ЖАТВА

Здоровое тело разорвано в клочья,

И страшен зов смерти, особенно ночью.

Стоит, ухмыляясь, она в изголовье,

И тост поднимает она моей кровью.

Когда в темноте затихает больница,

Один только сон изо дня в день мне снится:

Глаза закрывая незрячие, вижу

Взрыв, плоть мою стерший в кровавую жижу.

А дальше лишь боль, океан боли дикой.

И я просыпаюсь на собственном крике –

Обрубок слепой, забинтованный кокон,

Чья с миром вся связь – запах лета из окон

И звуки дождя, и гудков перекличка.

Стереть пот с лица я тянусь по привычке.

Но нету руки. Я забыл на мгновенье:

Мне больше не ведома роскошь движенья.

Вновь боли фантомные: не избежать их...

И культей бессильно я бью по кровати.

Как хочется жить! Мне всего девятнадцать.

За чей интерес меня гнали сражаться?

Того, кто дает равнодушно приказы?

Проснувшись однажды не в духе, он сразу 

Решил: быть войне. Просто так захотел он.

А я за каприз заплатил своим телом.

Ему я отдал свою дань, не отчизне...

Я сам не успел отобрать чьи-то жизни.

И этим лишь совесть свою облегчаю.

У всех кровь красна, я теперь это знаю.

На поле сраженья враги, словно братья,

Вповалку друг с другом в смертельном объятьи.

На лицах оскал – то ли боль, то ли ярость.

С них дань свою не соберет уже старость.

Не вырастить сына им, дом не построить.

Медалями вдов их вам не успокоить.

Мне тоже вручили медаль. Как в насмешку,

Глаза отводя, в равнодушье и в спешке.

За что мне она? Неужели за смелость?

А мне ведь в бою вжаться в землю хотелось,

От страха кричал я и зло матерился.

Мой бой самый первый – недолго он длился.

Но жизнь мою он разделил на две части:

Вот я еще молод, здоров, глупо счастлив.

А вот я без ног, без руки и незрячий,

И мать подле койки тихонечко плачет.

Чужая земля моей кровью полита.

Судьба моя скомкана, смята, разбита.

И я не один такой – нас таких много,

Кем чья-то к всевластью мостится дорога.

Война – только средство добраться до цели.

Плевать ему, что мы войны не хотели,

Плевать, что с войны возвратимся едва ли -

Да лишь бы нули на счетах прибывали...

И дела ему до моих нет мучений,

Ведь наших судеб параллельно теченье.

И я уже списан в расход. Быстро слишком.

На место мое новый призван мальчишка.

Теперь он сжимает приклад автомата.

А мне дом последний - вот эта палата.

Но я от обиды вскипаю и злости:

Врешь! Я еще жив! Еще не на погосте!

И я с этой койки подняться сумею,

Хоть с каждым движеньем от боли бледнею.

Пусть на костылях, на протезах, не сразу,

Пускай однорукий, пусть даже безглазый

Однажды я выйду из стен этих белых

И воздух всей грудью вдохну ошалело...

Ожили мечты и надежда вернулась...

Но вновь из угла смерть моя улыбнулась.

Приблизилась тихо, без слова, без звука,

На грудь опустила костлявую руку.

И сердце мое учащенно забилось,

Но, словно споткнувшись, вдруг остановилось...

А смерть через стены скользнула привычно -

Безносая щедрую чует добычу.

Вновь кто-то нарушил чужие границы,

Вновь где-то сраженье – туда она мчится,

Где, осатанев, строй на строй прут солдаты...

И будет ее урожай сверхбогатым,

Пока кто-то жаждет владеть целым светом,

А толпы готовы отдать жизнь за это.