Эта история началась с того, что Канарейко Тамаре Владимировне, трёхкратной чемпионке мира по плаванью и обладательнице шести олимпийских медалей разного достоинства вздумалось отправиться в лучший мир.

Надо отметить, решилась на этот, без преувеличения, важный шаг великая спортсменка не совсем вовремя. Последние дни декабря и без того принесли массу хлопот обитателям деревни Олимпиец в которой жила именитая Канарейко.

Фигуристы, лыжники, биатлонисты, хоккеисты – все они были жутко заняты сборами, усиленными тренировками, консультациями с психологами и экстрасенсами, а тут ещё и Тамара, взяла и перетянула внимание прессы на себя таким беспроигрышным способом!

– Вот старая карга, – недовольно прошептал Семён Мальчиков, наклонившись к сестре, стоявшей рядом. – В кой-то веки лёд свободен, а мы сидим на этих поминкам и ждём неизвестно чего!

– Помолчи Сема, Тамара, между прочим, была легендарной спортсменкой! – Светлана погрозила брату пальцем и отвернулась. Ей всегда нравилась Канарейко. Женщина завершила карьеру задолго до рождения двойняшек Мальчиковых, но всегда живо интересовалась успехами соседей.

– Легендарной... – протянул Семён. – Если мы каждую легенду в последний путь провожать будем, то сами никогда легендами не станем!

Светлана не слушала брата, она смотрела на помощницу Тамары Владимировны – Яну Самойлову. Яна сидела в огромном кресле своей ушедшей подруги и машинально смахивала с лица слёзы. В искренности этих слёз Света ничуть не сомневалась. Янка была самым близким для умершей человеком на протяжении последних четырёх лет. Попав в этот дом по протекции бабушки, тоже в прошлом пловчихи, девушка помогала Канарейко вести хозяйство, оплачивать счета, и просто скрашивала одинокие вечера старушки.

Света перевела взгляд на новогоднюю ёлку. Обычно её устанавливали строго тридцать первого декабря, но в этом году Тамара настояла и Яна купила красавицу за две недели до Нового года. Вместо привычных разноцветных на ёлку повесили прозрачные шары, внутрь которых поместили фотографии самой хозяйки, Яны и членов её семьи. Ходили слухи, что Тамара Владимировна строго настрого запретила Яне после похорон завешивать всё траурной атрибутикой.

– Ну, товарищи, у нас с ребятами тренировка, – сообщил присутствующим Валерий Петрович Заслуженный, являвшийся заслуженным не только по фамилии, но и вполне официально. – Прощевайте, как говорится, до новых, корпоративных встреч! Ребята, бегом!

Ребята в количестве пятнадцати человек покорно побежали.

– А мне на массаж! – вздохнула конькобежка Брусникина, подмигнув последнему оставшемуся в комнате журналисту. Интересно, журналисты умеют делать массаж?

– Лёд может растаять, – ляпнул напоследок Семён Мальчиков, толкая упирающуюся сестру к выходу. Опять хоккеисты их обошли!

– Саша скоро приезжает, – поднимаясь из-за стола, пояснила собравшимся жена номер три биатлониста Раткина.

На Раткину никто не обратил внимания. Женой под вышеупомянутым почётным номером она стала всего два месяца назад, к спорту не имела даже отдалённого отношения и, следовательно, права голоса в глазах известных поминающих не имела.

– Значит, выметаемся... в смысле удаляемся, граждане прощающиеся, Янке отдохнуть надо! – подала голос двоюродная сестра Самойловой, Вика Никитина. Она уже полчаса порывалась выпроводить всю честную компанию, ей-богу, хоккеисты съели двенадцать палок колбасы! Да и присутствие Вадима Сосисочкина не больно радовало. С этим лишённым чувства юмора журналюгой Виктория когда-то училась в одном классе, и, судя по холодным взглядам, обращенным на неё Вадиком, он до сих пор не мог простить ей неких вольных трактовок его фамилии.

– Вика... – Яна укоризненно посмотрела на сестру.

– Яна! – спокойно махнула рукой Виктория и направилась к выходу, дабы открыть дверь для всех желающих покинуть мир, ах, простите, дом Канарейко.

Люди потянулись на улицу, по очереди бросая жалостливые взгляды на Яну и неодобрительные на Вику. Ясное дело, Никитина забросила занятия спортом, училась на юриста, в Олимпийце постоянно не проживала и, согласно прикидкам кого-то из гимнасток, имела восемь килограмм двести грамм лишнего веса.

– Давай, сестрёныш, поднимайся в комнату и поспи немного, я приберу пока, – сказала Вика, недовольно оглядывая гостиную, когда девушки остались одни. Всё-таки спортсмены очень странные существа: защищают честь страны, а в быту – хуже детей. Не то, чтобы Никитина очень близко общалась с детьми, но внутренний голос обманывал её, утверждая, что дети столько не едят!

Яна не стала спорить и покорно направилась в спальню, которую выделила ей Тамара Владимировна два года назад. Сейчас девушке и правда хотелось спать, напряжение прошедших дней навалилось с новой силой, голова жутко болела, и очень хотелось поговорить с ушедшей подругой... хотя бы ещё один раз.

***

Вика решила провести ночь на диване в гостиной. Яна приглашала её к себе в комнату, но беспокоить сестру не хотелось. Во-первых, некоторые утверждали, что Виктория во сне предпочитает размахивать руками и пихаться коленками; во-вторых, если иногда ночью вы любите перекусить, то спать надо как можно ближе к источнику пищи и желательно не иметь на своём пути преграды в виде тёмной лестницы.

– О чём только думала Тамара? – Вика стояла около холодильника, вместе с желудком решая, что лучше: сыр и колбаса или сыр, колбаса и кусочек ржаного хлеба.

Глухой стук, раздавшийся из гостиной, заставил девушку замереть. Призрак? Тамара Владимировна вернулась, чтобы отобрать у Вики вожделенный ужин? Где она была, когда тут орудовали хоккеисты? Приведенческий сексизм? Мужикам можно, а ты, Вика, отправляйся спать голодной?

Девушка осторожно закрыла дверь холодильника и, прижимая к груди чудом спасённую от хоккеистов палку сырокопченой колбасы, на цыпочках направилась в зал.

Две чёрные тени расположились у стола, за которым обычно работала похороненная нынче утром чемпионка.

– Тихо ты, идиот! Разбудишь наследницу, и прости-прощай наш амулет Аполлона!1 – прошептала тень, которая была чуть выше.

– Да и чёрт с ней, – ответила вторая, – нам бы, его, найти, и тогда...

Судя по шёпоту оба мужчины.

О том, что Яна должна унаследовать дом Канарейко, было известно всем и каждому, старушка сама объявила об этом в Твиттере, как только подписала завещание, но амулет?

– А если девчонка его продала? – взволнованно поинтересовался первый, которого Вика про себя уже назвала «Длинный».

– Не думаю, что она вообще про него знает. У неё на лице написано: глупая корова. Скорее всего, даже не поинтересовалась у старушенции, зачем он нужен.

Вика прикусила язык. Обзывать её сестру коровой, да ещё и глупой! Яна, между прочим, самый добрый и отзывчивый человечек на свете, а какая она замечательная медсестра!

«Где же мобильный? Интересно, приедет полиция, если отправить эсэмэску на номер ноль два? Ага, скорее оператор снимет со счёта сто рублей и вместо гудков установит мелодию «наша служба и опасна, и трудна»»

– Здесь нет, может быть, в комнате?

– Да смотрел я там, пока бабку поминали! Чуть было не попался, сестра Янкина шныряла туда-сюда. Кстати, эта проныра вполне могла прознать, что амулет в любых соревнованиях победу обеспечивает.

На проныру Вика не обиделась... почти. Отдельные недалёкие элементы, к примеру, Сосисочкин, называли её и более обидными словечками, но тот факт, что она пребывала в неведении относительно имеющегося у Тамары Владимировны амулета... расстраивал. Вот вам и будущий следователь.

Как же быть? Броситься на воришек? Нет, с одним она, естественно, справится, а двое, кто их разберёт, вдруг у них оружие. Кричать «насилуют»? Точно не вариант, на такой крик по нынешним временам примчится разве что Янка, и, не дай бог, окажется в заложниках. Выход один: просить помощи у соседей. Знать бы ещё, кто на прошлой неделе купил близлежащий домик.

«Держись сеструха!» – послала Вика молчаливый призыв ничего не подозревающей Яне и медленно попятилась на кухню ко второму выходу. 

