Serendipity :: Интернет-журнал Литературная гостиная "За синей птицей"

Я буду петь тебе

Необходимо вслух

В мансардах голубей

Нечаянно всю ночь,

В финальных виражах,

В Женеве и в Москве,

Я буду петь тебе!

Я буду жить как ты:

Так честно и ещё

Не звать чужих в постель

(Пусть холодно и лёд).

Я думаю, что тот

Из нас, кто не умрёт,

Подышит за двоих,

А первой быть мне, знаешь ли, неважно.

В Женеву я тогда приехала не в первый раз. Этот город вызывал во мне странные чувства. Вроде бы я нахожусь в сердце Европы, однако же здесь нет той давящей атмосферы всеобщего праздника как в провинциях. Здесь же было очень много туристов, со всех концов страны люди приехали за покупками. Все спешили, стремясь побыстрей попасть домой к друзьям и родным. Город продолжал жить своей жизнью, не вымирая на зимние праздники как его соседи. Мне нравилась Женева. Она была смесью старины и модерна. На улицах здесь можно было встретить человека из любой страны мира и любой национальности. Здесь не было грязного московского снега, вечно спешащих водителей маршруток, крикливых представителей торговли, что пытались всучить зазевавшемуся пешеходу жутко необходимую ему овощерезку или сушилку для носков. Здесь все было иначе – прохожие сияли похлеще наших самоваров, таща окорок и упитанного сынишку наперевес, мужчины в супермаркетах улыбались и придерживали дверь, провожая довольным взглядом. Ни тебе загодя начавших праздновать мужичков с мутным взглядом, ни мечущихся мужей, пытающихся купить подарки и для жены и для любовницы в последний момент.

Меня это более чем устраивало. Я остановилась в небольшом пансионе на Рю де Сэн Пьер. Такие уютные гостиницы с баром на первом этаже мне нравились гораздо больше импозантных отелей. Пускай, здесь нет шикарного плазменного телевизора в номере и душа с тремя режимами, зато здесь встретишь меньше иностранцев из дальнего зарубежья. В основном в таких недорогих отелях комнаты снимают те, кто приехал из соседних городов и ненадолго. Но даже здесь потертая барная стойка была украшена плетеной гирляндой, а на дверях висел традиционный рождественский венок.

И вроде бы этот вечер мало отличался от ему подобных, проведенных мной в разных отелях и гостиницах. Но как оказалось, он многое перевернул в моем сознании, и многое прояснил моему запутавшемуся сердцу. Но все по порядку…

Хозяин гостиницы, он же бармен, был немцем. Когда я спустилась вниз, он озорно мне улыбнулся. Так как ему давно минуло за пятьдесят, он был ниже меня на две головы и лыс как попка младенца, я ответила ему тем же. Наверное, поэтому он мне и нравился – в смысле любовной интриги он был безопаснее швейцарского сейфа. К тому же, как дополнительный замок к его содержимому (если вдруг отыщется любительница баварских старичков с пивным животиком) у него в наличии имелась жена – суровая фрау Кауфман с повадками бультерьера и лицом породистой гончей.

Но в тот вечер ее не было, я доподлинно знала, что она уехала на Рождество к детям в Мюнхен. Поэтому мы могли улыбаться друг другу, не боясь быть застигнутыми в недозволенном. Я села за стойкой в дальнем, самом темном углу. Он подвинул мне бокал с пивом.

Ох уж эти немцы, не могут без своего пива.

Я покачала головой и попросила кофе.

Он нахмурился.

- Красивым девушкам не следует сидеть одной в баре и пить скучный кофе. Налью вам пунша, - заявил он, не дожидаясь моего согласия, - плохо, конечно, быть на праздники в чужой стране, но ведь и у нас есть куда пойти. Есть клубы, бары и рестораны в центре города, там наверняка полно народа, кто не прочь познакомиться с молодой иностранкой и продемонстрировать ей все красоты Женевы…не то что у нас…

Я оглядела бар. Он и впрямь был полупустым. В углу сидела парочка седовласых мужчин. Один стол занимала семья из Германии, которые решили повезти детей во Францию, но Рождество отпраздновать в Женеве. И в противоположном от меня углу сидел какой-то мужчина, прикрываясь газетой.

