По одежке Как-то сделал затейник-портной куклу для своей жены, чтоб не жаловалась, что доченьки у них не получилось. Вырезал из дерева статную девицу в человеческий рост – причем так исхитрился, что руки-ноги у нее сгибались, – лицо ей красиво раскрасил да волосы из кудели наклеил. Супруги жили – не тужили, вдвоем в ту куклу игрались: звали дочурочкой, наряжали в лучшие наряды да сажали в своей лавке сбоку от входа. А лавка их была у моста, по которому шла дорога в замок молодого барона Арно. Вот однажды возвращался тот барон с турнира у соседа-графа. На ристалище-то он победил, но графскую дочку, Жанну, за себя так и не высватал, хотя крепко рассчитывал с соседом породниться. Оказалось, что Жанну еще сызмальства сговорили за рыцаря Робера. Об этом, правда, помалкивали, пока жених годами воевал в чужих краях, но теперь он держал путь домой и уже вперед себя прислал невесте щедрые дары: злато-серебро, пряности, ткани узорчатые, диковины заморские да алый цветок для сада. Неспешно подъехал кручинный барон к мосту и вдруг углядел в глубине портновской лавки нарядную девицу-красавицу. «Кто такая?» – спросил с коня Арно. А портной-то возьми да пошути, ровно как с обычным прохожим: «То дочурка моя». «Сегодня же беру ее к себе в замок», – воскликнул барон и поскакал дальше, оставив солдата на карауле, чтоб зазноба судьбы своей завидной не избегла. Побоялся портной признаться, что посмел шутить над господином, и придумал хитрость. Когда вскорости слуги принесли носилки – кресло под балдахином на двух жердях, – усадил он туда наряженную куклу, закрыв ей лицо вуалью, какой дамы от пыли спасаются, и сам подставил плечо под одну из рукоятей. Посреди же моста нарочно спотыкнулся да и опрокинул «дочурку» прямо в реку. Только она по деревянности своей не потонула, а поплыла по течению, хотя под юбкой у нее был привязан мешок с камнями. Осиротевший родитель завыл-запричитал, стал себя по щекам хлопать. Тут барон, что красотке навстречу вышел, послал двух всадников по правому берегу и двух по левому с наказом выловить девушку и доставить в замок живую иль мертвую. Река долгонько так несла и несла куклу, пока не прибила к правому берегу. И туда же по случаю спустилась помыться актёрка Мари от привала своей ватаги. Очень она находке обрадовалась: стащила с «утопленницы» справный наряд, подсушила, на себя надела. Тут солдаты-то и подоспели. Подхватили девушку в седло и повезли своему господину. По дороге Мари не сробела, а хитро выспросила, что да как, и решила взяться за роль господской любимицы – подустала она по свету бродить, всем подряд за кусок хлеба угождать, понадеялась сколько-то в сытости пожить, теша лишь молодого барона. А те двое всадников, что направились по левому берегу, ехали, ехали да заехали во владения соседа-графа. И как раз в то время, когда дочка его, Жанна, плескалась в речной купальне. Не успела сердешная убежать, как солдаты наскочили. Подхватили ее в чем была – в одной мокрой сорочке – да помчали к своему господину. Ох, и натерпелась же Жанна страху. Поначалу страшилась, что люди ее ославят, увидев в непотребном виде, почти нагой. А как поставили перед бароном Арно, так вспомнила она про его неудавшееся сватовство и еще больше испугалась, что он из мести приказал ее похитить. Но потом смекнула, что месть тут не при чем и что несбывшийся жених ее, расхристанную, даже не признал. Он не мог налюбоваться на какую-то нарядную красотку, а Жанну, похоже, готов был отдать на потеху своим воякам. С благородными дамами так, конечно, не поступают. Но что барон сделает, если она назовется? Вдруг захочет на ней обиду выместить? Опасаясь открыть свое имя, Жанна бросилась на колени перед незнакомой женщиной и взмолилась: «О, добрая госпожа, окажите милость, возьмите меня к себе в услужение. Я не один год проработала ключницей в замке и помогу вам наладить здесь хозяйство». А хозяйство у барона Арно после смерти его матушки и вправду разладилось: прямо в главной зале камышовая подстилка на полу прогнила, камин дымил, из кухни смердело. Глянула актёрка Мари налево-направо и приняла Жанну на службу. Графская дочка с детских лет домоводству обучалась и за недолгий срок приставила к делу обленившуюся дворню барона. Мари же, не будь дурой, за нею следила да всё на ус мотала. Актёрка заплетала себе косы короною и наряжалась в яркие шелка да бархат с разрезами, а Жанна носила серое домотканое платье, убирая все волосы под платок. День за днем она трудилась да придумывала, как подать о себе весточку отцу или жениху, и наконец взялась за вышивание. На круглых войлочных медальонах с детскую ладонь, будто бы в угоду хозяйке, раз за разом вышивала она иноземный алый цветок, что получила в подарок от жениха. Потом теми медальонами Мари учтиво одаривала баронских гостей, чтоб украсили себе пояс, шапку, плащ или попону. Долго ли, коротко ли, приехал как-то к барону на охоту приятель и привез с собой незнакомого рыцаря. Узнала Жанна по гербу на плаще нареченного своего, всмотрелась в лицо его суровое, нездешним солнцем опаленное. Сразу видно, воин бывалый и обиды никому не спустит. Так как же ей разрешить дело благополучно, без ругани и смертоубийства, как урона чести своей не допустить? Сняла Жанна с шеи крестик кипарисовый из Святой Земли, женихом с прочими дарами присланный, и передала ему через пажа с просьбою о встрече в саду. А как встретились да познакомились, так и сговорились, что дальше делать. И вот на вечернем пиру Робер пошептался с Мари и стал вдруг барона корить, что тот беззаконно держит при себе благородную даму, которая, кстати, у Робера на попечении. Мол, Мари портному не дочь, а попала к нему случайно, когда наследник ее покойного отца – бывшего оруженосца Робера – выжил ее из дому. Про сии бедственные свои обстоятельства она даже в крайности молчала, сберегая семейную честь. Потребовал Робер носилки, чтобы увезти свою подопечную, а сам руку на кинжал положил. И воины, что его сопровождали, как по команде за оружие взялись. Посмотрел на них барон, губами пожевал да и отпустил Мари миром с новоявленным опекуном. А Жанна с ними поехала – негоже благородной даме путешествовать без служанки. Вернувшись в дом отца, Жанна, как было назначено, вышла замуж за Робера. Барон Арно приехал поздравить новобрачных и честь по чести попросил Мари себе в жены. Знать, сумела она за то время, что вместе прожили, оплести его путами шелковыми. Когда Жанна в аксамите да драгоценном уборе приветствовала гостя, он перед нею склонился и глаза рукой прикрыл со словами, что краса ее ярче солнца. А уж узнал ли барон свою скраденную служанку, научился ли различать людей не по одёжке - про то мне неведомо. И куда портновская кукла заплыла, тоже вам сказать не могу.
|