Джонас Хэнвэй - человек, который гулял под дождем

Лондон, 27 апреля 1757 года, среда.

Улица Гановер Ярд*, соединяющая оживленные Оксфорд-стрит и Тоттенхэм Корт, не радовала глаз. Она была узкой, извилистой и довольно грязной, со скромными домами и магазинчиками, торгующими по большей части фарфором и тканями. В одной из расположенных на ней лавок, глядя на дождь за окном, скучала пожилая торговка в белом переднике и высоком муслиновом чепце, из которого выглядывало сморщенное лицо с острым носом и впалыми щеками.

Над входной дверью звякнул колокольчик.

- Что угодно вашим светлостям? – лавочница угодливо вскинулась навстречу вошедшим с улицы двум молодым щеголям-«макарони»* в сюртуках и жилетах кричащей расцветки, узких панталонах до колен, полосатых чулках и с огромными бантами под подбородками.

Модники, похоже, обычные эсквайры*, явно незаслуженно возведенные льстивой лавочницей в герцогский титул*, сунув под мышки свои трости, украшенные шелковыми кистями, первым делом стряхнули с рукавов сюртуков дождевые капли. Затем они обвели скучающими взглядами полки, помимо банок и коробок со съестным, заставленные и заваленные всякой всячиной: от детских игрушек до каминных щипцов. Наконец один из щеголей снисходительным тоном произнес:

- Мы вовсе не покупатели, миссис... э...

- Оулдридж - торопливо подсказала торговка.

- Если не возражаете, миссис Оулдридж, мы переждем здесь дождь. Как назло, на улице ни одного наемного экипажа.

- Возражаю? Как можно! – залебезила старуха. - Это честь для меня, милорды! Думаю, вам не придется долго ждать: извозчики сейчас появятся: в такой ливень у них, почитай, самый заработок.

Пропустив эти слова мимо ушей, щеголь обернулся к спутнику и капризно произнес:

- Подумать только, Хокинз, я чуть не угробил под дождем свой новый парик! А ведь он обошелся мне в целую гинею*!  - франт поправил чуть перекосившееся произведение куафера - «крыло голубя» с тремя рядами закрученных на висках локонов и стянутой лентой косичкой сзади.

- Да ладно тебе, Пирси, - отозвался его друг. – Такие парики все равно скоро выйдут из моды.

- Может быть, милорды не откажутся приобрести у меня чай? – сделала осторожную попытку навязать свой товар торговка. – Прекрасный чай! Высшего качества. Я вовсе не подмешиваю в него, как другие, пепел, опилки или терновник*!

- В таких лавчонках чай почти всегда контрабандный, - лениво бросил Пирси Хокинзу.

- Контрабандный? Как можно! - слегка покраснев и скосив глаза к носу, поспешила возразить миссис Олдридж. – С тех пор как наш добрый король Георг* в четыре раза снизил налог на чай*...

- Кстати, Хокинз, - оживившись, произнес Пирси, перебив старуху. – Вы слыхали про этого  оригинала Хэнвея, объявившего войну чаю?

- А, это тот чудак, что настрочил целое эссе о его вреде? Подумать только! Он утверждает, что чай вызывает нервные расстройства, уныние, а еще делает женщин некрасивыми!

- Последнее, пожалуй, недалеко от истины: жена нового архиепископа Кентерберийского* обожает чай, а ты видел ее, Хокинз? Страшнее смертного греха, - Пирси рассмеялся над собственной шуткой. – А этот Хэнвэй вообще странный малый. Лет десять назад отправился чуть не на край света – побывал в России, добрался до Персии*, где видел самого Надир-шаха*. На обратном пути был похищен пиратами, но сбежал переодетым. Во всяком случае, он утверждает это в своей книге.

- Да, я читал ее. Довольно занимательно. Не зря она сделала Хэнвэя знаменитым. Но упаси вас господь, Пирси, прочесть его недавно изданные дневники о восьмидневном путешествии по Темзе. Скукотища! На днях доктор Джонсон, тот, что издал в прошлом году свой словарь*, заявил, что Хэнвэй приобрел славу, путешествуя за границей, и растерял ее, путешествуя дома*.

Макарони дружно хохотнули.

- Ну, теперь-то, похоже, Хэнвэй основательно осел в старой доброй Англии, - заметил мистер Пирси. - Нынче у него новое хобби: филантропия. Бедняки, сироты, - тут он, оглянувшись на миссис Олдридж, понизил голос и поиграл бровями, – девицы легкого поведения.

- О! – проявил неподдельный интерес к сказанному его приятель и так же вполголоса спросил. – А вы уверены, Пирси, что интерес Хэнвэя к шлюхам чисто благотворительный?

- Ну да, в такие вещи действительно верится с трудом: он время от времени берет кающихся проституток к себе в дом, якобы в прислугу. Хотя, я слышал, этот чудак и вправду собирает пожертвования для больницы Святой Магдалины* и Приюта Найденышей*.