Через минуту Виктория уже барабанила в соседскую дверь, в надежде, что новым жителем Олимпийца стал какой-нибудь симпатичный каратист или дзюдоист.

– Помогите! Законную наследницу амулета лишают! – кричала девушка.

Открывали мучительно долго. Сначала послышались сдавленные проклятья, потом что-то упало и наконец, судя по завываниям, грохнулся на пол и сам будущий спаситель.

«Не дзюдоист», - вынесла молчаливый приговор Вика.

Не в силах больше стоять на месте, девушка в очередной раз дёрнула на себя дверь. Не знавший о мучавших ночную гостью страданиях, хозяин коттеджа в тот же момент повернул ключ в замке и, в свою очередь, толкнув дверь, шагнул вперёд.

Немного инерции и... как красиво они спланировали со ступеней прямо на снег! Если бы Мальчиковы это видели, то непременно позавидовали бы такому слаженному тандему. В фильмах подобные сцены обычно заканчиваются тем, что герой в полёте переворачивается так, чтобы спасти героиню от удара и самому принять столкновение с землёй. В нашем случае «герой» немного полежав на Вике, чертыхнулся и застонал.

– На-а-а-с-силуют?! – жалобно поинтересовалась девушка.

***

– Никитина, ты охренела! Я не буду тебя насиловать, даже если ты попросишь!

Вадим Сосисочкин забыл о ноге, пострадавшей при столкновении с тумбочкой и откатился на расстояние, гарантирующее защиту от сексуальных домогательств бывшей одноклассницы. «Мне это снится, просто кошмарный сон после похорон», – думал молодой человек, разглядывая девушку, застывшую на снегу. Она была одета в старую растянутую ночную сорочку, волосы собраны на затылке в хвост, один тапок остался на ноге хозяйки, второй пропал, скорее всего, в процессе их падения. К груди Вика прижимала палку колбасы.

– Что, Никитина, под покровом ночи тыришь у соседей продукты? Не ожидал от тебя... Хотя, кого я обманываю, от тебя можно ожидать и не такого!

– Янка... Аполлон... амулет... грабя-я-я-т, – Каждое слово Вика произносила всё громче, и последнее «грабят» вырвалось из её горла уже с пронзительным визгом.

– Да тише ты, ненормальная. – Вадим поспешно поднялся с земли и попятился к дому. – Не нужна мне твоя колбаса!

Вика отбросила многострадальный продукт в снег и, с трудом став на четвереньки, поползла к Сосисочкину.

– Дурак, у нас воры, а Янка там одна! Звони в полицию, МЧС, свою газету, Олимпийский комитет...

– Ты не врешь, Никитина? Может, тебе кошмары снятся от переедания? – Молодой человек поискал глазами отброшенную Викой колбасу.

– Господи, да что ты заладил, Никитина да Никитина, у меня, между прочим, имя есть!

Вадим недовольно прищурился:

– Да ну, у меня, представь себе, тоже!

– Сосиска! Умоляю! Вызывай уже хоть кого-нибудь, Яна... одна с ними! – На глазах у Вики появились слёзы.

Вадим перевёл взгляд на тёмные окна домика соседки, и на секунду ему показалась, что по гостиной гуляет луч света. Фонарик?

– Вик, давай в дом. Мобильный в спальне, обычный на кухне. Звони в полицию, а я пошёл. – Вадим наклонился к пустой собачей будке и достал из неё бейсбольную биту.

При других обстоятельствах Вика непременно высказалась бы на этот счёт, но только не сейчас.

– Вадик, их же двое! Давай я с тобой!

– Не, Никитина, если ты вздумаешь помогать, у меня нет шансов! – усмехнулся Вадим и побежал к дому Самойловой.

Вика возмущенно фыркнула, но послушно ринулась на кухню. Отыскав телефон, она набрала знакомые цифры:

– Алло, милиция? Да хоть ФБР, какая разница, срочно приезжайте!

Объяснив суть вопроса, Виктория положила трубку и только в этот момент, опустив глаза на свои ноги, заметила пропажу тапка. «Эх, Тамара Владимировна расстроилась бы. Это она их купила, потому что с олимпийским мишкой, потому что... память.»

***

Яна проснулась внезапно и отчего-то подскочила на кровати. «Уф, чего это я?», - девушка дождалась, пока учащенный пульс придёт в норму, и прислушалась. В доме было тихо, даже дверца холодильника предательски не скрипела, выдавая место расположения Вики. «Хорошо, давно пора перестать заедать проблемы... особенно ночью... особенно перед Новым годом!» Яна улыбнулась своим мыслям и, немного сбив подушку, устроилась поудобнее, как вдруг услышала тихий шорох открывающейся входной двери и явно мужской шепот.

«Мама, мама, мамочка... неужели грабитель?» Но у них совсем нечего красть! Тамара Владимировна хоть и была довольно известной личностью, однако в годы её спортивной молодости чемпионам джипы, драгоценности и прочие материальные блага не дарили. Обходились всенародной любовью и уважением. Даже непродолжительный брак с испанским красавцем не принёс Тамаре богатства: после гибели мужа, тогда ещё совсем молодая девушка вернулась в Союз, оставив всё состояние мужа его семье.

«Вот эту увлекательную историю ты и расскажешь бандитам», – успокоил Яну внутренний голос. – Если повезёт, они всплакнут да и отпустят вас с Викой с миром».

– Вика! Она же там одна!

Яна протянула руку и осторожно открыла дверцу тумбочки. Там, среди всевозможных кремов и шампуней, ждал своего часа перцовый баллончик, подарок Тамары Владимировны на Восьмое марта. Спустив ноги на пол, Яна сжала в ладони защитное средство и прислушалась: шорохи еле слышались, но всё-таки не прекращались.

Взгляд задержался на телефоне и, протянув руку, дрожащими пальцами Яна набрала номер телефона ближайшего отделения. 

– Полиция? В дом проник преступник! Да, записывайте адрес. Нет, я не могу оставаться на месте, там же Вика!

Нажав кнопку «отбой», Яна глубоко вздохнула и направилась к лестнице. «Держись сестренка, я иду! Тамара Владимировна, помоги!»

***

Вадим старался двигаться бесшумно. Если полоумной Вике, а заодно и ему, всё только почудилось, то будить ни в чём неповинную Яну не стоило. Она девчонка хорошая, помнится, нравилась ему когда-то, и он даже хотел пригласить её на танцы, но такой балласт, как Никитина, вечно обзывающая его сосиской... В общем, не срослось у них с Янкой, и ладно, главное девушку почём зря не беспокоить. Увы, сделав пару шагов по направлению к гостиной, Вадим обо что-то споткнулся и ушиб пострадавшую чуть раньше ногу. Молодой человек сам не заметил, как вслух припомнил, что он думает о мнительных женщинах в целом и Виктории Никитиной в частности. Глаза привыкли к темноте. Вадим, покрепче сжав биту, медленно обвёл комнату взглядом. Ничего. На кухне результат оказался таким же. Сосисочкин вернулся в гостиную и остановился у лестницы, раздумывая, стоит ли подняться наверх или уже можно вернуться к себе домой и с чистой совестью придушить Вику, когда позади него раздался пронзительный женский визг:

– Помогите! Убивают! Насилуют!

«Опять?!» - ноги Вадика подкосились, как будто раньше хозяина почувствовав грядущую опасность. Желая успокоить кричавшую девушку, молодой человек обернулся, но ничего не успел сказать. Глаза невыносимо защипало, он закрыл их руками, отпустив биту, однако это уже не имело значения: позорные слёзы текли ручьём.

Комнату озарил яркий свет, впрочем, Вадим его не видел.

– Всем оставаться на местах, это полиция!

– Держите, держите воришек! И спасайте Сосиску! – вещала где-то там Вика Никитина. – Он не насильник, он журналист!

***

В ночь после похорон всеми любимой чемпионки жители Олимпийца заснули под утро. Никто точно не знал, зачем в дом Канарейко явился наряд полиции, но ходили слухи, что папарацци Сосисочкин, каким-то непостижимым образом уговоривший футболиста Теречкина продать ему дом, пытался снасильничать девиц, ночевавших по соседству. То ли обеих сразу, то ли каждую по очереди.

Хоккеисты даже собирались навалять проходимцу, но Никитина и Самойлова кинулись на защиту своего мучителя, всячески отрицая факт его вины.

