Глава 28 (начало)
Привет, это я.
Твое утраченное чувство вселенского равновесия. Твоя потерянная решимость. Твой навеки забытый покой.
Присядь поближе, давай поболтаем.
Устаешь. Скучаешь. Все чаще срываешься. Предохранители искрят, не выдерживают напряжения. Еще немного – и конец. Тушите свет, начинается бред.
Хотя нет.
Нет повода для грусти.
Ты здоров. Дышишь. Видишь солнечный свет. Руки и ноги целы. Над головой мирное небо. Рядом семья, близкие люди. Любят, ценят, понимают, помогают. Работа дарит возможность развиваться, строить будущее.
Жить бы и радоваться.
А не выходит.
Задыхаешься. Будто заточен в тюрьме, в сырости подвала, во мраке затхлой камеры. И стены сдвигаются. Клетка объята пламенем. Дуло пистолета застывает у виска, на шее затягивается петля.
Ты в ловушке. На дне. Или даже ниже. В яме. В сырой земле. Медленно погибаешь. Сдаешься, отступаешь. Замираешь.
Внутри пустота.
Собирайся, с вещами на выход.
Если реальность не трещит по швам, это не значит, что ты должен испытывать счастье. Быть априори благодарным. Если все слова складываются в рифму, это не обязательно правильно.
Для грусти повод не нужен. Повод нужен для оправданий. Для глубокомысленных теорий, которые никого и никогда не спасают.
Как выбраться? Как разорвать порочный круг?
Сперва осознай причину, потом исправляй. Двигайся вперед. Падай. Ползи. Разгребай обломки. Действуй. Пусть медленно, пусть на ощупь.
Не ошибается только тот, кто стоит на месте.
Бояться нормально.
Не нормально отрицать истину, скрываясь под маской.
Сражайся, добивайся поставленных целей. Приходи в отчаяние, сглатывай горечь. Бери паузу. Плачь и кричи. Поднимайся, устремляйся к новым горизонтам. Начинай прощать, отпускать грехи. Свои и чужие.
Будь бойцом. Будь тряпкой.
Просто будь, это уже немаловажно.
Остальное приложится, вернется, войдет в нужное русло. Лишнее отсеется, пропадет. А твое от тебя не уйдет.
***
Рано или поздно наступает черед взглянуть страху в лицо. Больше нет шанса сбежать. Нельзя отвертеться и перевести стрелки. Приходится распрямить плечи, дать врагу достойный отпор. Без вспомогательной страховки. Исключительно тет-а-тет.
- Посмотрим, чья возьмет, - хитро щурюсь, разминаю пальцы, готовлюсь к решающему броску. – Налетай.
Подаюсь вперед, остервенело барабаню по клавишам, обращаюсь в сплошной сгусток энергии.
Не смей сдаваться. Даже не думай. Быстрее, смелее. Не тушуйся. Каждая секунда на вес золота. Выше. Левее. Ничего не упускай. Лови гада. Давай, дожимай. Пара мгновений до вожделенной победы. Не подкачай. Пленных не берем. Заключительный этап.
Пот струится вдоль позвоночника, пальцы немеют от перенапряжения. Перед глазами отжигают черные точки.
Так, не отвлекайся. Включи запасные извилины, активируй второе дыхание. Мочи ублюдков.
- Лора, ты рехнулась?! – истеричный вопль врывается в сознание.
- Бл*дь! – не сдерживаю ярость, откидываюсь на спинку стула, издаю протяжный стон разочарования, мрачно продолжаю: – То есть Маша. Хотя бл*дь тоже подходит. В свете последних событий.
- Совсем обалдела? – моя бывшая лучшая подруга усаживается за соседний стол, включает компьютер и хмуро роняет: – Базар фильтруй.
- Зачем подкрадываешься? – спрашиваю раздраженно, тяжело вздыхаю и сокрушенно взираю на экран. – Теперь придется начинать заново, уровень безнадежно провален.
- Сделай музыку тише, - требует недовольным тоном. – Офис содрогается от этого говнища.
- Ностальгия, - лениво потягиваюсь. – Песня детства.
- «Высохли фонтаны, я пришел к тебе нежданно, желтые тюльпаны подарил и тр*хнул в ванной»? – цитирует насмешливо. – Кажется, оригинальный текст слегка изменен.
- Креативная обработка от группы «Еб*нько», - убавляю звук. – Между прочим, из твоих аудиозаписей. Поэтому нечего косить под приличную.
- А дебильную игру где нашла? – кивает в сторону монитора.
- Ничего дебильного, - отмахиваюсь гневно. – Тут сложная многоуровневая стратегия. Необходимо учитывать мельчайшие детали.
- Тут главный герой – презерватив, который ловит венерические болезни, - замечает ядовито. – Не слишком интеллектуальное занятие.
- Всяко лучше изучения финансовых отчетов, - бормочу под нос. – Яркость и острота, впечатления зашкаливают, ни с чем не сравнимая новизна. Эмоции на грани.
Прости, резиновый воин. Битва окончена. Сегодня удача нам изменила. Коварные бактерии глумливо хохочут и празднуют победу.
Скрепя сердце жму на красный крест, покидаю арену с позором.
Самооценка достигла дна. Пора скрыться от жестокой реальности в дебрях Интернета, затеряться в глухих переулках сети, напрочь отключить мозги.
Демонстративно надеваю наушники, запускаю браузер.
Ай-да на ютуб?
Политика и приколы, макияж и готовка, обзоры свежих новинок из различных сфер. Психологические тренинги и курсы обольщения. Настоящий мусор и полезные вещи отлично уживаются вместе.
Стоп.
На фига была скучная канитель с брачкой? Кипа документации, куча налогов, угнетающая потребность заводить бизнес-партнеров. Сплошные обязательства. Постоянный напряг. Ради чего стараться?
Можно снимать любую хрень и выставлять на всеобщее обозрение. Не заморачиваться насчет качества, зашибать приличные суммы на просмотрах и отдыхать от мирской суеты, напялив сверкающую корону.
Бриллианты ослепляют. Люди не замечают подставу. Проникаются, требуют добавку, льнут к подножию трона.
Трепещите. Настал мой звездный час.
- Думаешь, тебя будут смотреть? – недоверчиво любопытствует внутренний голос.
- Ну, его же смотрят, - указываю на экран. – Трудно быть хуже. Но я рискну.
Мужчина средних лет жадно поедает гамбургер, эротично лапает бутылку с колой, отпускает сомнительные шутки относительно детородных органов.
Харизма под вопросом, с интеллектом беда. Зато число подписчиков уверенно стремится к бесконечности.
Ох, прославлюсь.
Всегда подозревала, высшие силы готовят для меня особенную миссию.
Конечно, придется шифроваться. Вряд ли фон Вейганд одобрит публичность. Иначе бы не запрещал аккаунты в соцсетях. Зато про видеоблогерство умолчал. Практически разрешил. Наверняка сам желает засветиться.
Мистер Секс обязан блистать на сцене. Грех прятать от публики два метра чистого удовольствия.
Мечтательно прикрываю глаза, живо представляю темы будущих репортажей.
«Подземелья Валленбергов. Миф или реальность? Тест-драйв без тормозов». «Как спустить целое состояние в унитаз. Шоппинг не для слабонервных. Строго 18+».
«В гостях у дедушки-нациста». «Званый ужин у лорда-садиста».
Видите? Я обречена. На успех.
- Делом займись, - обламывает вечный пессимист. – Проведи мониторинг, изобрази умственную активность. Раз не способна соображать, хотя бы имитируй.
Ага, разбежалась. Скорее организую генеральную уборку квартиры, схожу на встречу выпускников или побеседую со Свидетелями Иеговы.
Нужно признать очевидное, затея провалилась. Сайт знакомств застыл над пропастью. Пусть банкротство не грозит, но прибыль за несколько месяцев не отбить. Печальный исход заранее предрешен. Хватит фантазировать. Смирись. Очередной промах уже не удивит.
Да наплевать. К черту бизнес. Меня грызет другое.
Понимаю, фон Вейганд не забьет на месть и не простит врагов. Не продолжит изливать душу, не поделится трогательными откровениями. Не останется на утреннее чаепитие с моими родителями.
Понимаю. И все же.
Обесчестил девушку, смылся сразу после первой брачной ночи. Опять вынуждает страдать в одиночестве.
Лишь бескрайние просторы виртуального пространства помогают утолить горечь, перехожу по ссылкам и забываюсь. Ненадолго. Иллюзорно.
Мурат не позволяет над собой издеваться. Бесчувственный чурбан. Дорик отправлен в отставку. Терплю его ради легенды о счастливом браке. Андрея элементарно жалко. Бедняга сдает позиции.
А я не железная. Глаз дергается, пальцы подрагивают. Отыграться не на ком.
- Лора! – с меня безжалостно срывают наушники.
Вот так всегда, в самый неподходящий момент.
Соберешься с мыслями, решишь всласть приуныть, пропитать вены щемящей тоской, предаться депрессии без стыда и стеснения. Намылишь веревку, наберешь ванну с теплой водой, наточишь лезвие, смешаешь забористый коктейль из мышьяка и цианистого калия, украсишь веточкой болиголова.
И вдруг какая-то сволочь портит весь кайф.
- Чего? – спрашиваю хмуро.