- Н-да-а… и впрямь не густо.

Но меня это как раз устраивало. Праздники мою светлую головушку совсем не радовали, а лишь навевали тоску, поэтому я и напросилась в эту командировку. Хотелось сбежать от друзей, что как обычно будут приглашать в гости, мне надо будет искать предлог, чтобы отказаться, отчаянно краснеть под понимающими взглядами подруг, и чтобы доказать всем, что они ошибаются, идти на очередную «грандиозную вечеринку с потрясающими мужиками». Там, под бой курантов, я буду не в первый раз клятвенно обещать себе не есть после шести, не тратить столько денег на обувь, начать бегать по утрам и завязать с «неподходящими» мужчинами. И, конечно же, забуду обо всех обещаниях, встретившись взглядом с брюнетом моей мечты.

- Слава Богу, не в этот раз, - вздохнула я, потянувшись к стакану с пуншем. Я сделала глоток и закашлялась.

- Mein Got! Гюнтер, вы что, подлили мне туда шнапса?! Если так, то вам придется тащить мои бренные останки на второй этаж самому.

Он игриво подмигнул мне, давая понять, что это и было его рождественским желанием. Но мне совершенно не улыбалось стать причиной его радикулита, после того как он протащит по ступеням все мои сто семьдесят пять сантиметров на своих полутораста.

Я поморщилась и сделала еще один глоток, предаваясь своим грустным мыслям. За этим нехитрым занятием я и не заметила, как опустел мой стакан. И с удивлением подняла голову, когда Гюнтер со стуком поставил передо мной еще один, кивая головой в сторону мужчины с газетой.

- Это от него, просил передать, - довольным тоном осведомил меня Гюнтер, которому, очевидно, надоело играть роль старого ловеласа, и он превратился в папашу Гюнтера, что отчаянно желает спровадить свое чадо в хорошие руки. – Этот господин довольно прилично одет, и он частенько захаживает в наш бар. По-моему, он тоже русский.

А вот это меня уже заинтересовало. Я повернулась в его сторону. Он уже отложил газету и смотрел прямо на меня.

Черт.

Он был брюнетом. Привлекательным. Я нахмурилась, заранее на него злясь, потому как мои мысли потекли совсем не в том направлении.

Очевидно, в моем взгляде все-таки что-то мелькнуло, так как он поднялся, сложил газету и уселся рядом со мной, сделав знак бармену.

Пока он просил Гюнтера принести ему выпивку, я украдкой рассматривала его. Вблизи он производил еще более сильное впечатление.

Я сразу обратила внимание на его красивые ладони. У него были длинные узкие пальцы, как у пианиста. На лицо тоже было приятно посмотреть – широкие скулы и твердый подбородок. Все в его облике говорило об уверенности и успехе. Не мой тип. Ладно, вру. Конечно же мой. Но вот только такие парни хороши для бурного романа и жаркого секса, а не для отношений. Я же пообещала себе, что в новом году не буду повторять свои ошибки и связываться с такими как он.

- Хотя, Новый Год ведь еще не наступил…

- Черт! Только не снова, - одернула я себя.

Тем временем незнакомец уже сделал свой заказ и смотрел на меня.

- Бармен говорит, что вы русская, - произнес он на знакомом языке, который, однако, странно звучал в немецком баре во франкоговорящей Женеве.

- Да, вы тоже? - в свою очередь спросила я.

- Да, правда, давно не был на родине. Вы здесь в отпуске?

- Нет, в командировке. А вы?

- А я тут живу, - он помолчал, а затем добавил то, ради чего и затевался весь этот разговор, - хотите посмотреть на мои апартаменты? У меня есть хорошее вино.

После этих слов я расслабилась. Как-то легче становится, когда понимаешь что от тебя нужно. Мне даже стало весело.