- Уж позвольте, милорды, и мне вставить парочку слов, - не утерпела торговка, не смотря на возраст, обладавшая острым слухом и любовью к сплетням. – Как я погляжу, вы изволите говорить про мистера Джонаса Хэнвэя. Он живет тут неподалеку и часто проходит мимо моих окон. Бывает, покупает у меня то да сё. Если бы вы видели, что он придумал! Купил в лавке мистера Крэншоу зонтик. Обычный зонт, из тафты и кружева. И что он с ним сделал? Приладил вместо тафты более плотную ткань и теперь гуляет под ним в дождь*!

- В дождь? – воскликнули одновременно оба щеголя в изумлении.

- Хоть латынь и наводит на меня скуку, - высокомерно выговорил мистер Пирси, - но ведь древние римляне не зря называли зонт ««umbraculum», от слова «umbra» - «тень»*. Уже из одного этого ясно, что зонт пригоден лишь для защиты от солнца! Да и где это видано, чтобы джентльмен разгуливал с женским зонтом?

- А Джонас Хэнвэй разгуливает, милорды. Помнится, он мне как-то даже сказал: «Я под ним, как в чреве кита*, миссис Олдридж: дождь или снег - мне всё нипочем». Уж очень он печется о своем слабом здоровье. И ведь не обращает внимание на то, что все смеются над ним, показывают пальцем, кричат: «Эй, француз!»* А уж как ярятся на него извозчики! Он же отбирает у них хлеб! Всем известно, что люди из привилегированного класса в дождь обязательно ездят в экипаже!

Тут старуха указала острым подбородком в сторону окна, находившегося справа от двери:

- Ба! Да вот и сам мистер Хэнвей. Легок на помине. И этот его странный зонт при нем. Взгляните, милорды.

Щеголи обернулись к оконному переплету, разделенному на двенадцать остекленных квадратов, служившему витриной, и губы обоих джентльменов сложились в букву «О».

- Какой странный «робинзон»!* Да этот Хэнвэй и вправду большой оригинал, – удивился мистер Пирси. – Но ты посмотри на его парик, Хокинз! Абсолютно сухой! А сюртук! На него не упало ни капли! – и франт резко обернулся к торговке. - Как вы сказали, милейшая? Где он купил этот зонтик?

- У мистера Крэншоу, в лавке, что прямо напротив моей, милорды. За семь шиллингов.

- Проклятье, целых семь шиллингов! – выругался Пирси, не сдержавшись. - Я сейчас на мели. Мой опекун снова задерживает выплату моего содержания.

- Брось, дружище, бутылочка воды от доктора Проссилли* обошлась тебе вчера дороже, - ухмыльнулся его приятель. – Да и каждый испорченный парик обходится тебе в целую гинею...

Уже на следующий день мистер Пирси и мистер Хокинз важно вышагивали в дождь по лондонским улицам под зонтами*, а в спину им свистели мальчишки и ругались извозчики.

* «Улица Гановер Ярд» - впоследствии эта улица была переименована в Хэнвэй Ярд, а затем в Хэнвэй-стрит. По слухам она была так названа в честь Джонаса Хэнвэя.

* «Макарони» - в Англии XVIII века модников называли «макарони», так как после поездок в Италию многие следовали ее более яркой моде в одежде. Мужчины-«макарони» были напудрены, нарумянены и напомажены, отличались экстравагантностью своих нарядов, любили резкие, "попугайские" сочетания цветов, громадные сложные прически, практически, как у дам, и туфли на высоких каблуках. Не зря в моду тогда вошли тросточки - при таком смещении центра тяжести удерживать равновесие без дополнительной опоры было сложно. Над «макарони» смеялись, на них рисовались многочисленные карикатуры. Но разве это когда-нибудь останавливало настоящих пижонов?

* Эсквайры – здесь употреблено в значении нетитулованные мелкопоместные дворяне, джентри.

* «незаслуженно возведенные льстивой лавочницей в герцогский титул» - по этикету «ваша светлость» обращаются только к герцогам (некоролевской крови).

* Гинея - английская золотая монета, впервые отчеканена в 1663 году из золота, привезённого из Гвинеи, отсюда её название. В 1717 году она была приравнена к 21 шиллингу. В одном шиллинге 12 пенсов. 20 шиллингов составляют фунт стерлингов.