Порешив, что происходивший в доме разврат происходил по согласию всех участвующих сторон, полицейские отбыли восвояси, посоветовав впечатлительной Виктории не наедаться на ночь всякой гадости и не беспокоить своими галлюцинациями занятых людей, обзывая их при этом всяким там ФБР.

Будь жива Тамара Владимировна, ох и посмеялась бы она – от души.

***

На следующее утро, задумчиво разглядывая окна соседа, Виктория Никитина сказала:

– Знаешь, Янка, Сосиска, кажется, до конца дней своих не будет со мной разговаривать.

Яна взяла со стола свою чашку с горячим кофе и, пройдя через гостиную, встала рядом с сестрой.

– Да, очень некрасиво получилось, мне так стыдно. Наверно, у него до сих пор глаза болят, но я же не специально, Вик, я хотела тебя спасти!.. Может, пойти извиниться?

– Лучше не сейчас, думаю, сегодня он не готов тебя благородно простить. Вдруг нервы не выдержат, придётся снова полицию вызывать. Ты лучше вспоминай, что за амулет Аполлона был у Тамары?

Яна вздохнула и закатила глаза к потолку, словно пытаясь разглядеть на нём ответ.

– Вика, я уже сотню раз тебе говорила, не знаю я ничего про этот амулет. Тамара Владимировна о нём никогда не упоминала. Кстати, думать, что она побеждала благодаря какому-то талисману, вообще глупость.

– Ян, ну ты чего возмущаешься так, будто я её медали в ломбард собралась нести? Я Канарейко не меньше твоего уважала, но мне же не привиделось, был кто-то ночью в доме! Сбежали, пока Вадика пыталась растолкать. Вот всё-таки увалень. Я ему: «МЧС», а он мне: «Меньше колбасы ешь, Никитина»!

Яна молча направилась к креслу. Вика показала язык окну Сосисочкина.

– Давай хотя бы в Интернете посмотрим: если там что-то есть, будем думать, что делать. А если нет, я признаю, что мне всё почудилось, и ты со спокойной совестью запишешь меня в какую-нибудь группу поддержки любителей ночных набегов на холодильник. Лады?

Яна потянулась к ноутбуку и нажала кнопку «включить». Как бы ей ни хотелось списать всё на нервный срыв, галлюцинации и прочее, но что-то внутри настойчиво твердило: Вика говорит правду.

Заметка по первой же открытой ссылке гласила:

«По легенде, амулет Аполлона, драгоценное украшение, созданное Богами на заре времён и известное своими чудесными свойствами каждому, чья жизнь связана со спортом. Любой владеющий талисманом во время состязаний показывает результаты, многократно превосходящие его прошлые достижения. Ценность амулета невозможно измерить деньгами, многие согласились бы продать душу за обладание абсолютным гарантом побед.

Ходят слухи, что за такую удачу судьба может потребовать плату, но какую точно, установить доподлинно не удалось. Ни один спортсмен по понятным причинам никогда открыто не признавал себя владельцем амулета Аполлона.

По неподтверждённым данным, последним владельцем амулета был Адриан Ортис Морено, но после его смерти родственники отказались подтвердить или опровергнуть факт владения талисманом».

Девушки с интересом разглядывали прилагаемые к статье иллюстрации.

– Что скажешь? – перечитав в очередной раз заметку, спросила Вика сестру.

– Я скажу, что мужа Тамары Владимировны звали Виктор Ортис Вега, – сипло прошептала Яна. – Ортис по отцу и Вега по матери.

– А это значит...

– Это значит, что Виктор Ортис, скорее всего, был сыном Адриана Ортиса, и Тамара, в свою очередь, могла получить от него амулет Аполлона.

– Янка, мы должны его найти! Если не ради твоих соседей, сама знаешь – Олимпиада на носу, то ради того, чтобы от нас отвязались вчерашние визитёры.

– Я...

– Ты...

– Я думаю, надо обыскать дом!

***

Вадим не смог уснуть по весьма очевидным причинам. Прикладывая к глазам лёд, он проклинал свою доброту и представлял, как при случае... Вадик ещё не решил какую кару надо обрушить на голову Вики Никитиной, но точно знал: наказание должно быть воистину устрашающим.

Он даже подумывал напугать девиц грядущей ночью, однако передумал. Приближаться к сестрицам до полного восстановления опасно для жизни.

Кстати, что там Вика вопила про амулет? Тамара Владимировна достойными украшениями считала только медали, это все знали... Аполлон, да, кажется, именно так.

Вадик подошёл к компьютеру, который почти никогда не выключал...

Через несколько минут он листал записную книжку телефона, выискивая нужный номер. Ему срочно надо было позвонить!

Ну Тамара Владимировна, ну молодца!

***

Непосвященный человек, которому могло вдруг прийти в голову морозным днём прогуляться около дома, до недавних пор принадлежавшего госпоже Канарейко, мог бы решить, что девушки, живущие здесь, решили заняться предновогодней уборкой, ибо к двум часам дня во дворе нашли свой временный приют: зеркало из гостиной, платяной шкаф из прихожей, восемь стопок книг, стулья и старенький холодильник, давно вышедший из строя и используемый в качестве хранилища ненужных вещей, выбросить которые, как водится, руки не доходили.

– Вика, может быть, ты объяснишь мне ещё разочек, зачем мы вытянули полдома на улицу? – Яна тяжело дышала, помогая сестре снять с петель кухонную дверь.

– Какая же ты, Янка, тёмная и узко мыслящая личность! – процедила сквозь зубы Вика, предпринимая ещё одну попытку победить неподдающийся механизм. – Мы должны освободить пространство от уже обследованных вещей, дабы они не мешали нам открыться для новых поисков! К тому же, чтобы простукивать стены, надо все, что стоит у этих стен, куда-нибудь отодвинуть, а у нас уже некуда всё это девать.

– Знаешь, Вик, я уже и так открылась, честное слово! – уверила Яна, тыльной стороной ладони стирая пот со лба. – Может, мы прервёмся хотя бы на полчасика, а? Книжки разложим в шкафу... если полочки будут держаться. Или, хочешь, я бутерброды сделаю!

– Я тебе, Яночка, поражаюсь, – пыхтела сестра. – Какие могут быть бутерброды, когда Олимпиада вот-вот начнётся, а за нами по пятам идут преступники, рассчитывающие завладеть твоим наследством!

Яна отпустила дверь и на всякий случай повернулась, оглядев комнату позади себя. Не то чтобы она рассчитывала застать среди образовавшегося разгрома навестивших их воришек, но кто их знает, эти криминальные элементы...

Послышалась весёлая новогодняя мелодия – телефон Вики. Девушка возмущенно фыркнула, мысленно обвиняя звонящего в бесплотности поисков клада, но всё-таки пошла на кухню, чтобы ответить.

– Да, Лизка, привет... Нет, я за городом, у сестры... так я же всё сдала, он обещал мне автоматом поставить... Вот жлоб!

Яна проследовала за сестрой, решив как можно дальше убежать от двери. Вика активно жестикулировала, закатывала глаза и строила рожи, показывая всю глубину своего возмущения, а нажав отбой, громко застонала.

– Яночка, мне завтра срочно надо появиться на зачёте.

Яна всё понимала. Сестра училась на очном отделении и получала стипендию, потерять которую никак не могла себе позволить. Отец Вики не простил дочери бегства из медицинского ВУЗа, где девушка успела отучиться, а вернее отмучиться, три года. Поступив на юридический, финансовой помощи от родителей Виктория не получала.

– Поезжай, конечно, – кивнула головой Яна. – Уж один день я как-нибудь продержусь!

– Если что, сразу беги к Вадиму, – скрепя сердце попросила Вика. – Я вечером пойду, договорюсь. Ну что, на чём мы там остановились? Дверь!

Через час Вика вынуждена была согласиться с предположением сестры, что Тамара Владимировна не смогла бы самостоятельно спрятать амулет в самой двери, и они вполне могут обойтись свинчиванием ручек.

Увы, амулет сёстры так и не нашли.

Шкаф, с трудом переживший строгий Викин осмотр, а также постукивание, сверление и даже надкусывание, в конечном итоге отказался хранить в себе книги Тамары Владимировны. Вместо ужина девушки складывали их аккуратными стопками в прихожей, а оставшуюся ночь посвятили возвращению в дом зеркала и прочей многострадальной мебели. Холодильник решено было оставить на улице и непременно сопроводить на свалку до наступления нового года.

