Вечность – ничто пред именем любимой

- С Богом!- Шевалье де Буа опускает забрало шлема.- На нашей стороне правда, друзья.

Небольшой бронированный отряд рыцарей Креста въезжает в лес, где в самой чаще готовится обед для Смерти. 

- Проверить всех,- Анри де Буа распоряжается отрывисто и сухо,- у кого на ступнях символ Господень, попираемый ногами, зарубить на месте. Остальных- на Святейший Суд. Мерзкие ведьмы ответят за свои грехи перед Небесами. 

Крики полнят вечерний воздух; плащ шевалье украшают алые брызги. Граф де Буа не знает сомнений и усталости. Его ведет за собой слово пастора. 
- Милорд,- шевалье д`Огрон осаживает скакуна,- однако ж странно, как много развелось сатанистов в округе. Того и гляди, придется скоро меч точить. 
- Не говорите, сударь,- отзывается граф,- грузите оставшихся в телеги, везите в замок. Я затушу костры и незамедлительно двинусь за вами. 

Что думает небо, глядя на шевалье, топчущего железными сапогами костер, разведенный в лесу? Что думает девочка, вышедшая из-за куста, и на чей пристальный взгляд наткнулся взгляд графа? Шевалье присаживается рядом, поднимает детскую ступню, снимает деревянный башмачок и видит выжженный крест- ведьмовской знак. Привычным движением металлическая рука вытаскивает из ножен меч. «Кто носит на ступне символ Господень, попираемый в грязь, подлежит смерти немедленной»,- слышит он наставления пастора. Меч не торопится покидать надежное убежище, и граф с лязгом вбрасывает рукоять обратно. Перехватывает замарашку в талии, перекидывает через спину могучего скакуна, срывает с плеч плащ с белым крестом на спине и накрывает свою ношу с головой. 
- Держись, как хочешь,- зло шепчет ей, пришпоривая коня. 

- Господь с вами, милорд,- причитает экономка,- зачем вы притащили в замок эту собачонку? Неужто вам мало слуг, что вы решили собирать всех бедняков в округе? 
- Марианна, я хочу, чтобы ты немедленно послала за отцом Ансельмом. 

- Что случилось, сын мой?- исповедник семьи де Буа удивлен поступком своего воспитанника.- Вы забыли, что служите Церкви? Зачем вы привезли к себе это богопротивное создание? 
- Я прошу вас, отец, проверить этого ребенка на причастность к темным силам. Если ее черная сущность подтвердится, я первый поднесу к костру факел. 

Девочка лежит на охапке соломы в сарае замка де Буа, переводя испуганный взгляд с одного на другого. Кажется, она не понимает, о чем идет речь. 
- Ну, что ж, сын мой,- пожимает плечами исповедник,- только ради истины. 
Священник распахивает на детской груди грязную рубашку, бормочет под нос, оглядывает плечи, тощие и грязные бедра, бесцеремонно переворачивает на живот. 
- Смотрите сами, милорд,- тычет он ей под лопатку, где на бледной коже виднеются три родинки в виде треугольника,- знак Сатаны. Какие вам еще нужны доказательства, сын мой? 
Шевалье качает головой- никаких. Все предельно ясно. Исповедник удаляется с чувством выполненного долга. Святейшее обвинение собирается завтра ровно в восемь утра. 
Граф склоняется над подобранной замарашкой, приближая к ней яростное лицо. Она комкает на груди разорванную рубашку, жалобно светит глазами из-под грязных волос. 
- Марианна, -кричит граф,- остричь ей волосы, переодеть в другое платье. Да накорми на дорогу. И прикажи седлать коней, у меня нет времени. 
Резким движением, не отдавая себе отчета, он срывает с ее груди дешевый медальон с детскими сокровищами внутри: локон белокурых волос и засохший цветок.

 

Монастырь святой Розалинды встречает Анри покоем вековых стен. Настоятельница его – сестра Лукреция, в миру Роксолана де Буа- приветствует родного брата. 
- Роксолана,- шевалье поднимается с колена,- прошу тебя, сестра, об одном одолжении. Только выслушай, и не отказывай. Я никогда ни о чем не просил. 

- О чем ты говоришь, брат?- настоятельница монастыря, нервно перебирая четки, пытается вразумить ослушника.- Как можешь ты предлагать мне подобное? Мне, держательнице этих святых стен?! Ты хочешь осквернить их присутствием ведьмы? 
- Это ребенок, Роксолана,- граф непреклонен,- Господь наш повелел ненавидеть грех в человеке, но нельзя ненавидеть человека, ищущего спасение. 
- Она грешна уже по сути своей,- кричит Роксолана в спину рыцаря 
- ОтмОлите,- бросает напоследок Анри. 

Через шесть лет. 

- Милорд,- д`Огрон тревожен и беспокоен,- сюзерен собирает вассалов. Нам опять объявили войну. 
- Война, Жан, это хорошо,- отзывается граф,- Готовь доспехи, оруженосец. 
Над гнедым скакуном вздымается штандарт с гордым семейным девизом «Господь и де Буа»; кони косят безумными фиолетовыми глазами; воздух пахнет кровью. Напротив- закованные в сталь ряды соседнего герцога. «Отвага и честь дю Гарон». 
- С Богом,- граф опускает забрало,- на нашей стороне правда, друзья мои. 
- Де Буа,- слышится с другой стороны,- я пришел за твоей головой, собака. 
А потом свет вокруг закровавел от мечей и оглох от криков. 

д`Огрон привязывает тело графа позади себя к лошадиной спине и бешено хлещет коня, направляя его к монастырским стенам почти на границе владения Анри. 
- Мать настоятельница,- торопливо объясняет он Роксолане,- милорд сильно ранен, но, к счастью, я вспомнил о вашем кровном родстве. Прошу прощения за спешку, однако вынужден вернуться. После милорда я обязан возглавить его войско.

Монахиня молча кивает и отдает приказания сестрам. С графа снимают тяжелый шлем и длинные русые волосы, слипшиеся от крови, падают на бледное лицо. Молодая послушница вдруг зажимает рот руками и подходит ближе, внимательно рассматривая того, кто однажды спас ей жизнь. Огромного, как гора, яростного и жестокого. Он забрал ее медальон шесть лет назад, а вместе с ним, как оказалось, и ее детскую душу. Правда, во снах, начавших посещать ее все чаще и чаще, он был крупнее. Она спасет его, забыв про отдых. 

- Анри,- Роксолана тверда, как скала,- ты опять? Да, я согласна, мы с тобой совершили богоугодное дело, когда спасли эту заблудшую душу. Ее продали собственные родители для жертвоприношения. Но, брат, хотя правила монастыря разрешают послушницам отказываться от принятия пострига, однако... Имей же совесть, граф. Ты хочешь обвенчаться с безродной деревенщиной? 
- Что за выражения, Роксолана,- вздыхает брат, уже здоровый и выигравший войну,- я не монах, и имею право венчаться с кем угодно.