Д.Самойлов
АННА ЯРОС ЛАВНА
Как тебе живется, королева Анна,
В той земле, во Франции чужой?
Неужели от родного стана
Отлепилась ты душой?
Как живется, Анна Ярославна,
В теплых странах?.. А у нас - зима. 
В Киеве у нас настолько славно,
Храмы убраны и терема!
Там у вас загадочные дуют
Ветры с моря-океана вдоль земли.
И за что там герцоги воюют?
И о чем пекутся короли?
Каково тебе в продутых залах,
Где хозяин редок, словно гость,
Где собаки у младенцев малых
Отбирают турью кость?
Там мечи, и панцири, и шкуры.
Войны и охоты – все одно.
Там под вечер хлещут трубадуры
Авиньонское вино...
Ты полночи мечешься в постели,
Просыпаясь со слезой...
Хорошо ли быть на самом деле
Королевой Франции чужой?
Храмы там суровы и стрельчаты,
В них святые – каменная рать
Своевольны лысые прелаты.
А до бога не достать!
Хорошо почувствовать на ощупь,
Как тепла медовая свеча!..
Девушки в Днепре белье полощут,
И кричат по-русски, хохоча.
Здесь, за тыщей рек, лесов, распутиц,
Хорошо, просторно на дворе...
Девушки, как стаи белых птиц,
Скатерти полощут во Днепре.
Н.Тихонов
Анна Ярославна
Над Днепром и над Софией Славной 
Тонкий зон проносится легко.
Как же, Анна, Анна Ярославна,
Ты живешь от дома далеко!
До тебя не так легко добраться.
Не вернуть тебя уже домой,
И тебе уж не княжною зваться –
Королевой Франции самой.
Небо низко, сумрачно и бледно,
В прорези окна еще бледней,
Виден город – маленький и бледный,
И река – она еще бедней.
На рассвете дивами вставали
Облака, и отступала мгла,
Будто там не облака пылали,
Золотой Софии купола.
Неуютно, холодно и голо,
Серых крыш унылая гряда,
Что тебя с красой твоей веселой,
Ярославна, привело сюда?
Из блестящих киевских покоев,
От друзей, с какими говоришь
Обо всем высоком мирострое,
В эту глушь, неведомый Париж?
Может, эти улицы кривые
Лишь затем сожгли твою мечту,
Чтоб узнала Франция впервые,
Всей души славянской красоту!
Н.Доризо
Монолог Жанны Д,Арк. 
Я – Жанна Д,Арк!
Кричу тебе, толпа.
-Я Жанна Д,Арк!..
В ответ летят каменья.
Я от костра спаслась,
И за свое спасенье
Распята у позорного столба.
Вы, граждане, причислили меня
К святым, но я спаслась,
Я избежала пламени,
А вам так нужен был клочок огня,
Как шелк для государственного знамени. 
Я мученицей вам была нужна,
Святая дева, дева Орлеана!
Я жить хочу. Простая девка – Жанна,
Любить, рожать детей,
И этим я грешна.
Я сделала для вас все, что смогла,
Для милой Франции, когда мой меч солдата
Рубил врагов.
В одном лишь виновата,
Что я из плена убежать смогла.
Меня казнить не удалось врагам,
Вы, граждане, казнить меня готовы,
Все той же инквизиции оковы,
Тот же костер ползет к моим ногам.
Вы, как иконе, кланяетесь мне
И судите меня, как самозванку,
Во имя той легенды, что крестьянку
Поставила с богами наравне.
О, как ты, милость короля, лукава!
Вокруг толпы сжимается кольцо.
Теперь я знаю, что такое слава,
Мое же имя больно и кроваво
Дорожным камнем мне летит в лицо...
В. Солоухин
Лозунги Жанны Д,Арк
Звучал с непонятной силой 
Лозунг ее простой:
- За свободу Франции милой,
Кто любит меня – за мной!
Драпают пешие воины,
Смешался конников строй,
А она говорит спокойно:
- Кто любит меня – за мной!
Знамя подъемлет белое,
Его над собой неся,
Как будто идет за девою
Сзади Франция вся.
Истерзана милая Франция,
Проигран за боем бой.
Уже бесполезно драться.
Кто любит меня – за мной!
Шестнадцати лет девчонка,
Носительница огня,
Сменила свою юбчонку
На латы, меч и коня.
Свершая святое дело,
За ударом неся удар,
Едет нежная дева,
Железная Жанн Д,Арк.
