|
ДУРМАН
Багряное Королевство.
Залитое алым светом, цвета крови и грозного закатного неба. Такого мира не бывает, не должно быть, но он есть. Прямо перед моими глазами раскинулась широкая – сейчас пока еще пустынная – каменная степь. Город, некогда бывший одним из самых населенных. Город, в котором каждый день люди сновали туда-сюда, суетясь, торопясь за чем-то угнаться, но не находя это что-то. В этом городе больше нет жизни, той жизни, к которой мы привыкли. Осталось лишь жалкое существование.
Уже не люди, но еще и не звери. Отребье. Ничтожество. Сейчас они попрятались по своим углам и норкам – выжидают. Ждут, когда ядовито-красный день закончится и наступит ночь. Но не та ночь, которую я все еще помню. Которую когда-то любила, а эту – новую – с мигающими всполохами на небе.
Всполохи.
Всполохи принадлежат угасающим мирам.
Когда произошел раскол и мир изменился, с неба будто бы стерли барьер – раз и кто-то провел стеркой по голубому небосводу – Облака. Чистое небо. Все исчезло. Но мы дышали, значит, атмосфера сохранилась, только теперь все было иначе. Зловеще. Мы стали видеть лишь темное, величественное пространство космоса и мириады звезд и планет, с каждым днем которых становилось все меньше. Они просто взрывались, рассыпаясь мигающими огоньками. И мы испугались – не сразу – после того, как прошел шок. Испугались, что однажды это произойдет и с нами. Что наша планета просто взорвется снопом сверкающих искр, и мы все исчезнем с лица мироздания.
...
Алый свет меркнет на мгновение, и темнота взрывается яркой белой молнией. Началось. Я так и не смогла приспособиться к этому. Мигающий свет мешал ориентироваться, выхватывая из темноты незнакомые лица и предметы. На улице тебя легко могли обчистить, забрав последнее, что ты имеешь. Никто уже не работает, ни о каком правительстве и речи нет. Мы живем, словно отряд головорезов, каждый старается урвать себе кусок, да побольше, потому что нельзя, иначе просто нельзя. Никто не придет и не принесет тебе ничего на белом блюдечке с голубой каемочкой. Мы больше не люди, но и не звери, которые признают хоть какое-то право на обладание. «Сила побеждает». Это не про нас. В нашем мире побеждает хитрость и коварство. Побеждает тот, кто не задумываясь, воткнет нож в спину своему противнику, когда тот ненароком отвернется.
И ты такой. Именно такой, каким должен быть победитель в нашем уродливом мире. Ты не признаешь ни благородства, ни чести, никакого самопожертвования. Ты красивый и это тоже твой козырь. Красивый и ядовитый. С тяжелым взглядом профессионального убийцы. Уничтожение, разрушение – это у тебя в крови. Ты сочетание силы и хитрости, и именно это мне и нравится в тебе. С тобой я чувствую себя в безопасности. Что бы ни происходило в нашем гадком мире – я знаю – ты всегда обо мне позаботишься. Я единственный человек, к которому ты как-то привязан, и которого любишь, по-своему, но любишь ведь. Которого ты не предал бы, не обманул. Я знаю. Чувствую сердцем. Какими бы не стали, что бы с нами ни произошло, мы всегда будем идти по этому миру вместе. Ты и я. Рука об руку. До конца наших дней.
- Все будет, малышка, - хрипло бросаешь мне одну из своих полуфразочек. Я отворачиваюсь от окна, к тебе. Ты стоишь в проеме дверей, облокотившись о косяк, как какой-нибудь герой любовных романов, которыми я когда-то зачитывалась. Гордый, мощный, руки скрещены на груди, ты медленно пережевываешь жвачку, не знаю, почему ты любишь эти резинки, но мне нравится эта твоя привычка, нравится смотреть на твое мужественное и немного порочное лицо, и желавки, которые перекатываются по твоим щекам. В глазах холод, за которым прячется пламя, тебе будто бы нет дела, но я вижу блеск в глубине твоих глазах. Ты такой же, как этот мир. И тебе нравятся его перемены. Нравится эта странная ночь и кровавый день. Ты говоришь уверенно «все будет» и я тебе верю, потому что ты здесь и царь и господин. Это твой мир, твое царство. И когда придет время – «все будет», потому что ты заберешь это «все» у кого-то другого. Ничего не поделаешь.
Я улыбаюсь тебе слабой улыбкой.
- Если ты так говоришь... - Фразы я не договариваю. Это ни к чему. Ты знаешь конец предложения. Видишь его по моим глазам. Хмыкаешь, так по-мужски. И идешь ко мне медленным шагом, шагом хищника, подстерегающего свою добычу. Но добыча не сопротивляется. Она парализована. Заворожена своим хищником. Ты ближе и целуешь меня. Властно, крепко, так, что у меня перехватывает дыхание. Я сжимаю тонкими пальцами твою рубашку внизу живота, провожу ими по твоим бедрам и стискиваю в руках плоть, из твоего горла вылетает протяжный стон. А я только тихо смеюсь. Мне это нравится. Нравится, что где-то могу руководить и я. Ты позволяешь. Почему бы и нет? Ты считаешь, что в некоторых местах женщина может даже больше, чем мужчина. Неважно, что «некоторые места» сводятся лишь к постели, ты такой, какой есть и я люблю тебя.
...
Поцелуй прерывается, и я открываю глаза. В комнате жарко и темно, я слышу только звук нашего дыхания. Простыни влажные, и я почти задыхаюсь. На тумбе, возле кровати, стоит стакан с прохладной водой, по нему медленными струйками стекает вода. Ты позаботился. Мне приятно. Я выпиваю его залпом, за окном только-только начинает светать, но воздух уже нагрелся, и я понимаю, что день будет таким же, как и предыдущие дни лета – жарким и сухим. Убийственная духота. Сухая до того, что, кажется, зажжешь спичку, и воздух вокруг запылает красным огнем. Нет, днем лучше не высовываться на улицу, поэтому обычно мы выбираемся куда-нибудь уже ближе к полуночи, когда на город опускается ночная прохлада, а в небе горят яркие, сверкающие звезды.
Но до этого еще далеко. А сейчас ты рядом, снова тянешься ко мне. Обнимаешь и придвигаешь ближе, я с наслаждением устраиваюсь ближе.
- Что-то случилось? – Шепчешь мне в темноте. Я качаю головой.
- Приснился странный сон. – Улыбаюсь я. – Ты даже не поверишь, смешно представить, что навевает это летнее пекло. – Я медлю, стараясь припомнить странные картины красного дня и ночи с врывающимися планетами. – Знаешь, какой-то бредовый дурман. – Заканчиваю я, и ты только тихо смеешься, а по моей коже уже проходит электрический разряд.
- Расскажи, думаю, что мне не трудно будет поверить.
|