Восточный базар

Ми-ми представляет:

- Кто куда, а я - на базар! Моя тетка москвичка много лет прожила с мужем гидрогеологом на востоке. сначала в Багдаде, потом в Сирии. в Алеппо и Дамаске, так что я с детства наслушалась рассказов, арабских словечек, получала сувениры, купленные на суке. Вот вам разные восточные базары:

Восточный базар – это целый мир. Удивительно пестрый, многоликий и многоголосый.
В начале прошлого века на знаменитом самаркандском базаре можно было лицезреть дервиша в чалме, деловито выпрашивающего милостыню, перекошенные ветхие дуканы (лотки) торгующие пряностями. Толстобородые торговцы, посасывая чилим, курили табак. Важные купцы возлежали в чайханах, где за пиалой зеленого душистого чая вершили сделки. Восточный базар имеет свою историю, свой стиль, свою этику и даже эстетику.

     Ушли в небытие шумные базары Ходжента, Самарканда и Бухары.Изменились базары Багдада, Тегерана и Дамаска, называемые на арабский лад Сук. Стали более цивилизованными и чистыми, лавочки в рядах имеют уже архитектурный стиль.

               А знаете ли вы, что впервые Базар был преобразован и обновлен, получив капитальные мраморные торговые помещения, 1800 лет назад в оазисе Тадмор, который римляне называли Пальмирой? Богатый город-государство отстроил базарную площадь под стать храмам и дворцам города-государства. Это был один из богатейших восточных базаров мира.

«Большой базар был самым примечательным местом в Пальмире. Он был окружен величественной колоннадой, а его лавки были похожи на маленькие дворцы. Базары были подобны рогу изобилия. Горы экзотических фруктов и овощей сменялись посудными лавками, где можно было купить все: и простой глиняный горшок, и искусно украшенную серебряную чашу, и прихотливой формы кубок знаменитого сидонского стекла, и восточный диковинный фарфор, расписанный синими и золотыми драконами. Разнообразное оружие с тончайшей отделкой, резьбой, инкрустацией сменяли ткани, способные свести с ума модниц Империи. Шелка и индийский тончайший хлопковый газ висели здесь рядом с парчой, сверкавшей серебряными и золотыми нитями, и мягкими, как волосы ребенка, пурпурными шерстяными тканями из Тира. Дальше шли ряды пряностей и благовоний. Воздух был настоян на шафране и корице. В ноздрях свербило от перца. Все вокруг благоухало аравийской миррой, нардом, розовым маслом и алоэ.
Базар, несмотря на ранний час, был уже полон жизни. Торговцы выставляли товары, сновали водоносы, предлагая приезжим, истомленным зноем песков, свежую воду. Зазывалы завели свою песню, расхваливая товар. Шныряли мальчишки, выглядывая, нет ли какой работы за мелкую монету или за кусок сочащегося соком жареного мяса на тонкой лепешке. Шеба никогда не упускала случая побывать на базаре с Черным Ахми, когда он отправлялся пополнить запасы пряностей и фруктов. Она любила этот шум и блеск, суматоху и пестроту, диковинки, на которые они глазели вместе с Ахми, сушеные фрукты, которые давали попробовать торговцы, угадав в ней по одежде служительницу храма Атаргатис и надеясь привлечь через нее милость богини. И сейчас Шебе захотелось остановиться, чтобы поглазеть на товары и получить от закутанного в белое купца горсть янтарного и сладкого как мед изюма. Но всадники проехали мимо, и вот уже влились в цепочку верблюдов и лошадей, направляясь к городским воротам.»

   Римляне разрушили город. Но базары по всей Сирии похожи на Сук Тадмор, хотя выстроены они далеко не из мрамора и товары в них продаются современные. Ближний Восток тяготеет к Европе, совмещая старые традиции с новыми веяниями. Но по-прежнему неизменными остаются традиционные товары восточного базара: пряности, благовония, медная и серебряная посуда, украшения, тончайшие восточные ткани, парча, поделки народных промыслов: резная кость, сафьян и еще многое другое.

Израилиские базары описывают так:
«В Израиле базарная экзотика присутствует, но имеет свой, может быть, восточно-еврейский оттенок. Я бы особо выделил базары в восточном Иерусалиме, Рамле, а также Шук Тиква и шук Кармель в Тель-Авиве. Последний, пожалуй, самый известный и почитаемый.
В Израиле базар – сердце народа, и недаром политики в дни выборов поспешают на рынок, дабы перед телекамерой пожать руку «Ле бен-адам мин а шук» - человеку с базара.

