорожденная сказка. Остановилась возле понурой истории и спрашивает: – Почему вы, тетенька, так далеко стоите? Хоть и длинны у Вдохновения руки, но сюда не дотянутся. – Эх, девонька. Молода ты еще, наивна, – отозвалась история о Золотом перышке. – Не хватает авторов на все сказки. Много нас, а их мало, – посмотрела печально на собравшихся у окошка и добавила. – Многие из них так и останутся незаписанными. – И что? – удивилась новорожденная сказка. – Разве так плохо оставаться незаписанной? – Конечно, плохо. Как же еще людям о тебе узнать-то, если не прочитав? – А мне матушка говорила, что нет ничего лучше сказа материнского, дитяти любимому перед сном рассказанного, – ответила истории новорожденная сказка. И глянула так по-мудрому, по-стариковски. Глянула и пошла вспять, туда, где убеленные сединами народные сказки собираются. Признала тогда история о Золотом перышке в юной озорнице сказку-матушку, вспомнила о совете ее давнишнем и рассмеялась. – Вот, значит, как ты, матушка, сказки на путь истинный наставляешь! Вот как советы непрошенные раздаешь! Ай да молодец! Ай да помощница! – так похвалила матушку-сказку история о Золотом перышке и пошла в дорогу собираться. В мир людской путь держать. Своего сказителя разыскивать. Долго бродила история средь душ человеческих, прислушивалась, приглядывалась, все достойного рассказчика выискивала, но не тут-то было. К кому не подойдет, всяк ее историю переиначить пытается, собственного привнести, а как ей видится, рассказывать не хочет. И приуныла история, пыл былой растеряла. «Как же, – думает, – люди меня настоящую узнают, если каждый по-своему рассказать норовит?» Присела на скамейку, думу думает. Вдруг слышит – дети спорят. – А мне мама по-другому говорила! Не так, как ты говоришь, – плакала девочка трех лет, с обидой глядя на старшего брата. – Вот мама придет, я все ей расскажу! Что ты... ты... у тебя Марья за Кощея замуж пошла! – И что? Пошла и пошла. Разведется потом, – не понимал причины истерики мальчик. – Что за беда? – Неправильная сказка, неправильная! – кричала девочка, размазывая слезы по красным щекам. – Она за царевича пошла, а не за Кощея! – За кого сказал, за того и пошла! Моя сказка! Как хочу, так и рассказываю! – разозлился мальчик. – Рева ты! – Не рева! Не рева! Плохая сказка! И ты плохой! – не осталась в долгу девочка. – А Марья за Ивана-царевича пошла! Вот! Услышала история о Золотом перышке имя Ивана-царевича и поняла, что это матушка-сказка ей знак подает, уму-разуму учит. Важна не сама история, а то, какой ее люди запомнили, как рассказать захотели. Встала тогда история со скамьи, заглянула в первое попавшееся окошко, видит – женщина младенца укачивает, песенку поет. Красиво так поет, душевно.
И решилась история. Вошла в душу женскую и раскрыла все свои тайны. А много лет спустя белокурый младенец вырос и превратился в очаровательную девушку, которая на сон грядущий рассказывала историю о Золотом перышке своим детям.
автор Maniaka |