Вика написала и подсунула под дверь Сосисочкина записку следующего содержания: «Уезжаю, вернусь вечером, присмотри за Яной.

P.S. Твоя Вика... Шучу, не твоя, конечно... Локти себе сейчас кусаешь, да?

P.P.S. Надеюсь, у тебя всё хорошо... Сейчас не шучу, мне правда жаль что всё так получилось.»


***

Виктор Ортис не хотел лететь в Россию.

Во-первых, молодой человек уже имел весьма определённые планы на Новый год: очень, очень знойная немка согласилась поехать с ним на горнолыжный курорт. Во-вторых, он предпочёл бы любой другой повод увидеться с приятелем. Любой, только не этот проклятый амулет Аполлона.

Покидая аэропорт, Виктор вспомнил умоляющий взгляд отца и его напутственную речь:

– Сынок, если твой друг говорит правду, значит, брат действительно отдал амулет свой жене. Пожалуйста, поезжай к её наследникам, объясни им, чем грозит его использование! Я не прощу себе новых смертей.

Виктор, поздний и долгожданный ребёнок, рождённый второй женой отца, был моложе своих сестёр на двадцать и двадцать пять лет соответственно. До сих пор при встрече его ласково трепали за щёки и заставляли пить тёплое молоко, но когда семье требовался мужчина, семья забывала о возрасте. Рождество вдали от близких – серьёзное испытание, но Виктор без колебаний полетел в Россию и ради отца, и ради дяди, который погиб задолго до его рождения.

Вадим обещал встретить Ортиса в аэропорту, но утром позвонил и, запинаясь, объяснил, что наследница, осталась без присмотра, а так как в дом к ней уже пытались влезть грабители, ему, Виктору, придётся добираться до Олимпийца самостоятельно.

Будь господин Ортис более сведущ в реалиях российской жизни, он обязательно сказал бы Вадиму, что оставить девушку, владеющую перцовым баллончиком, наедине с бандитами, гораздо безопаснее, чем толкать беззащитного иностранца на встречу с гостеприимным русским народом в лице таксистов, но Виктор раньше не бывал в России, а потому промолчал.

– Знаешь... я думаю, проще всего будет пойти и рассказать этой... Яне... что амулет Аполлона приносит удачу не просто так, – предложил после недолгого обсуждения Виктор. – Не думаю, что девушке захочется умирать. Или она не суеверна?

– Все женщины суеверны, – махнул рукой Вадим. – Но эта цацка стоит огромных денег, кто в здравом уме отдаст такую дорогую вещь первому встречному, обещающему выбросить амулет... куда там твой отец хочет его выбросить...

– Не знаю, не знаю. Некоторым достаточно написать статью об этих... «цацки» и получить от семьи Ортис подтверждение подлинности истории.

Вадим усмехнулся и развёл руками.

– Что сказать, я альтруист!

– Я всё-таки должен попробовать. – Виктор поднялся из кресла и направился к выходу. – Ты меня представишь сеньорите?

***

Приблизительно в десять утра Яна принялась отдирать плинтусы.

Став на четвереньки, девушка, вооруженная штукой, названия которой не знала, выполняла задание сестры: обследовала комнаты на предмет амулета, возможно, спрятанного под одной из многочисленных реек.

Дело в том, что, ожидая преподавателя, Вика ни на секунду не переставала думать о поисках амулета, и где-то между выбором билета и ответом по нему Никитину вдруг осенило. Но, как часто это бывает, осенило Викторию, а работать пришлось Янке.

Вадим и Виктор не дождались ответа на звонок в дверь. Может быть, они бы и пришли позже, но Сосисочкин быстро представил, что может сделать с ним Вика, если, вернувшись, найдёт бездыханное тело сестры. Лучше уж самому погибнуть в схватке с бандитами.

Приоткрыв дверь, Вадим вошёл в дом первым и на всякий случай громко сообщил грабителям:

– Мы здесь!

«Итс рейнин мен, Алилуя. Итс рейнин мен, Алилуя», – пела Джерри Холливел в наушниках Яны Самойловой, мужественно поддерживая наследницу великой спортсменки в поисках амулета Аполлона. «Итсз ре-е-е-ейни-и-и мен, Алилуйа-а-а! Итсз ре-е-е-ейни-и-и мен, Алилуйа-а-а!» – вопила Яна, просто так поддерживая саму себя.

Посмотрев на наручные часики, девушка решила ненадолго прерваться и проведать томившийся в духовке пирог с мясом. Вика должна была вот-вот вернуться из города, а после экзаменов и зачётов сестра обычно очень хотела есть.

В связи с невозможностью подняться в полный рост (над головой у Яны висели полки, а рядом стоял отодвинутый от стены диван) девушка ползла попой вперёд, когда в дверном проёме наткнулась на кого-то живого. «Вика... вот чёрт, не успела пирог...» – в этот момент Яна обернулась.

Вадим, как не старался, не мог скрыть довольную ухмылку. Более счастливым он мог бы быть, только застав за распеванием песен Никитину. Виктор молчал, потому что его внимание занимало не слегка фальшивое пение, а симпатичная попка, раскачивавшаяся в такт песне. «Дождь из мужчин» – интересно, крошка знает, о чём просит?»

Влетевшая в гостиную и не рассчитавшая встретить мужчин Вика, еле успела остановиться. Однако прежде чем девушка заметила гостей, она оповестила всех о своём прибытии криком:

– Янка! Ты сейчас помрёшь от радости, я откопала металлоискатель!

***

– Сосиска! Какого рожна тебе тут надо?! – негодовала Никитина пять минут спустя. Это ж надо, теперь этот гад точно поймет, что они ищут клад.

– Никитина, тебя случайно головой о землю не роняли? Сама просила за Яной присмотреть, вот мы с Виктором и присматривали, – демонстрировал праведный гнев Вадим.

– Знаю я, на что они смотрели. – Обиженно шмыгнув носом, Яна поймала взгляд незнакомца и покраснела.

– Виктор Ортис. – Мужчина протянул ей руку и улыбнулся.

– Извращенец-вуайрест! – выпалила Вика, в мгновение ока загородившая сестру от будущего обитателя местного СИЗО2.

Виктор не понял суть предъявленных ему обвинений и беспомощно посмотрел на приятеля в надежде на перевод. Вадим закатил глаза: «Женщины, чего ты хочешь?!»

– Яна, – пискнула Самойлова, выглянув из-за спины Вики. – Всё-таки иностранец, нельзя позориться перед заграницей. Как он сказал, его зовут? Ортис? - Мамочка моя, Вик, он сказал, его зовут Виктор Отрис!

Вика прошлась по иностранцу строгим оценивающим взглядом.

– Родственник. – Тон девушки не позволил Виктору определить, чем является высказывание: утверждением или вопросом.

– Да, – на всякий случай кивнул Виктор. В конце концов, он действительно приходился роднёй куче народа.

– Как думаешь, сын нашему или племянник? – прошептала Вика, обращаясь к сестре и не заботясь о том, что оба гостя отлично её слышат.

– Племянник, – подал голос Вадим, благоразумно промолчав о том, что «нашим» погибший больше пятидесяти лет назад Виктор Ортис никак не мог быть.

– Ты ему про амулет насвистел, Сосиска? – угрюмо выпалила Вика. – И не надейтесь, всем известно, что своё имущество Тамара оставила Янке. Владимировна умная была старушенция: и деревню, и Интернет оповестила, чтоб не появились на горизонте... родственнички. – Эта речь уже предназначалась Виктору.

– Сеньорита, – Ортис поднял руки, показывая, что готов сдаться, – вы не знаете об этом амулете самое главное...

– Да, Никитина, послушай хоть раз в жизни умного человека, – перебил друга Вадим. – Мы с Виктором десять лет дружим, будь он мошенником, я ни за что ему не позвонил бы.

– Мир и вправду тесен, – вздохнула Яна, присев на подлокотник кресла. Если муж Тамары Владимировны был таким же симпатичным, как его племянник, то становится понятным, почему женщина решилась бросить спортивную карьеру и свою страну.

– А когда всплывает наследство, так вообще ноги оттопчут, – закивала головой Вика, бросив угрожающий взгляд на Ортиса.

– Дура! Вик приехал вас спасти! – не сдержав возмущения, вставил Вадим.

– Как ты меня назвал? – Вика сделала шаг в сторону Сосисочкина.

– Стоп. Вика, Вадим, Виктор... надо же, я одна выбиваюсь, – вдруг захихикала Яна. – Кто будет пирог?