- Т-ты, - Маша запинается в совершенно не свойственной ей манере. – Т-ты прочла?
- Хм, - откидываюсь на спинку стула, забрасываю ноги на стол. – Какого хр*на?
- В смысле? – искренне недоумевает.
- Какого хр*на ты забыла в моем кабинете? – конкретизирую вопрос.
- Это и мой кабинет тоже, - заявляет обиженно, переходит в наступление: - Завязывай паясничать, проверь почту.
- Извини, вечно забываю, у нас же все общее, - картинно вздыхаю. – Бизнес. Офис. Тот мужик, с которым я недавно расписалась в загсе.
Не спешит парировать, притворяется глухой. Надменно поджимает губы, не намерена вымаливать прощение.
Зря сдулась. Могла бы получить индульгенцию. Через пару-тройку столетий, при благополучном раскладе.
- Что там такого необычного? – обновляю папку входящих писем. – Голые фото Мэтью Макконахи? Спам про волшебное средство для мужской потенции? Объявление про «вы получите лям баксов, если купите у нас косметики на пару штук»?
- Почти, - шумно сглатывает. – Почти угадала.
- Остановимся на голых фото, ведь остальное уныло и...
Осекаюсь. Моргаю, мотаю головой. Лихорадочно клацаю «мышкой», пытаюсь очнуться, сбросить липкие путы галлюцинации.
Цифры расплываются, едва удается навести фокус.
Шесть идеально круглых нулей и горделивая единица. Значит, вот как выглядит миллион баксов на валютном счету. Как везде. Стильно. Круто. Охренительно.
- Развод, - шепчу чуть слышно. – Развод чистой воды.
- Деньги настоящие, - тихо заключает Маша. – Я проверила данные перевода, ошибка исключена.
- Нам не может так повезти, - судорожно выдыхаю. – Позвони в банк. Здесь явный подвох. Мошенники решили нас поиметь.
- Какие мошенники? – по наивности не врубается.
- Из телика, - терпеливо поясняю. – Из новостей, блин. Или ты реально повелась? Тут точно афера. Неужели не чувствуешь? Бесплатный сыр бывает только в мышеловке.
- И в чем прикол? – снова тупит.
- Не знаю, - нервно отмахиваюсь. – Думаешь, кто-то скинул миллион по доброте душевной? Во имя человеколюбия? От скуки?
- Ну, сказано, это пожертвование, - не желает спускаться с небес на землю. - Для развития бизнеса.
- Бред, - фыркаю, перечитываю сопроводительное письмо. - Крутой мужик влюбился в украинку, проникся идеей межкультурных отношений и решил вложиться ради общего блага. Кинул жребий, выбор пал на наше агентство. Слишком складно звучит. Пахнет жареным.
- Хорошо, - тянется за мобильным. – Наведу справки.
Не верю в совпадения. Особенно накануне казни.
Придирчиво исследую почту, пробегаю взглядом по строкам. Сообщение о зачислении денег. Подробности от спонсора про вклад безумной суммы. История трогательная, не подкопаешься.
Он юноша в самом соку. Разменял седьмой десяток. Она очаровательная скромница тридцати лет. Отправит любую фотомодель в нокаут. Встретились после переписки, воспылали нежной страстью и быстро узаконили отношения. Живописные кадры со свадьбы прилагаются. Сплошная любовь и романтика, аж зависть берет.
Угораздило же меня связаться с фон Вейгандом, почему не подыскала безобидного деда. Совсем не умею делать правильные ставки.
Однако покончим с лирическими отступлениями.
Зачем чудак ударился в благотворительность? Еще и в неизвестную контору средства отправил. Сбрендил на радостях? Тронулся умом в нашу пользу.
Мутный кадр, подозрительный.
Или шеф-монтажник развлекается? Строит козни, вводит в заблуждение. Показывает желанный приз, дает прикоснуться, подержаться, проникнуться пьянящей эйфорией. Сперва подразнит, потом обломает.
Подобный вариант не исключен.
Гуглю компанию неожиданного благодетеля. Американская фирма. Вроде никак не связана с ‘Berg International’. Переработка отходов, защита окружающей среды.
Настораживаюсь еще сильнее. Вдруг кто другой забавляется? Доброжелателей предостаточно.
- Все реально, - выносит вердикт Маша. – Сумма принадлежит нам целиком и полностью. Даже налог платить не надо, счета иностранные.
Мрачнею.
Черным по белому зияет везение. Но судьба не улыбается. Скорее скалится, лязгает острыми зубами, подбирается поближе к глотке.
- Ничего не смущает? – уточняю задумчиво.
- Ничего, - произносит сдержанно, молчит, выдерживая театральную паузу, и сухо прибавляет: – Кроме твоей реакции.
- Немного паранойи не повредит, - посмеиваюсь. – Лучше соблюдать осторожность, мало ли.
- Не в этом дело, - роняет вкрадчиво, отворачивается, не собирается продолжать беседу. – Не важно, забудь.
- Нечего интриговать, - бросаю устало. – Договаривай.
- Обойдешься, - отворачивается, возвращается за свой стол, закапывается в пухлые папки с документами. – Я занята.
- Нет уж, - резко поднимаюсь, хватаю ее за плечо, вынуждаю развернуться. – Завершай реплику.
- Ладно, - заявляет сердито. – Раньше мне казалось, ты не хочешь побеждать. Витаешь в облаках, вечно ленишься, ищешь повод сдаться. Но теперь вижу, проблема в другом.
- В моей неземной красоте и природном обаянии? – интересуюсь иронично.
- Ты боишься, - припирает к стене.
- Успеха? – криво улыбаюсь, отстраняюсь.
- Победы, - выдает уверенно.
- Жуть какая, - притворно вздрагиваю.
- Дурачество и прочие шуточки – проявление скрытой агрессии, - прибавляет холодно.
- Проклятье, - смотрю на часы. – Поздно обращаться к психиатру. Завтра схожу. Хотя зачем, если ты сама меня регулярно лечишь? От глупой веры в дружбу, от безумной надежды на собственные силы.
Покидаю кабинет, прежде, чем Маша успевает ответить.
***
- Думаешь, я трусиха? – стряхиваю пепел на ступеньки. – Только честно.
Сумерки подступают вплотную. Воздух чист и прозрачен, наполнен едва уловимой долей никотина. Темнеет позже, однако ночь неизменно опускается на город.
Мечтательное настроение обостряется. Так и подмывает строить далеко идущие планы. Сбросить лишние килограммы, избавиться от вредных привычек, найти увлекательную работу. Влюбиться, провернуть пару авантюр, пуститься во все тяжкие.
Гребаная весна полна иллюзий.
- Думаю, нет, - папа вытирает гаечный ключ о рабочие штаны. – Раз стреляешь мои сигареты.
Мы сидим на лестнице возле мастерской. Пейзаж вокруг способен вогнать в глубокую депрессию даже неисправимого оптимиста.
- Помнишь, вы отправили меня в детский лагерь, - затягиваюсь, тщетно пытаюсь скрыть дрожь в голосе. – Перед прощанием ты курил, потушил сигарету об ограду, потом сел в машину и уехал. Тогда я забрала бычок, ведь он пах твоим одеколоном. Хранила его в тумбочке. Представляешь?
- Представляю, - кивает. – Подбираешь разную дрянь.
- Миновала целая вечность, пока я вернулась домой, - заявляю сдавленно.
Слезы бегут по щекам. И гнетущая обстановка не виновата. Наоборот. Не хочу уезжать. Не хочу покидать родные места.
- Прошло пять дней, - поправляет мягко. – Ты изводила воспитателей, рыдала и закатывала истерики.
- Сами нарвались, - вяло оправдываюсь. – Не разрешали позвонить маме.
- Ты постоянно нарушала правила, - вздыхает.
- Ерунда, - морщусь. – Я прирожденный ботан.
Отец смеется.
А мое сердце разрывается от боли. Горло забивает ком невысказанных слов. Трудно дышать, малейшее движение вызывает спазм внутри.
- Эй, братуха, огоньку бы, – поблизости возникает местный гопник.
Иногда массовка спасает. Сложно нагонять пафос и воображать себя оторванным лепестком на ветру, когда поблизости намечается драка.
- Ты как вообще? – папа хмыкает и поднимается, ступает вперед. –В порядке? Ничего не беспокоит?
- Ништяк, - машинально пятится назад.
- Идти можешь? – перебрасывает гаечный ключ из одной руки в другую.
- Могу, - продолжает отступать.
- Ну тогда иди отсюда на х*й, - советует выразительным тоном, провожает парня тяжелым взглядом, потом поворачивается ко мне: - Ты ничего не слышала. Ясно? Ругаться нельзя. И кончай ныть. Шмыгаешь носом, глаза на мокром месте. Тошно смотреть.
- Я ожидала сочувствия, - замечаю укоризненно.
- Не горбись, - хлопает по спине.
- Я хочу сочувствия, - требую с нажимом.
- Ты хочешь пинка.
- Между прочим, домашнее насилие откладывает неизгладимый отпечаток на психику ребенка, - заключаю деловито. – Маша считает меня пассивно-агрессивной. Вероятно неспроста.
- Чепуха, - отнимает сигарету, гасит о бетон. – Ты боец. Вот и не забывай об этом.
