Блоги | Статьи | Форум | Дамский Клуб LADY

Дневники деятельной особыСоздан: 23.02.2009Статей: 19Автор: ТэяПодписатьсяw

Even though I try I can`t let go / Даже если попробую, всё равно не смогу тебя отпустить 14-16 главы + Бонус глава от Джейкоба

Обновлено: 01.05.09 01:32 Убрать стили оформления

 

Бонус глава. Джейкоб Блэк: Because I can (автор: imfubuki)

Предисловие автора:

Ох, я чувствую полетят в меня сейчас тапки. И все же... Да я люблю Джейкоба Блейка. Дорогие наши читательницы, я без всякого сомнения отношу себя к клубу Эдварда. И, выбирая между ними двумя, я, конечно же, выбрала бы Вампира. Но это ничего не меняет. Я люблю и Джейкоба тоже. По ряду причин, как объективного, так и субъективного характера. Например, даже самые его ярые противники не откажут ему в том, что он борется за свою любовь. Неумело, порой даже смешно, - но борется. Хотя куда же ему тягаться с таким в силу возраста мудрым противником? А вот и еще одна причина, на этот раз личного свойства. Для меня Эдвард - зрелость, со всеми достоинствами и недостатками, Джейкоб - юность, опять же, со всеми достоинствами и недостатками. Чем больше лет проходит, тем чаще я начинаю с тоской оглядываться вслед юности.

Мой Джейкоб Блейк. На ваш суд.

Imfubuki

 

Jackob Blacke. Because I can.

