Неуловимое совершенство.
Философская сказка! – осенило меня, - На рождество я сочиню философскую сказку. Такую, знаете ли, умную, блестяще-изысканную, раскроющую мой философский склад ума, поэтическую душу и… что еще? Ладно, не будем зарываться, хватит и двух достоинств, все равно я ни разу не встречала человека, который обладал бы двумя сразу. Но похоже, что я выдохлась на сочинении названия. Вот однажды я решила написать о вечном. Мучилась два дня. Думала только о нем. На третий день чуть не заплакала от бессилья и сдалась. Остался чистый лист, на каких я люблю писать заметки, планы, наброски, потому что на бумаге записи выглядят как-то более вечными, нетленными, сохраняющимися на века. Рукописи ведь не горят, зато электричество имеет свойство отключаться, когда в творческом запале написаны уже несколько страниц, половина которых не сохранится, когда экран вспыхнет аварийной надписью, призывающей попрощаться с выстраданными строками навсегда. Да, так о вечности. До сих пор лежит среди других бумаг листок с загадочным списком , который можно читать часами и думать о том, что все это значит. Судьба? Жизнь? Женщина? Мужчина? Или это мечта о чем-то совершенном? Или размышления о том, что прекрасные мечты заканчиваются пшиком? Может, я что-то упустила? Теперь думайте об этой связи вы. О вечном.
Вечный странник. Вечный поиск. Вечные истины. Вечные ценности… Вечная молодость. Вечная весна. Вечная любовь. Вечный двигатель. Вечные заблуждения. Вечный покой…
Философская сказка оборачивается сказочной философией. Или сказочной глупостью. А если вы не заткнете мне на минутку рот, я никогда не начну историю о неуловимом совершенстве, которое иногда удается поймать за хвост. Но на мгновение, потому что оно имеет привычку оставлять в зажатом кулаке хвост, а само ускользать, как ящерка, чтобы остаться неуловимым. Поговорим об этом, взглянув с трех сторон. Почему с трех? Потому что Рождество и Бог любит троицу. А четвертое ускользнет. Потому что оно неуловимо. Поговорим сначала о покинутом неуловимом. Чаще всего мы сами машем ему рукой и покидаем.
1. Покинутый жених Дюймовочки
Кто там считает себя знатоком подбора брачных пар и совместимости психологических типов для желающих обрести свою вторую половину? Тот, кто прочел о приключениях Дюймовочки и знает наперечет всех женихов, от которых ей приходилось убегать? А знает ли кто-нибудь о том, что произошло с сыном жабы, после того, как мотылек увлек лист кувшинки далеко по речной глади? Он посмотрел вслед и издал неблагозвучное «Бре-ке-кекс», потому что больше ничего не умел сказать. Сердце его заплакало в тоске по несбывшемуся, но звон падающих в воду слезинок слышал лишь он.