Если бы Тамара Владимировна увидела на своей кухне племянника погибшего мужа, то, наверное, всплакнула бы от счастья.

***

– Знаешь, а Витя спросил у меня, когда у вас с Вадимом свадьба, – с трудом сдерживая улыбку, сообщила Яна, помогая сестре убрать покрывало с кровати.

– Когда это Виктор успел стать Витей? – фыркнула Вика. – И, ради всего святого, с чего он взял, что я выйду замуж за эту Сосиску!

– Витей он попросил называть, когда я рассказала, что так сокращают Виктора у нас. А про вас с Вадиком... говорит, его родители, как вы: только и делают что ссорятся. Кстати, он думает, что вы целовались, когда на улицу выходили.

Вика упала на кровать и раскинула руки в стороны.

– Умираю! Твой испанец явно того, с головой не дружит. Чтоб я и Вадик, который Сосиска! Я лично выходила, чтоб, если что, залепить Вадиму снег за шиворот, он зачем – не знаю.

– Думаю, вы с ним очень подходите друг другу, – заявила Яна, мечтательно зажмурившись. – Только надо перестать ссориться. Ты для начала могла бы перестать называть его Сосиской!

– А Вадька знает, что я это любя... в смысле не со зла, – замахала руками Вика, увидев довольную улыбку сестры. – Просто ему иногда чувство юмора отказывает.

– Вика...

– Всё, хватит, Янка. У нас вопрос с амулетом не решён. Я что, зря у Павлика металлоискатель одалживала? Этот скряга потребовал за него две курсовые в следующем семестре написать.

– Викусь, я обещала Вите, что если мы найдём амулет, то обязательно его уничтожим. Разве ты не слышала? Оказывается, продавец предупреждал дедушку Виктора о последствиях, которые грозят обладателю амулета, но он не поверил.

–Не знаю. Тогда ты могла бы его продать и деньги отдать на благотворительность. Сколько спортсменов остались не у дел, а между прочим, Новый год, у всех должен быть праздник... И вообще, почему твой Витя уверен, что Тамара камешки по одному не распродала сто лет назад?

Яна засмеялась и, опустившись на кровать рядом с сестрой, обняла её.

– В этом уверена ты и те двое, которые обыскивали дом. Виктор думает, Тамара уничтожила талисман сразу после смерти мужа. Уж она-то точно поверила, что амулет за победу отнимает жизни близких... тогда не могла не поверить.

Девушки замолчали, вспоминая старую подругу. Они пытались и не могли представить Тамару смеющейся и счастливой – такой, какой она была на чёрно-белых фотографиях, которые сейчас были в новогодних шарах. Нет, Канарейко никогда не жаловалась на судьбу и до последних месяцев вела активный образ жизни. Она даже сорвала голос, выкрикивая на хоккейном матче кричалку собственного сочинения: «Пусть у мальчиков стоит на победу установка, победим мы всех врагов, лопнет моя селезёнка!»

И всё-таки как же грустно было осознавать, что в жизни Тамары была только одна, короткая история любви.

– Завтра утром обыщем дом с металлоискателем, – первой заговорила Вика. – Может быть, с амулетом будет лежать какая-нибудь записка?

Сёстры уснули, держась за руки. Яне приснилась Тамара. Появившись на несколько мгновений, женщина сказала: «Любовь не бывает короткой, детка. Если она не останется с тобой навсегда, значит, её не было вовсе».

***

– Вот Павлик гад! Детектор без батареек! – Вика погрозила в пустоту кулаком, представляя перед собой ушлого одногруппника. – Вставить бы ему сейчас эти батарейки... Ладно, спасибо хоть инструкцию положил. Так... «Присоединить поисковую катушку к нижней части при помощи крепежной гайки и болта». Я-я-ян, а что тут болт, а что гайка?

Яна поджала губы и задумчиво посмотрела на аккуратно разложенные детали.

– Вот это болт, он длинный, а гайка – кругленькая.

– Ладно, поехали дальше: «Нажмите кнопку на верхней части, вставьте стержень в нижнюю»,ой, Янка, кажется, у меня сейчас с этими стержнями истерика будет, как когда-то на уроке биологии.

– Будь сильной, Викачка, – Яна участливо похлопала сестру по спине. – Хочешь, я Вадима позову?

– Ха-ха, очень смешно. Дальше: «Отрегулируйте длину детектора... обмотайте кабель катушки...» Ух ты, тут даже разъём для наушников есть! Только наушников нет, спасибо Павлику. Что там у нас ещё? «Режим, ручная настройка целей, прогрессивные уровни металла...». Господи, неужели нельзя сделать всё как у людей: просто ВКЛ и ВЫКЛ?!

Через час, потраченный на изучение инструкции, девушки наконец приступили к обследованию дома. Было решено, что начать следует с комнаты Тамары.

Вика подошла к стене, смежной со спальней Яны, и приложила к ней аппарат. Металлоискатель мгновенно среагировал.

– Уже! – Вика от радости не могла устоять на месте. – Сейчас стеночку по-быстрому разберём и...

– Викусь, там же подкова, глянь! – извиняющимся тоном сообщила сестра.

Через четыре часа тщательных поисков пришлось признать: кроме кирпичной кладки и дерева, в стенах дома Канарейко ничего не было. Виктория отключила прибор.

– Нам нужен новый план.

– У меня есть, – с готовностью отрапортовала Яна. – Виктор очень расстроился из-за того, что Рождество проведёт не дома. Может быть, мы устроим для него праздник?

– Янка-а-а, ты неисправима!

– Ну так Рождество же, – покраснела сестра.

– Давай, христианка моя любимая, иди, откапывай праздничный сервиз Тамары. Она бы оценила: Рождество... для Ортиса.

***

– Вик, тут на одном сайте написано, что в доме перед Рождеством обязательно должно быть какое-то бревно... Тио де Надаль3, – прокричала из кухни Яна. 

Виктория стояла в гостиной у окна, дожидаясь возвращения Вадима и Виктора. Куда, спрашивается, подевались, а ещё в помощники набивались, лодыри.

– Бревном может быть Сосисочкин, – предложила девушка. – Я верю, у него получится.

– Викусь, у вас правда с ним ничего не было, а?

Вика испуганно подскочила и схватилась руками за горло. Сестра, как оказалось, стояла рядом.

– Янка, ты обалдела так подкрадываться? И не говори ерунды, я просто предложила. Пошли, распечатаем фото, я Вадика уломаю сделать, если он сам не изъявит желания.

– Я приготовлю индейку с грибами – это главное блюдо, и запеку рыбу. Пока всё готовиться будет, вы с Вадимом могли бы поехать в супермаркет, надо купить сладости. А ещё цены вам не будет, если отыщите белен!

– Что мы отыщем? Ты предлагаешь нам с Вадимом вместе белены наесться?

– Вика, будь, пожалуйста, серьёзнее, белен – это композиция, воспроизводящая картину рождения Христа, в Испании они повсюду!


– Радость какая! – всплеснула руками Вика. – Только мы в Олимпийце, если пойду по соседям, они решат что я допинг распространяю... Вот Вадика, может, послать? Ой, приехали! Я пошла Сосиску брать в оборот, испанца пришлю к тебе, и ты только того, позиций не сдавай!

– Каких позиций? – удивилась Яна.

– Не посрами отчизну доступностью женщин русских, православных. Если будет приставать, предложи, то есть, он пусть сначала предложение сделает.

– Вика!

– Яна!

Виктория выбежала на улицу навстречу Вадиму и Виктору.

– Добрый день, господа! Вадюша, нам с тобой надо кое-что купить, а Виктор пока составит компанию Яночке. Составите же, Виктор?

Ортис радостно махнул головой. Он, кажется, понял, как необходимо общаться с сестрой Яны и не иметь при этом проблем: так же, как и с его сёстрами, кузинами и матерью – молча со всем соглашаться. Когда Вадим поймёт эту нехитрую мудрость, его отношения с сеньоритой наконец перейдут на новую стадию.

– Отлично, – просияла Вика.

Надо сказать, что Вадик отметил: ему Никитина так никогда не улыбалась.

Вика и Сосисочкин уже были у ворот, когда девушка внезапно окликнула Ортиса:

– Эй, Витя, смотри, только попробуй мне тут!

Права была Тамара Владимировна, немного упорства, и из Виктории Никитиной вышла бы отличная спортсменка.

