В школе нам внушали, что образ Наташи Ростовой является самым обаятельным женским образом в русской классической литературе. Что эта девушка, созданная воображением великого писателя, является воплощением женственности, русской души, натуры, способной на любовь и самопожертвование. Литературный официоз представлял эту героиню, как самый любимый Львом Толстым женский образ в романе «Война и мир», как вообще идеал русской женщины, идеал женственности, материнской любви, самопожертвования, преданности, любви к миру и людям, пример близости к народу, Родине и природе и так далее, и так далее, и так далее. Это преподносилось на уроках литературы, это писалось в учебниках и старательно подчеркивалось на страницах школьных сочинений.
Вот только один факт всегда смущал меня. Я еще в школе оказалась одной из немногих, кто хотя бы попытался одолеть в чтении этот роман. Хотя даже тогда я пропускала батальные сцены и философские рассуждения Льва Толстого. Но большинство моих одноклассников, по их же собственному признанию, роман одолели разве что до конца второго тома. И в результате представление о главных героях выносили из школьных занятий, из учебников, которые просто изобиловали вышеперечисленными восхищенными штампами. Еще кое-кто вместо чтения романа смотрели его классическую советскую экранизацию, которая хоть и бережнее многих других отнеслась к тексту эпопеи, тем не менее все же по причине ограниченности времени, много чего сократила в ней.
Но даже при таком поверхностном знакомстве с сюжетом «Войны и мира» большинство моих одноклассников довольно отрицательно отнеслись к Наташе Ростовой. У меня, которая хоть и с пропусками, но одолела печатный текст романа до самого конца, мнение об этой героине еще в школе было тоже отрицательным и даже хуже, чем у тех моих одноклассников, кто роман прочитал до середины. Наташа всегда казалась мне эгоистичной, взбалмошной и недалекой девчонкой, недоброй во многих проявлениях своего характера. Некоторую симпатию, хотя скорее, больше похожую на жалость, у меня вызывала Марья Болконская, хотя меня иногда раздражала ее полная подчиненность тирану-отцу. Однако я еще тогда поняла, что Марья просто не могла быть другой при воспитании, данном ей отцом. Но главная героиня, к которой я всегда испытывала сочувствие – это была Соня. Я сочувствовала ей из-за ее зависимого положения, из-за явной нелюбви к ней Веры и старой графини, порой даже нескрываемой, из-за проявившейся в эпилоге нелюбви к Соне со стороны Наташи и Марьи, из-за ее неудавшейся любви к Николаю, а главное – из-за ее горестного одиночества и отчужденности в семье Ростовых, особенно к концу романа.
Перечитав роман уже полностью в зрелом возрасте, я опять поймала себя на мысли, насколько далек образ Наташи Ростовой от привлекательного для меня образа женщины. С самых первых страниц романа Наташа еще в образе тринадцатилетней девочки вызвала у меня не умиление и восхищение, а самое настоящее раздражение.
Почему-то подростковые выходки тринадцатилетней Наташи в начале романа расцениваются критиками как особенно привлекательная и положительная черта ее характера в отличие от "бездуховного" общества. Но мне всегда казалось, что обычные нормы поведения ребенка, пусть даже и подростка, не включают в себя избалованность и невоспитанность, которые Наташа демонстрирует с первых же страниц романа. Эту невоспитанность и избалованность Наташи обычно относят к живости ее характера, а вечное хихиканье, видимо, считается прерогативой счастливого детства. Мне трудно понять, чего хорошего в подобной развязности и неумении себя вести. Но при втором чтении романа я попыталась сделать над собой усилие и, что называется, дать Наташе шанс. То есть сделать скидку на возраст и надеяться на то, что со временем Наташа изменится в лучшую сторону и я смогу рассмотреть эти изменения, которые совершенно не заметила при первом прочтении романа в юности. Увы, но мои надежды снова оказались беспочвенными. Наташа активно не нравилась мне на протяжении всего романа и при вторичном, более внимательном прочтении уже во взрослом возрасте.
Почему так получилось... попробую разобрать ее образ более детально, чтобы не быть голословной.
Речь
Наташа практически на протяжении всего романа изъясняется в основном отрывистыми, в большинстве своем, бессвязными восклицаниями, которые скорее свидетельствуют о ничем не сдерживаемых эмоциях, нежели об осмыслении того, что ее удивляет или восхищает, или о рассудительности:
Иногда, помимо отдельных сумбурных возгласов, ей все же удается составить законченные - хотя столь же сумбурные - фразы, но так редко, что это скорее можно называть исключением, нежели правилом. Однажды в разговоре с братом она бросает фразу:
«Не умею, как тебе сказать...»