- Даже если... - готовлюсь опротестовать.
- Даже если рядом нет никого, кто напомнит, - заставляет умолкнуть.
***
Фон Вейганд не торопится признать поражение. Либо занят, либо забыл. Назначенный срок миновал неделю назад.
Может, мой любимый маньяк обиделся? Решил оставить чужую супругу в покое, больше не станет заявлять права сюзерена. Он же не привык проигрывать.
Это для меня облом как старый-добрый друг, неспешно кочую из дерьма в дерьмо, от одного провала к другому. А некоторым мучительно осознавать фатальный просчет.
Исправно посещаю офис, стараюсь во имя процветания компании. Пробую отвлечься, пытаюсь обуздать любопытство. Прилагаю максимум усилий, дабы не сорваться и не набрать сутенера-зануду.
Каждый день загадываю желание. И каждый день ничего из загаданного не сбывается.
Очередное утро начинается с «Доктора Хауса» и высококалорийного завтрака. Вычеркнем Дориана, получим полное погружение в прошлое. Ностальгия захлестывает.
Саундтрек под оптимистичным названием ‘You might die trying’ («Ты мог умереть, пытаясь») сопровождает меня по дороге на работу.
Иду пешком, любуюсь серыми многоэтажками. Обветшалые здания приводят в ужас иностранцев. А я кайфую. Все удивительно близкое и родное.
Словно никогда не уезжала. Или перенеслась на пару лет назад, в беззаботный период.
Может, мне пригрезилось? Может, не было никакого шефа-монтажника? Может, все случившееся просто безумный сон?
Открываю дверь, здороваюсь с охранником, поднимаюсь на нужный этаж. Бреду по темному коридору, замираю перед кабинетом.
Хоть бы Маша опять задержалась. Желательно до вечера. Зажмурюсь и воображу, будто обошлось без предательства.
Поворачиваю ручку и вхожу в залитую солнцем комнату.
Странно.
Холод крадется вдоль позвоночника, клубится под ребрами. Поежившись, запахиваю куртку плотнее.
Смотрю вперед и не верю.
Это стоит отметить, несите шампанское.
Миллион американских долларов – фигня. Куча бесполезных зеленых бумажек на далеком банковском счету. А вот фон Вейганд – другое дело. Живой и обалденный. Совсем близко. Сидит в кресле руководителя. Ухмыляется.
В моем кресле. Мой фон Вейганд.
Единственная причина учащенного сердцебиения.
- Раздевайся, - хриплый голос проникает прямо в кровь, растекается по венам раскаленным металлом.
Предложение, от которого нельзя отказаться.
- Размечтался, - парирую с напускным равнодушием.
Пальцы дергаются помимо воли, ладони взмывают вверх. Сдерживаюсь с трудом. Маскирую жест, складывая руки на груди.
- Кто победил, тот и музыку заказывает, - набираюсь смелости. – Поэтому я включаю томную мелодию, а ты отплясываешь. Стриптиз. Без цензуры.
Проклятье.
Он поднимается и направляется ко мне. Сейчас будет больно. Сейчас очень сильно пожалею о неосторожных словах.
Отшатываюсь назад, колени дрожат. Едва удается сохранить равновесие.
- Раздевайся, - повторяет вкрадчиво, подступает вплотную. – Что означает: снимай верхнюю одежду.
Конкретизируй, разложи по полочкам.
Насколько верхнюю? Потертые джинсы считаются? Полинявшую футболку зачтем? А нижнее белье почему дискриминируем?
Вот засада, выгляжу как бомж. Не накрашена, в кроссовках.
- Предлагаю обсудить стриптиз, - нарываюсь на суровое наказание. – Согласна, раньше спорили о другом. Однако никогда не поздно переиграть. Какой на хр*н бизнес, когда выпадает такая возможность?! Не бойся, обещаю не трогать. Просто посмотрю.
- Не перегибай, - вкрадчиво советует фон Вейганд, медленно избавляет меня от куртки, отступает, вешает ее на крючок.
Благоразумно затыкаюсь.
На несколько минут.
Соскучилась, ничего не попишешь.
- Ну, не расстраивайся так, - пожимаю плечами. – Осуществишь извращенную фантазию в следующий раз. Не всегда же побеждать и быть на коне. Иногда приходится изваляться в грязи.
- Полагаешь, будто выиграла? – его брови насмешливо изгибаются.
- А разве нет? – ощутимо напрягаюсь. – Был четкий уговор: покрыть вложения за полтора месяца работы, потом срок продлили. Видел, сколько денег на счету?
- Разумеется, - протягивает иронично. – Пара твоих тысяч и чужой миллион.
- Минуточку! – восклицаю гневно. – Пара моих десятков тысяч плюс щедрое пожертвование. Тоже абсолютно мое.
Шеф-монтажник ограничивается коротким смешком.
- Ладно, о благотворительности речи не шло, подобный поворот не планировался, чудом повезло, - начинаю тараторить взахлеб. - Я баловень судьбы. Не завидуй, не каждому дано. Однако факт остается фактом, условия пари выполнены. Чудом удалось...
- Хорошо, - он обрывает цветистый поток.
- Хорошо? – вопрошаю возмущенно. – Вообще не похвалишь? Не порадуешься? Ты реально психопат. Эмоциональный импотент. Лишь бы в подвал затащить, отходить кнутом и унизить. Если проиграл, то имей смелость признать.
- Поимею, - обещает с обманчивой мягкостью. – Не переживай.
- Притормози, - бросаю поспешно, освежаю память: – Приз мой. В подземелье не пойду, не мечтай. Я честно заслужила выигрыш.
- Пускай, - снисходительно кивает. – Наслаждайся.
- И насладюсь! – заявляю торжественно, хмурюсь. - Тьфу, наслаждюсь. Блин. Насла... Короче, испытаю весь спектр противоречивых ощущений и вкушу сладость победной эйфории.
Фон Вейганд теряет интерес к беседе, скучающим взором изучает пространство, прохаживается по периметру кабинета.
Любопытно, его костюмы хоть иногда мнутся? Пачкаются? Выходят из строя? Вряд ли. Он всегда и во всем идеален. Даже в поражении.
Талантливый гад.
Сжимаю и разжимаю кулаки, стараюсь оставаться спокойной. Делаю несколько шагов, усаживаюсь за свой стол, придаю лицу умное выражение.
Наивная переводчица исчезла, сгинула в небытие. На сцене возникла крутая бизнес-леди. Прошу любить и жаловать.
- Что это? – раздается скупой вопрос.
Вздрагиваю, нервно сглатываю, стремительно краснею.
Шеф-монтажник нагло посягает на мою секретную коллекцию. Берет один из самых впечатляющих экземпляров.
- Фарфор, - виновато развожу руками. – Фамильный фарфор.
Не слишком смахивает на правду, но звучит гораздо приличнее, чем фаллоимитатор. Ох, ну почему я не убрала всю эту хр*нь куда подальше? Почему я такая тупая? Почему-почему. Риторические терзания.
- Похоже на стекло, - постукивает пальцами по прозрачной поверхности.
- Конечно, - фыркаю. – Хрустальный фарфор.
- Такой бывает? – спрашивает с сомнением.
- Безусловно, - пытаюсь прозвучать непринужденно. – Вполне стандартное сочетание, тебе нужно подтянуть знания по русскому языку.
- Поможешь? – ухмыляется, подходит ближе.
Смотрю на угрожающий агрегат в его руках и ощущаю острую нехватку кислорода. Не удается отделаться от навязчивых параллелей и ассоциаций. Не контролирую движения, случайно нажимаю на клавиатуру.
Очередной хит группы «Еб*нько» взрывает динамики.
- Маша, - заявляю извиняющимся тоном, быстро вырубаю звук. – Сколько раз говорила ей не слушать музыку за моим компом.
Бросаю взгляд на экран и обмираю изнутри.
Презерватив. Вирусы. Бактерии. Долбаная игра.
- Занимательно, - фон Вейганд наклоняется, изучает дисплей. – Весьма занимательно.
- Маша, - вздыхаю, лихорадочно ищу логичное оправдание: – Машин комп, постоянно путаю. Не подумай, я не чокнутая. Если только совсем немного. Весной, в полнолуние.
- Ничего страшного, - ставит передо мной стеклянный агрегат. – Я не считаю тебя озабоченной. Покажешь?
- Что? – во рту резко пересыхает.
- Как ты себя удовлетворяешь, - поясняет небрежно.
- Н-нет, - нервно хихикаю. – За кого ты меня принимаешь? Я никогда... н-никогда не использовала эти штуковины по назначению.
Полные губы кривятся в ухмылке, черные глаза пылают бесовскими искрами.
- Клянусь, - выдаю запальчиво. – Заказала по инету, исключительно в ознакомительных целях. Набор наиболее популярных моделей. Эстетически симпатичный.
Закашливаюсь от волнения, поспешно сворачиваю компрометирующие программы, закрываю лишние вкладки. Надо придумать гениальную отмазку, перевести беседу в безопасное русло. Вот только I am not very bright this morning. С утра я не особо интеллектуальна, приходите во второй половине дня.
Черт.
Вдруг совершаю жуткое открытие. Цепенею, не в силах шелохнуться. Сердце просится наружу, бьется о ребра с тревожным гулким звуком.