***

– Знаешь, Никитина, я иногда сильно сомневаюсь в вашем с Янкой родстве, – сообщил Вадим, прижимая к груди пакеты с приобретённым добром.

Два часа он мужественно ходил по пятам за Викой, которой хватило наглости флиртовать с Ортисом на глазах у него, Вадима.

– А я, Сосиска, вообще не сомневаюсь в отсутствии у тебя здравого смысла, но ничего, как-то терплю и не говорю об этом! – не осталась в долгу Вика. – Но в одном ты прав: Янка у меня святая. Так что если твой испанский приятель разобьёт ей сердце, отвечать за это будешь мне ты!

Они остановились у машины, и Вадим повернулся, чтобы девушка смогла вытащить у него из кармана ключи.

– Для начала, могла бы сама перестать хлопать перед ним своими глазищами, – парировал Сосисочкин.

В этот момент мимо них промчались трое мальчишек, последний из них задел Вику. Каблук зацепился за выбоину в асфальте, и девушка начала падать на землю. Вадим уронил пакеты и рванулся на помощь успев её подхватить.

Они стояли так близко, что она могла чувствовать запах его туалетной воды. Для того чтобы заглянуть в лицо Вадима, Вике пришлось запрокинуть голову. Он что-то говорил, произносил слова, которых Вика не слышала, а она представляла, как... «Нет, – подумала девушка, – это же Вадим... мой... Вадим!»

Он улыбнулся. Это была действительно улыбка, а не усмешка, коими частенько награждал её Вадик. Вика вдруг поняла, что её рука лежит на груди Сосисочкина, накрытая его ладонью. Другая его ладонь мягко легла на её рот, пальцы обвели контур губ.

 

– Говори сейчас или замолкни навсегда, Никитина... – прошептал он.

– Я не...

– О господи! Молчи, Никитина, молчи!

***

Кровь бурлила в жилах Яны Самойловой, словно новогоднее шампанское. На кухне, которую она раньше делила с Тамарой Владимировной, оказался член семьи умершей старушки. Разве жизнь не удивительная штука?

– Хочешь попробовать соус? – спросила девушка, указывая на свою фирменную заправку.

– Мм, пожалуй, не стоит. Твоя сестра запретила мне что-либо пробовать у вас в доме. Она была... весьма убедительна.

Яна нахмурилась, странно, о чём думала Вика? Ладно, надо сменить тему.

– Знаешь, ты очень хорошо говоришь по-русски, почему не английский?

– И английский, и русский – я лингвист, – засмеялся Виктор. – Языки – моя страсть. К тому же история моего дяди и Тамары стала для нашей семьи чем-то вроде печальной легенды. В юности я отчаянно хотел понимать язык, на котором говорила женщина, покорившая человека, в честь которого меня назвали. Кстати, именно благодаря изучению языков мы и подружились с Вадимом. Было время, когда я начинал думать по-русски.

– О, это замечательно! Может быть, пока ты будешь в России, дашь мне несколько уроков испанского?

– Конечно. – На этот раз от улыбки гостя у Яны задрожали руки. – Есть слова, которым я хочу тебя научить.

Яна не нашлась с ответом, и Виктор продолжил:

– Почему ты сразу поверила мне? Почему веришь, что амулет Аполлона проклят?

Девушка пожала плечами:

– У нас говорят: за всё в жизни надо платить. Да и Тамара... мы были очень близки, и она всегда остро воспринимала несправедливое судейство или украденные победы. Я даже врача ей вызывала после одного случая на фигурном катании. А что она говорила про допинг, повторять вслух вообще не стоит. Как думаешь, твой дядя погиб из-за того, что Тамара Владимировна воспользовалась амулетом?

– Думаю да... – тихо ответил Виктор. – Но она могла не знать или не верить в проклятье. Отец говорит, что никто в семье не верил.

– Но потом поверили?

– Да. Дядя погиб через несколько часов после того, как его жену объявили победителем. Твоя Тамара отправилась в советское посольство сразу после похорон, не взяла ничего из нашего дома, но амулет пропал, и все эти годы, пока Вадим не позвонил, мы думали, что она уничтожила Аполлона.

– Прости, я заставила тебя вспоминать, – Яна подняла руку, чтобы коснуться его, утешить и вдруг замерла в нерешительности. Но Виктор понял. Он улыбнулся, и, накрыв её ладонь своей, прижал их руки к сердцу.

– Не надо извиняться. Я не знал дядю, он умер задолго до моего рождения, но в нашей семье верят, что человек жив, пока жива память о нём. Мне надо вернуться в дом Вадима, хочу позвонить своим, ты побудешь немного одна?

Девушка кивнула и повернулась к плите. Индейка была почти готова.

Через час вся четвёрка оказалась за столом. Девушки где-то раздобыли костюмы снегурочек и долго объясняли Ортису кем является этот неведомый для него персонаж. Вика ни разу не назвала Вадима Сосиской, и он в благодарность сказал, что за последнюю неделю она очень похудела. Яна, обычно тихая и застенчивая, распевала с Виктором рождественские гимны, а Виктор, глядя на немного измятый картонный белен, думал о дяде, родителях, сёстрах, их детях и мужьях и о том, что Иисус не мог не родиться в такую ночь.

«Тамара Владимировна, я всегда буду вас помнить!» – пообещала Яна, танцуя в объятиях испанца.

***

Утром Яна гуляла по посёлку, а заодно оставляла в почтовых ящиках соседей новогодние открытки с пожеланиями здоровья, счастья и, конечно, новых побед. Остановившись около особняка, принадлежащего семейству Раткиных, девушка застыла в раздумьях. Александр, несмотря на заверения жены на поминках в деревню ещё не вернулся, а Тамара Владимировна при всей своей доброте всё-таки была истинным жителем Олимпийца, и потому, подписывая открытку для биатлониста, совсем забыла о его новоявленной супруге. Яна, хоть и принятая в круг местных жителей, понимала, каково это, изо дня в день находиться среди людей, интересы которых весьма далёки от твоих собственных, и потому не знала, как быть с открыткой для Раткина.

Поздравление биатлонисту выглядело кратко и ёмко: «Шурик, главное не промахнуться!». Вика, увидев текст, предположила, что Канарейко вела речь совсем не о спортивной карьере соседа, а о его странном пристрастии менять жен каждые два года.

«Что же делать? А если Таня Раткина подумает то же самое, что и Вика? А ладно, была не была, допишу сейчас «Интересных открытий!» и оставлю», – решила девушка.

Довольная собой Яна аккуратно вывела придуманный текст и, опустив в прорезь послание, перевела взгляд на бассейн Раткина...

***

– А ты уверена, сестреныш? Не то чтоб я считала твою идею... не перспективной, но то, что мы делаем, называется взлом и проникновение, а за группу лиц могут ещё накинуть... – Вика переминалась с ноги на ногу, пытаясь согреться. В следующий раз за кладом она пойдёт не на каблуках.

Десять минут назад, а именно в двенадцать часов тридцать минут ночи, сестры подкрались к участку биатлониста Раткина.

– Девяносто процентов, – наконец ответила Яна сестре. – Что Тамара Владимировна любила больше всего на свете? Она любила плавать! Где она плавала, с тех пор как Раткин выстроил бассейн? У Раткина! И кстати, я тебе не говорила, но наша надежда биатлона не очень доверял жене номер один в вопросе строительства? И пока он бороздил моря, в смысле ходил на лыжах и отстреливался, контролировала процесс именно Тамара!

– То есть ты думаешь, она бросила амулет в бетонный раствор? – расстроено покачала головой Вика. – Но как же мы тогда его найдём? Тут даже металлоискатель не поможет. Нет, найти-то поможет, а вот достать! Если Раткин узнает, заберёт себе нашего Аполлончика. Подумаешь, была жена номер три, а будет номер четыре.

– Помоги! – Яна отыскала в заборе Раткина доску, которую хозяин в силу постоянной занятости забывал укрепить.

Вика держала дощечку, пока сестра пролезала вперёд.

– Не думаю, что Тамара Владимировна выбрала такой радикальный способ. В конце концов, в этом случае она сама уже не смогла бы вернуть амулет. Будем искать хоть что-то похожее на тайник.

Девушки подкрались к дому и притаились, вслушиваясь в тишину. Вика прижимала к груди металлоискатель, за короткое время он стал ей близок, почти как колбаса. Яна молилась, чтобы Раткина, как и супруг, не закрывала дверь, ведущую к бассейну.

