Проза 2016 - №3

Всё для Джейн начинается с Уэсли.

Едва проснувшись, ещё не открыв глаза, она чувствует его. Его запах, его тепло, его дыхание. В этот момент она почти счастлива, что всё начинается с Уэсли. Почти. Ведь Джейн уже проснулась и осознала, что его нет рядом. Уэсли в Мемфисе и, возможно, не хочет помнить о ней, переключает канал, стоит увидеть её лицо в телевизоре. Кажется, в медицине даже термин придумали - фантомные боли, когда болит утраченное безвозвратно. Так у Джейн болит душа, потому что Уэсли забрал её с собой. Со своим теплом, со своим запахом, со звуком своего дыхания.

Она старается не думать об этом. Об Уэсли, о душе, о любви. Это всё слабость, которая делает Джейн слишком уязвимой, заставляет трескаться хрупкую маску счастливой девушки, которая победила. Всё и всегда можно объяснить игрой гормонов, одиночеством и желанием человеческого тепла. Джейн старательно убеждает себя в этом каждое утро. И у неё это даже получается. Иногда. Почти. Только после этого нехитрого ритуала убеждения она, наконец, открывает глаза, чтобы жить дальше.

Джейн научилась, почти привыкла, что всё для неё больше не начнётся с Уэсли. Она уже не жаждет этих бабочек в животе от мимолетного прикосновения к руке, ведь ничьё больше прикосновение не будет значить так много для обоих. Джейн сама только с Уэсли научилась оставлять свою руку рядом с его, не боясь, что сделают больно. Он и вовсе избегал любых касаний кроме её. Чего он опасался, она не знала... да и боялась узнать. Джейн старательно обманывает себя, что не чувствует до сих пор тепло его пальцев через сетку. Просто в один момент она перестала, будто случайно, прикасаться к решеткам, которые попадались на пути. Почти. Перестала оборачиваться в надежде поймать его взгляд. Такой внимательный, слегка настороженный, такой нужный ей. Перестала чуть морщить нос, почувствовав сигаретный дым. Он ей даже нравится теперь. "Не кури так много, Мемфис," - больше не сорвётся с её губ.

Джейн перестала слышать его голос, когда читает книгу. Может, просто стала реже читать. Лишь изредка она берет с прикроватной тумбочки "Гордость и предубеждение" и листает страницы. Читать ей даже не надо, Джейн слышит голос Уэсли за шепотом страниц.

Её почти забытого хватает, чтобы помнить так отчётливо...

Каждый день Джейн старательно собирает себя прежнюю - девушку, что знает цену всему, которая смогла голосовать "против", которая сможет, наконец-то, порадоваться этой чёртовой победе не смотря ни на что... Джейн ведь это не ради себя, она сделала то, что должна была, и ей не в чем себя винить. Джейн и не винит. Почти.

Она машинально берет с полки в ванной антисептик, протирает руки и вдыхает такой родной запах. День для неё начинается с Уэсли, как бы она этому не противилась.

Решение уехать кажется единственно правильным. У неё на счете восемьсот восемьдесят тысяч, брат в университете и гулкая пустота внутри. Пусть всё, наконец-то, уже начнётся иначе. Джейн покупает билет в Сан-Ремо и готовится жить без воспоминаний о том, что она потеряла. У неё ведь почти начало получаться.

Она идёт уверенным шагом, сжимая в руке посадочный талон, когда Мемфис подмигивает ей с табло в зале отлёта. Чтобы Джейн не делала, как бы ни пыталась всё изменить – даже её новая жизнь начинается с Уэсли. Джейн на секунду прикрывает глаза рукой и решает сделать всё как надо. Попытаться исправить то, что испортила сама.

Она не уверена, что сможет объяснить, что Уэсли сможет понять, Джейн ведь даже сама себя не понимает... Но точно знает, что если не попытается, то ничего для неё так и не начнётся.

Утро в Мемфисе встречает её запахом свежей выпечки, купленными цветами и решением – пора. Джейн идёт к дому Уэсли привычно быстро, старательно давя в себе ощущение тревоги и желание убежать. Листок с адресом чуть-чуть измят, ручка бьёт о дерево двери слишком громко, саму её почти трясёт, но стоит Джейн увидеть Уэсли – она понимает, что, наконец-то, счастлива. Без "почти". Ведь всё для неё начинается с Уэсли.

Для Уэсли всё так или иначе сводится к Джейн.

