История 5-16

Ой вы гой еси, люди добрые, вы садитеся здесь, да послушайте,
Расскажу вам сказ непридуманный, быль былинную, слово верное:
На родной земле, что знакома нам столько лет уже по преданиям,
По сказаниям, что из уста в уста стар младому без устали ведает.

В славном городе, красном Ростове, что раскинулся на реке Дону,
Шла жизнь праздная да безбедная, хорошел тот град, да красивился.
А вокруг него земли тучные, урожай дают - не напашешься,
Лентой синею Дон тут тянется, корабли плывут да товары в них.
И леса кругом всё дремучие, да раздолье охотникам тутошним:
Зверь рыскучий на радость им, птиц в достатке - лишь стрел хватало бы.
За лесами и степи раскинулись, конца края не видно степям уж тем.
Князь в том граде достойнейший был - Долгоносый он,
Вот народу жилось припеваючи!
И за всё, что не брались в Ростове том, всё давалось легко, дело спорилось:
Урожай земля отдавала им, дичь на стол всегда находилася,
Не скудела река - рыб дарила всё,
Девок краше в краю не видать поди, да сильнее мужей не сыскать кругом.

Но пришла беда неожиданно: налетело на град страшно чудище,
О семи главах да хвостатое, пламя из ноздрей, из ушей дымит.
И летало кругами над городом, поливало огнём да людей жрало.
А поверх него змеин сын сидел, вышиной как дуб,
Шириной с себя ж, между глаз стрелу уложить могли б.
Повелел величать его князюшкой, Змей Кощеевич – так он представился.
Много горя с собой принесли они: много воинов пало в бою тогда,
Много крыш подожгли да порушили, много жизней людских оборвали ведь.
Наконец, успокоилось чудище, на поляне лесной пораскинулось,
Храп змеиный зверье из лесов прогнал, даже рыба в реке затаилася.
А в Ростове все славном попрятались, в городских стенах схоронилися...

Повелел княже богатырей созвать, что по дальним заставам разъехались
Показать молодецкую силушку, чтоб змеенышей да поприжучили.
Поскакали гонцы во все стороны, словно голуби ясны в полет вошли.
Но проснулась поскуда змеиная и давай все посланья отлавливать,
Словно коршун гонцов, аки голубей, загонять и бросать безголовыми.
Одного лишь оставил Кощеевич, повелел с Длиноносом повстретится
И послание молвить ужасное:
Мол, велит князю Змей тот Кощеевич, чтобы девок пригожих вели сюда,
Дескать чудище привередливо, лишь невинных красавиц вот есть хотит.
И поднялся над Ростовом плач, ведь красавиц в нём было немерено.
Люди в черное обрядилися, и давай собирать дань ужасную...
Но красавицы не смирилися, пусть волос долг да с умом беда,
Но смекалку народную не обмануть, ведь наказ материнский всё верный.
Ну и что, что отец пороть велит? Покричит, покричит да и смирится,
Отойдёт, поди, как дёготь с ворот,
Да и Ванька-кузнец вот пригожий же, а глядишь и того... и подженится...
Прослыхал наш князь про коварство то, повелел Ваньку во дворец вести,
Дабы слово молвить недоброе да на кол посадить, как пример того,
Что нельзя княжье слово ослушаться.
А над городом плач пуще прежнего! Ведь отличный кузнец был Ванюшенька,
Да и бабоньки не обижены за вниманье да ласку охочую.
Во палатах и тех слезы слышатся, то ли с улицы то вой доносится,
То ли и во дворце опечалены...

Призадумался князь, закручинился, слово княжее - нерушимое,
Но и Ваньку на кол попусту сажать, коли чудище во лесу пока...
Ведь у Вани кулак с гирю пудову, да и сажень в плечах по косой, поди,
А с заставы вестей не слыхать ещё, да и ждать тех вестей не приходится.
И решается князь, что помилует, коли Ваня со Змеем тем справится,
Коли славный Ростов-град спасет, ну и девок, что шли на заклание.
Повел Долгонос привести коня, что он сам принял в дар да от Киева:
Белогривого, быстроходного, что на зависть послам да посланникам,
Что летел пуще ветра, да нагонял дичь любую в округе и по лесу.
А к коню прилагалися девоньки, что для змея уже приготовили,
Все красавицы, как велел тот гад, даже дочь самого Долгоноса средь.
Хоть не верилось, что отдал ту князь, но уж больно Ванюша напакостил –
Плохо стало в Ростове с девицами...