Шук Кармель
   Подступы к нему облюбовали нищие – обязательный атрибут всех восточных базаров. Только здесь они несколько модернизованные: не запугивают прохожих рваньем или увечьями. Напротив, на многих из них довольно сносная одежда, глаза светятся сытостью и умиротворением. На шее у такого нищего табличка с цитатами из Танаха, взывающими скорее не к состраданию, а к добродетели и вспомоществованию. Научная организация труда оправдывает себя - сердобольные горожане с весьма интенсивной периодичностью кидают шекели в жестяные баночки. Лоснящиеся физиономии израильских нищих, их упитанный вид отнюдь не производят гнетущего впечатления. Хочется покончить с пристойной жизнью и вплотную заняться нищенством.
   Мы вступаем на территорию Шука Кармель. Все здесь отвечает канонам восточного базара. Ослов, тюрбанов и купцов в мягких ичигах (сапожках) тут вы не найдете, но грязь, специфический запах помойки в мясном ряду, равно как и сладострастный вой зазывал - в наличии.

 Складные лотки, именуемые «Бастот» и серые обшарпанные будки, отдаленно напоминающие кишлачные конюшни, соседствуют с более капитальными строениями, заваленными до потолка товарами заморского и отечественного производства. Купить здесь можно все, начиная с хозяйственной сумки и кончая запасными частями к сверхзвуковому истребителю миг-31». Тутошние торговцы – народ энергичный, бойкий и при случае продадут вам свою маму, даже если она вам совсем не нужна. Торговать на базаре – высокое искусство. В Сорбонском, Кембриджском или Оксфордском университетах вас этому не научат. Это от Бога, с этим надо родиться.

  Когда в следующий раз вы придете на базар, не бродите за женой с обреченным видом, волоча за собой сумки. Присмотритесь, прислушайтесь, сумейте из общего хора зазывал выделить сольные импровизации артистов этого жанра.
Возьмем, к примеру, шекель – цена товара второго, зачастую и третьего сорта на базаре.     Послушайте сколько пыла страсти и даже мысли, вкладывает продавец в это слово. Ни один не повторяет другого. Каждый поет в своей тональности. Иной зазывала в торгово-творческом экстазе возьмет такую высокую ноту, будто речь идет не о никелевом, а о бриллиантовом шекеле. Качества товару их музыкальные экзерсисы не прибавят, но вокальные данные зазывал очаровывают даже весьма тонких знатоков базарной музыки. Таких солистов не постыдился бы иметь в штате Краснознаменный ансамбль песни и пляски имени Александрова. Есть ассы, которые воспевают шекель во всевозможных вариациях: например: «Ялла шекель!» (арабское ялла» - нечто близкое к нашему «Давай» или даешь»). Или – «Але шекель» (ивритское произношение алё» более склонно к акцентированному «о» вместо понятного нам «ё») Очень популярны «Кен бакаша!», «Кен, Работай!» - выражающие готовность услужливо объегорить.

Однажды я приметил молодого продавца с шеей зубробизона, (на таких холодильники таскать), который выкатывая коляску с овощами на проезжую часть, с таким видом вопил « Игия, игия!...» (прибыл, прибыл - имеется в виду товар), будто собирался сообщить человечеству о долгожданном приходе мессии. Наверное, в воплях этих есть какой-то психологический расчет, потому что народ в мгновение ока опустошил все его ящики. На следующей неделе продавец эту же фразу выдавал в совершенно ином варианте – на октаву ниже, да и тон был уже надрывно-похоронный. Последнее обстоятельство вовсе не отразилось на эффективности распродажи овощей – ящики опустошали с той же скоростью.

Бывает, особо голосистые солисты, скооперировавшись, поют базарные баллады. Я лично слышал одну из таких баллад под поэтическим названием « Гверет Роза, тааси лану поза!» (Мадам Роза, сделай нам позу...) Толпы народа, завороженные описаниями поз легендарной Розы, с быстротой молнии раскупали товар. Подобный хор обычно слажен, каждый знает свою партию, что особо подчеркивает профессионализм базарного ансамбля, который составил бы конкуренцию даже таким прославленным коллективам как хор имени Пятницкого. Среди продавцов есть и танцоры. Выплясывают обычно болеро в обнимку с весами в обработке базарных балетмейстеров. Но если вы изъявите желание купить полу гнилую картошку у танцора, он по вашей заявке может выдать вам краковяк, андижанскую польку и даже полонез Агинского в ритме вальса. Соседи танцора, если они тоже не торгуют картошкой, прихлопывают, притоптывают или, щелкая кастаньетами, закатываются в бесхитростном припеве «Вай-Вай...»