К её чуть смущенной улыбке, к легким прикосновениям, к тихому шепоту, к запаху шампуня, который исходил от её волос, когда Джейн прижималась лицом к его плечу, и взглядам, предназначенным лишь ему. Всё это, как он наивно предполагал, было настоящим, никакой фальши. Теперь Уэсли знает: всё было игрой, лишь иллюзией, о которой стоит забыть навсегда, вернуться к прежнему себе. Он читал когда-то, что миражи в пустыне - это не мечта, а настоящее, просто находящееся слишком далеко от человека. Наверное, с чувствами должно быть так же? Они слишком настоящие... просто далеко.

Уэсли ведь первым делом, когда выходит с территории съёмочной площадки, включает тот самый выпуск. Нет, не для того, чтобы убедиться, что Джейн соврала и не голосовала «против», и не для того, чтобы уличить в предательстве. Он просто надеется, что Джейн не попала в кадр. Потому что, как бы и что бы ни было после, именно это только его и её, то, чем он никогда не захочет делиться с другими. Неважно, что он думал в порыве злости. Джейн всё равно его девочка. Ты ведь моя девочка, Джейн?

Уэсли равнодушно наблюдает за своим срывом, фактически не стыдясь его. И облегченно вздыхает, когда видит кадры с запотевшей камеры в душевой: угадываются очертания его спины, тихий шепот и шум включенной воды. Но не Джейн, её практически не видно. Она будет в порядке, как и Уэсли теперь, ведь для него так или иначе всё в итоге свелось именно к этому.

Забавно, он, так недолюбливающий прикосновения чужих людей, теперь жаждет её единственных: легкого касания к ладони, пусть даже через мешающую сетку, теплоты тела, которое прижимается к нему так доверчиво. Хочет той невыразимой словами близости, такой желанной, такой болезненной... Уэсли стирал футболку, в которой был последний день на шоу, несколько раз, но всё равно чувствует запах Джейн, просто потому что она к ней прикасалась. Чтобы забыть, стоило бы выкинуть эту футболку, но вместо этого Уэсли аккуратно складывает и убирает её в ящик комода. Возможно, потом.

Теперь он не включает радио в машине, ведь большинство песен возвращают его обратно на площадку, к Джейн. К манящим движениям её танца, к глупой песенке про Барби, просто к тому дню, когда она улыбалась. Тишина порой кажется Уэсли спасительной, она не разбивает сердце снова и снова.

Он намеренно не включает телевизор. Ведь там снова Джейн в рекламе, передаче, повторных выпусках, а Уэсли, вместо того, чтобы переключить канал, будет заворожено смотреть, пытаясь угадывать её жесты и то, что за ними кроется. Джейн смущенно улыбается, легонько трет костяшкой пальца кончик носа, значит, вопрос задали о нём. Она сейчас выглядит такой ранимой, что Уэсли нестерпимо хочется коснуться её ладони, заглянуть в глаза, заставить почувствовать её и себя, что всё было настоящим. У них ведь и не было ничего толком, а теперь и это закончилось.

Всё это время он ещё хочет вернуть обратно старую жизнь, потому что так проще - не больно, не тянет в груди, не рвёт на куски. В прошлом он не задыхался от одной мысли о том, что был ошибкой. «Я ошиблась» сказала она тогда. Нет, Джейн, это я ошибся, когда наплевал на гордость, на все твои слова и пришёл.

Если бы смыть Джейн с себя было так просто: кипяток и антисептик. Но она слишком глубоко в сердце, где не достать.

Уэсли старается, цепляясь за привычные вещи, понимая, что зря. Он почти ненавидит себя за то, что она так много значит, за то, что простил и понял всё, хотя она и не просила.

Именно поэтому, увидев её на пороге своего дома такую красивую, такую желанную, такую... его... Уэсли не задает вопросов, ему не нужно знать причины. Только она в его объятиях. Остальное неважно, ведь так или иначе всё сводится к Джейн.

Шекспир когда-то написал: "Всё заканчивается встречей влюблённых". Настолько простые слова, но в то же время настолько точные и правильные, за ними скрывается целая жизнь. Однажды двое встретятся, и старое просто уйдёт, никогда не будет прежним. Теперь в жизни навсегда появится человек, который её переменит. Будет ли это счастье или дикая боль, искренний смех или слёзы украдкой, бабочки в животе или разбитое сердце - никогда не известно заранее, но вернуться обратно уже не получится. И как бы ни было горько порой, любовь прекрасна.

Хотя, эти двое, что так самозабвенно целуются на крыльце, готовы поспорить с поэтом. Ведь Джейн и Уэсли точно знают, что встречей влюблённых всё только начинается.