– Надо было всё-таки позвать Вадика и Виктора, – вздохнула Вика. – Вчетвером не так страшно, а если бы замели, они благородно взяли бы всю вину на себя!

– У них дела в городе, и вообще, если нас поймают вдвоём – это одно, а всех вместе – подумают бог знает что! – ответила Яна, решившись открыть дверь.

– Слов нет. – Вика чуть было не выронила металлоискатель из рук. – Значит, мы притащились сюда одни, только для того чтобы в случае чего нас обвинили исключительно в уголовном преступлении?

– Зато родителям на суде не так стыдно будет! – парировала Яна.

Здание, в которое стремились сёстры, представляло из себя прямоугольное строение, включающие не только бассейн довольно внушительных размеров с четырьмя дорожками в двадцать пять метров, но также и сауну, джакузи, три кабинки для переодевания, душ и небольшой бар.

– С чего начнём? – поинтересовалась Вика, оглядывая внушительные владения биатлониста, доходы которого заставляли заподозрить спортсмена в профессиональной игре в большой теннис.

– Не знаю, может быть...

На улице отчётливо послышались чьи-то шаги. Сёстры переглянулись и, взявшись за руки, заскочили в дальнюю кабинку.

В темном проёме двери появились два силуэта. Вика возмущенно ахнула: «У некоторых воришек нет ни капли стыда! Попробовали один раз лишить девушку наследства – не получилось, так имейте совесть, оставьте чужой клад в покое!» Никитина подняла металлоискатель над головой, дабы при содействии нового друга помочь преступникам отыскать в их тёмных душах светлые пятна, но сестра остановила её, приложив пальцы к губам.

– Зря мы не рассказали девушкам, что подслушали их разговор, – заговорил один из нежданных гостей. Шепот, пусть и еле слышный, выдавал в мужчине иностранца, а если быть до конца честными – с головой выдавал Виктора Ортиса.

– Не зря, – ответил ему голос, принадлежавший бессовестному предателю Сосиске. – Нельзя женщинам доверять такое опасное дело, пусть лучше спят себе спокойно. Снотворное не опасное, я сам иногда им пользуюсь.

Яна еле успела схватить сестру за капюшон пуховика.

– А ты уверен, что они выпили сок? – с сомнением поинтересовался Ортис.

– Уверен, Яна сказала, им понравилось, – уверил Вадим, прикладывая к стене бассейна металлоискатель, по виду очень напоминавший тот, с которым так сроднилась Никитина.

Вика посмотрела на сестру и удивлённо приподняла бровь.

– Я уронила графин и не захотела их расстраивать, – ответила на молчаливый вопрос Яна.

– Тише, – внезапно всполошился Сосисочкин, – кто-то идёт, давай туда...

Вика и Яна на всякий случай зажмурились, но друзья выбрали для укрытия другую кабинку.

Дверь вновь заскрипела и приоткрылась.

«Совсем народ обнаглел, прут в Раткинский бассейн как себе домой!» – подумала Вика, пытаясь предположить, кто ещё имеет виды на Янкино наследство.

Их тоже было двое, и они подозрительно сильно смахивали на тех вредителей, которые первыми поведали Виктории об амулете Аполлона. На цыпочках пробравшись в помещение, злодеи приставили к стене, от которой бесцеремонно отогнали Вадика и Виктора, естественно, металлоискатель.

– Давай, Стёпка, быстрее, с минуты на минуту могут явиться эти паршивки, я видел, как толстая притянула из города металлоискатель.

Вадим узнал голос, не мог не узнать. Сегодня днём он несколько раз прокручивал диктофонную запись с интервью заслуженного тренера Валерия Петровича Заслуженного.

– Чего ты там копаешься, быстрее, видел бы, как эта пустоголовая Самойлова прыгала от радости возле забора Раткина, можно подумать, что уже амулет в руках держала.

– А это вы виноваты, Валерий Петрович, не проговорились бы тогда ночью, в доме, толстуха бы и не поняла, зачем мы к ним влезли, – заныл Семён Мальчиков, лелеющий надежду превратиться в легенду фигурного катания.

– Зато мы точно узнали, что они сами не знают, куда Канарейко спрятала амулет, – защищался тренер, указывая Сёме где, по его мнению, надо искать. – Если сегодня не найдём, завтра опять в дом. Придётся попытать немного девчонок, тебе – дура, мне – страхолюдина.

Понять, кто первым вырвался из кабинки и бросился на Заслуженного, было невозможно.

– Сам страхолюдина! – вопила Вика, размахивая металлоискателем.

– Придушу и утоплю! – конкретно и незатейливо пообещал Вадим, оставив металлоискатель Ортису.

– Вика... Вадим... тебя посадят! – Вдогонку друзьям бросились Яна и Виктор.

– Все замерли и мордой в пол! – рявкнул старший лейтенант Морозов, работник вневедомственной охраны, рассчитывавший этой ночью спокойно посмотреть футбольный матч, а не рассекать по деревне на стареньком служебном автомобиле.

– Не трогайте его, пожалуйста! – плакала неизвестно откуда появившаяся Светлана Мальчикова.

***

– Итак, жулики, кто хочет подписать признание первым? – любезно поинтересовался следователь Деев, прибывший час спустя в не спавший Олимпиец. – Не стесняемся, особо умные могут попросить пригласить адвоката. Наш дежурный в «бобике» у лейтенанта, поминает вас всех добрыми словами, видите ли, он у нас футбольный болельщик. Тем, кто мнит себя ещё большим умником и собирается звонить своему адвокату, я сообщаю, что в СИЗО у нас сейчас отдыхает Федя Квашенный, имеющий широкий кругозор, огромный запас знаний и стремление общаться с вновь прибывшими способными позволить себе содержать юриста.

Ответом следователю была тишина. Ортис хотел было попросить о встрече с консулом, но, поразившись столь уважительному отношению представителя власти к преступнику по имени Федя, обо всём забыл.

– Андрей Александрович, – шмыгнув носом, подала голос Виктория Никитина, получившая на прошлой неделе «отлично» по любимой дисциплине Деева «Свобода личности и уголовно-процессуальное принуждение», – я сейчас вам всё объясню!

И Вика рассказала преподавателю, что мир полон хамоватых спортсменов и тренеров, желающих лишить несчастную девушку наследства, и не просто так, а ещё и оскорбляя при каждой попытке грабежа. А рядом, словно стервятники, кружат вруны и предатели, которые сначала целуют, а потом подсыпают в питьё снотворное, и это после того, как некоторые всерьёз раздумывают над тем, чтобы с гордостью носить фамилию Сосисочкина! И что говорить о всяких там иностранцах? Им доверили самое ценное – сердце сестры, – а они, иностранцы, разбили это самое сердце, но за несчастную любовь обязательно ответят и испанец, и, как обещано, Сосиска.

– Простите, пожалуйста, Семёна, – взмолилась Света. – Он ради меня амулет искал, его Заслуженный уговорил. Я в последнее время часто падаю, тренер говорит, если брат с другой партнёршей в пару не встанет, не видать ему большого спорта.

– Молчи, Светка, – пробурчал Мальчиков, вытирая слёзы тыльной стороной ладони. – Я тебя никогда не брошу, кто бы чего там не говорил. Ты ж моя сестра!

– Девушка решила подписать признание и отправиться вместе с братом в колонию? Похвально, похвально, в наше время декабристки и иже с ними редкость, знаете ли, – умиленно прокомментировал следователь.

– А вы как про амулет узнали? – поинтересовалась у Валерия Петровича Яна.

– Канарейко напела, – сквозь зубы процедил Заслуженный. – Попросила через знакомых узнать телефон родни её мужа, передать что-то хотела. Звонила из тренерской, не дозвонилась, номер вроде как старый, но под нос себе бубнила: «амулет Аполлона, амулет Аполлона», а я рядышком стоял, услышал и поинтересовался. Эх, пригодился бы он моим ребятам...

– Вы не понимаете, – не выдержала Яна, – эти камни никому не могут принести счастья. Тамара Владимировна хотела уничтожить амулет, потому что он убивает тех, кто пользуется его силой! Она не знала об этом, когда муж отдал ей талисман, и потеряла единственного любимого мужчину. Виктор может подтвердить, семья Ортис знает историю многих смертей от Аполлона.

– Врёшь! – выпалил тренер. – Думаешь, я просто так тебе поверю?

Яна повернулась к Мальчиковой:

– Света, ты готова рискнуть жизнью Семёна? Хочешь получить амулет?