И мне кажется, что в этой фразе заключается все речевое «богатство» Наташи.
Образование
Опять же на протяжении всего романа автор ни разу не представил Наташу за таким занятием как чтение. А ведь она практически современница Татьяны Лариной, которая книги читала запоем. Впрочем, Соню автор тоже ни разу не представил с книгой в руках, но, по крайней мере, про нее он написал, что Соня хорошо училась и все помнила:
Из этого можно предположить, что читала уж Соня больше, чем Наташа. По крайней мере то, что задавали их учителя и гувернантки.
Письмо
Писать, как и говорить, Наташа связно не может. Лев Толстой сообщает читателям:
Князю Андрею Наташа отправляла:
Наташа даже орфографию не знала, получается.
Ум
Так говорит влюбленный Пьер о Наташе. В переводе с влюбленно-одурелого это означает: Наташа неумна, но хорошенькая, резвая, обаятельная, умеет нравиться мужчинам и потому отсутствие ума в ней можно не замечать. Или еще другими словами: Наташа прелесть какая дурочка. И сам Лев Толстой признает, что Наташа не принадлежит к умным женщинам:
По его мнению, она относится к другим – одаренным:
И – как нам известно – любого мужчины, в том числе и Анатоля, глупость в соединении с подлостью которого была очевидна всем, кроме Наташи. В эпизодах, связанных с неудавшимся похищением Наташи, подлость этого человека была понятна всем, посвященным в эту историю – Соне, крестной Наташи Марье Дмитриевне Ахросимовой, Пьеру, короче, всем, кроме самой Наташи.
Я даже не могу припомнить случая, когда Наташа думала и поступала как разумный человек. Все ее действия подчинены настроению и эмоциям, которые зачастую проявляются столь бурно и неадекватно, что производят скорее неприятное впечатление.
Знаменитую историю с Анатолем можно, конечно, списать на наивность и доверчивость юной девушки (как это принято делать). Но, учитывая ее умственные способности, очевидно, что она просто подчинилась своим импульсивным желаниям, не давая себе труда задуматься, почему Анатоль не ездит в дом, не просит ее руки, а склоняет к побегу. На резонный вопрос Сони о странном поведении Анатоля, Наташа наконец-то задумалась:
Настораживает и ее вечно веселое, приподнятое настроение, смех по любому - и без любого! - повода:
Тут уж, простите, на ум приходит поговорка про смех без причины, который является признаком сами-знаете-кого.
Поведение
Как в тринадцать лет Наташа не умела себя вести, так и повзрослев, она не отличалась ни хорошими манерами, ни деликатностью, ни тактом, часто ставя окружающих в неловкое положение. Показателен эпизод с приездом в дом Ростовых Бориса Друбецкого во втором томе:
Наташа сидела всё время молча, исподлобья глядя на него. Взгляд этот всё больше и больше, и беспокоил, и смущал Бориса. Он чаще оглядывался на Наташу и прерывался в рассказах. Он просидел не больше 10 минут и встал, раскланиваясь. Всё те же любопытные, вызывающие и несколько насмешливые глаза смотрели на него."
Но, в конце концов не всем же дано быть умными, не у всех получается гладко говорить и писать, да и с манерами тоже бывают проблемы. Ведь главное, как известно, душевные качества: доброта, верность, порядочность и т.п. У Наташи Ростовой - увы! - и с ними существуют определенные затруднения.
- Николенька...ранен...письмо... - проговорила она торжественно и радостно."
Как мы видим, она не только нарушает данное слово, но еще "торжественно и радостно" сообщает о письме от брата и его ранении. Только вид Сони, побледневшей при известии о ранении Николая, заставляет Наташу:
И Толстой при этом еще умудряется несколько раз в романе называть Наташу «чуткой»!
Вообще, чуткость Наташи проявляется очень своеобразно.
"Нет, я верно ошибаюсь, он должен быть весел так же, как и я".
Она поет, и своим пением утешает Николая, проигравшего в карты огромные деньги.
Об этой сцене часто упоминают критики (правда, опуская последние предложения, которые я все же цитирую), говоря о благостном воздействии музыки на душу человека:
Конечно, ведь деньги – так преходящи, так низменны, как все материальное. Разве сравнятся с душевным наслаждением – переживания старого графа, разорение семьи. И стоит ли сокрушаться по этому поводу?
