Тщательно подобранное приданое

- Да наступи же ты коленом мне на спину, - барышня злилась, что ее аппетитная фигура никак не желает принимать параметры сшитого платья.

...Какие глупцы придумали корсеты! От них пользы – ни на грош. Разве может какой-то тонкий китовый ус удержать наши добротные формы? Ну, продержусь минут 40, потом после какой-то страшной истории за столом улучу момент и хлопнусь в обморок (от хрупкости души и не восприятия жестокого мира, конечно, а не от перекрытого дыхания). Все это произведет  неизгладимое впечатление на  отцовского друга Поликарпа Евгеньевича, который наконец-то сделает мне предложение...

Перед  деревенскими швеями предстала поистине непростая задача – изготовить барской дочке приданое – да непростое, а нательное, интимное – то, что позволит Марье Сергеевне подольше удержать мужа возле себя.

Тут задача и простая, и сложная одновременно.

Нижние юбки и панталоны шили быстро, слажено, но бабы смеялись, что не удержит это жениха при барышне.  Ножки и бедра у Марьюшки знатные, только в каждую штанину панталон можно по девке вдеть – такое богатство лишь на пирогах да варенье вырасти способно.

Пять длинных сорочек в обязательном порядке должны быть декорированны кружевами и лентами. Только как прикажешь это сделать, если бабы измерили барышню и руками развели. Грудь у барышни ладная, пышная – никакие кружева не удержат ее в приподнятом  виде. А ей обязательно кружевной лиф подавай, да не накрахмаленный, а мягкий, серебряными нитками прошитый. Хорошо, что старая Марфа вспомнила как еще ее бабка шила корсеты для матери барыни – вместо китового уса наши деревенские мастерицы вставляли мягкие ивовые прутья – и форма есть, и на корсет не схоже. На том и сошлись – под лифом пустили ивовую дорожку из 24 прутиков.

Тончайшее полотно, кружева скупались ярдами. Ведь еще надо было сшить робы (халаты на ночную сорочку) – вдруг молодым захочется ночью выйти на крылечко да полюбоваться на луну. Невеста должна быть прекрасна в любом предмете нательного туалета, тогда барин не станет бегать по дворовым девкам, да щипать кухарок.

После венчания молодые отправились в соседнюю деревню – женихово поместье обживать и быт налаживать.  Все получалось и ладилось у молодых. Только Петька, обрабатывая заживляющей мазью спину и ягодицы Поликарпа Евгеньевича, не мог в толк взять – стегает его барыня что ли – ровные полосы покрывали каждое утро заднюю часть барина. Невдомек ему было, что в супружеских игрищах мужу нравилось, раздевая жену, наряжаться в ее сорочки.  Будучи мужчиной плотным, но поменьше Марьюшки,  он мог выступать из рубахи через ворот. А женский секрет из ивовых прутиков оставлял следы на особо выступающих задних частях.