Собирался в поход добрый молодец, меч точил и кольчугу примеривал,
Да коня всё скребницей прохаживал, гриву заплетал да нахваливал.
И девицы уже и не плакали, в сарафаны они наряжалися, плели косы
Да с родней прощалися.
И отправился богатырь-Иван на смертельную битву, на злобную,
Выпил чашу вина в полтора-два ведра, чтобы путь скоротать, не кручиниться.
Следом потянул и отряд девиц, что Кощеевичу предназначены:
Коль не сладит Иван со змеёнышем, то в Ростов возвращаться не велено,
Поедят девиц и лишь косточки во лесах тех ростовских останутся.
Ну а чтобы помочь богатырюшке, да не дать разбежаться девчинам
Следом пару дружинников выделил Долгоносый - хороший же князь.
И поехали во лесок они, чтобы встретиться со страшным чудищем,
Страшным чудищем да Кощеечем, что тем чудищем и командует.
А в лесу красота невиданная: листья зелены да трава густа,
И цветы всё цветут разноцветием, ароматами манят путника,
Птицы щебетом шепчут песенки, солнце ласково пригревает всех.
Хорошо-то как, аж забыли все, что идут они, знать, на заклание.
Стали девоньки песни петь, да Ивана всё больше нахваливать:
Постоит, дескать, за Ростов он град, да за церкви за соборные,
И за веру, за отечество, побережёт Иван князя ростовского,
Да народ спасёт непременно он, ну и девок, конечно, утешит...

Долго ль коротко ль ехали во лесу, только въехали в топи тяжкие,
Затянули те топи телегу, что с девицами да с пригожими,
Видно, что и болотный князь захотел себе любых девчат во двор,
Али Леший невесту-то замечтал отыскать себе средь.
Но всё сдюжил наш Ванюша: ухватился за оглобли он крепкие,
Да давай тянуть из топи, не давалася хоть телега та, но и вглубь уйти не могла уже.
Ведь не дело отдавать лесным, что Кощеевичу предназначено,
Как прийти к тому без девчат, как позвать его на бой смертельный уж?
А девицы причитали всё, да ревели белугою громкою,
Словно участь с лесным мужем уж и хуже обеда чудовища.
Лишь одна краса не ревёт совсем, подоткнула подол и за дерево,
Что успешно так наклонилося, ухватилася и с телеги той убралась за секундочку малую,
Уж на твердом и стояла она, Ване тягость тянуть поможала.
Пригорюнился богатырь-Иван, жаль девицу таку да Кощеечу,
Ведь коса в обхват, как рука почти, и глаза горят пуще огонька.
И помог бы ей богатырь-Иван, но опаздывать нынче невелено,
Да дружинники глаз не сводят всё – ведь чудовища пищу блюдут.
Не кричали девицы, лишь охали, когда деревце чуть трещало порой,
Но все быстренько перебиралися с той телеги, что в топь затянулась.
И кручился пуще прежнего богатырь-Иван, да вздыхал он лишь:
Девки хороши - яркоглазые, длинокосые да пригожие, им бы дом вести
И детей рожать, мужа потчевать да заласкивать...
И дружинники завздыхали уж, но служивое дело верное –
Не отпустят тех девок до дому, приведут на заклание чудищу.

А его только помяни во слух, сразу рёв все деревья к земле прижал.
Затряслися все, аки листики, очи в землю тот час опустили,
Но пошли на рёв - делать нечего, надо Ростов-град от беды спасать.
На поляне лесной наше чудище: змеемордое аж семь раз тех морд,
Хвост шипатый всё крушил кругом, а из пастей знать огонь шипел,
И воняло... как от чудища!
Не убоялся богатырь-Иван, на коня с разбегу он вскинулся и понесся на гадючину:
Стал конём топтать, стал копьем колоть и мечём махать – головы сносить.
Девки тоже помогали ведь, хоть силёнок маловато уж,
Но все шишки, что в лесу нашлись, по горбяке накидали всё ж.
И побили бы силу чудищну, ведь всем вместе легче лёгкого,
Но пришел на зов страшна чудища гад второй уже – Змей Кощеевич.
У Кощееча латы крепкие, меч наточенный и удар силён,
Отбивал он шишки девичьи на единый раз, да дружинников разметал легко.
Только с Ваней он мечом к мечу заборолся на подольше.
Ох и славные то соперники, уж и силушки словно поровну,
Но у Вани смекалка давнишняя и подножки он ставил мастерски,
Опрокинулся наземь Змей тогда, шлем намордный ускакал тот час,
И добить бы Ване вражину...
Только бабой оказался тот: уж здоровой, ох и бойкой,
Но не бьют же баб богатыри.