- А как давно ты здесь? –морально готовлюсь к худшему. – В офисе?
Компьютер был выключен. Зуб даю. Никакой музыки, никаких игр. Никто не сумел бы преодолеть заковыристый пароль «Александр фон Вейганд + Лора = love4ever».
Никто, кроме...
- Достаточно давно, чтобы изучить историю браузера, - ровно отвечает шеф-монтажник.
- Запрещенный прием, - шепчу срывающимся голосом. – Слышал о неприкосновенности частной собственности?
- Ты вроде хотела найти общие интересы, - заявляет невинно.
- Но я не разрешала снова копаться в моей голове, - бросаю сердито. – Хотя разрешение тебе не требуется. Пришел, увидел, заграбастал.
Он хмурится, морщит лоб, будто пытается вспомнить нечто важное. Выдерживает долгую паузу и наконец торжественно выдает:
- Тентакли.
Господи, убей меня сразу.
Грубо. Нежно. Как угодно. Не тяни, не томи. Не продлевай агонию.
- Правильно? – ухмыляется шире. – Не ошибся в произношении?
- Это относится к японскому изобразительному искусству, а не к той пошлятине, о которой ты подумал, - выдаю на одном дыхании. – Не суди о человеке по запросам в поисковике. И по сохраненным изображениям. И по видео. И по гифкам. Всего лишь пара извращений в скрытых папках. Вообще, было тоскливо и муторно. Без тебя. А единственное доступное развлечение – неведомая еб*ная х*йня.
- Если хочешь разнообразить наши отношения, просто скажи, - сладко сообщает шеф-монтажник. – Я открыт для экспериментов.
- Даже не сомневаюсь, - из горла вырывается истерический смешок. – При всём уважении к твоим неоспоримым талантам, ни один человек не сумеет сразу и во все... кхм, и везде.
- Человек – нет, - его ухмылка становится угрожающей.
- Пора испугаться? – невольно вжимаюсь в спинку стула.
Фон Вейганд не совершает ни единого движения. Молчит и выжидает. Ощущение, будто языки пламени подбираются ближе, лижут стальные прутья моей клетки.
Пульс замерзает, а сердце пропускает удар.
Мгновение – и меня хватают за плечи, вынуждают подняться рывком, толкают в сторону стола. Заставляют распластаться на деревянной поверхности.
Больно ударяюсь животом, всхлипываю. Слабо дергаюсь и замираю.
Нет никакого смысла вырываться.
- Хватит, - бросаю чуть слышно, повторяю, словно молитву: - Я выиграла.
- Отлично, - ловко расстегивает мои джинсы, резко стягивает до лодыжек. – Но я могу получить главный приз без всяких побед.
- Это нечестно, - бормочу с придыханием. – Ты обещал.
- Бизнес? Забирай, - прижимается плотнее, шлепает чуть пониже поясницы, вынуждая взвизгнуть. – Только сперва твоя задница расплатится сполна.
- За что? – выдаю пораженно.
Горячие губы касаются шеи, прокладывают цепь скользящих поцелуев к виску. Пальцы сильнее сминают бедра, сжимают, оставляя красные отметины.
- За мое возбуждение, - хрипло произносит он.
- Нет, не смей, - заявляю поспешно, пробую подняться.
Крупная ладонь ложится между лопаток, легко возвращает мятежную рабыню на место, буквально впечатывает в стол.
- Ничто на свете не помешает мне осуществить желаемое, - елейно произносит фон Вейганд.
- Так нельзя, - замечаю сбивчиво. – Несправедливо. Стоит только обрести уверенность, тут же обламываешь, сбиваешь с ног. А я не виновата, просто хочу дотянуться до звезды. До тебя, блин. Ох*ительного и недосягаемого. Ну, извини, если попутно распаляю страсть. Не планировала, специально нарядилась в отстойные шмотки.
- Ладно, - неожиданно соглашается.
- Спасибо, - благодарю с облегчением.
- Накажу за другое, - прибавляет насмешливо. – Поводов хватает.
Безжалостно срывает нижнее белье, рвет на клочки.
- Стой, - не успеваю выдумать ничего умнее банального: - Пожалуйста, прекрати.
Новый шлепок вынуждает закричать, обжигает нежную кожу, точно кипяток. Дрожь охватывает тело, оплетает невидимой сетью, заставляя содрогаться и трепетать.
- Люди услышат, - запинаюсь. – Это неприлично.
- А ты не вопи, - по-хозяйски поглаживает спину, забирается под кофту. – Расслабься, настройся на удовольствие.
Звучит пугающе.
Рефлекторно вздрагиваю, опять стараюсь освободиться. Однако тщетно. Не существует ни единого шанса выбраться из пылающей ловушки.
- Отпусти, - требую настойчиво. – Отпусти немедленно.
Кусаю губы до крови, чтобы не заорать.
- Видишь, так гораздо лучше, - хвалит фон Вейганд, медленно проводит ладонью по воспаленной коже. – Послушная девочка.
- Гад, - парирую не слишком вежливо, отключаю инстинкт самосохранения. – Гребаный ублюдок. Пусти сейчас же.
- Придется заново учить тебя хорошим манерам, - сетует с притворным сожалением, продолжает неспешно ласкать. – Догадываешься, почему?
- Хватит, - отчаянно рвусь на волю. – Отвали.
Очередной удар обдает огнем.
- Это за ругательства, - склоняется надо мной, трется щетиной о щеку. – Держи язык за зубами.
Грубость сменяется нежностью. Горячие сухие пальцы умело разминают истерзанную плоть, изгоняют боль из застывшего в напряжении тела.
- Если только не сосешь, - уточняет вкрадчиво. – Тогда можешь открыть рот шире, заглотить член до упора и облизать яйца.
Шлепок за шлепком обрушиваются на обнаженный зад, вынуждая взвыть, приглушенно заскулить, зажмуриться. Слезы срываются с ресниц, соленые ручейки струятся по лицу.
У него тяжелая рука.
А я просто чокнутая.
Возбуждаюсь от издевательского отношения. Завожусь сильнее с каждым новым ударом. Мелкая дрожь охватывает бедра, низ живота сводит тягучая сладостная судорога. Кровь ритмично пульсирует во взмокших висках. Болезненная вибрация сотрясает изнутри.
Еще немного – и кончу. Надсадный стон вырывается из груди, невольно выгибаюсь. То ли ускользаю от наказания, то ли, наоборот, нарываюсь.
- Это за вызывающее поведение, - бьет, вынуждая закричать и подпрыгнуть на месте, отрезвляет, враз лишая наслаждения. – Не стоит злоупотреблять моим терпением.
Больше никакой ласки, только пытка.
Реальность вспыхивает красным. Ожидания сгорают дотла, оседают пеплом у дрожащих ног. Удар за ударом практически вбивают в стол, вколачивают в деревянную поверхность, принуждая давиться утробными воплями.
Раскаленный свинец растекается под кожей, выкручивает суставы, натягивает мышцы, будто канаты.
А я молчу.
Тренирую волю.
- Правильно, терпи, - фон Вейганд слегка прикусывает мочку уха, заставляет покрываться ледяной испариной. – Не хочу ни с кем делиться твоими криками.
Даже с затхлым подземельем?
- Не так я представляла встречу после долгой разлуки, - бормочу сквозь зубы. – Хоть мы оба любим пожестче, всему есть предел.
Ладонь опускается на мой зад с новой силой.
Опять и опять.
Тихонько скулю.
- Это за звонки Андрею, - произносит ровным тоном. – Не нужно отвлекать людей от важной работы.
- Я же только... - взвываю и осекаюсь.
- Это за обжорство, - прибавляет невозмутимо. – Нечего уродовать мою собственность.
Утыкаюсь лбом в прохладную столешницу. Очертания комнаты плывут перед глазами, толчки обезумевшего пульса оглушают. Безжалостные удары вгоняют в транс.
Теряю счет, теряюсь в пространстве. Трепещу и растворяюсь. Таю под жестокими руками, что столь умело переплетают боль и наслаждение.
А потом палач отнимает мое дыхание.
- Это за бизнес, - сообщает хлестко, елейно поясняет: – За сайт, который собираешься отдать своей подруге.
Как?!
Откуда он знает?
- Догадаться нетрудно, - мягко треплет за щеку. – Я в твоей голове.
Чуть отстраняется. Проводит пальцами вдоль позвоночника. Вверх-вниз. Дразнит. Опускается ниже, едва касается истерзанного зада.
- Ты везде, - дергаюсь по инерции, не надеюсь избежать неизбежного.
Тентакли нервно курят в туалете.
Жалкое подобие монстра. Смехотворная карикатура. Глупое и бесполезное создание. Ни капли не пугает.
Страх выглядит иначе. Облачен в идеальный деловой костюм. Криво ухмыляется и прожигает взглядом насквозь. У него темные, почти черные глаза, на дне которых отражается моя душа.
- Помни, - гладит по макушке, перебирает пряди волос. – Любая мысль, зародившаяся в этой прелестной головке, известна мне заранее.
- И что? – бросаю судорожно. – Что с того?
- Ничего, - резко тянет, вынуждает выпрямиться. – Ничего не стоит сжать сильнее и расколоть череп, точно стекло.
Давно пора исповедаться, облегчить душу, однако я не ищу легких путей. Выбираю самую сложную и опасную дорогу. Над пропастью, по прогнившему насквозь мосту.
