lesya-lin 

История о пропавшей шкатулке

– Пан комиссар! Пан комиссар! – настойчивый голос дежурного выдернул полицейского комиссара Вацлава Соучека из мечтаний о близящемся отпуске. – Тут ваша соседка,  девица Войтекова прибежала вся в слезах, говорит, обокрали её!

Комиссар встревожено нахмурился. Будь это любая другая зарёванная растяпа, он, ясное дело, не стал бы заниматься такими мелочами лично – для этого есть подчинённые. Но Марженка Войтекова, приветливая и скромная миловидная девушка двадцати трёх лет, недавно снявшая квартиру по соседству и обучавшая местных ребятишек музыке, быстро завоевала расположение немолодой и бездетной четы Соучеков. К тому же, была задета профессиональная гордость – хватило ведь у кого-то наглости промышлять у соседей комиссара полиции!

– Ну-ну, голубушка, зачем же так убиваться, – отеческим тоном обратился Соучек к расстроенной Марженке. – Вот, попейте водички и расскажите папаше Вацеку, что у вас стряслось.

Как оказалось, вчера Войтекова оставила на приоконном столике шкатулку со своими нехитрыми девичьими безделушками. Июньский вечер выдался жарким, Марженка приоткрыла окно, выходившее в палисадник, да и забыла об этом. А утром обнаружилось, что шкатулка исчезла.

– Я понимаю, пан Вацлав, что сама виновата, – всхлипывала девушка, – и украшений дорогих у меня никаких там не было-о-о. Но всё равно жалко-о-о!

Выслушав рыдания, комиссар попросил описать вещички, хранившиеся в пропавшей шкатулке.

– Нитка жемчуга и браслет, – принялась добросовестно перечислять барышня, – покойные родители купили к совершеннолетию, колечко серебряное с бирюзой и сережки к нему, с опалом кольцо – бывшая хозяйка подарила, когда я съезжала. Брошь старинная, от бабушки досталась, с ониксом. Бусики красненькие, сердоликовые, подвеска из янтаря – знаете, с мушкой внутри... Ах, да, – почему-то зарделась Марженка, – еще брошка одна. Правда, простенькая совсем, но моя самая любимая: два цветочка на одной ножке, лепесточки прозрачные, из хрусталя, на солнце так и сверкают, и на стебельке тоже, словно роса.

– Так-так-так, – побарабанил пальцами по столу комиссар, сосредоточенно морща лоб. – Вы, голубушка, не волнуйтесь. Сыщики у нас толковые, отыщут вашу пропажу в два счёта. Ступайте домой, я пришлю кого-нибудь место происшествия осмотреть, следы там, отпечатки – как положено.

Выпроводив обнадёженную барышню, Соучек направился в архив. «... золотая, в виде двух цветков на одной ножке, двадцать три бриллианта, из них 2 крупных, 16 средних, 5 мелких, общей стоимостью...» – читал он описание старинной броши, украденной у графини Вотицкой пять лет назад вместе с другими драгоценностями, но, в отличие от остальных, так и не найденной.

– Пан комиссар, – снова просунул голову в дверь дежурный. – Тут к вам опять рвутся, только уже парень какой-то.

– О, Франта, – удивился Соучек возникшему на пороге взъерошенному юноше, – как давно вышел? С год, поди? Говорят, ты решил за ум взяться, плотничать начал – хвалю. А явился чего? Или на старое по глупости потянуло?

– Пан комиссар, – взволнованно начал Франтишек Голуб, отсидевший срок за соучастие в ограблении особняка Вотицких, – вы человек справедливый, я знаю, а девушка – она ни сном, ни духом! Я ведь ещё тогда завязать хотел, и всё собирался вернуть, а меня ж забрали, и я даже не спросил, где она живет, потом искал-искал, а вчера как нашло что-то...

– Не части, не части – пробурчал комиссар, – садись и давай по порядку, а не то отправлю в кутузку поостыть.

Сбивчивый рассказ кающегося грешника окончательно пролил свет на дело. Пять лет назад юный Франта, связавшись с дурной компанией, стал промышлять домовыми кражами. После очередного ограбления и дележа добычи Голуб на рассвете возвращался домой. Проходя мимо церкви Святого Микулаша, где как раз начиналась утренняя служба, он услышал пение («чисто ангел небесный, пан комиссар»), из любопытства зашел в храм – и навсегда пропал в серых глазах Марженки. Словно в тумане, он после службы что-то робко лепетал девушке, в необъяснимом порыве втиснул в маленькую ладошку изящную брошку, пообещав непременно придти завтра. А у дома воришку уже поджидали расторопные полицейские. Освободившись из тюрьмы в полной решимости покончить с прежними занятиями, Франтишек пошел в помощники к дяде-плотнику и безуспешно пытался разыскать своего сероглазого ангела.

– А вчера, пан комиссар, ставил новый забор у пани Гиршовой, гляжу – у окна шкатулочка открытая, на солнце так и переливается. Словно черт меня под руку толкнул, а тут пани Гиршова во двор выходит. Ну, я с перепугу шкатулку захлопнул и в карман куртки сунул. А дома взглянул – милостивый Боже! Ночь не спал, всё думал, как быть. Вы мне только позвольте, пан комиссар, с Марженкой поговорить...

– Молодо-зелено, – хмыкнул Соучек. – За одно преступление второй раз не наказывают.  Давай, дуй к своей Марженке, объясняйся. Она, по всему видать, тебя, бестолкового, не забыла. Шкатулку хоть захватил? Ставь на стол, я вечерком сам занесу. Пусть девочка удивится, как пражская полиция ловко работает. А брошку графине вернем, а как же. Мол, в результате успешных розыскных действий...

И, закрыв дверь кабинета за ошалевшим от счастья Франтой, комиссар Соучек вернулся к мечтаниям о близящемся отпуске.