- Ммм…хорошее вино, говорите? Я бы с радостью, но вы совершили важную стратегическую ошибку. Забыли сначала спросить, как меня зовут.

- Ну, это еще не поздно исправить, - он ухмыльнулся, - скажите ваше имя, о юная дева, дабы я запомнил его и хранил светлую память о вашем прекрасном лике.

- Вы меня почти убедили, но момент уже упущен. Так дело не пойдет.

- Почему же? – искренне заинтересовался он, справедливо полагая какая к черту разница, если мы оба понимаем чего хотим.

- Ну как же! – притворно изумилась я, - ведь тогда девушке всегда остается надежда, что вас безумно очаровал мой взгляд, интеллект, светящийся в глазах и уж потом только ноги. А так я просто не могу пойти к вам, заранее зная, что если вы не позвоните мне потом, это не потому, что у вас украли мой номер телефона, вы случайно утопили мою визитку, вас отправили в командировку в Африку или похитили НЛО. Так что боюсь, вашему вину предстоит еще постоять в холодильнике. Но может в следующий раз девушка будет необычайно забывчива не по возрасту и позабудет порядок игры.

Я выдала свою лучшую улыбку и отвернулась, уверенная в том, что он понял, тут ему не светит и уберется обратно.

Но он только усмехнулся, кажется, его это начало забавлять.

- Ладно, значит, сегодня не мой день, - ничуть не расстроился он, - не везет мне в праздники.

- Да, мне тоже, - вздохнула я, - вот не тянет меня на любовные утехи. Совсем другое настроение.

- Врете, - спокойно сказал он, - у вас был такой печальный взгляд, когда вы спустились. Как раз именно этого вам сейчас и хочется, чтобы вас любили, крепко прижимали к себе, гладили по щеке, шептали нежные слова и обещали золотые горы.

- Я что, похожа на романтичную барышню? – скептически поинтересовалась я.

- Нет, вы стараетесь держаться как можно самоувереннее, что как раз и доказывает обратное.

- Вы что психолог? Или просто часто снимали женщин в барах? – не выдержала я.

- Скорее второе, - ничуть не обиделся он, - да и вообще женщины мало чем отличаются по большому счету.

- Да? Ну, тогда мужчины тем более, - разозлилась я, - вот вы, например, типичный представитель своего пола. Предлагаете переспать совершенно незнакомой женщине и не считаете, что это неправильно. Вполне возможно у вас целый гарем жен или три постоянных любовницы, вы спите со своей секретаршей или же периодически встречаетесь со своей соседкой все за тем же бокалом вина. Но вам все мало и при виде мало-мальски симпатичной мордашки, вы сразу думаете как бы затащить ее в постель. Так в чем же здесь оригинальность? Или вы из тех, что дарит себя миру, пытаясь осчастливить как можно больше самок? Тогда вам в другую сторону, мне счастья хватает.

- Да, хватит вам строить оскорбленную невинность. По вашему взгляду видно, что вы отчаянно хотите, чтобы я вас удивил.

- Так почему же не удивляете?

- А зачем? – резонно спросил он, - ведь вы же настроились, что я именно тот, о котором предупреждала ваша бабушка, что я растопчу ваши эдельвейсы и запятнаю свою честь и совесть, ну и дальше по списку. Поэтому, что бы я ни говорил, вы все равно все за меня решите, всегда будете подозревать в измене и ожидать предательства, что и не замедлит случиться. Думаю, вы из тех, кто любит страдать и вздыхать по прошлому.

Его слова меня задели. Может потому, что я почувствовала в них отголосок той самой правды, которую слышать совершенно не хотелось.

- Может я просто перестала верить в хэппи энды. Боюсь, у меня богатый жизненный опыт.

- Так и не верьте, кто вам мешает. Просто вы считаете, что пережили какую-нибудь любовную трагедию и теперь уже не сможете быть счастливой. Но это неправда. Большинству людей хоть раз, да разбивали сердце, но после этого они не прекращают поиски. Глупо считать себя особенной и героически страдать, жалея разнесчастную себя.