Вперед, на верную смерть.
- Значит, ты против? – интересуюсь робко. – Возражаешь, если передам бизнес Маше?
- Поступай как угодно, - отпускает, отступает в сторону. – Верни мои деньги, остальным распоряжайся на свое усмотрение.
- Мог бы скостить, - нервно хихикаю. – Жадина.
- Прости, не намерен оплачивать твои угрызения совести, - поправляет пиджак.
- Не поняла, - протягиваю пораженно. – Вообще-то она почти переспала с моим женихом. В мой день рождения. Накануне моей свадьбы. Так почему я должна грузиться? Просто неприятно. Придумаю другой бизнес, пускай подавится дебильным сайтом.
- Забавно, - хмыкает. – Предала она, а чувство вины испытываешь ты.
- Бред, - отмахиваюсь раздраженно. – С чего бы вдруг?
- Ты не рассказала ей правду, - пожимает плечами. – Бракосочетание фальшивое, любовь наигранна. Маша уловила подвох, не сумела сдержаться и поддалась соблазну. Измена с фиктивным парнем не может считаться настоящей.
- Стоп, - кислота выжигает внутренности. - Действительно так думаешь?
- Если она запрыгнет на мой член, тебя отпустит? – спрашивает иронично. – Или по-прежнему будешь чувствовать себя виноватой?
- Плохая шутка, - мрачнею.
- Я не успею сосчитать до десяти, как она сбросит одежду и опустится на колени.
- Прекрати, - стискиваю кулаки.
- Куда мне ее отодрать, чтобы ты перестала страдать?
- Заткнись, - заявляю яростно, а после моментально трезвею под выразительным взглядом фон Вейганда и зажимаю рот рукой.
Хозяин мира, хозяин игры. Ему не нужно говорить, тратить слова попусту. Достаточно щелкнуть пальцами, и любой истечет кровью.
Когда стальное лезвие застывает у яремной вены, лучше не дергаться.
- Я все равно отдам ей бизнес, - произношу еле слышно.
- Знаю, - кивает он.
- Злишься? – спрашиваю осторожно.
- Впечатляюсь, - широко улыбается.
Разворачивается, направляется к выходу, не собирается оборачиваться.
- Эй, - возглас вырывается помимо воли, медлю и скупо выдаю: - А продолжение?
Останавливается, замирает в полоборота.
- Какое? – интересуется недоуменно.
- «Игры престолов», - прикрываюсь юмором. – Мартин слишком долго пишет. Набросай за него пару-тройку томов.
Ступаю вперед, позабыв о джинсах, что спущены до лодыжек. Спотыкаюсь, больно ударяюсь о стол. Стеклянный член летит вниз.
Дефиле получилось не особо грациозным.
Но у фон Вейганда отличная реакция. Он подхватывает гордость моей коллекции, не позволяет разбиться.
- У тебя здесь широкий выбор, - возвращает ценный экспонат на место. – Уверен, найдешь чем заняться.
- Не издевайся, - отмахиваюсь, не решаюсь сформулировать просьбу прямо. – Прошу, заверши начатое.
Смотрит на часы.
- Через пять минут приедет Дориан, у вас будет около часа на прощание с родителями. Твоего мужа ждут срочные дела в Америке, необходимо решить множество рабочих вопросов, больше тянуть нельзя.
Будто ушат ледяной воды за шиворот. Возбуждение вмиг спадает, выветривается, оставляет вязкую горечь разочарования.
Уезжать? Уже? Так быстро?
Поспешно натягиваю штаны, застегиваю молнию. Почти не замечаю саднящую боль.
- И когда ты собирался сказать? – отчаянно сражаюсь с вновь подступившей истерикой, сдерживаю рыдания. – Почему не предупредил заранее?
Хотя плевать.
Легче бы не стало.
- Я не успею упаковать чемоданы, - бормочу сбивчиво. – Не соберу вещи.
- Купим новые.
- Вдруг мамы нет дома, сейчас разгар дня и у нее первая смена, - наклоняюсь, перешнуровываю кроссовки, украдкой смахиваю слезы.
- Все дома, - заключает ровно.
- Я... - запинаюсь и неожиданно признаюсь: - Я не хочу уезжать.
Не отваживаюсь подняться, изучаю его начищенные до блеска ботинки.
- А чего ты хочешь? – он прочищает горло. – Я должен представиться твоим родителям? Остаться тут навсегда? Или наоборот – исчезнуть?
Поразительно. Ни единой пылинки.
- Очень важно, чтобы кто-то верил в тебя, - тщетно стараюсь выровнять дыхание, поднимаю голову, ловлю горящий взор. – Особенно если ты сам давно не веришь.
Встаю, опираясь о стол дрожащими пальцами.
- Пожалуйста, - срываюсь на шепот. – Верь в меня.
И мне.
Молчу про Стаса не из упрямства. Не защищаю и не оберегаю. Просто не надо никого искать. Отпусти. Нам хватит другой крови.
- Верю, - следует лаконичный ответ.
Фон Вейганд подходит вплотную, сжимает плечо там, где бледная кожа до сих пор хранит тонкую отметину от его ремня.
- Но иногда этого мало, - добавляет холодно.
Он знает.
Может, не в деталях. Допуская долю сомнений, учитывая погрешность.
Однако знает, безошибочно чует ложь. Улавливает в тембре голоса, в тени улыбки. Читает по глазам, по выражению лица.
Хищный зверь не упустит добычу.
Будет выжидать, ходить кругами, загонять в угол постепенно. Ведь слишком скучно сразу разодрать в клочья. Нужно развлечься, позабавиться всласть.
- Я не хочу уезжать, потому что боюсь, - открыто признаю чувства. – Это навсегда. Не вернусь, не увижу родных.
- Ты сделала выбор, - произносит спокойно.
- Когда пришла в твой кабинет? – нервно улыбаюсь.
- Когда появилась на моем пути.
- Не слишком честно.
- Как и вся человеческая жизнь.
- Извини, я не согласна на роль бессловесной шлюхи, собираюсь добиться реальных успехов, - перевожу дыхание. – Займусь новой идеей, построю бизнес с нуля.
- Дерзай, - бросает коротко и покидает офис.
Безвольно опускаюсь на стул. Задница пылает огнем. Кривлюсь, практически не ощущаю боли. Обнимаю себя руками, пытаюсь унять озноб.
Сколько сумею увиливать? Водить фон Вейганда за нос?
Пока ему не надоест, пока не пристукнет, не прихлопнет, словно назойливое насекомое. Не спустит с небес на землю, не вернет наглого зверька на место.
***
Каждый мечтает встретить родственную душу. Отыскать того единственного, с кем легко и приятно слушать тишину.
Разве нет?
Мы безотчетно жаждем обрести того, кто проникнет в самую суть, заглянет в наше сердце и глубже. Того, кто найдет в нас то, ради чего стоит умереть. Или жить.
- Спорим, вам такого подарка никогда не презентовали? – излучаю искреннее счастье. - Ну, не скромничайте. Так и быть, разрешаю заключить меня в страстные объятья. Облобызать, соблюдая меры предосторожности. Не стесняйтесь. Дайте волю эмоциям.
- Это кружка, - наконец заявляет Андрей.
- Да, а вы чего хотели? Магнитик? – тяжело вздыхаю. – Не все сразу, ладно? Как мед, так и ложкой. Советую снизить градус ожидания. Для магнитика мы недостаточно близки. Вот через несколько лет – поглядим.
- Здесь написано «за тех, кто в море», - хмурится.
- Вы же были в море, - произношу невозмутимо. – Хоть раз.
- Но я не...
- Хватит придираться, - обрываю возмущенно. – Этот парень в тельняшке ваша точная копия.
- Он блондин, - замечает робко.
- Зато голубоглазый, - быстро нахожусь с ответом. – Вид у него лихой и придурковатый. Говорю же, не отличить.
- Спасибо, - покорно принимает щедрый дар, неодобрительно поджимает губы.
- Ах, не морочьте голову, - бросаю устало. – Где мое пестрое пальмовое опахало?
- У вас его нет, - сообщает настороженно.
- Нормальный расклад, - бормочу удрученно. – Пускаешь человека в святая святых, обнажаешь сокровенное. А эта сволочь нагло заявляет, будто у тебя нет пестрого пальмового опахала.
Усаживаюсь на диван, издаю скорбный стон.
- Еще и подарок обгадил, типа матрос не похож, не прошел кастинг, - хмыкаю, всплеснув руками. – Видел, кто сыграет Стрелка в экранизации «Темной башни»? Вот поэтому и не обижайся на оригинальное авторское восприятие.
Вытягиваюсь на кожаной поверхности в полный рост.
- Уговорил, поболтаем о насущном, - печально выдыхаю. - Какой смысл от кучи бабла, если не могу запилить фотку в инстаграм? Кто увидит сумку от Луи Витон и балетки Барбери? Как доказать, что веселишься на полную катушку, когда показать некому?
Сутенер пятится к выходу.
- Стоять, - повелеваю сурово.
Бедняга вздрагивает.
- Даже у Папы Римского есть аккаунт, а мне нельзя, - продолжаю вдохновенно ныть, жалуюсь на коварную судьбу. – Обидно, блин. При подобном раскладе Италия не в радость. Похвастаться крутым отелем не выходит, понтануться покупками тоже.
