О тех, кто не слыхал рассказов Оссиана...

Кто из вас не читал в детстве незабываемые приключения "Детей Капитана Гранта"? (если вы этого не сделали до сих пор -  вперед  в  библиотеку или книжный магазин, книга из разряда must have).  Многие из вас рыдали над гениальной "Марией  Стюарт" Стефана Цвейга. Мои знакомые точно рыдали, а брат грозился славой второго Вильгельма Завоевателя. А  нашумевший Дэн  Браун, спрятавший сокровища христианской религии в маленькой шотландской церквушке? Ах, чуть не  забыла, сэр гениальность -  Вильям Шекспир! К чему эта лекция по истории литературы? Да ни к чему. Просто все эти люди и  их книги - герои этой рубрики. Все они, так или иначе, в своем творчестве соприкасались с Шотландией, выбирая ее или местом  действия  своих книг, или выбирая в качестве героев сильных духом и телом шотландцев. А нам, как любителям и ценителям, это  очень  интересно.  Жанры прозаические мы оставим на основное блюдо. А сегодня поговорим о поэзии. Поэты, наверное, самые яркие романтики на  свете, а  быть романтиком  и не мечтать о волшебных шотландских озерах или суровых и таинственных горах - это нонсенс.  Просто уверена,  что мечтали и мечтают все. Только у кого-то мечты превратились в слова и рифмы и легли на бумагу.

Первый, чье имя всплывает (да, что уж там, фонтаном взрывается ) в голове - Осип Эмильевич Мандельштам - великий  поэтический  путешественник. Я не помню, с каких строк эта страсть моя началась, но среди  стихотворений, которые  отпечатались в  памяти, есть и это:

 Я не слыхал рассказов Оссиана,

   Не пробовал старинного вина;

   Зачем же мне мерещится поляна,

   Шотландии кровавая луна?

   И перекличка ворона и арфы

   Мне чудится в зловещей тишине;

   И ветром развеваемые шарфы

   Дружинников мелькают при луне!

   Я получил блаженное наследство —

   Чужих певцов блуждающие сны;

   Свое родство и скучное соседство

   Мы презирать заведомо вольны.

   И не одно сокровище, быть может,

   Минуя внуков, к правнукам уйдет;

   И снова скальд чужую песню сложит

   И, как свою, ее произнесет.

Помнится, мне студентке первого курса филфака стало любопытно, кто же такой Оссиан, и чем ему так близки эти загадочные поэмы.

Речь же шла  о "поэмах Оссиана", выпущенных в конце XVII века неким шотландцем Джеймсом Макферсоном и произведшим невероятный фурор далеко за пределами Британии. Еще бы: ведь Макферсон утверждал, что обнаружил древний шотландский эпос, написанный на гэльском легендарным бардом Оссианом, и перевел его на английский! Оссиан успел уже стать любимцем читающей и пишущей братии того времени, когда пришло разоблачение. Но, чужие лавры не дают покоя, и нашлись дотошные критики, докопавшиеся до того, что гэльского оригинала не существует, а то, что предложил публике Макферсон, есть весьма вольный пересказ ирландского, а вовсе не шотландского эпоса... Что здесь началось: шотландцы никак не желали признать, что макферсоновский Фингал - всего-навсего герой ирландский саг Финн, и всячески отстаивали свое право иметь собственный эпос - естественно, более древний, чем ирландский.. Забавно, если вспомнить, что саги-то были общие, язык один, да и народ один... Кстати, если верить преданиям, Оссиан (по-ирландски Ойзин - Oisin) существовал на самом деле - древний ирландский поэт, сын вождя Финна, дожил до прихода в Ирландию христианства и встречался со Св. Патриком.

Дальше, еще один, пусть менее известный, но не менее от этого интересный поэт - Яков Полонский.  Почему Полонский? Вы бывали в горах Шотландии? Я - нет, но после прочитанных строк, словно оказалась в ночных горах, ощутила холодный воздух, пробирающийся под одежду, до меня эхом донеслись далекие ночные звуки...

Для Полонского Шотландия здесь всего лишь средство для создания лирического образа, картины ночи (ночь для него вообще - любимое время суток, и если посмотреть, то большая часть его поэзии посвящена ночи, снам, теням...), но  читатель сразу воссоздает себе романтический пезаж с мечтами: "Эх, вот бы мне там оказаться!"

