Крылья, дарующие надежду
За трепещущим от легкого морского бриза пологом шатра лежала разморенная за день летним солнцем степь. Но, несмотря на эту вечернюю духоту, в очаге горел огонь, и рядом с ним, низко склонившись, сидели две молодые девушки. - Не знаю, Шатни, ты уверена в том, что собираешься сделать? - спросила та, что выглядела старше, откинув за спину густую, темную косу. Ее голос звучал чуть слышно, и она настороженно оглядывалась в сторону входа. – Назад пути не будет, а тот, по которому ты собираешься пойти, может оказаться не слаще нынешнего? - Но его выберу я сама, - жестко отрезала та, - Отец, разнеженный чужеземными рабынями, забыл, что в жилах дандариек все еще течет кровь амазонок. Я не позволю ему решить все за меня, чего бы ему не наобещал Скил – это того не стоит. Ты видела уздечку его коня, со скольких голов сняты те лоскуты? Его акинак не просыхает от крови, и я не удивлюсь, если это не всегда кровь врагов. Жены Скила долго не живут, так как ни одной еще не удалось понести, и вряд ли удастся мне, Ацика. Аци удрученно кивнула, соглашаясь с доводами подруги, и как ни тяжело было прощаться с ней, отпуская в неизвестность, там - на севере - у Шат хотя бы была возможность остаться живой. - Вот, порошок из ягод Атропы, - она вытащила из передника маленький холщевый мешочек и протянула его Шат, - Я, правда, не знаю, почему ты думаешь, что сама сможешь воспротивиться сну дольше, чем Скил. На твоем месте, я бы не рисковала и попробовала сбежать до брачной ночи. - Как? Как я сбегу сейчас, - возмутилась Шатни, - Возле каждой кибитки толкутся люди, готовя праздничные угощения. Слишком много воинов привез с собой вождь, и они везде лезут, со скуки заглядывая в котлы и под юбки. А ночью, когда все будут пьяны, я хотя бы смогу попытаться. Лик обещал увести коней и ждать меня за оврагом. Что же до того, как я не засну... в этом мне поможет благословенная Дева-Птица. – усмехнулась она, склонившись еще ниже над очагом, так, что желтые всполохи заплясали на исполненном решимости молодом лице. Сняв с шеи золотую подвеску, она острым краем провела поперек ладони и, сжав ее в кулак, протянула над очагом. Тонкий ручеек крови, срываясь с руки, потек в очаг, а с губ девушки легким шепотом соскальзывали древние, почти забытые слова на языке праматерей. Огонь в очаге взметнулся вверх, охватывая сжатый кулак пламенным объятием. Шатни втянула воздух сквозь зубы и удовлетворенно улыбнулась, богиня приняла жертву. Она убрала слегка покрасневшую руку от очага и посмотрела на ладонь - порез медленно стягивался, образуя на месте раны шрамированный знак крыльев. Аци, наблюдавшая за священнодействиями Шат, лишь благоговейно выдохнула, боясь нарушить ритуал неурочным словом или движением. Она внимательно следила за тем, как подруга встала, отряхнув колени, и подошла к низкой скамье, на которой стояли фиалы с благовониями и плошки, наполненные различными мазями. Шатни, высыпав в плошку с лоснящимся жиром порошок, принесенный Ацикой, и перемешав его костяным стилусом, сосредоточенно шептала: - Теперь побольше меда, чтоб перебить горечь, и красной охры. Так... а теперь, - она задумчиво постучала пальцем по подбородку оглядываясь по сторонам будто что-то ища. Потом, вскинувшись, резко подбежала к постели и полезла в кучу подушек наваленных в изголовье. Покидав в спешке их в разные стороны, она выудила из-под самого низа резной коробок, оглянувшись на Аци, задорно подмигнула: - Как знала, что может пригодиться, - и, вытряхнув в ступку содержимое коробка, протянула ее Аци, - Возьми, передави. На дне лежал засушенный черный паук: - О боги, - передернулась Ацика, - Шат, мне кажется, ты переусердствуешь. А если он умрет? За вами тогда будут гнаться до самого конца. - Молчи, Аци, и делай что говорю. Если бы я могла, то заколола душегуба кинжалом, чтобы уж наверняка. Но под брачным покровом не скроешь даже иголки, - и она с ненавистью посмотрела в сторону ложа, на котором была разложена тонкая, светлая ткань. В одной лишь этой накидки Шатни должна была вступить в шатер вождя и, скинув покров к ногам Скила, взойти на брачное ложе. – Давай же ,Аци, время идет, скоро за мной должны прийти, а мне еще нужно умаститься благовониями и подвести лицо, что бы от моей красоты у мужа перехватило дыхание, хм... навечно. Шатни презрительно усмехнулась и, выхватив у подруги из рук ступку с уже передавленным пауком, снова подошла к скамье. Добавив новый ингредиент в подготовленную мазь, она вздохнула с облегчением и обернулась к Ацике: - Иди Аци, иди и молись за меня всем богам, а мне пора готовиться. Скоро за мной придут, - в ее серых глазах стояли слезы, а полные губы кривились от сдерживаемых рыданий. Шат порывисто обняла подругу и подтолкнула ее в сторону выхода, - Вспоминай меня иногда. - Аци в последний раз взглянула на подругу и молча выбежала за порог. Шатни медленно подошла к ложу и, скинув одежду, натерла свою атласную смуглую кожу пахучем маслом. Брезгливо подняв покров, она накинула его на голое тело. Взор метнулся к подготовленной ярко охряной мази для губ, она дрожащим пальцем подцепила вязкую смесь и прерывисто выдохнула: - Ну что ж, прославленный вождь, сегодня ты получишь от меня поцелуй, и, дай мне сил праматерь, этот поцелуй будет для тебя последним, - и уже вполне уверенным движением она нанесла мазь на растянутые в злой усмешке губы. За шатром послышался приближающийся топот ног и пьяный громкий смех. Шатни нервно потерла подушечками пальцев все еще ноющий крылатый шрам на ладони и посмотрела на очаг - она верила, что богиня убережет свою дочь от яда, и смерть сегодня найдет себе другую добычу. Впереди была пусть призрачная, но надежда, был Лик и дорога...
*Жанр: псевдоисторическое фэнтези (события не имеют ничего общего с историческими реалиями нашего мира). |