- Попробуйте осмотр достопримечательностей, - предлагает вариант.
- Непременно, - соглашаюсь. – Как выйду на пенсию, сразу прошвырнусь по музеям.
- Снимайте в свое удовольствие, - пытается оперативно исправить положение. – Просто не выкладывайте в сеть. До определенного момента.
- Ага, - энергично киваю. – Пой не раскрывая рта. Пляши не двигаясь. Дрочи не кончая. В чем прикол?
Раздраженно щелкаю пальцами, жестом повелеваю убраться.
Сутенер-зануда начинает утомлять. Не проявляет благодарности, ограничивает свободу волеизъявления. Прощаю подобные выверты исключительно фон Вейганду. Простым смертным ничего не спущу.
Лениво потягиваюсь, зеваю. Рассеянным взором изучаю номер отеля. Красотища. Жаль, с широкой общественностью не поделиться. Помещение пропадает напрасно, простаивает без дела. Непорядок.
Резко поднимаюсь, меряю комнату размашистыми шагами. Достаю телефон, включаю камеру, проверяю прицел. Примеряюсь, тестирую угол обзора. Судорожно выдыхаю, прячу мобильный обратно.
Вот как расслабиться в таких условиях?!
Немецкая диктатура. Жестокая и беспощадная. Никакой эмоциональной разрядки. Набери побольше воздуха в легкие, стисни челюсти и терпи.
Подхожу к гигантскому окну, выглядываю на улицу.
Милан не впечатляет. Увы. Хотя на данном этапе меня вообще нереально пронять. Не справится даже то, что теперь не могу произнести вслух, иначе рискую отправиться в тюрьму за несанкционированную пропаганду наркоты.
Отступаю, плотно запахиваю шторы, добровольно отгораживаюсь от солнечного света. Погружаюсь во тьму, скрюченными пальцами цепляюсь за тонкую ткань. Медленно оседаю на пол, соскальзываю вниз, будто облетевший с дерева лист.
Как изменчива воля судьбы. Сегодня ты правишь бал, отплясываешь в ослепительном наряде, срывая бурю оваций. А завтра драишь туалет. Раком. Облаченный в лохмотья.
Оборотная сторона славы бывает опасна.
Пока я тихо и мирно прощалась с родными, ютуб-блогера, который недавно так невинно поедал гамбургер и пошло шутил, избивали в темной подворотне. Кто? Либо одержимые фанаты, либо не менее одержимые хейтеры. Он заснял об этом новый ролик.
Хочешь блеснуть? Хоти и грязь сглотнуть.
Развивай выносливость, преодолевай трудности, подавай достойный пример. Будь готов разрядить обойму свинца. В собственную голову. Развлекай зрителей, сдирай кожу по живому.
Лети вперед.
Без страховки, без тормозов. Прямо по встречной полосе. Не плачь ни о чем. Играй на повышение. Парашют не нужен. Всё равно закончим сырой землей.
Протестую, ваша честь. Куда подевался оптимизм? Оптимизм в заднице, протест отклоняется. Окружающий мир не балует. Привыкайте или проваливайте.
Всем спасибо, все свободны.
Но не я. Не от тебя.
Возвращаюсь назад, перематываю, по фрагментам собираю ленту памяти. Придирчиво изучаю кадр за кадром. Прокручиваю сцену, разбираю на атомы, ищу огрехи, изучаю раз за разом.
Все слова кажутся неправильными, выбиваются из рамок привычного расклада. Мимо роли, вне характера.
- Лора, - говорит мама. – Как ты?
- Хорошо, - пакую чемодан, резво собираю вещи с полок.
- Ты в порядке? – продолжает глухо.
- Целиком и полностью, - нервно улыбаюсь.
- Точно? – произносит надтреснутым голосом.
Бессилие убивает.
Хочу навзрыд. До хрипоты. До исступления, до истерики. Рыдать и задыхаться, захлебываться сухим кашлем.
Только слезы не идут, сбиваются в колючий ком. Не срываются с ресниц, не собираются в глазах. Копятся внутри, под сердцем, разрывают ребра жгучей болью.
Сейчас очнусь, сейчас проснусь.
Нет, не выйдет.
- Супер, - пожимаю плечами. – Грех жаловаться. Честно признаюсь, уже скучаю. Однако ничего не поделать. Дорик должен срочно вернуться на работу.
Липкая паутина лжи. Тягучая неизбежность. Последние нити надежды исчезают, обращаются в прах.
Пора заканчивать спектакль. Неловкое прощание. Потухшие взгляды, удушающие объятья. Скорее в такси, потом в аэропорт и на самолет.
Не оборачивайся, не сожалей. Махни рукой. Забей.
Слишком тяжело, слишком свежо. Нужно время, которое не лечит, но притупляет, помогает шрамам зарубцеваться, обрасти стальной броней.
Вы скажете – не нагнетай. Дети часто покидают родителей. Так задумано, предопределено судьбой.
Вы скажете – у тебя есть фон Вейганд. Крутой миллиардер. Прирожденный альфа. Слегка психопат, немного садист. Настоящий мужик.
Вы скажете – зачем раскисаешь, встряхнись, приободрись. Лови момент, не грузись насчет последствий.
Верно, именно поэтому я здесь.
Не уйду, не сбегу. Даже не уползу, не исчезну из его поля зрения. Послушная и покорная. Томлюсь в одиночестве посреди огромного номера. Выпускаю пар на бедном Андрее.
Сжимаю зубы, терпеливо жду, когда отпустит.
Когда перестану мечтать о семье. Обычной, банальной, до тошноты нормальной. Скучной и заурядной, простой и понятной, без всяких подводных камней.
Когда смирюсь с тем, что у меня не будет детей. Совсем. Никогда. И друзей. И близких людей. И стандартных человеческих отношений.
Когда привыкну к положению на коленях. Пусть подле трона, пусть рядом с тем, кто зажал мою душу в тисках. Смириться с этим практически невозможно. Как и перебороть страх.
Ваниль не прельщает, но иногда без нее никак.
Я и фон Вейганд на борту обалденного частного авиалайнера. Снова вместе, снова в непосредственной близости. Расстояние между нами ничтожное. Протяни руку, ощути тепло.
Только мы безгранично далеко.
Он не реагирует, погружен в работу. Перебирает документы, бьет по клавишам ультратонкого лэптопа.
Ревную.
Дико, яростно, абсурдно. К каждому листку, к каждой кнопке. Ко всему. Ко всему абсолютно.
Стараюсь привлечь внимание.
Заказываю коктейль, долго и медленно облизываю трубочку. Вяло заигрываю с прислугой. Крашу губы прозрачным блеском. Потом стираю подчистую, наношу кричащую «трахни меня» алую помаду. Опять вытираю, тщательно избавляюсь от следов преступления. Снимаю лифчик, пытаюсь вытащить прямо из рукава кофты. Чтоб горячо и жарко, соблазнительно и на грани. Получается не очень. Тогда роняю книгу и поднимаю.
Шучу.
Я не делаю ничего. Почти не шевелюсь, почти не дышу. Лишь в мыслях представляю яркие картины. Реально примерзаю к сиденью, каменею и цепенею.
А фон Вейганд занят. Холоден и отстранен, сосредоточен на важных вещах, отнюдь не насмешлив. Словно огражден ледяной стеной, не станет облегчать задачу. Инициативы ноль, если не меньше.
Хорошо, тогда тоже потерплю.
Десять минут. Или одну? Пожалуй, достаточно.
- Давай продолжим, - заявляю вкрадчиво.
- Что? – отрывает взгляд от экрана.
- То самое, - выразительно округляю глаза.
- Выражайся яснее, - бросает хмуро, смотрит в упор.
- Возьми меня, - отвечаю прямо.
Молча улыбается. Довольно мило и располагающе. Тогда почему мое горло сдавливает так, будто оно у него под подошвой?
- Ох, как поэтично, - присвистывает.
- Сечешь? – нервно усмехаюсь. – Овладей. Поработи. Покори. Отымей. Вы*би. Не томи. Выбери, как больше нравится. До Милана еще полчаса, вполне уложимся.
- Спасибо за щедрое предложение, - криво скалится. – Но я вынужден отказаться.
Краснею, бледнею и зеленею. Меняю оттенки со скоростью света, перекрашиваюсь быстрее ушлых политических лидеров.
- Работа подождет, - выдаю автоматом. – Не забывай про отдых.
- Проблема не в работе, - отрицательно качает головой.
- А в чем? – с трудом отдираю язык от нёба, дабы озвучить вопрос.
- Ты замужем, - поясняет коротко. – Как я могу посягнуть на святые узы брака?
Ну, приблизительно как всегда.
Как в первую брачную ночь, распяв на диване в детской комнате. Завалил на спину, задрал юбку, содрал нижнее белье и оттрахал до дрожи в позвоночнике.
Однако нет смысла говорить, благоразумно затыкаюсь. Принимаю поражение и отступаю. Показательная порка в разгаре.
Прости, детка.
Прости и встань в угол. Сладкий стол откладывается, десерт переносится на неопределенный срок.
Ты не заслужила, ты наказана.