Я открыл глаза. Моему взгляду предстала огромная трещина, пересекающая потолок. В нескольких местах побелка отвалилась, и были видны плохо отструганные деревянные доски.
Девушка, лежащая рядом со мной, повернулась на другой бок. Я поморщился, пытаясь вспомнить как ее зовут. Мими? или Милли? Не помню. Ну почему я всегда напрочь забываю их имена?
Ну и черт с ним. Какая разница, Милли или Мими. С некоторых пор я начал спрашивать имя девчонки до того, как уложить ее в постель. Квил заявил, что для меня это огромный прогресс и верх джентльменства, на которое я вообще способен. Я, конечно, посоветовал ему заткнуться, все равно он никогда не узнает истинную причину...
Я вздохнул, вспоминая свидание, с которого и началось мое осторожное отношение к именам.
Ее я встретил на дискотеке для старшеклассников в Джексонвилле. Все таки гены волка давали массу преимуществ. Например, я выглядел намного старше своих лет, и спокойно проходил на любой фильм или в клуб. Она заметила меня сразу, и я тоже обратил на нее внимание. Она была горячая. Мне казалось, что температура ее тела равна моей. Но это было невозможно. Она пахла как человек. Мы протанцевали три часа подряд. Хотя танцами это можно было назвать с большой натяжкой. Это больше походило на секс в одежде при большом количестве народа. Как будто она вознамерилась проверить мой темперамент и похоже осталась довольна.
- Твоя кожа обжигает, - прошептала она, прижимаясь ко мне во время медленного танца. Наши объятья были так откровенны, что даже не оставляли простора для воображения. Все было предельно ясно. В час ночи мы уже мчались на моем мотоцикле к ее дому. Сквозь одежду я ощущал жар ее тела. Огонь. Мне нравятся такие. Они мне подходят, и, как-то опираясь на шестое чувство, они всегда знают, что я подхожу им.
- Зайдешь? - спросила она, спрыгивая с мотоцикла.
- Конечно, - ответил я, глуша мотор.
- Ну, тогда, тебе придется вести себя тихо, предки спят, - предупредила она.
- Вести себя тихо придется именно тебе, - усмехнулся я, - и боюсь с этим у тебя возникнут сложности.
- Да нет, - я видел, как в темноте вспыхнули ее глаза, - я имела ввиду, что придется тихо подниматься по ступенькам, лестница скрипит. А так, - она махнула рукой, - на первом этаже не слышно, что происходит наверху. Такая планировка.
- Очень предусмотрительно, - ответил я. - А на счет лестницы не беспокойся. Я могу пройти по любой лестнице так, что не скрипнет ни одна половица. Даже с тобой на руках.
- Это второй этаж, - попыталась возразить она.
- Я догадливый, - пожал плечами я, подталкивая ее к двери.
В холле было темно, и она потянулась было к выключателю.
- Не надо, - остановил я ее, подхватывая на руки, как и обещал, - я и так прекрасно вижу.
Лестница была крутой и старой. Сразу было видно, что скрипят не только ступеньки, но и перила. Но, разве это могло быть помехой. В три огромных прыжка мы оказались на верху.
- А ты ловок, - восхитилась она, открывая дверь в свою комнату.
- У меня еще много других достоинств, - ответил я, прижимая ее к стене и впиваясь в ее рот. Я не был ласков, да она и не желала ласки. Мы были похожи. Этот поцелуй больше походил на укус, руки были почти грубы. Мой язык ворвался в ее рот, обжигая ее, приказывая подчиниться. Она застонала...
- Подожди... - она отстранилась от меня, и, стянув с себя облегающую маечку, швырнула ее на пол. Белья на ней не было. Моя футболка полетела туда же. Теперь на нас остались лишь джинсы. И снова мы рванулись друг к другу. В двух шагах от нас стояла кровать, но нам было не дойти до нее. Она стонала, царапая мои плечи, и ее ответные поцелуи были такими же резкими как и мои.
Ее руки взялись за мой пояс. Я уже расстегивал пуговицы на ее джинсах.
- Как тебя зовут?, - внезапно, задыхаясь, спросила она.
Ух ты, вспомнила, восхитился я про себя. - Джейк, а тебя?
- Белла.
- Как?! - я отшатнулся, перехватывая ее руку, уже расстегивающую мою ширинку.
- Белла, - раздраженно повторила она, - и отпусти мою руку, ты делаешь мне больно!
Я резко отстранился. Застегнуть молнию... ремень...майка... Я собирался, не произнося не слова. Так же молча я вышел за дверь.
- Псих, - бросила она мне в спину.
Девушка справа от меня снова перевернулась окончательно сброив с себя одеяло, и я вернулся к реальности. Мой взгляд скользнул по грациозной линии спины. "А она красива", - лениво подумал я. Хотя тут нечему удивляться. Я всегда выбираю красивых девушек, потому что могу. Вообще-то это мое жизненное кредо, ответ на многие вопросы... Я делаю это, потому что могу. Как-то Эмбри спросил меня, зачем я сплю с таким количеством девушек. - "Не зачем, а почему", - ответил я ему, - "потому что могу...".
Я чиню автомобили и мотоциклы, потому что могу. Мои руки как-то сами собой знают, как заменить ту или иную деталь.