Девушка в ответ испуганно отскочила.

– Ни за что! Лучше вообще больше не становиться на коньки!

– Для начала необходимо найти амулет, – заметил следователь Деев. – Вы точно хорошо обыскали дом? В столе покойной не было каких-то писем или указаний, может быть, в сейфе?

– Андрей Александрович, за кого вы нас принимаете, стол мы осмотрели... вместе с этими, – Вика хмуро посмотрела на Семёна и Заслуженного, – А сейфа у Тамары Владимировны отродясь не было...

– Вообще-то... вы сейчас сказали, и я... – простонала наследница.

Никитина медленно повернулась к сестре.

– Вик, ну кто будет прятать драгоценности в сейфе? – попыталась оправдаться Яна, неосознанно пятясь к бассейну.

Вика остановилась и обвела взглядом наблюдающих за ними людей.

– Секундочку... дай подумать... нет, только не подсказывай... может быть... ВСЕ?!

Все, кроме верного Виктора, согласно закивали.

– Я-я-я не подумала. – Яна сделала ещё один шаг назад. – Сначала Тамара, потом амулет, я не могла трезво мыслить! И говорила она об этом сейфе в шутку!

– Вадим... Яна пьёт? – настороженно поинтересовался у приятеля Ортис, от души надеясь, что девушки умеют плавать.

– А я ещё удивлялась, Андрей Александрович, почему у нас в стране столько преступлений на бытовой почве! Скажи мне, дорогая, ты не могла протрезветь до того, как мы начали в доме ремонт? И где сейф, я же обшарила каждую стенку! – Вика успела схватить сестру за рукав, прежде чем та рухнула в бассейн.

Из стана наблюдавших послышались вздохи облегчения и разочарования.

– Он в полу, под кроватью Тамары, – простонала Яна.

– Тоже хороша, – заметил Вадим, – стены обследовала, а про пол кто думать будет?

– Сосиска, я тебя умоляю... – Вика подняла руку, сжатую в кулак, но поймав взгляд преподавателя, разжала пальцы.

– Всё понятно, – перехватил инициативу представитель власти. – Этих, – он указал на тренера и фигуриста, – в «бобик», будем решать вопрос о возбуждении или не возбуждении... чего ржёшь, лейтенант? В общем, с Раткиным будем решать. Вы, – мужчина ткнул пальцем в студентку, её родственников, друзей и предателей, – по домам, свидетелями пойдёте, если что. Как сейф вскроете, позвоните, интересно же... Да не ревите вы, девушка, по первости ему условно дадут, – погладил следователь по голове Светлану.

***

К дому Канарейко компания возвращалась молча. На пороге Яна пропустила сестру в дом и так же молча захлопнула дверь перед носом провожатых.

– Яна, откройте, – тихо позвал Виктор. – Умоляю, простите нас, мы всего лишь думали о вашей безопасности. Представьте, что могло случиться, если бы...

– Ой, только избавьте нас от речей «всё это было ради вашего блага». Клофилинщики! – возмутилась Вика.

– Вадим, я опять не понимаю...

– Ох, он ещё и притворяется непонимающим... кобель! – Вика резанула рукой воздух.

– Почему кобель? – удивилась Яна.

– Не знаю почему, просто кобель и всё! Можем сказать: янки, гоу хоум!

– Но он же не американец!

– А я тебе не лингвист! Вот открой дверь и спроси, что ему такого сказать, чтоб точно обидно было! – фыркнула Вика.

– Ви-и-к... а тебе так пойдёт быть Сосисочкиной, – попытался усмирить гнев девушки Вадим.

Виктория замолчала и вопросительно посмотрела на сестру. В ответ Яна привычно пожала плечами и улыбнулась: с правдой не поспоришь.

Ключ в двери сделал оборот, и Виктор первым появился на пороге.

– Яна, я прошу, простите... я обещал отцу и сёстрам... они так ждут встречи... какое теперь Рождество без тебя.

Девушка взяла его за руку.

– Идёмте, нам ещё надо кое-что сделать.

Вадим и Виктор отодвинули старенькую кровать, где под небольшим красным ковриком ждал своего часа маленький сейф. Шифром, открывавшим его, был год первых Олимпийских игр Тамары. Вместо амулета четвёрка искателей нашла письмо и ключ от банковской ячейки.

«Здравствуй, моя дорогая Яночка! Знаю, когда боль утихнет и придёт время, ты заглянешь в сейф и найдёшь это письмо. Ключ, который я тебе оставляю, открывает очень страшную дверь моих воспоминаний. В ячейке весьма дорогая, но проклятая вещь – амулет Аполлона.

Я узнала о его силе много лет назад, но для человека, который большую часть жизни отрицал существование Бога, глупо было верить и в то, что какие-то камни могут обеспечить победу даже самому слабому спортсмену, отнимая при этом жизни любимых им людей.

Я всё отдала бы за возможность вернуться в прошлое и выбросить амулет в море, но что поделаешь, у жизни иногда бывает отвратительное чувство юмора. Всё, что осталось мне от моей любви – камни, убившие моего мужа.

Ортис, как и я, не верил в предрассудки, думал, что амулет будет радовать глаз и придаст мне уверенности, но в день, когда на мою шею повесили золотую медаль, Виктора не стало. Иногда, глядя на амулет, я чувствую одновременно и боль потери, и прикосновения мужа, а ради этого тоже стоит жить.

 Девочка моя, я оставляю тебе амулет, потому что знаю, ты выполнишь мою последнюю просьбу. Пусть Аполлон вернётся туда, где его когда-то нашли – на морское дно. У меня не хватило сил избавиться от него, но я верю в тебя и твоё доброе сердце. 

Помни. Нет ничего слаще победы, завоёванной собственным трудом. Нет ничего дороже, чем настоящая любовь.»

Виктор забрал у плачущей Яны письмо и прижал девушку к себе. Вика уже прятала слёзы на груди у обнимавшего её Вадима.

– Эй, – позвал Ортис, осторожно промокая платком солёные капли на лице Яны. – Они живы, пока мы помним... разве ты забыла?

Яна посмотрела на сестру и Вадима и еле заметно улыбнулась.

– Нет ничего дороже, чем настоящая любовь?

***

– Знаешь, Сосиска, ты не достойна носить нашу гордую фамилию, – с притворной печалью в голосе констатировал Вадим, разглядывая снеговика, которого слепили около дома его жена и сын. – Истинная Сосисочкина никогда не сделала бы нос из морковки!

В ответ Вика приложила руку ко лбу и, ахнув, упала в снег. Хохочущий сын тут же повалился рядом.

– Это всё он виноват, – указала на мальчика бывшая Никитина. – Я пошла на поводу у твоего сына!

 – Ну мамочка, я же и твой тоже! – сообщил Егор Сосисочкин матери. – И я хотел, чтобы Тамка посмотрела на всамделишного снеговика! А тебе, пап, мы потом другого слепим! 

Виктор открыл входную дверь дома и пропустил на террасу жену, державшую на руках дочь.

– Ты вырастил настоящего мужчину. – Ортис улыбнулся другу и накинул на плечи Яны платок.

– Сынок, чей ты сын? – тут же поинтересовалась у играющего в снегу малыша Вика.

– Твой, мамочка, твой! – успокоил её Егор, размышляя, сильно ли ему влетит, если его снежок попадёт за шиворот отцовской куртки.

Радостный смех, переливаясь бликами любви и Рождества, зазвенел над Олимпийцем, заставляя улыбаться даже тех, кого давно уже нет с нами.

1 1 – Амулет Аполлона – целиком и полностью вымышленный автором талисман спортсменов, гарантирующий победу в соревнованиях, но отнимающий жизни близких победителя.
2 2 – СИЗО (Следственный изолятор временного содержания) – место содержания под стражей, обеспечивающее изоляцию следующих категорий: подозреваемых, обвиняемых и.т.п.
3 3 – Тио де Надаль – полено с нарисованным на нем улыбающимся лицом, которое можно увидеть в предрождественское время в школах и домах каталонцев, является символом Рождественских праздников. Как известно, во всей Европе подарки дарят на католическое Рождество, а не на Новый год, как у нас. Но в каждой стране традиции немного отличаются. Испанские дети кормят улыбающееся полено сладостями каждый вечер, так как именно под одеялом этого полена они найдут подарки в рождественскую ночь. Дети должны вооружиться палками и выбить у полена подарки, так же как это происходит с Пеньятой (piata) в день рождения.