День за днем на западном фронте без перемен. Бесцельно брожу по магазинам, спускаю деньги в мусорный бак. То есть вкладываюсь в одежду, косметику и крутые аксессуары. Про обувь также не забываю.
Меня грызет бессонница, и угрызения совести не отпускают ни на миг. Лежу в кровати, смотрю в потолок. В горле скребет, а под ложечкой сосет.
Проверку на детекторе лжи никогда не пройти.
Сколько еще выдержу?
Фон Вейганд спит в отдельной комнате или не спит вовсе. Не решаюсь вломиться в его кабинет ночью. Иногда он просто не приходит. Или заглянет вечером, отведет в ванную комнату, разденет догола и выкупает. Без ласки, без приставаний. Чисто механически, с долей издевки.
На, получай. Хотела нежности? Открывай рот шире и глотай.
Физический контакт сведен к минимуму. Меня чаще касается мочалка, мыло и полотенце, чем законный хозяин.
Он расчесывает мои волосы, потом заплетает в косу. Укладывает в постель, укрывает одеялом и уходит.
Постоянно пропадает. Не дарит никакой логической развязки. Создается впечатление, точно специально возбуждается здесь, а после отправляется сливать сперму в другом месте.
- Бред, - раздраженно отмахиваюсь от назойливых мыслей. – Ерунда, он не может изменять.
Может. В теории. Гипотетически.
Иначе почему до сих пор не сорвался? Если я, куда менее развращенная личность, изнываю от желания. То как приходится ему, сексуально одержимому маньяку?
Особенно после всех этих сводящих с ума купаний.
Тихонько взываю, вгрызаюсь в кулак зубами.
Неужели правда?
Фантазия враз оживает, услужливо подбрасывает пищу для размышлений. Собирает раздробленные отрывки воедино.
Повышенное либидо. Долгое воздержание. Достаточно подозрительное сочетание несочетаемого.
Он нашел себе новую игрушку. Наказывает меня, готовит на выброс. Сломает, избавится от наскучившей рухляди.
Вопрос времени, не более.
Я по-прежнему не способна расплакаться. Не дышу, не соображаю. Мозг трудится с заметными перебоями.
Приложив невероятное усилие воли, поднимаюсь и надеваю маску. Готовлюсь сражаться дальше. С собой. С фон Вейгандом. С остатками здравого смысла. Вообще, все хорошо, четко по плану. Просто нужно увеличить дозу успокоительного.
Кто-то скребется в дверь, прерывает акт спонтанной рефлексии.
- Разрешите войти? – доносится до меня голос Андрея, словно сквозь пелену.
- Валяй, - бросаю безразличным тоном, опять распахиваю настежь шторы. – Чего приперся?
- Знаете, если разместить фото, где вас не видно, только вещи или...
- Пофиг, - даю отбой. – Не загружайся по этому поводу.
- С телефона, который защищен специальной программой, мы вполне можем создать профиль, - не сдается.
- Хватит, - выдыхаю устало. – Тормози. Лучше скажи, подарок понравился или мимо кассы?
- Мне давно ничего не дарили, - посмеивается. – Я отвык.
- Ладно заливать, - оборачиваюсь, пристально рассматриваю сутенера. – Типа господские любовницы никогда не пытались задобрить и расположить? А родители? Братья-сестры? Друзья? Коллеги по работе?
Он дипломатично хранит молчание.
Наивно полагать, будто все мы уникальны. Каждый всегда мечтает об одном и том же, о единственном и самом главном. Найти родственную душу, слушать тишину. Не важно, в аду или на небесах.
Наверное, у меня проблемы, ведь моя вторая половинка – отвязный психопат.
***
Беги, Лора, беги.
Зрачки расширены, сердце пульсирует в районе гортани. Раны сквозные, обжигающие пули проходят навылет. Сталь дробит ребра в порошок, по венам течет электрический ток.
Truth or dare? (Правда или вызов?)
Содрогаюсь. Неон бьёт по глазам, ослепляет и дезориентирует в пространстве. Слева – обжигающий зелёный, справа – ядовитый красный. Щурюсь, пытаюсь навести фокус, оглядываюсь по сторонам и оцениваю обстановку.
Грозные конструкции из ржавого металла. Железные скелеты, обглоданные временем. Довольно мрачное место, отовсюду веет холодом. Впереди стоит круглый деревянный стол, в центре белеет пластиковый контейнер.
Хочу отвернуться, но взгляд будто намертво прикован. Рот невольно наполняется слюной. Срабатывает безусловный рефлекс. Протянуть руку, провести пальцами. Добраться до внутренностей, утолить любопытство.
- Все мы эгоистичные куски дерьма, - раздаётся чуть хриплый, безумно сексуальный мужской голос. – Считаем, будто Вселенная вращается вокруг наших примитивных желаний. Холим и лелеем дурацкие мечты, которым никогда не суждено сбыться. Ведь мы ни хрена для этого не делаем. Толпа инфантильных неудачников с манией величия.
Проклятье.
Оборачиваюсь, несколько раз моргаю, однако мираж не спешит развеяться.
- В один прекрасный день нам нужно взяться за руки и сдохнуть. Тогда планета свободно вздохнёт, наконец избавится от тошнотворного гнёта.
Обалдеть, это же Мэтью Макконахи.
- Завязывай, Раст. И чтоб ни слова мутотени за праздничным ужином.
Кажется, его напарник здесь явно лишний.
- Разумеется, Марти. Я же не маньяк.
Зато я себя не контролирую. Устремляюсь к мечте и моментально обламываюсь. Не удаётся шевельнуться. Перевожу взор ниже и обмираю. Липкий холод струится вдоль позвоночника. Кусаю губы до крови. Четко ощущаю медный привкус во рту. Только ничего не меняется.
Герои «Настоящего детектива» продолжают болтать рядом. А я не способна двигаться, словно приклеена к мягкому кожаному креслу. Тысячи тонких проводов оплетают моё тело, образуют густую сеть. Выглядит жутко, но пугает другое.
Не могу очнуться. Не могу прекратить.
- Давайте сыграем в одну интересную игру, - новый персонаж врывается в измученное подсознание. – Большинство людей абсолютно не ценят свою жизнь. Но только не ты. И не теперь.
На горизонте возникает афроамериканец в элегантном костюме. Он едва ли похож на Джона Крамера, тем не менее радости мало.
Почему выглядит настолько знакомым? Откуда его помню?
- Честного человека обмануть нельзя, - лучезарно улыбается парень. – Выбирайте. Правда или вызов?
Однозначно первое. Лучше отделаться словами, ведь трудно предугадать, к чему приведут действия. А болтать – не мешки ворочать. К тому же у меня природный талант.
- Победителей судят, - демонстрирует по-голливудски идеальные зубы, склоняется ниже, доверительно сообщает на ухо: – Проигравших быстро забудут, вычеркнут из рейтинга. Блеклые тени никого не волнуют. Расплачивается всегда победитель.
Мои губы дрожат, приоткрываются, но с них не срывается ни единого звука. Закрываю и открываю глаза. Не помогает. Никакие усилия воли не вызволяют разум из плена. Морок не исчезает.
- За гениальность платят безумием. Как и за любовь. Как за всё, что хоть немного дороже золота, - заявляет хлёстко, отступает. – Сколько готовы отдать за победу?
Ужас хлещет через край.
Нужно очнуться. Поломать сценарий. Выбраться на поверхность.
- Ваша клетка объята пламенем, - заключает ледяным тоном, вдруг перестаёт излучать обаяние. – Пришла пора закрывать счета.
Отчаянно стараюсь завопить, а из горла вырывается лишь слабый хрип. Захлебываюсь немым воплем. Затравленно озираюсь, очертания комнаты расплываются.
Сползаю на пол, падаю на колени. Цепляюсь взглядом за контейнер, который маячит впереди. Там хранится то, что может меня спасти. Важное. Бесценное. Наверное. Пока трудно понять. Необходимо узнать, любой ценой добраться до содержимого.
Тщетно пытаюсь сбросить оцепенение. Увязаю глубже. Сильнее, страшнее.
- Мне жаль, - произносит афроамериканец. – Я дьявол, и я пришел забрать законную собственность.
Заткнись, хватит разыгрывать спектакль.
Ты Микки Бригс, мошенник из сериала «Виртуозы». Все происходящее сплошная чушь. Идиотизм. Причудливая выдумка мозга. Дьявол здесь только один. Первый и последний. Александр фон Вейганд.
- Поздравляю, - щедро хвалит романтичный шеф-монтажник, протягивает пластиковую коробку. – Заслужила.
Открываю контейнер и отшатываюсь, отползаю подальше.
Посреди мелко колотого льда пульсирует кусок живого мяса. Окровавленная плоть бьется в такт ударам моего пульса. Истекает багрянцем.
Похоже на сердце. Но это не может быть правдой. Это просто не может быть. Не может происходить.
- Нравится? – спрашивает фон Вейганд.
Сокращает расстояние, хватает меня за волосы, наматывает пряди на кулак. Резко вздергивает вверх. Будто на виселице. Даже в ночном кошмаре его прикосновения выделяются. Ощущаются иначе. Реальнее реальности.
Тщетно пробую озвучить мысль, но вместо фраз получается бессвязное мычание.
- Ты больше ничего не скажешь, - криво ухмыляется он. – Никогда.