…Маленькая девочка спала в колыбельке из ореховой скорлупки, и это привело его в умиление. Вот она, его мечта, так близко. Девочка – это нечто непонятное, неизвестное ему, и он вдруг захотел понять ее сущность, узнать то, что никогда не узнал бы, общаясь только с подобными себе. Красота ее была особенной, нежной, загадочной. Ее жизнь, такая хрупкая, требовала его поддержки и защиты. А его жизнь с ее появлением приобретала смысл, становилась яркой, наполненной открытиями, общением и философскими размышлениями. Он даже надеялся, что могут возникнуть обстоятельства, требующие решительных действий, может быть – как в тайных мечтах - подвига… Он ждал, что она проснется и узнает от него о надежде на перемены. Они бы создали новый мир, наполнили его своими мыслями и желаниями, и это было бы замечательно. Идиотские планы матери насчет их женитьбы вызвали его презрительный смешок. Обывательская глупость не стоила внимания. Пусть думают, что хотят, он не будет тратить время на возражения. Девочка шевельнулась в кроватке, и он вдруг сообразил, что стоило бы начать знакомство с подарка. Так она сразу отвлечется и не будет присматриваться к нему. Он сознавал свою непривлекательность, ведь он был не слепой и знал, что мир полон прекрасного, есть с чем сравнивать…
Вернувшись с букетом кувшинок, он обнаружил, что девочка проснулась и плачет, усевшись прямо у края листа. Ах, это было опасно, она могла упасть в воду! Умеет ли она плавать? Предостерегающе вскрикнув (все то же «бре-ке-кекс»), он протянул к ней лапу, преграждая путь к воде. Девочка закричала в испуге. Он сильно надеялся, что испугалась она падения в воду, а не его самого, но – увы! Девочка сняла с себя поясок, совсем не для того, чтобы перевязать отброшенный им в спешке букет, но взмахнула им в воздухе, набрасывая на взлетающего мотылька. Это было удивительно: ей удалось поймать мотылька, привязать, задержать улетающую красоту! Но он испугался, что поясок ненароком может повредить прелестные нежные крылышки. Лист кувшинки двинулся по воде, уносясь по течению, мотылек увлекал его все дальше, позади разочарованно квакнула мамаша, а он рванулся вслед мечте, жалея лишь об одном: крылья его души не могли так же быстро нести его вслед уплывающей надежде, как крылья мотылька. И все же он твердо решил не возвращаться назад. А вдруг там, за поворотом реки…
2. Сны о хромом принце
Она увидела соседского кота, который волочил что-то живое, прихватив его зубами и встряхивая головой, так что несчастное тельце моталось из стороны в сторону. На птицу это похоже не было, но все равно Майя закричала на кота и запустила в него пустой корзинкой. Укоризненно посмотрев на Майю, кот нырнул в кусты у забора. Жертва кошачьей страсти хватать все, что двигается, лежала в траве, делая слабые попытки удрать. Это была довольно крупная жаба. и у нее повреждена лапа. Майя ничего не понимала в жабах: молодая или старая, жаба или… А как назвать самца, жаб, что ли? Ну, Бог с ним, пусть останется просто жабой, но надо что-то сделать, как-то помочь несчастной. Майя вспомнила, как в детстве помогала отцу накладывать шину на сломанную лапу вороны. Надо попробовать. Майя взяла жабу, стараясь не содрогаться от отвращения, и положила в корзинку.
Дома она соорудила шину из двух спичек, крепко перебинтовала поврежденную лапку и задумалась, что еще нужно сделать. Да, не похожа она на Айболита. Ни знаний, ни умения. Майя устроила жабу в коробку из-под обуви, где та неуклюже завозилась, и пошла выяснять, что едят жабы. «Мух я ей ловить не буду!» - пообещала она, но была уверена, что если потребуется – придется научиться.
В конце концов все устроилось. Жаба сначала отказывалась есть, но потом Майя научилась шевелить длинной спицей крохотные кусочки мяса, чтобы они казались живыми. Жаба все-таки проглотила несколько и уставилась на Юлю, тяжело дыша. Вода! – сообразила та и поставила в коробку блюдце с водой. Жаба не оценила добрых намерений. Майя разволновалась. Кожа жабы казалась сухой и шершавой, а может, она такой и должна быть? Чтобы не дать ей окончательно засохнуть, Майя опробовала на жабе брызгалку для белья и это, кажется, улучшило жабье самочувствие. Теперь Майя брызгала на жабу водой, скармливала изредка мясных «мух» и надеялась, что та не сдохнет у нее в коробке и доживет до полного выздоровления. К внешнему виду пациента Майя быстро привыкла и уже не содрогалась, дотрагиваясь. Жаба сидела и тихо осматривалась, но чаще Майя ловила на себе ее немигающий взгляд. Глаза у жабы были на удивление красивые, выразительные, совсем не подходящие облику. Вот если бы она (или он?) умела разговаривать. Или хотя бы мурлыкать… Ведь должен быть способ общаться с любым существом, даже таким чуждым, как жаба.