- Хотите сказать, что и вам разбивали сердце?

- А что вас так удивляет? Просто мужчины не привыкли выставлять это на показ так, как делаете вы.

- Дайте угадаю – были в командировке, вернулись и нашли сюрприз в шкафу, который робко улыбнулся и назвался новым сантехником Васей?

Он картинно закатил глаза.

- Ну почему при взгляде на меня у вас возникают такие банальные мысли? А вдруг все было не так? Например, я спасал родину где-нибудь на берегах Сомали, и обнаружил, что моя красавица жена - тайная шпионка вражьей державы и подослана ко мне выпытывать секретные сведения, путем недосаливания борща?

Я окинула его оценивающим взглядом.

- Не-а-а, - был мой вердикт, - не похожи вы на Джеймса Бонда. Ваш вариант не канает. Вот если бы вы сказали, что она закрутила с вашим лучшим другом…

- А что мы все обо мне? – резко перебил он, - теперь моя очередь строить догадки на ваш счет.

- Ну, тут все просто, - сказала я, опрокинув в рот остатки напитка и делая бармену знак повторить, - меня обманули.

- Логично. Но тут тоже есть место для маневров. Та же лучшая подруга. Или смазливая секретарша. А может быть он и вовсе влюбился в вашу бабушку.

Я усмехнулась.

- Мою бабулю эта мысль явно бы позабавила. Ее последний, пятый или, кажется, шестой по счету муж погиб еще при СССР. Но давайте вернемся к вам, мне все-таки интересно, какая девушка могла бросить такого привлекательного и явно не бедного мужчину?

- Эх, какая вы любопытная. Ладно, тогда давайте играть в правду/ложь – если я вас уличу во лжи, то вы пьете фирменную отраву Гюнтера и наоборот. Выигрывает тот, кто будет держаться на ногах. Идет?

- Идет! – не особо задумываясь о последствиях, согласилась я.

Он подмигнул мне.

- В некотором царстве в некотором государстве….ладно, Бог с ним с царством…В общем жила была принцесса… и в нее был влюблен свинопас…

- Эй, так нечестно, - перебила я, - это плагиат!

- Ох, ну ладно, ладно. Пускай будет не свинопас, а…ну скажем, менеджер среднего звена, а принцесса была знатная, и папа у нее был самый настоящий король. Король нескольких заводов, газет, пароходов. И как ни странно, его дочка из всех примазывающихся принцев выбрала его – простого клерка, он, конечно, был счастлив до умопомрачения. Начал работать как проклятый, лишь бы у его любимой было все, в чем она нуждалась, но как оказалось, ей это вовсе не было нужно. Ей нужно было респектабельное сопровождение на банкеты и рауты, хорошо выдрессированный муж, которым можно хвастаться подругам и который не помешает уехать, например, на Сардинию с массажистом.

- Надеюсь, массаж того стоил, - я захрустела орешками из чашки, - но боюсь история хромает на девять десятых. Вы конечно, безумно трагичный персонаж, с байроновским взором и томлением во взгляде, но на клерка никак не тяните, уж больно самоуверенный у вас вид. Вы привыкли руководить, а не вкалывать, чтобы кого-то там прокормить. И тем более, стоит только посмотреть на ваше лицо и сразу понятно, хвастаться перед подругами – занятие опасное, уведут ведь. Поэтому, господин хороший, мой ответ – нет. Выпивайте, а если поморщитесь, попросим двойную, - я подвинула ему стакан, заботливо принесенный довольным Гюнтером.

Он подозрительно принюхался, но смело опрокинул в себя содержимое стакана, даже не моргнув глазом.

- Хех, - выдохнул он, - ваша очередь, посмотрим, чем вы нас порадуете.

