|
Отгремели новогодние фейерверки, и праздничное безделье накрыло всю страну. Ты даже знаешь, о чем думается в эти дни. «Новый год, он пришел», «Пережить бы всего лишь два рабочих дня, потом Рождество!» Не для тебя. Ты едешь в «вылизанном» вагоне поезда и понимаешь, что хотел бы оказаться в пропахшем нафталином стандартном купе. Ничто вокруг не напоминает о грядущем празднике словно после одного отшумевшего Рождества не найдется места другому. Носок начищенной обуви упирается в поверхность небольшого чемодана, и кажется, нужно было брать с собой обычный рюкзак. В следующий раз непременно возьмешь только его. И верный Мак-проф, сменную рубашку, белье и духи Идоль. Она обожает их запах. Говорит, он ассоциируется только с тобой. Тебе же нравится ее собственный, поэтому не хочешь везти из поездки очередную экзотичную обманку. Легкая улыбка трогает губы. Какая она глупая. На вопросы о подарках всегда говорит «Лишь бы ты вернулся». И что ей привезти? Переводишь взгляд за окно. Всегда думал, что Япония – это одни сплошные небоскребы, однако блеклое зимнее утро демонстрирует просторы изумрудных полей. Поезд совершает плавный поворот, и вдали показывается серая масса, усыпанная островерхими пиками. Только здесь самую высокую из них могли назвать Небесным древом Токио. Небесное древо из металла и стекла. А неизменная Фудзи возвышается вдали словно тысячелетняя издевка над жалкими попытками человечества вознестись на небо. Слишком резок контраст хрупкого металлического скелета и пышной снежной шапки, ровно как и широких полей зеленых пригородов и игл токийских небоскребов. Слишком отлична зима зеленых оазисов в каменной пустыне от усыпанных белыми сугробами улиц родного города. А на Рождество всегда хочется снега. Захотелось и сейчас. Прямо здесь, в стране Восходящего Солнца, где туманная морось заменяет бегущему городу и солнце, и дождь. Словно в ответ на твои молитвы стекло окна окропляют прозрачные крупинки. Нет, это не снег - всего лишь капли воды, но хочется думать иначе. Они разбиваются о стекло скоростного поезда, стекая грязными разводами, и твои мысли сменяются нежеланием попасть под холодный дождь. А он усиливается. И только каким-то внутренним чутьем ты отмечаешь, что в вагоне стало неестественно тихо. Поднимаешь глаза на людей вокруг, но они замерли, устремив взгляды куда-то вдаль. То, как застыли в их руках смартфоны и айпэды, отчего-то заставляет твое нутро сжаться. Глядя на воск человеческих лиц, ты с большим трудом удерживаешь на себе маску невозмутимости. И понимаешь, что боишься проследить за их взглядом. Боишься, что проследишь и замрешь в таком же трансе. Ты знаешь, что осталось всего двадцать минут пути. Быть может, если перетерпеть их, то все вернется на круги своя, и маска ужаса и обреченности спадет с лиц твоих случайных попутчиков? Ты выйдешь на своей остановке, возьмешь такси до гостиницы, а они смогут остаться в той, своей реальности, оставив тебя в покое. Но ты также знаешь, что не выдержишь и посмотришь. Любопытство всегда одержит верх. Медленно отводишь взгляд за окно и... Замираешь. Дождь действительно усиливается. Его капли собираются в вихри словно кто-то колдует над созданием сладкой ваты. Вода оформляется в танцующие воронки и тут же разбивается миллионами брызг обо все рукотворное человеком. Так будет дальше, но даже ты понимаешь, что так будет не всегда. Всего в нескольких метрах от окна видимость значительно ухудшается. Там ветер подхватывает брызги и несет их волнами навстречу. И невозможно поверить в то, что даже скоростной поезд не в состоянии обогнать их... А потом ты видишь, как толща воды поднимается из-за туманных вихрей. И думаешь, что ее можно обозначить тем самым японским словом, которое знаешь даже ты. Но понимаешь, что скорее всего не прав. Неуправляемый ветер и водная масса слились в едином божественном танце - это другое явление, местное название для которого ты также знаешь. Впрочем, как и многие другие, совершенно далекие от японской цивилизации люди. Какие глупые мысли приходят перед смертью, однако. Разве важно, отчего ты умрешь: цунами или тайфуна? Ты просто умрешь. Но сознание упрямо не торопится принять этот факт. Глупое сознание. Ты видишь приближение конца в звенящей тишине словно в замедленной съемке. Ты понимаешь и одновременно не понимаешь, что это конец. Ты знаешь будто в такие моменты вся жизнь должна пролететь перед глазами. Но видишь лишь одно. Как она льнет к тебе за поцелуем, а ты выкручиваешься из объятий. Часы, паспорт, телефон. Ничего не забыл. Опаздываешь. Машешь ей рукой и едва успеваешь бегло поцеловать дочку перед выходом. Они не знают, что ты уже приземлился. И будут надеяться, что приземлишься где-то в другом месте из-за надвигавшегося тайфуна. Она будет надеяться, ведь ваша дочка еще слишком мала, чтобы понять... Толща воды ударяется о стекло, и грудь сдавливает железным обручем. Один из тридцати семи миллионов человек. Она заполняет рот и сдавливает легкие, сминает тело словно лист бумаги. Задыхаешься в агонии боли, не хочешь умирать, но и не можешь бороться. Очередной виток пытки... Пусть все это прекратится! И резко приходишь в себя. Вокруг по-прежнему вагон поезда. До твоего застывшего сознания доносится легкая расслабляющая музыка. Ты чувствуешь, что поезд поворачивает, лишь по действию центростремительной силы. Глаза видят и не видят, в горле застыл комок. Знакомый пейзаж из зданий и дорог предстает перед взглядом. Сердце все еще стремительно отбивает свой ритм, и ты в ужасном предчувствии поворачиваешь голову к тому месту, где, должно быть, находится море. Но нет дождя. Нет снега. Совсем не та атмосфера для Рождества, снова подумалось глупому сознанию. И люди вокруг, поглощенные своими гаджетами, тоже кажутся глупыми. Но ты следуешь их примеру. Достаешь телефон и с замиранием сердца ждешь, пока монотонные гудки не сменит звук заветного голоса. И когда он врывается в твою жизнь, говоришь сразу, пока не опоздал: - Я тебя люблю.
Автор путевой заметки: Red Sonja |