Толкает назад, впечатывает в ржавое железо. Стальные детали больно впиваются в тело, режут по живому, не ведая пощады.
Стоп, умоляю, пора заканчивать.
Очнись, прошу, пожалуйста.
- Никакой лжи, - медленно ласкает горло, поднимается к подбородку, а потом крепко сжимает, вынуждая взвизгнуть. – Я вырезал твой проклятый язык.
Упираюсь ладонями в широкую грудь. Натыкаюсь на пустоту. Парализующий холод, ни единого удара под моими пальцами.
Неужели?..
Обмираю, погибаю. Позволяю ледяной паутине покрывать кожу. Слой за слоем, оставляя липкую пленку.
- Да, - мрачно подтверждает догадку фон Вейганд. - Пришлось избавиться от слабости.
Что я натворила.
Его сердце. Истекает кровью. Бьется. Еще живет. В той дурацкой коробке, посреди расколотого льда. Посреди расколотых надежд. Окровавленная я.
Глохну от своих собственных истошных воплей. Голосовые связки рвутся, не выдерживают напряжения.
Задыхаюсь, захлебываюсь. Теплым, вязким, солоноватым с ощутимым привкусом металла. Иду ко дну, без шанса выбраться на спасительный берег.
- Still (Тихо), - хрипло шепчет на ухо, гладит по голове. – Тише, спокойно.
Сжимает крепче, до хруста костей. Грубо встряхивает, покрывает шею нежными поцелуями. Обнимает, вырывая из пучины токсического безумия.
Где иллюзия? Где настоящее?
Теряю ориентир.
- Проснись, моя родная, - произносит мягко. – Девочка моя, просыпайся.
Стискивает сильнее, до ломоты.
И кошмар обрывается.
Больше не кричу. Рыдаю, давлюсь слезами, бормочу «нет, нет» точно заведенная, повторяю снова и снова, не отдавая отчета.
Жуткий сон отступает.
Остаемся лишь мы.
Я и фон Вейганд.
Огромный номер отеля и роскошная кровать. Уютный полумрак и смятые простыни. Лихорадочная дрожь и ледяной пот, что струится по спине.
- Что случилось? – слегка отстраняется, осторожно убирает влажные спутанные пряди с моего лица, иронично прибавляет: - Даже в подвале ты так не орала.
Это точно он?
Про девочку и про родную, видимо, пригрезилось. Послышалось, почудилось. Медленно лишаюсь рассудка, ничего удивительного в подобной обстановке.
Горло саднит, мышцы ноют. Пропущена сквозь мясорубку бесчисленное множество раз. Морально истощена, разлагаюсь аморально.
- Все хорошо, - бормочу чуть слышно. – Просто дурной сон.
- О чем?
Давай, облегчи груз, поведай истину. Исповедайся, не тупи, не усугубляй патовое положение, отрезая последний путь к отступлению.
- О том, как ты убил Стаса, - сообщаю севшим голосом.
Не лгу, зондирую почву.
- Я его не убивал, - отвечает ровно.
Тянет добавить «пока что».
- Но он мертв, - заявляю с нажимом. – Я прочла статью в газете.
- Раз пишут, значит, действительно мертв, - разрывает контакт и поднимается.
- Стой, - цепляюсь за его руку, переплетаю пальцы, тяну поближе. – Не уходи.
Он замирает, однако не поддается.
- Пожалуйста, - униженно шмыгаю носом. – Мне плевать на него.
- А так и не скажешь, - хмыкает. – Твой драгоценный даже в сновидения проникает.
- Нет, не понимаешь, тут другое. Невыносимо думать, что ты можешь, - осекаюсь, помедлив, завершаю прерывистым шепотом: - Можешь убить.
Горящий взгляд вынуждает отпрянуть, но не заставит отпустить, разжать живые тиски, выпустив ладони из обоюдного плена.
- Могу и убиваю, - мрачно чеканит фон Вейганд.
Льну к нему.
Поджимаю ноги под себя, встаю на колени. Прижимаюсь очень крепко, судорожно впечатываю тело в тело.
Обвиваю его руками, трусь щекой о живот, о мягкую ткань белоснежной рубашки, о стальную пряжку ремня. Ощущаю мгновенную реакцию, природный отклик.
- Так убей меня, - едва удается прозвучать четко, не закашляться от волнения. – Только прошу, останься, не уходи.
Убей или люби.
- На каком заводе работал твой дед? – интересуется, намеренно растягивая слова.
Нормальный переход, не надо менять тему, вернемся к сути.
- На металлургическом, - признаюсь автоматически, уточняю: – Не на том, где мы встретились.
- И что случилось с его директором? – продолжает сбивать с мысли.
- Ничего, - нервно веду плечами. – Не помню.
- Напрягись, - отстраняет мягко, но твердо. – Сосредоточься.
Медленно развязывает пояс моего халата, стягивает одеяние, пропитанное утробным ужасом и холодным потом. Горячие сухие пальцы скользят по взмокшей коже.
Это мало помогает активизировать память.
- Он вроде умер, - выдаю сбивчиво. – Недавно. Заболел чем-то смертельным, скончался в реанимации.
- Официальная версия, - криво усмехается.
- В смысле? – запинаюсь, не успеваю развить.
Фон Вейганд разворачивает меня спиной, толкает на постель, прижимается сзади. Разумные идеи вмиг покидают сознание.
Трепещу, охваченная голодной дрожью. Извиваюсь и выгибаюсь, словно кошка.
- Как относишься к его смерти? – спрашивает вкрадчиво, сминает бедра, притягивает плотнее.
- Никак, - выдыхаю сквозь стон. – Хоть он был ублюдком, пусть покоится с миром.
- Серьезно? – отстраняется, расстегивает брюки. – Поразительное всепрощение.
Невольно вздрагиваю.
- Этот ублюдок довел твоего деда до сердечного приступа. До гроба.
Не вопрос, утверждение.
Черт, даже нет резона интересоваться, откуда получил столь подробную информацию. Очевидно, собрал детальное досье, раскопал секреты до тринадцатого колена.
- Не лучший момент для такого обсуждения, - дергаюсь, инстинктивно бунтую.
- Почему же, – бросает елейно. – Всегда приятно, когда справедливость торжествует.
Гигантский раскаленный член прижимается к обнаженной заднице.
И я полностью отпускаю контроль.
Грязно и пошло, но устоять невозможно. Стараюсь прижаться крепче, прильнуть, не сдерживаю развратные движения. Отдаюсь низменной похоти.
- Пожалуйста, - утыкаюсь лбом в подушку, комкаю простыни.
- Он умер не из-за болезни, - произносит спокойно, равнодушным тоном. – Его избили до полусмерти. Он очень забавно кашлял. Конечно, я не врач. Однако, кажется, он выкашлял собственные легкие. Частично.
- Что? – застываю, обращаясь в камень.
- Помни, - целует между лопаток. – Убью любого, кто тебя обидит.
Револьвер у самого виска.
- А если ты? – шумно сглатываю. – Если ты сам обидишь.
Стреляй на поражение.
- Тогда нам обоим конец.
Не жалей, ибо я не пожалею.
- Прекрати, - кусаю губы. – Хватит измываться, предлагаю перемирие.
Он шлепает ниже поясницы, принуждая вскрикнуть.
- Хочешь, чтобы я тебя трахнул?
- Хочу, чтобы занялся со мной любовью.
Смеется, заставляя изнемогать от цепенящего холода.
- Не будет ни того, ни другого.
Прижимается очень тесно. Двигается, трется, издевается. Но не проникает. Просто дает ощутить мощь возбуждения. Вынуждает застонать и взмолиться о большем. О гораздо большем.
Дальнейшее осознаю с заметным опозданием. Брызги ударяются о воспаленную кожу, вязкая жидкость растекается по натянутой линии позвоночника.
Фон Вейганд кончает.
Без прелюдий, без лишних церемоний.
Сливает сперму, помечает семенем и уходит.
Резко поднимается, застегивает брюки, бряцает пряжкой ремня и уходит.
Успокаивает мимолетной лаской, обдает пугающей откровенностью, открывает очередную тайну, создает ворох новых вопросов и уходит.
Уходит. Уходит. Уходит.
Проклятье.
Как он смеет? Как может?
Легко и просто.
Переворачиваюсь на бок, начинаю истерически хохотать. Лоб пылает огнем, щеки горят. Внутри зияет пустота.
Почему я до сих пор не сошла с ума?
Потому что я уже безумная.
Молчу про Стаса, тяну до последнего, до предельной черты. Подобное поведение смахивает на суицид. На добровольный прыжок со здания высотки.
Выхожу на проезжую часть, ложусь на рельсы.
Хотя и это намного безопаснее, чем дразнить фон Вейганда.
Он давит. Душит. Дробит на части, на мельчайшие детали. Собирает заново и опять разбирает, раскладывает на атомы.
По его приказу звезды загораются и гаснут.
Кого пытаюсь обмануть?
Инквизитора с железной хваткой.
________________________________________________________________
Ну, как вам все это?? Очень жду ваши впечатления по главе! Они меня вдохновляют)))
По традиции - комменты лучше писать сразу в тему или копировать из блога в тему, это облегчает процесс моих ответов)) Если продолжение понравилось, то жмем на "мне нравится"! И не забываем отметиться, ну, или остаемся анонимами))
Мне понравилось!