- Ну-у-у, - я призадумалась, - как вам такая версия моего разбитого вдребезги сердца: он красиво ухаживал, дарил ей розы, те самые, что пахли полынью и даже почитывал что-то из виршей классиков. Он любил маленькие неприметные рестораны на окраине города и предпочитал провести вечер у нее, а не ехать в клуб. Он много работал и часто уезжал в командировки, но всегда привозил милый ее нежному сердцу подарок и на деле доказывал, как безумно скучал по знакомым изгибам ее покинутого тела. Он не горел большим желанием знакомиться с ее подругами, да и к своим друзьям не водил ее в гости, но зато у них были только их собственные минуты и часы. Она предлагала ему переехать к ней, ведь с ним жила его мать, но он отказывался. И она вновь с завидно упорной слепотой говорила себе, какой он преданный и заботливый сын, как ей с ним повезло и прочее в этом роде.

Я остановилась на минутку и промочила горло.

- Вместе с ним она чувствовала себя по-настоящему живой, ей казалось, что он и есть тот самый свидетель ее быстротечного существования, который заставит ее остановиться, который успокоит и скажет, что будет рядом. Что даже через много лет будет держать за руку и укроет клетчатым пледом худенькие коленки. Ради которого стоит прекратить этот бесконечный бег по проводам, бесконечные эксперименты, навсегда позабыть о своем отражении, выдающем голодный взгляд и пылающие одиночеством глаза. Казалось, что все прочие были лишь показателем того, как это должно быть на самом деле, как должно щемить и томиться в груди. Так, когда хочется приплясывать под вихрем снежинок в свете фонарей и падать в дорогой шубе в сугроб, а потом отогреваться в объятиях друг друга, жадно ловя дыхание, лаская горячую кожу и закусывая губы, перед тем как пережить маленькую смерть и заснуть на влажных простынях. Ей казалось, что это судьба и ей никогда не наскучат его глупые шутки про ежиков и вечно теряющиеся в недрах квартиры носки. Этому мужчине она была готова разрешить не закручивать злосчастный тюбик зубной пасты и даже не всегда помнить имена ее подруг. И иногда, перед тем как окончательно отойти в объятия Морфея, мелькала предательская мысль о симпатичной детской кроватке в углу…

Только тут я поняла, что забылась и слишком увлеклась алкоголем.

- Но это конечно, только одна сторона медали, другой же ее стороне, как оказалось, предстояло рожать ему второго сына и она лежала в роддоме на сохранении. Она была его законной женой и симпатичной девушкой с ямочками на щеках, которая так словоохотливо рассказывала о себе, своей семье и своем идеальном муже незнакомке, с которой столкнулась у кабинета врача, попутно демонстрируя семейные фото и снабжая их многочисленными комментариями: «Вот он купает старшенького… Вот мы встречаем папу из командировки…»

Я улыбнулась, глядя на него с вызовом стараясь выглядеть хорошей рассказчицей, да и только, игриво выгнув бровь.

Но он не улыбнулся в ответ, а молча протянул руку к своему бокалу.

- То есть как? - опешила я, - вы мне вот так верите с первой попытки? Нет, это не интересно. А как же моя доля спиртного одиночки в этот семейный праздник?

Он так же молча подвинул мне свой бокал, делая знак Гюнтеру повторить.

- Вы плохой игрок в покер, - серьезно произнес он, ничего не объяснив.

После этих слов мне, конечно, не следовало бы с пеной у рта доказывать обратное, но из природного упрямства и жгучего стыда я все-таки попыталась представить все это как «историйку» в тему.

Он сделал проще – нагнулся и поцеловал меня. Поцеловал долго и горячо. Пробуя меня на вкус, заставляя помолчать, избавится от стыда, почувствовать себя желанной и красивой девушкой, а не поломанной Мальвиной. Я решительно плюнула на то, что подумают обо мне те полтора посетителя бара, и начисто позабыла о Гюнтере, открыто встречая его губы своими, позволяя нежно исследовать тепло моего рта, пока не услышала легкое покашливание за спиной.

Не думала, что могу так краснеть.