Ночью Майя увидела цветной сон. С ней такого еще не случалось. Золотисто-розовый туман клубился внизу, рядом мелькали белые и голубые бабочки. Майя чувствовала трепетание их крылышек, ее захватило ощущение полета. Проснувшись, она не сомневалась, что летала вместе с ними. Сны иногда возникали, иногда исчезали на несколько ночей. Однажды в золотистом тумане она разглядела силуэты растений, другой раз она резвилась с бабочками над серебристой речной гладью. Майе нравились такие сны. Летние дни проходили один за другим, скоро пора было собираться в город, на работу. С жабой она почти подружилась. По крайней мере, Майя перестала смотреть на нее как на отвратительное существо. Ничего отвратительного в ее жабе не было. Такой Бог создал, - философски вздыхала Майя, - не всем же быть красавцами. Раздражала только невозможность общаться, ведь даже с кошкой или собакой можно было бы найти общий язык. А тут ничего понять невозможно, словно инопланетянин в обувной коробке сидит. Совсем как в последнем сне прошлой ночью: бабочки порхают, а в тумане бродит тенью нечто непонятное, как чудище в сказке, бродит-скрывается… Накануне отъезда Майя собиралась допоздна, убирала вещи на зиму, устала, потому заснула как убитая. Лишь к утру увидела сон: тень, в которой угадывался скорее человек, чем чудище лесное, удалялась, прихрамывая. Майя окликнула, но лица так и не разглядела. Показалось ей, что оно скрыто маской, розовой, как и туман, сгущавшийся у земли. Утром Майя и не вспомнила, что ей снилось После завтрака за ней должна была заехать машина. Отпуск закончился. Последнее, что сделала Майя перед отъездом – сняла с жабьей лапы повязку, потом высадила бывшего пациента в траву у розовых кустов. Прозвучавшее «бре-ке-кекс» она решила считать благодарностью и прокричала вслед:
- И тебе того же! Кошек обходи стороной. И поменьше броди в тумане… - зачем добавила про туман, она и сама не знала.
3. Кто под маской? Философские рассуждения.
- Ведьма посадила на лоб девочки жабу, чтобы она забыла об отце-короле, братьях и о том, что она принцесса. Но жаба тут же превратилась в розу, потому что не могла осквернять прелестное невинное личико своим противным видом. Это произошло с жабой. Что же стало с розой?
- А это известно?
- Давай рассуждать. Красота девочки превратила жабу в розу…
- Уточни, мы говорим о полном превращении, когда жаба обретает сущность розы, или просто о внешнем виде?
- Ты сразу подходишь к сути. Бывают случаи, когда не стоит верить глазам своим.
- Значит, роза выглядела прекрасной, но могла оставаться жабой?
- А почему бы не так: жаба была прекрасна, даже если не выглядела как роза!
- О! Это шутка? Роза прекрасна, жаба, мягко выражаясь – не очень, и это очевидный факт.
- Не факт, что стоит верить своим глазам. Мы можем предположить, что жаба, вызывающая отвращение своим видом, такова и есть. Внешний вид диктует нам, какого следует ожидать содержания. Вот роза – другое дело, да? Она может быть только прекрасной, так подсказывают нам чувства, согласен?
- Н-ну-у-у…
- Да, она очень красива, ничего кроме розовых лепестков - нежнее шелка, прохладней утреннего ветерка, сияющих и серебристо-розовых. Но не забывай, что это внешнее, как маска. Так же ли чисто и сияющее то, что она прикрывает? Нужно видеть, что в сердце, чтобы его оценить, но увидит тот, кто смотрит не только глазами. Разве можно скрыть уродство или красоту сердца ото всех? Была ли жаба уродливой до превращения в розу, или сердце ее было всегда подобно цветку?
- Значит, то, что внешнее скрылось под образом розы – лишь дань слепцам, не видящим прекрасной сущности? Выходит, это розовое великолепие - всего лишь маска!...
- Вполне возможно… Хочешь убедиться? Сейчас пробьет полночь и все мы снимем маски.
Мне понравилось!