Все «за» и «против»

Ми-ми

Летти сидела за своим рабочим столиком и старательно писала. Никто не обвинит ее в легкомыслии. Уж если она начинала решать какой-нибудь вопрос, она его  решала. Это знали все. Тем более такой серьезный вопрос. Пожалуй, самый важный вопрос в жизни. Поэтому она разделила лист  на две половины и стала заполнять их своим аккуратным подчерком, хмуря временами брови и задумчиво  покусывая пухлую нижнюю губу. Легкомысленная поспешность и небрежность к мелочам могли стать фатальными, когда выбираешь себе мужа.  Летти в правую часть заносила все минусы каждого претендента, а в левую, неосознанно выбранную из-за ее близости к сердцу, записывала плюсы, несомненные достоинства и положительные черты характера. Положительными были отмечены принадлежность к джентльменам, практически одинаковое положение в обществе, должное воспитание, приятная внешность. Летти старалась быть честной, не требуя особой красоты, ведь красивых мужчин так мало, но желают жениться и хотят составить свое счастье все. Нельзя же отдать из-за этого все преимущества красавчику Джулиусу, - Летти фыркнула, -  который в остальном не вызывал никакого доверия в качестве претендента. Взять, например, сэра Роберта, который был положительным субъектом со всех сторон, надежным, уравновешенным, не склонным к игре, любящим своих лошадей и собак, он был далек от эталона красоты, но плюсов в списке против его имени было столько, что Летти подозревала, что придется признать его первенство. Или преподобный Бартоломью Додж, викарий соседнего прихода. Он тоже был образцом нравственности, любителем истории и философии, знатоком латинского языка, интересовался римскими раскопками по соседству и был членом Общества помощи детям-сиротам. Для чего ему еще и красивая внешность? Его жена и без того будет уверена в том, что замужем за мистером Совершенство. А вот мистер Роджер Брокферст оказался крепким орешком, хотя и был уважаемым всеми мировым судьей. Но Летти удалось обнаружить у него тайную страсть к садоводству, а цветы она любила, не говоря о корзиночках оранжерейной клубники, которые получала теперь раз в неделю. Самым  сложным было  найти хоть что-то положительное в Джулиусе Редферне, приемном сыне тети Сары, родство с которой обязывало вписать его в список последней строкой. Слухи о выходках в Оксфорде и  позже -  в Лондоне, куда он приехал  бездельничать и играть на деньги,  выделенные отцом, совершенно не характеризовали его как подходящего кандидата в мужья. Летти занесла перо над левой стороной листа и задумалась, сможет ли найти хоть что-то, что может примирить девушку с таким женихом, но перед глазами стояло загорелое улыбающееся лицо с ямочкой на левой щеке и крепким подбородком. Это отвлекало. О серых глазах, которые всегда так заинтересованно и весело разглядывали ее, Летти старалась вовсе не вспоминать.  Достаточно она в детстве, как дурочка, ходила за ним по пятам, когда он появлялся летом у тетушки. Джулиус был единственным взрослым , который не сердился на нее, завидев позади, семенящую вслед то на конюшню, то к роще, то на пруд, где Джулиус любил купаться. Правда, он не знал, что она подглядывала, как он купался. Если бы кто-то узнал об этом, она просто умерла бы от стыда. А сколько слез она проливала, когда Джулиус задерживался в Оксфорде, пересдавая экзамены, или отправлялся с друзьями в поход по Озерному краю. И как ненавидела его за это! Летти надеялась, что никто не догадывался, что она в детстве была в влюблена в Джулиуса. Счастье, что все закончилось раньше, чем она стала совсем взрослой и задумалась о замужестве. Теперь она в эту ловушку не попадет! И вспоминать о последней встрече с этим невозможным человеком не будет. Летти пришло в голову, что больше не стоит хранить и так тщательно беречь его подарок, пора выбросить память о том постыдном случае, раз она решила выйти замуж и начать новую жизнь. Отложив перо, Летти направилась к комоду, твердо уверившись в решении стать миссис Бартоломью Додж (а может, все же Брокферст?). В среднем ящике, под стопками ночных сорочек и теплого белья, которое регулярно получала от старой тетушки Мери и практически не надевала, лежал его шарф.