Вообще надо сказать, шук с приездом русской Алии заметно русифицировался. Персидские и турецкие поэтические бустаны уступили место русским былинам. Я лично имел удовольствие слушать удалого торговца арбузами включившего в свой зазывной репертуар знаменитую народную песню «Есть на волге утес». Должен сказать, что арбузы в его лавке не застаивались. Я посоветовал ему освоить что-нибудь современное из репертуара Иосифа, Кобзона, скажем. Он, было, взялся, затянул что-то вроде - «Наша служба и опасна и трудна...» но понес убытки, забросали парня его же арбузами.
- Нет, сказал он мне, - с Кобзоном много не наторгуешь.

  К следующему моему появлению он уже с чувством исполнял песню Людмилы Зыкиной «Оренбургский пуховый платок» Несмотря на иракский акцент и весьма слабое музыкальное сопровождение, состоящее из миниатюрной дыни, которую он использовал в качестве бубна, песня очень растрогала покупателей. Со слезами на глазах они взвешивали дыни, набивая ими свои тощие авоськи. « Вот она сила искусства!» - думал я.
С приездом русских репатриантов существенно расширились культурные запросы базарных интеллектуалов. Сегодня любой из них на чистом русском языке извлечет вам квадратный корень из алгебраической суммы морковки лука и хурмы. Нет такого овоща, или фрукта, который они не умели бы выговорить на диалекте тамбовской или рязанской глубинки. Я видел одного марокканского еврея, который интересовался трудами Ивана Мичурина. Другой, уже бухарский еврей, вслед за Маяковским воскликнул: «Я русский бы выучил только за то, чтобы продать тонну куриных крылышек в день!»
Остается только добавить, что в самые тяжелые дни абсорбции именно шук Кармель, а не министерство абсорбции, помогал репатриантам выжить: по пятницам горы более-менее сносных отходов пополняли недельные запасы репатриантов перебивающихся с агоры на шекель. Может поэтому в памяти народной останется не бюро по трудоустройству, или какая другая бюрократическая контора, а шаловливый, полный жизни и очарования шук Кармель.» (Живописал израильские базары Шмиэл Сандлер)

«Следующим и основным развлечением для европейцев в Танжере был базар или как его называют в арабском мире – сук. Едва мы вышли из автобуса, я заметила знакомую фигуру в белом форменном кителе...
- Вы позволите сопровождать вас, леди? – он вежливо поклонился и сверкнул улыбкой в сторону Аллы, - Ходить двум одиноким красивым женщинам по восточному базару небезопасно.
- Неужели здесь до сих пор крадут наложниц для гарема? И не мечтала о такой удаче! – восхитилась я.

Мы углубились в ряды, заполненные товарами, торговцами в живописных берберских нарядах, местными бездельниками, американскими туристами и воришками. Покупать мы все равно ничего не собирались, чтобы не отягощать багаж: кто его знает, сколько еще предстоит нам ездить по свету, пока не захочется остановиться. А купить хотелось многое. От лавки медника Алла еле меня оторвала, так заворожила медная и латунная посуда. Вспомнив кухню в незабвенном доме Виктон, я поклялась, что когда заполучу свою собственную, обязательно приеду сюда снова за посудой.

 В рядах специй я не удержалась и купила шафран, у нас настоящий днем с огнем не сыщешь. Словно из прежней жизни сохранились воспоминания раннего детства: шафраном пахли бабушкины пасхальные куличи.. Я вернулась к торговцу и купила еще две мерки. Он на радостях, что я почти оптовый покупатель, подарил несколько стручков ванили. Я была в таком восторге, что капитан засмеялся и пояснил: даже с учетом подарка мы озолотили торговца. Следовало поторговаться, это дело принципа. Но когда я остановилась возле продавцов благовоний, его наставления вылетели из головы. Не торгуясь, мы взяли по флакончику розового масла и перенюхали все остальные – просто так, из интереса. Наконец мы добрались до серебряных рядов и тут уж отвели душу на полную катушку.

Перемерив все браслеты и кольца, купили по ожерелью с бирюзой, которые очень напоминали древнеегипетские, и потрясающей красоты украшения из перламутра в серебре. И тут я увидела леди Сару Уилдинг, отчаянно торгующуюся в соседней лавочке за серебряную вазу для фруктов. Заметив нас, она запнулась на мгновение, а затем удвоила усилия в борьбе за свои динары. Переглянувшись, мы поспешили пройти дальше, чтобы не смущать ее еще больше. Мы долго гуляли по базару, любуясь шелками, резным черным деревом и слоновой костью, пестрыми сафьяновыми подушками, горами экзотических фруктов и овощей, пока не устали. Что-нибудь есть здесь капитан нам отсоветовал, хотя ароматы от чанов с фруктовым пловом и с чем-то, напоминающим баранье рагу, были такими, что слюнки текли, поэтому было решено возвращаться на борт.