В стане британцев – паника,
В стенах британцев – вой,
А она поднимается, ранена, -
Кто любит меня – за мной!
Конечно, мне лучше было бы
Цветы собирать в лесу,
Но гибнет Франция милая,
И Францию я спасу.
Девчонка я, мне бы все же –
Жених, ребятишки, дом.
Но если не я, то кто же?
Если не я – никто.
Будут изгнаны бритты,
Все как один уйдут.
Только те, что убиты,
Смогут остаться тут.
Хрупка я, но бог поможет,
Дух укрепляя мой.
Если не я, то кто же?
Кто любит меня – за мной!
В чем силы ее источник,
Загадка не решена.
Но все исполнилось в точности,
Как сказала она.
Победа – ее награда.
Как молния, меч сверкал.
С Орлеана снята осада,
Коронован в соборе Карл.
А дальше? Позор мужчинам.
Людям стыд и позор.
Суд заседает чинно.
В Руане горит костер.
Британцы или бургундцы,
Епископы или князья.
Девчонку мучить? Безумцы!
Отвагу судить? Нельзя.
А что же Франция милая?
Где же она была?
С легкостью изменила,
Походя предала.
И Карл, коронованный Жанной,
Где же тогда он был?
Король, как это ни странно,
Первым руки умыл.
А эти зеваки, толпы
Вокруг костра на ветру,
Почему не бросились, чтобы
Спасти из огня сестру?
Конечно, каре, охрана,
Войско во всей красе.
Но если бы ради Жанны
Бросились сразу все?
В больших городах и малых,
В селах и деревнях,
В харчевнях и пышных залах,
Пешими, на конях?
Трусы? Рабы обмана?
Горем сердца полны?
Не вас ли спасала Жанна,
Бросаясь в костер войны?
Люди, сделайте милость,
Пока не померк еще взор.
Одна за всех – получилось.
Все за одну...Позор!
Вечером под золою
Нашли в углях палачи
Сердце ее, как живое,
Только что не стучит.
Сердце бросили в Сену.
Чтобы стереть и след.
С тех пор прошло постепенно
Полтысячи с лишним лет.
Слава ее окрепла.
И там, где в беде народ,
Дева встает из пепла,
На помощь она идет!
Тогда всех других дороже
Лозунг, зовущий в бой:
Если не, то кто же?
Кто любит меня – за мной!
Н.Доризо 
МОНОЛОГ ГЕНРИХА IV
Меня враги считали дураком.
О, я на них за это не в обиде!
Как куколку с потешным колпаком,
Я им себя протягивал – берите!
Играйте с ней и засыпайте с ней.
Когда Париж как замок заточенья,
Мне ваша снисходительность нужней
Опасного кровавого почтенья.
Наступит день. Придет моя пора.
Не далека развязка этой пьесы.
Башка шута не стоит топора,
Зато Париж, конечно, стоит мессы!
Что ж, хлопайте по заду, по плечу,
Есть голова, была бы только шея!
Я приучу вас, я вас приручу
К тому, что я ручной, что я вас всех ручнее.
О, господи, быть глупым помоги!..
В бокалах яд. Блестят кинжалы бледно.
Взойду на трон я, снявши башмаки.
Бесшумно, заурядно, незаметно.
Взойду на трон, и Франция сама
Склонит чело, на верность присягая.
О, высшая стратегия ума –
Обманчивая глупость шутовская.
Ну а пока насмешки, как добро,
От королевских я приму фамилий.
Быть хитрым, это вовсе не хитро,
Куда хитрей казаться простофилей.
В.Боровицкая
Мария Стюарт 
Седое лондонское небо.
Дворцовый зал. И эшафот.
К его ступеням королева
Шагами легкими идет.
В лице ни страха и не боли.
Все ближе, ближе и слышней 
Шуршанье платья цвета крови
И бряк солдатских палашей.
Простолюдинки в платьях грубых,
Вы зря завидовали ей.
Что ей серебряные трубы
И легкий бег ее коней.
Такой земной и длиннобровой,
Рожденной только для любви,
Легла проклятая корона.
Сковав отпущенные дни.
Она давным-давно готова
Отдать сияние и власть,
За безыскусственное слово,
За человеческую страсть.
Она ей выпала на долю,
Но эти несколько ночей
Несли ей двадцать лет неволи
И страшный призрак палачей.
Британский герб на приговоре.
Там ощетинившийся лев,
Пролившей столько разной крови,
Возжаждал крови королев.
С нее давным-давно довольно.
Покой наступит с этих пор.
Неторопливо и спокойно –
И жизнь, и сердце под топор.
