Олененок

- Ну вот, опять! У нее что, расписание? – На лице Кристин появилась гримаса презрения.

- А? Кто? – я оторвалась от очередного бульварного романа и перевела взгляд на торговый зал.

Рядом с витриной, заставленной разноцветными коробочками с духами, вертелась молоденькая девушка с огромной сумкой через плечо. Ситцевое платье, кое-как подогнанное по фигуре, но все равно широкое в груди. Грязно-серая кофта с вытертыми локтями. Но хуже всего – башмачки. Лак на них потрескался, кое-где отвалился. Подошва левого была пришита к верху суровой нитью, правого же прикреплена с помощью клея. Вид у самой посетительницы был под стать наряду: уставшее бледное лицо с огромными тенями под глазами и выпирающими скулами. Только темно-синий шелковый шарф с вышитыми ирисами выбивался из общей картины.

- И чего она тут ошивается? – продолжала возмущаться напарница. - Уже надеялась, что не явится больше. Ходит, ходит, трогает и ничего не берет. Хотя откуда такой бродяжке деньги-то взять? Ты следи за ней, вдруг она чего утащит!

- Может, стоит спросить, что ей нужно? – я продолжала разглядывать тонкую фигурку.

На пьяницу совсем не похожа. Одежда старая, да, но не грязная. Ногти на руках выглядят вполне ухоженно, да и волосы тщательно расчесаны и заплетены в косу.

- Простите. - Девушка не отреагировала. Пришлось тронуть ее за плечо. От неожиданности та подпрыгнула, развернулась и быстро-быстро замотала головой. - Я могу вам помочь?

Посетительница раскрыла свои огромные ореховые глаза ни дать ни взять, как у олененка и сначала показала руками на уши, а потом сделала отрицательное движение. «Не слышу». И тут же опрометью кинулась прочь из магазина. Я так и осталась растерянно стоять посреди зала.

До самого вечера я возвращалась к мыслям о ней. Нищая глухая девушка зачем-то каждый день приходит в магазин дорогой парфюмерии. Но зачем? И чего она так испугалась, если пришла без злого умысла? Или девушка подумала, что я хочу сделать что-то плохое?

Обыскав несколько книжных магазинов и библиотек, я достала пару книг по языку жестов. Еще неделя ушла на то, чтобы выучить некоторые из них. Только вот Олененок больше не появлялась. Прошло, наверное, не меньше двух месяцев, пока однажды ее башмачки снова не пересекли порог нашего магазина.

- Простите, вы что-то ищите? – спросила я, подкрепляя жестами вопрос. Олененок повернула ко мне личико и робко улыбнулась.

«Нет. Мне просто нравятся духи», - руки изящно вальсировали, выписывая в воздухе слова. Она не открывала рта, но мне казалось, что я слышу ее нежный голосок. Девушка подошла к одной из полочек и осторожно сняла с нее флакон в виде скрипки. Я отлично знала эти духи. Для меня они были тяжеловаты и слишком сладки, но в холодное время года имели небывалый успех среди клиенток.

- Что это такое?! – взревел голос Кристин за спиной. Она вышла из кладовой и грузно надвигалась теперь на посетительницу. Олененок на мгновение оцепенела, пальцы ее разжались, и флакон полетел на пол. Стекло не выдержало встречи с полом, помещение мгновенно накрыла мощная волна аромата. - Ах ты дрянь! А ну, давай плати теперь!

- Не кричи так, - вмешалась я. - Ничего страшного не произошло.

- Ничего страшного? Да ты видела, сколько они стоят? Две с половиной тысячи! – Кристин неожиданно прыгнула вперед, сдергивая с плеча Олененка сумку. - Посмотрим, что там у нее?

На прилавок посыпались какие-то книги, несколько комплектов нижнего белья, свитер и еще одно платье, а также расческа и небольшое зеркальце в деревянной оправе. Глухая отчаянно взмахнула руками, хватая по очереди свои пожитки и прижимая их к груди, словно младенцев. Кристин перевернула сумку, буквально выколачивая из нее последние предметы: овальный кулон на длинной цепочке и пару сережек. Украшения блеснули в свете заходящего солнца. Золото.

- Ох, ты ж... и откуда у тебя такие цацки... Марго, звони-ка в полицию. Я же говорила, что эта девица – воровка.