Довелось мне как-то по одному научно-популярному каналу увидеть передачу, в которой отчаянный искатель приключений пытался выбраться из Шотландского нагорья. Операторская работа была на высоте:  в небе равнодушное лицо луны, на земле полнейшая темнота и тишина, только вершины гор отсвечивают   не очень дружелюбной голубой тенью. Апогеем всего было то, что этому несчастному пришлось заночевать в шкуре дохлого барана...

Короче, ночь в сердце Шотландского нагорья - романтика для камикадзе!

Когда-то на просторах сети встретилось мне несколько интересных строк, и по ним, как по следу, пришла я к такому поэту, как Олег Дозморов. В этот раз я поделюсь с вами только небольшими отрывками, но в ближайшее время обязательно подробнее расскажу о человеке, который пишет о Шотландии такие стихи:

Скрипит на склоне мокрая трава,
белеет цветом местная рябина,
простые парни с раннего утра
чего-то чинят, фыркает машина.

Я жил в шотландском замке тридцать дней,
сквозняк гудел в камине что торнадо,
под окнами росла скала, под ней
река бурлила бешено, как надо.

Шотландская неслась из-за окна
простая жизнь, она не прекращалась,
я радовался, если вдруг она
в какую-нибудь песню превращалась.

* * *

Покой и воля. Воля и покой.
Как сладко повторять: покой и воля.
Шотландское тревожит ветер поле,
и вьются мошки тучей над рекой.

Все превратятся в горные ручьи
весной крутые горные дороги.
Хрустя по гальке, берегите ноги,
они, однако, ваши, не ничьи.

Я жил в шотландском замке, здесь уют
не отменял суровости природы.
Шумят в ущелье дождевые воды.
Написанное не даёт уснуть.

Сны о Шотландии

Ветер среди поросли диких трав - как песня.
Его можно слушать бесконечно, припав к земле.
Издали слышится шум мокрых деревьев.
Шепот падающих с веток капель в туманном воздухе.
Странник, стоящий на холме в тихой долине, где вьются туманы.
Где ветер колеблет траву, в которой прячутся белые единороги,
А мир живет ощущением смутной тревоги.
Серое и мутное лето. Деревья...
Теплый ветер гуляет по вереску.
Как хорошо тебе бродить среди ветров.
Искать времена, которые кончились.
Петь о любви, которой не было.

Март в Шотландии

1.
В марте долы шотландские напоминают рябой килт, небрежно... нет, в спешке лизнувший по икрам, и на пол
соскользнувший безропотным веером: на часах – за пол-
ночь. Рядом – чулки с бахромой голубой.

2.
Сизо-розовой сливовой пеной лишай вересков
по пологим оврагам и логам ползет, у дороги
чередуясь с морями лоснящихся красным кусков
пашни, плуга прожеванной челюстью; там, где отроги

поседелых холмов подпирают преддверие рая,
серебристую пряжу прядет и прядет бесконечно
ветряная прядильня, нон-стопом в ручьев возвращая
состоянье кудель облаков, когда небо даст течь, но

у ручьев две мечты: влиться в море (коль путь начат) или
влиться в небо, и каждый бежавший застенков гранита
отражение облака-мамы, как 3 х 4
в портмоне – сирота, сине-серых оттенков хранит, а

под морщины лощин поднырнувший проворный уток
шерстяную основу помятых шотландских полей
простегал светло-серою прядкой ручьев поперек
темно-серой безумств вулканических (то бишь – межей).

                                                       Slav (www.kotlet.net)

В мечтах о Шотландии

В тихую бессонную ночь,
Когда ветер слегка ведёт,
Штор моих лёгкие ткани,
Сердце сожмётся от    грусти.
Я тихо к окну подхожу
И ветер подует в лицо.
И в душу яснее взгляну.
И где-то с далёких краёв,
Вторя весеннему звону.
И вместе с северным ветром,
Ароматом горных цветов,
В вечно прекрасных долинах,
Подножиях горных хребтов,
Да и с ветром парящий,
Над гладью хрустальных озёр,
Звон волынки шотландской
В мечтах с собой уведёт.

                        Майя Мэджик (www.proza.ru)