В. Боровицкая
УТА 
Он стал героем летнего турнира
И кубок подала она сама –
В короне серебристого отлива
И в платье цвета старого вина.
Он получил и звание, и имя,
И выбрал свой загадочный штандарт –
Корону серебристого отлива
И темный, самый темный виноград.
Теперь он будет жить, забыв усталость,
И не щадить ни денег, ни коня,
Чтобы успеть туда, где появлялось
То платье цвета старого вина.
Но недоступна маркграфиня Ута.
Приветлива, ровна и холодна.
Как сон, как ослепительное утро,
Как платье цвета старого вина.
Не встретив ни ответа, ни участья,
Отбыв ее стремянным целый год,
За смертью вместо призрачного счастья
В крестовый он отправился поход.
И умер в Палестине. От холеры.
И завернула тело пелена.
Не саван, как обычно, белый, белый.
А бархат цвета старого вина.
В.Боровицкая
Возвращение (рыцарская баллада). 
Он был и строен и высок.
Он был красивей всех.
Я не могла прожить ни дня,
Не слыша этот смех.
Но решено, что лишь тому
Я жизнь свою отдам,
Кто десять вражеских знамен
Сложит к моим ногам.
Он поклонился, ускакал.
Прошло немало лет.
Текут года, течет вода.
Его все нет и нет.
Чтобы я ведать не могла,
Что делают года,
Все зеркала из этих стен
Убрали навсегда.
И, наконец, вдали, в пыли 
Блестит его броня.
И десять вражеских знамен –
Попоны на конях.
О, где ты был и скольких нет
С тобой твоих друзей?
А на руке его блестит
Кольцо с руки моей.
Идет во двор, сутуля стан.
Помятая броня.
А конь не тот. И мяч не тот.
И голос без огня.
Проходит холл, откинув шлем,
Волнуясь и спеша,
А на лице неровный след
Тупого палаша.
Он проходил огромный зал.
Волненья не тая.
И глядя прямо на меня.
Не узнавал меня.
Я тихо встала перед ним,
Почти лишаясь сил,
А он, мой шлейф задев чуть-чуть,
Прощенья попросил.
Он изучал придворных дам
Всех вместе и подряд.
И лишь фонтан звенел и пел.
Как двадцать лет назад.
Н. Доризо
Баллада о короле
Без знатных званий и фамилий
Он начинал, как санкюлот,
Шел, как на пир, на штурм Бастилии,
Кричал:- Да здравствует народ!
Не знал, что ждет его корона
И власть державная притом.
Что, генерал Наполеона,
Он станет шведским королем.
Двором лукавым возвеличен,
И сам поверив, что велик,
С годами стал он деспотичен,
К одеждам царственным привык.
Когда ж монарха хоронили
В костеле, словно божество,
Когда с почтеньем обнажили
Плечо, державшее его,
Под роскошью экипировки
Узрел весь двор, пришедший в храм,
Слова былой татуировки:
Смерть королям! Смерть королям!
В. Боровицкая
Перевал «Считанных камней» 
И приказал Великий Тамерлан
Пред тем, как двинуть конницу на запад.
Насыпать холм камней, чтоб он, как замок,
Могущество его напоминал.
И воины послушные сошлись.
Со всех сторон стекались их лавины.
Сложили перевал, закрыв долину,
И каждый камень значил чью-то жизнь.
Лежат, смирившись, двадцать государств.
Бесстрастный взгляд Железного Тимура
Измерил холм довольно и угрюмо,
А над холмом пылал кровавый Марс.
- О, сделай так, – молил он всем лицом.
Пусть мир, как невесомая страница –
Подуй – он затрепещет и смирится
Перед великим воином – хромцом.
Дай нам вернуться, красная звезда.
Пусть каждый воин вновь возьмет свой камень.
И холмиком едва заметным станет
Часть тех, кто не вернется никогда.
Они ушли. И где-то разошлись
С своей удачей. Как не раз бывало.
Никто не возвратился к перевалу,
Где каждый камень значил чью-то жизнь.
Е. Винокуров
МОНГОЛ В КРАКОВЕ
На камни костелов, откаркав,
Садится, кружась, воронье...
Задумчиво смотрит на Краков
Монгол, опершись на копье.
Морщинисто и безусо, Лицо наконец расплылось...
...А синие ноги Иисуса
Гвоздями пробиты насквозь.
Мучительней и смертельней
Легенды не знали века...
И лик выплывает из терний
Трагического венка.