- Пойдемте прогуляемся, кажется, мы сможем лицезреть редкое для Женевы зрелище – снегопад, - предложил мой незнакомец, все еще крепко держа меня за талию и совершенно не обращая на это внимания.

Я автоматически поднялась со стула, пока он расплачивался, и так же машинально подхватив свою сумку, пошла к выходу, сообразив что делаю, только когда мне на нос опустилась и тут же растаяла холодная снежинка.

Я поморщилась, а он, усмехнувшись, потащил меня куда-то в сторону центра. Он шел спокойно и уверенно, а я - не понимая, куда же меня снова несет и главное - зачем…

Но в ту минуту, когда он целовал меня там, в полутемном баре, во мне встрепенулось что-то такое забытое и теплое, и оно снова тянуло наружу свои непокорные ростки, не обращая внимания на кричащий благим матом здравый смысл.

Он все дальше тащил меня, а я мотала головой как пудель, который отчаянно хотел обратно на теплый коврик, вместо промозглой прогулки. На все мои «Куда мы?» и «Скоро уже?» он только фыркал и многообещающе улыбался.

В итоге я стояла замерзшая и продрогшая с мокрыми от снега волосами, при виде которых на ум тут же приходило имя Медузы Горгоны и…и не знала, что сказать. Просто таращилась на озерную гладь и беспомощно открывала рот, глядя на то, как переливаются всеми цветами радуги огни знаменитой Женевской набережной, как на том берегу пускают салют и в небо поднимаются мириады новых звезд с жизнью длинною лишь мгновение.

- Весь мир в кармане, - пробормотала я, - стоит только захотеть…стоит лишь поверить…

Мне следовало бы удивится, когда он жестом фокусника вытащил из кармана пальто бутылку скотча и, отвинтив крышку, протянул мне выпить по старой русской традиции прямо из горла, но я лишь удовлетворенно кивнула.

Это было ни с чем несравнимое ощущение. Эту ночь принято считать чудесной и волшебной, для меня она таковой и была. Как будто я чуточку сошла с ума, вытряхивая привычно грустные мысли и стараясь жить только вот этим мгновением. Смеяться до упаду, когда совершенно незнакомый и чужой мужчина подскальзывается у моих ног, пить с ним в европейской столице, не боясь попасться под бдительное око недремлющих и всегда ожидающих подвоха от «этих сумасшедших русских» местных копов, выплясывать нечто маловразумительное от холода, не падать в обморок от отражения в витрине, которое вместо меня показывало девицу с растекшейся тушью и красным носом. Дать фору местным подросткам и немного напугать одинокого продавца в круглосуточном магазине, которому не посчастливилось работать в праздник. И все это безумство вселяло в меня неистовую радость, которой мне так не хватало привычными серыми буднями в своем офисе, и за которой я гналась быстротечными и тоскливыми ночами в ресторанах и клубах родного города.

Когда начало светать мы обнаружили себя, закутанных в его пальто, сидящих на замерзшей скамеечке окруженной уснувшими на зиму магнолиями. Одной рукой он удерживал полы пальто вокруг меня, а другой гладил по голове. Кажется, я задремала, и мне совершенно не хотелось просыпаться.

Но он почувствовал, что я шевельнулась и спросил:

- У меня к тебе два вопроса. О втором ты уже догадываешься, а первый, чтобы ты не говорила, что я не учусь на своих ошибках – как тебя зовут? Меня Михаэль.

- Мария, - я не смогла сдержать смеха, - а вот спрашивать есть ли мне уже восемнадцать немного поздновато.

Он хмыкнул.

- Ну, предположим, я впервые в жизни решил поступить как джентльмен и после совместной ночи пригласить даму на завтрак, то есть сделать ее честной женщиной, расплатившись сполна за поруганную обувь и прическу.

Я, не особо раздумывая, согласилась и мы пошли к нему, что в тот момент казалось мне совершенно правильным, и я знала, что если откажусь, то буду жалеть всю жизнь, гадая, каково это – иметь с ним…близость.