- Никуда я звонить не буду. - Я никогда не отличалась мужеством. Но глядя на несчастную нищенку, в глазах которой плескалась паника, я словно очнулась от многолетнего сна. - И почему ты решила, что эти вещи краденные? – Повернулась к глухой. - Скажи мне, где ты все это взяла?

- Так она тебе и скажет! – фыркнула Кристин. - Отойди, не хочешь звонить, я сама позвоню. Или вот что... растолкуй этой девке, что она должна магазину возместить ущерб. Раз денег у нее нет, пусть отдаст свои сокровища. И шарфик. А не то придется вызывать инспекторов. И уж они тогда разберутся, откуда что взялось.

- Милая, расскажи мне, что с тобой произошло. Напиши... вот. - Я протянула глухой тетрадку с ручкой. Олененок сжала губы и сейчас более всего напоминала дикого зверька, попавшего в капкан.

- Да чего ты с ней церемонишься?! Ты по сути, по сути. Давай, начинай  пальцы кривить. И пусть до нее дойдет, что она просто так отсюда не выйдет.

Плохо, когда человек груб. Хуже, когда у него так много грубости, что она вытесняет не только сострадание, но и разум. Сердце ее, как жернова, перемалывали любое зерно чужого несовершенства, любое доброе движение, превращая его в питательную муку для собственного эгоизма. Она не видела ни слез Олененка, ни ее трясущихся кулачков. Только дорогую ткань на шее девушки и несколько грамм драгоценного металла на столешнице.

Я вздохнула, преодолевая дурноту. Потом взяла ручку и написала несколько строчек. Олененок с недоверием следила за моими действиями. А потом начала быстро писать ответ: «Звоните, если нет другого выхода. Но вещи я не отдам. Это последнее, что у меня есть...»  Напарница, не дожидаясь окончания предложения, выдернула тетрадь и начала набирать номер полиции.

- Добрый день, господин полицейский. - Голос Кристин изменился до неузнаваемости. Словно в отвар полыни уронили горшок с медом. - У нас тут одна покупательница товар испортила, а платить не желает. Нет-нет, конечно мы помним о вашем заказе. Ваша супруга будет очень довольна.

Наш магазин был известен всем модницам в округе. Сюда приходили и любовница мэра, и сестра главного судьи, и дочери главного королевского садовода. Но были они стары или молоды, имели кожу сухую или жирную, носили кружева или мех, для всех действовало одно правило: чем толще кошелек, тем дороже духи им стоит предлагать. Я первое время недоумевала, с каким воодушевление барышни нахваливают совершенно неподходящие им «шлейфы» и «ноты сердца».

- Марго... ты здесь без году неделя. Ты даже место официально еще не получила. А я здесь тружусь уже седьмой год и отлично знаю свою работу, - отбрила тогда напарница.

До приезда полиции я не сводила глаз с Олененка, а Кристин – с нас. Девушку удалось усадить на стул, где она и осталась сидеть, прижимая к себе сумку и изредка всхлипывая. Статный офицер, представившийся Карлом, осмотрел место происшествия, потом выслушал рассказ напарницы и, наконец, обратился к «воровке и мошеннице».

- Она вас не слышит. Она – глухая.

- Ничего. У нас в участке, бывало, слепые прозревали. Видимо, все от освещения зависит.

- Знаете что. Вот ваши две тысячи. - На стойку опустились несколько бумажек. Я собиралась купить на них зимнее пальто, честно копя деньги в течение полугода. - Оформляйте выплату и отпустите, наконец, несчастную.

Кристин было попыталась возразить, но полицейский лишь плечами пожал. Штраф оплачен. А кто внес необходимую сумму - ему совершенно без разницы. Пока ставили подписи да вносили все необходимые данные, как-то незаметно потеряли Олененка из вида. Стоило оглянуться, - ее и след простыл.

- И вот еще что. Передай хозяину, что я не хочу здесь работать. - Я последовала за нищенкой на улицу. Уже бывшая напарница высокомерно скривилась: мол, нежные все какие.

На пороге одиноко лежал помятый снимок: мать, отец и девочка-подросток с большими глазами, как у олененка. В руках мужчина держал знакомый флакон в виде скрипки. Надпись на обороте гласила: «Гамильтону Айверу. Талантливому парфюмеру и замечательному другу».

- Вы его знали? – над моим плечом склонился офицер Карл. - Хороший был господин. Жаль, убили его вместе с женой. Только дочка осталась. Интересно, как она теперь поживает...