* Чай в Англию попал только в середине семнадцатого века, но постепенно становился все популярнее. Однако цена его была по карману только богатым людям. Так, около 1700 года цена одного фунта (ок. 450 граммов) чая хорошего качества была равна зарплате искусного ремесленника за три недели. Поэтому торговцы очень часто продавали фальсифицированный чай, не смотря на угрозу тюремного заключения за такие действия (использованные чайные листья перемешивались с невероятными примесями, включая пепел, опилки, сушеный терновник, листья боярышника и т.д., затем эта масса спрессовывалась, высушивалась и обжаривалась для создания суррогатного чая). Также именно из-за дороговизны чая, вызванной непомерным налогом на него, расцвела контрабанда этого продукта. К концу 18 века контрабандным путем в Англию ввозилось больше чая, чем официально, пока в 1785 году налог не был наконец снижен со 119 процентов до 12,5.

* «добрый король Георг» - речь идет о Георге II Ганноверском (Георге Августе), род. 10 ноября 1683 г., ум. 25 октября 1760 г.

* «в четыре раза снизил налог на чай» - это произошло в 1745 году.

* «нового архиепископа Кентерберийского» - имеется в виду Мэтью Хаттон, занявший этот пост после смерти предыдущего архиепископа Кентерберийского 23 марта 1757 года (за месяц до описываемых событий). Мэттью Хаттон был женат на Мэри Латмэн, у них было две дочери.

* Персией до 1935 года в западных странах называли Иран.

* Надир-шах — полководец, шах Ирана в 1736-1747 годах, создатель обширной империи, род. 22 октября 1688 г., ум. 19 июня 1747 г. (пал жертвой заговора приближенных).

* «доктор Джонсон, тот, что издал в прошлом году свой словарь» - речь идет о Сэмюэле Джонсоне (род. 18 сентября 1709 г., ум. 13 декабря 1784 г.), английском литературном критике, лексикографе и поэте второй половины XVIII века. Девять лет он трудился над составлением первого словаря английского языка, опубликованного в 1755 году. Герой-«макарони» немного ошибается в дате выхода в свет словаря, но чего еще ждать от такого поверхностного человека?

* «Хэнвэй приобрел славу, путешествуя за границей, и растерял ее, путешествуя дома» - подлинная острОта С.Джонсона, славившегося своим остроумием.

* «для больницы Святой Магдалины» - речь идет об основанной Дж.Хэнвэем больнице Святой Магдалины для кающихся проституток (Magdalen Hospital for Penitent Prostitutes).

* Приют Найденышей (Foundling Hospital) в Лондоне принимал брошенных детей, впоследствии им подыскивались приемные родители по всей Англии. Дж.Хэнвэй был одним из его основателей и стал директором этого приюта в 1756 году, а также пожертвовал ему крупную сумму. В этом приюте сам композитор Гендель часто давал благотворительные концерты.

* «гуляет под ним в дождь» - в Англии до середины XVIII века зонт оставался чисто женским аксессуаром, причем укрывались им только от солнца. В 1752 году англичанин, лейтенант-полковник Джеймс Вольф (ставший впоследствии генералом) писал из Парижа: «Люди здесь в жаркую погоду для защиты от солнца пользуются зонтами, и еще чем-то подобного рода, чтобы спасаться от дождя и снега. Мне удивительно, что эта столь полезная практика не имеет места в Англии».

* «римляне не зря называли зонт ««umbraculum», от слова «umbra» - «тень» - именно отсюда возникло английское слово «umbrella» - «зонт».

         * «Я под ним, как в чреве кита...» - Джонас (Jonas) – английский вариант библейского имени Иона. Этот библейский персонаж провел три дня и три ночи в чреве кита, проглоченный им после того, как был выброшен моряками за борт корабля. Этот свой каламбур Автор нагло приписал Джонасу Хэнвэю.

         * «показывают пальцем, кричат: «Эй, француз!» - как уже было сказано выше, мужчины во Франции начали раньше пользоваться зонтами, чем в Англии, поэтому насмешники кричали смельчаку, идущему по Лондону под зонтом: «Эй, жеманный француз!» Некто Джон Макдональд, ливрейный лакей, оставивший свои мемуары, писал, что в 1770 году, когда он появился на улице с шелковым зонтом, привезенным из Испании, прохожие кричали, завидев его: «Эй, француз, почему бы тебе не нанять экипаж?»

        * «Какой странный «робинзон»!» - после выхода в свет романа Даниэля Дэфо «Робинзон Крузо», ставшего очень популярным, герой которого соорудил себе зонтик из козлиных шкур, англичане начали называть зонты «робинзонами».

        * «бутылочка воды от доктора Проссилли» - противосифилисное средство, стоило на тот момент 10 шиллингов 6 пенсов.

        * «мистер Пирси и мистер Хокинз важно вышагивали в дождь по лондонским улицам под зонтами» - в то время, действительно, из мужчин только жеманные модники «макарони» да такие большие оригиналы, как Джонас Хэнвэй, решались на то, чтобы ходить под зонтами.

        * В качестве иллюстрации Автор прилагает портрет того самого Джонаса Хэнвэя, реального исторического персонажа, до сих пор считающегося первым человеком в Лондоне, который стал пользоваться зонтом для защиты от дождя и снега.