Отступил, онемел, удивился Иван больше некуда.
Зацвела поляна цветами невиданными
Зачирикали птицы, до сель молчавшие, оживился лес, проснулся.
Поднялась с земли девица, дюже ладная, белокудрая, большеглазая,
Тонкий стан у неё, ноги длинные, перси пышные и уста манящие,
На грехи только так влекущие, соблазняющие.
- Ты прости меня, богатырь-Иван, не нарочно я завлекла сюда этих дев-раскрасавиц.
То проклятье кикиморы, при рожденье мне послано, быть мне в образе мужеском,
До того как полюбит меня богатырь искренне, но такое вряд ли случитися,
Безобразна я слишком в образе мужеском.
Потекли из лучистых глаз слезы чистые. Сжалось сердце Ванюши доброе.
Подошёл богатырь к деве искренней, обхватил её тонкую талию и прижал к себе, жалеючи.
- Полюбил я тебя, красавица, с взгляда первого самого.
Дай мне шанс проклятие то разрушити.
- Ох, и дам! – воскликнула девица, и, схватив Ванюшу за руку, увлекла за собою к чудищу.
Подтолкнула она Ванюшу к драконищу и сама забралась на спину широкую, чешуйчатую.
Взмыло чудище в небо высокое, полыхнув на поляну пламенем,
Задымив за собой путь гарью смрадною и исчезло за горами высокими и лесами дремучими.
 
Только дым развеялся над поляной выжженной да навозом чудища сдобренной,
Как девицы Ростовские из кустов выбираться начали.
Со слезами да с рёвом белужьим:
Непонятно на что их покинул Ванюша, что же делать теперь им обездоленным.
Так прождали на поляне девицы богатыря три дня и три ночи.
Отощали все, да замёрзли.
И решили они, посоветавшись, что пора им в Ростов к Долгоносому.
Пусть и страшно им было домой возвращатися, но ещё страшнее во лесу сидеть.
Поджидать чудище новое.
И отправились по домам ко родителям.
Долго шли иль коротко ли, все в грязи измазались.
Из далёка их увидел мальчишка, а увидев, в кусты упал от испуга.
Ох, ты мамочка, моя родненька! Закричал мальчишка тот шустренький
И со всех своих малых ног припустил к князю–батюшке.
Прибежал, рассказал, что на город их славный Ростов, надвигается полчище страшное
Из кикимор одних состоящее.
И собрал князь-батюшка армию и пошёл навстречу чудовищам.
Сердце замерло Долгоносое, ведь признал он в кикиморе дочь свою младшую
Умницу, раскрасавицу больше всех детей любимую.
И окинул князь-батюшка ту толпу из девиц состоящую.
Не увидел средь них он Ивана, подивился.
-Где ж кузнец меж вас затерялся? Не могу опознать его чумазого.
-Что ты, батюшка! – зашептала на ухо дочь младшая.
Бросил нас Иван посреди болот, ради Змея он нас покинул.
Обнимался с сынком Кощея, целовался он с ним в уста алые,
А потом на чудище взобрались они, обнимались там, да поглаживались,
А сынок то Кощейский улыбался при том дюже скалился, бороду свою густую оглаживал
И Ванюшу нашего крепко накрепко к своему животу подлаживал,
И взлетело то чудище семирылое в небо чёрное, небо жуткое,
И дыхнуло на нас то чудовище духом смрадным и огненным, опалило нам косы толстые
Косы толстые да ресницы длинные
И вильнув хвостом и срубив у дерев все макушечки, улетело оно за высокие тёмные горы.
- Срамота-то какая! Подивился князь Долгонос
Подивился да решил не позорить богатырский род Ростовский.
Повелел он всем молвить, что Иван-кузнец победил Змея Кощеича со чудовищем,
Но в неравном бою ранен был и от ран ядовитых скончался сразу же,
Похоронен был девками на поляне той и оплакан ими слезами горькими.
 
И прошло время долгое, время долгое, время длинное.
Позабыли давно ту историю, не всплывала она сотни тысяч лет,
Но соавтор мой её вспомнила и пришлось мне её вам поведати!