Зима три года назад была морозная и на Рождество все отправились в Редхолл к Редфернам. Летти было почти шестнадцать лет и она переживала самый пик влюбленности в Джулиуса, а он как раз проводил Рождество дома, с компанией своих приятелей и с молодыми леди из соседних имений, которых приглашали его родители в надежде, что он женится и остепенится. И  тогда это случилось. Они катались на коньках на замерзшем пруду и одна из этих девиц, впервые ставшая на коньки, упала, повалив заодно и Джулиуса. Пока остальные суетились вокруг рыдающей девушки и вели ее в дом, Джулиус лежал неподвижно, раскинув руки, и Летти подумала, что с ним случилось страшное. Она бросилась ему на грудь и стала умолять его не умирать  и не бросать ее одну. Джулиус вдруг открыл глаза и прошептал: - «Почему, Летти?» А она выпалила: - «Потому что я люблю тебя!» Джулиус погладил ее по зардевшейся щеке, снял с себя теплый шарф, замотал  вокруг ее шеи и поцеловал в лоб. «Спасибо, крошка, я никогда этого не забуду, и ты помни. Это будет нашим секретом». В ту ночь Летти заснула, прижав к себе шарф... А через три дня увидела, как этот негодяй целует под омелой соседскую дочку, кривляку Пегги Дрисколл. С тех пор Летти ненавидела своего кузена, а его шарф спрятала подальше, в комод.

 Летти заглянула в средний ящик, но ничего не нашла. Странно, неделю назад она там его видела. Она яростно затрясла колокольчик, вызывая горничную Смитс, и  закричала, чтобы та искала пропавший шарф. Когда Смитс поняла, чего хочет хозяйка, она удивленно напомнила ей, что месяц назад, получив задание отобрать вещи для благотворительной ярмарки, упаковала с ними и потрепанный старый шарф, который был уже никуда не годным. Летти вспомнила, сколько раз рыдала в него ночами, проклиная этого негодяя, и поняла, что пришла пора выбросить из головы все эти глупые мечты и детскую влюбленность,  как этот никчемный шарф, и повзрослеть наконец настолько, чтобы начать новую взрослую жизнь. Она подумает еще пару недель, взвесит все за и против, и выберет себе самого достойного.  Не такого красивого, но - достойного супруга! Любого другого, кроме негодяя Джулиуса, разбившего ей сердце! И Летти небрежно спросила:

- Вещи уже отвезли? А вернуть их никак нельзя? Ну ладно. Но я хотела бы, Смитс, чтобы в следующий раз вы спрашивали у меня, что можно отдать, а что необходимо сохранить. А сейчас давайте займемся нарядами, которые я возьму с собой в следующую пятницу к тетушке Саре.

Перед обедом к Летти зашла мать и радостно сообщила, что к ним едут с визитом кузина с сыном.

- Кузина? Которая, мама?

- Сара, глупышка! И Джулиус, который вернулся из путешествия по Европе. Надень шелковое голубое платье и пусть Симс причешет тебя, как для бала у леди Фоксли, тебе так идут локоны.

- Ах, мама, да какая разница, как я буду причесана? Для кого наряжаться? – досадливо возразила Летти и покраснела.

-Не строй из себя дурочку, Летти, ты разве не знала, что перед отъездом на континент Джулиус Редферн имел предварительную беседу с твоим отцом?

В голове у девушки все закрутилось в бешеном вихре:  преподобный Бартоломью Додж, судья  Брокферст и сэр Роберт, лошади, раскопки, корзиночки с клубникой и теплый синий шарф.

- Но мама, я хотела выбрать мужа сама, мистера Доджа или  Брокферста...

-  Летти, а ты уже забыла, что любишь Джулиуса? Он-то явно не забыл, раз едет  к нам сразу по возвращении. У молодых девиц нынче все как-то странно происходит... Смотри, не перемудри, дорогая!

А Летти задумчиво смотрела в окно, но ни о чем не могла думать. Все «за» и «против», записанные на листке бумаги, вылетели из головы, и впереди была встреча с любовью всей жизни. Это перевесит все.