В знаменитой сцене – лунная ночь в Отрадном, я почему-то обращаю внимание не столько на поэтическую картину, сколько на то, как Наташа не дает спать Соне, поднимает ее с постели и заставляет сидеть с собой. Когда же Соня опять ложится, Наташа, оставшись в одиночестве, долго не высиживает – без компании лунная ночь уже не производит прежнего впечатления.
Еще одно проявление «чуткости» Наташи – это ее поведение после замужества и разорения семьи Ростовых. Описывая тяжелое материальное положение Николая после смерти отца, Толстой замечает:
Где же знаменитая «чуткость» Наташи? Она не могла не знать о том, что после смерти старого графа семья разорена. Почему не постаралась доехать до Москвы и выяснить, каково приходится Николаю, Соне, да и матери, наконец? Ведь она вышла замуж за одного из самых богатых людей России, которым был Пьер. Почему она не взяла к себе мать, чтобы хоть так облегчить бремя Николая? Но куда там! Благодаря браку с богачом Наташа избавилась сама от любых материальных проблем и вернула себе роскошный образ жизни, к которому привыкла с детства, а вот положение брата и матери ее мало или вообще не интересовало. Не говоря о Соне.
Еще что касается чуткости и тактичности Наташи. Толстой часто пишет о ее чуткости, но я далеко не всегда вижу в этой героине подобное качество. Чаще вижу другое – нечуткость и нетактичность. Наташа абсолютно бестактно и эгоистично в присутствии Марьи, которая продолжает горевать по брату Андрею, отдается новой любви к Пьеру (какой, кстати, по счету любви? Кажется, восьмой за время действия романа с самого начала, т.е. с августа 1805 года до замужества Наташи ранней весной 1813 года. За семь с половиной лет она «перелюбила» восемь раз, хотя двух мужчин (Бориса и Андрея) по два раза). И вот Толстой описывает встречу Наташи и Пьера в доме княжны Марьи в начале 1813 года. Со смерти князя Андрея прошло от силы 3-4 месяца, Марья еще в горе, а Наташа уже цветет новой любовью и даже не пытается этого скрыть от горюющей Марьи:
Перемена, происшедшая в Наташе, сначала удивила княжну Марью; но когда она поняла ее значение, то перемена эта огорчила ее. «Неужели она так мало любила брата, что так скоро могла забыть его», – думала княжна Марья, когда она одна обдумывала происшедшую перемену. Но когда она была с Наташей, то не сердилась на нее и не упрекала ее. Проснувшаяся сила жизни, охватившая Наташу, была, очевидно, так неудержима, так неожиданна для нее самой, что княжна Марья в присутствии Наташи чувствовала, что она не имела права упрекать ее даже в душе своей.
Наташа с такой полнотой и искренностью вся отдалась новому чувству, что и не пыталась скрывать, что ей было теперь не горестно, а радостно и весело.»
Толстой в этом пассаже много оправданий вставил для Наташи, даже мыслями Марьи, но меня, признаюсь, покоробило это описание. Понятно, что сама Наташа уже ни о ком не горюет: ни о князе Андрее, который умер 3-4 месяца назад, ни о брате Пете, которого убили еще позднее – месяца 2 назад. Наташа, что называется «с глаз долой – из сердца вон». Даже если «с глаз долой» ей обеспечила смерть – хоть бывшего жениха, хоть брата. Наташа и сама про себя это понимает, недаром во втором томе говорит Николаю о Соне:
Избалованность и эгоизм
Эти черты Наташи Ростовой почему-то упорно не замечаются критиками, хотя проявляются ею на каждом шагу. Наташа кружит голову своему кузену Борису просто потому, что ей приятно чувствовать себя объектом влюбленности. Ее мать, понимая, что Наташа его не любит, а он от нее "сходит с ума", вынуждена переговорить с дочерью по этому поводу. На все аргументы девушка отвечает только:
Видя, что графиня все же собирается прервать ее общение с Борисом, Наташа возражает:
Во время ее страданий и болезни после истории с Анатолем и разрывом помолвки с князем Андреем, я обратила внимание на следующую фразу:
Какое упоение собственными страданиями! Да еще и игра на переживаниях ее родных. К тому же, оказывается:
Обычно так говорят (или думают) люди, которые уверены, что они на самом деле очень хорошие, и ругают себя - неискренне - лишь чтобы самим себе тут же возразить и похвалить себя же, или предоставить это сделать другим.
Мне понравилось!