В соборы идут краковчане...
Но всадника мучает смех,
Трясутся цветы на колчане
И лисий ободранный мех.
Как вкопанный, прямо с галопа
Он замер. Ладони простри:
Лежит перед взором Европа,
Деревни и монастыри.
В ней всякие странные вещи...
В свой первый единственный раз
Монгол наблюдает зловеще
Европу сквозь прорези глаз.
...От Тихого Океана,
Как будто бы чувствуя зуд,
Храпят табуны окаянно,
И чадно кибитки ползут.
Е. Винокуров
СРЕДНЕВЕКОВЬЕ. 
Порой печальной новолунья,
Когда потонет мир во мгле,
Простоволосая колдунья
Летит под звезды на метле...
Внизу, с подушкой в изголовье,
Упав в перину до зари,
Храпит вовсю средневековье,
Из уст пуская пузыри.
Но тайнами полна природа –
И от рогов и до копыт
Враг человеческого рода
Трясется, – он-то уж не спит!
И нечисти начался танец!..
Но это, значит, неспроста:
Пав на колени, францисканец
Застыл пред образом Христа.
Синюшных мертвецов личины:
Язык пылает изо рта!..
Но встали против чертовщины
Два плотно сложенных перста!
На свет ползут грехи из мрака. –
Как омерзителен парад!
Персты смиренного монаха
Кошмарам противостоят.
...Меняла вышел из подъезда
И, почесавшись, вдруг зевнул.
И пекарь разминает тесть...
И отступает Вельзевул.
Vlada
Воспоминание об Элладе. 
Эллада. Древняя земля,
Тысячелетняя страна.
Здесь храмы эллинских богов
И призраки немых рабов.
Улыбки жриц и смех богинь,
И неба радужная синь,
И клятвы греческих мужей...
Земля богов, земля людей.
Гомер, Софокл, Еврипид.
Как имя древнее звучит!
Оно доносит сквозь века
Всю красоту их языка.
Но в мифах ээлинов слышны
Не звуки мирной тишины –
Сыны Эллады стали в строй,
Они пройдут войны тропой.
Вновь дым пожарищ, грады стрел
И тысячи пронзенных тел,
Гнев, плач повсюду, крик и стон.
...Царь эллинов взошел на трон.
В. Кузнецов
Древние люди. 
Гордые древние люди, мудрые египтяне,
Перед выдуманными богами покорно лежавшие ниц,
Ваши вещие сны
Тысячелетними бродят путями
Под гранитными сводами
Построенных вами гробниц...
Вы, отдавшие мертвым одежду и пищу,
Надеясь в загробном мире дождаться лучшего дня,
Умиравшие в каменоломнях нищими,
Вы не услышите,
Вы никогда не поймете меня.
...Ваши души были темны, как иссохшие мумии,
Ваши руки были искусны, как речи жрецов.
Вы терпели,
Вы мучились тайными думами,
Усомнившись в богах, продолжая жить верой отцов.
Вы, как прежде, молили богов о милости,
Добираясь до истин вслепую, точно кроты.
Ваши боги вас передали, но ваши папирусы
Донесли до меня ваши думы, тревоги, мечты.
О предке / неизвестный автор 
Мой предок был и добр, и смел-
Испытанный скиталец.
Он документов не имел.
Он был неандерталец.
Не раз сидел он на бобах,
Но, как был день ни труден,
Играл он пальцем на губах
и в щеку бил, как в бубен.
Он поднимал свое копье.
Друзей в дорогу клича.
И если убивал зверье -
На всех делил добычу.
Он от невзгод не морщил лоб.
Он забывался в пляске.
И весь его был гардероб
В набедренной повязке.
Я. Белинский
Страница истории
Чем богаче - тем более нищие,
вдоволь разной одежи, обужи,
животы, отягченные пищею,
ну, а души - все площе и уже...
Старый Тибр по ложбинам струится
в белый мрамор, в коринфские залы,
и брюхатый, как баба, патриций
не вылазет из терм Каракаллы
или смотрит вполглаза, косея.
на зверей и рабов Коллизея.
На галерке молчание грозно -
всех молчаний насупленных сумма.
Есть налог на мочу и на воздух.
Оттого и молчанье угрюмо...
Легионов квадратных парады.
Рев рабов в африканских провинциях.
Это - Рим накануне распада.
Пусть могущество цезарям снится.
Пусть колонны дворцов непушимы.
Но заранее видят провидцы:
рассыпаются древние римы,
как отъездившиеся колесницы...
Мне понравилось!