Правда, позавтракать нам не удалось.… Да и добраться до обещанного вина тоже…

Сначала он повел мою продрогшую тушку в душ, где тщательно помыл, не высказываясь по поводу того, что я залила ему весь коврик в ванной, когда решила что несправедливо мне одной быть мокрой. Потом он обернул меня махровым полотенцем, из которого высовывались только голова и пятки, и проводил в комнату.

Я была уже на пределе, мне хотелось, чтобы он побыстрее разделся и уложил меня в постель, где любил бы меня пылко и жарко, заставляя забыться, но он не спешил. А потянулся к моим волосам, пытаясь распутать их.

- Издеваешься? - не выдержала я и дернула его за ворот свитера.

Он довольно засмеялся и несколько неуклюжих моментов спустя, пока я снимала с него рубашку и хихикала над пряжкой ремня с Санта-Клаусом, он уже лежал поверх меня и жарко дышал мне в ключицу, нежно прикусывая кожу. Мы торопились, стараясь угнаться друг за другом, наверное, только тогда мы начали осознавать, как нам отчаянно не хватает времени. Мы купались в нашем тепле, стараясь как можно теснее прижаться телами, он почти до боли сжимал мои бедра, а я крепко обнимала его за шею, притягивая его губы к своим и доходя до края.

Потом не было обычной неловкости, а была лишь томная нежность после настоящей близости. Я предложила ему прогуляться до холодильника, но он, высунув из под пледа ногу, решительно отверг мое предложение и сказал, что доверит эту честь мне.

Я прошлепала на его хромированную кухню, пытаясь за один присест набрать как можно больше провизии, чтобы потом снова к этому не возвращаться, и мой взгляд упал на электронные часы на холодильнике.

Я плюхнулась на холодный стул и закрыла глаза

Через три часа отправлялся мой самолет на Москву. О чем я совершенно забыла.. Вот и сказке конец…

Он все прекрасно понял даже из моих несвязных объяснений. Спокойно предложил подбросить до отеля и проводить в аэропорт. Я отказалась и попросила вызывать такси, он не стал настаивать, лишь спросил, уверена ли я.

А откуда я могла это знать?! Я как будто очнулась после долгого летаргического сна и не могла понять куда иди. Он стоял и ждал моего ответа, не выказывая никаких эмоций.

- Мы взрослые люди, - выдавила я, - это было… но теперь мне пора…ты ведь понимаешь?

- Я понимаю.

В тягостном молчании он помог мне найти мою одежду и проводил до двери. Я беспомощно глядела на него, не зная, что сказать, ведь с самого начала все было ясно…или нет? И я что-то упустила?

Я взялась за ручку двери.

- Ты сказала, весь мир в кармане, - негромко сказал он, - но ведь для этого надо протянуть руку…

Я вышла, не оборачиваясь…

Одиннадцать месяцев, тридцать дней и пятнадцать часов спустя…

- Привет. С Рождеством!

- Привет. Не ожидал тебя увидеть.

- Вот как? А зачем же тогда попросил Гюнтера принести еще один стакан? Врун!

- Я уже давно жду тут одну даму, чтобы сделать ей очень неприличное предложение.

- М-м-м? А насколько неприличное, можно узнать? - обеспокоенно спросила я.

- Поверь мне – необычайно. Надеюсь, она оценит, а то последний год мне приходилось приспосабливать себя к страшной мысли о Московской МКАД, но это уже крайний случай.

- Даже так? И ты был уверен, что я приеду?

- Не был, но ты же приехала. Так о чем говорить еще? Или ты хочешь обсудить дату?

- Какую дату?! – уже откровенно испугавшись, спросила я.

Он ухмыльнулся. Мы немного помолчали, сцепив под столом наши руки, с твердым намерением не расцеплять их в ближайшем будущем.

- Значит, любовь? – скептически спросила я.

- Выходит, - трагически вздохнув, ответил он, - вот ведь не повезло, а?

- И не говори…

Я буду ждать тебя

В самолётах, поездах,

В приютах горных рек,

В приютах гордых птиц.

На разных языках