Я всегда передвигаюсь по лесу в облике волка. Потому что могу. Мне нравится скорость и сухой треск, с которым ломаются ветки под моими лапами.
Я провожу ночи с разными девушками, редко встречаясь с одной и той же дважды. Потому что могу. Они выбирают меня сами. Женская интуиция подсказывает им, что я иной. И они не ошибаются.
Девушка опять зашевелилась. Черт возьми, так она и проснуться может. Если я уйду сейчас, то смогу избежать бессмысленного обмена телефонами. Звонить ей я все равно не собираюсь. Я тихо встал с кровати и, бесшумно одевшись, вышел за дверь. Прохладный ночной воздух принял меня в свои объятья. Дойдя спокойным шагом до кромке леса, я остановился в зарослях и перекинулся. Как же я люблю запах леса, скорость и тишину... Напрасно я подумал про тишину...
А вот и Джейк, сытый и довольный, - прозвучал у меня в голове голос Леи.
Отвали Леа, - бросил я.
Сейчас у меня были дела поважнее, чем отвечать на ее колкости. Лапы автоматически несли меня по знакомой дороге. С тех пор как она начала встречаться с кровопийцей, мне не оставалось ничего делать, как охранять ее из далека. Он говорит, что не причинит ей вреда. Смешно. Да достаточно посмотреть на его глаза, чтобы увидеть, как он хочет ее... Беллу... Именно так они охотятся... так ведь? Соблазняют и потом... И вообще, с какой это стати я должен верить словам вампира?
Я не могу ей ничего рассказать, договор связывает меня по рукам и ногам. Согласно ему, мы не имеем права рассказывать людям о истинной сущности Калленов.
Так что путь у меня теперь каждый вечер один. Правда, возле ее дома стоит невыносимый смрад. Ну ничего, придется потерпеть. И как она не чувствует этого отвратительного запаха?
Я все еще размышлял об этом, когда в моей голове прозвучал приказ Сэма: Остановись!
Я словно налетел на прозрачную стену и, перевернувшись в воздухе, остановился. Когда приказывает Альфа, невозможно не повиноваться. Это заложено на уровне инстинкта.
Джейк, я жду тебя на поляне, - бросил Сэм, и лапы сами собой понесли меня туда, где собиралась стая для принятия важных решений. Если Сэм вызывает нас на поляну, значит, что-то случилось. Нас? Что-то я не слышу никого вокруг себя, даже мысли вездесущей Леи исчезли из моей головы. Странно. Что происходит? Я ускорил бег.
На залитой лунным светом поляне стоял огромный волк. Он был один.
- Что случилось Сэм? - удивился я.
- Пока ничего, - ответил он. - Нам надо поговорить.
- Хорошо, - соласился я.
- Эта девушка, Белла...
- Не твое дело, - немедленно оскалился я.
- Теперь мое, - возразил Сэм. - Ты ошиваешься возле ее дома по ночам.
Теперь я понял, почему Сэм заговорил со мной в облике волка. Сделай он это в облике человека, я бы просто его послал. В шкуре волка я не мог этого сделать. Я был обязан отвечать.
- Мы одни? - спросил я.
- Нет, - ответил Сэм, на поляне, один за одним начали появляться волки: Квил, Эмбри, Сет, Лия, здесь были все. - Если ты развяжешь войну, это будет касаться всей стаи.
Вот и прекрасно, он сам начал этот разговор. Действительно, почему бы не рассказать всем, что вытворяет этот вампир. Конечно, мне бы больше понравилось перегрызть ему горло в одиночку, но зато драка будет одобрена всей стаей. Тоже неплохо.
- Я нахожусь рядом с ней, потому что она встречается с вампиром. С этим надо что-то делать. Скорее всего, она даже не знает, кто он такой. Я думаю в этом случае можно нарушить договор и рассказать ей все. А еще лучше встретить его вечером и объяснить ему, что он не прав. Я вызываюсь выполнить это задание.
- Погоди, я не даю никакого задания. Эдвард пока не сделал ничего дурного.
- Пока?! - зарычал я, чувствуя как шерсть у меня на загривке встала дыбом.
- Джейк, - Сэм старался передать мне свое спокойствие вместе с мыслями. - Мы защищаем людей от вампиров, это верно. Но не от Калленов. Они ни разу не нарушали договор.
- Зря стараешся, Альфа, мне все равно. Я хочу открыть ей глаза. Им нельзя доверять.
- Я разговаривал с Карлайлом. Он утверждает, что его сын очень серьезно относится к этой девушке...
Мой когти вспороли землю, я зажмурился, пытаясь думать о чем угодно, изо всех сил стараясь сдержать собственные мысли. Меня это не спасло.
- Нет, Джейк, нет, - Сэм в ужасе попятился от меня.
Как же я ненавидел в этот момент Сэма и всю стаю, способную слышать все, что происходит в моей голове.
- Ты влюблен в нее... - с ним что-то произошло. В его голосе слышалось столько боли, что на секунду мне сделалось страшно, и в тот же миг он закрыл свои мысли от нас. Альфа имел такую привилегию. Но у меня не было времени размышлять о том, что с ним случилось. В мою голову ворвались голоса стаи.
- Ха ха ха, Джейки влюбился, - это Эмбри.
- Заткнись.
- Братишка, зачем тебе эта головная боль? - Квил.
- Тебя позабыл спросить.
- Джейк, как же ты так, а?
- Закрой пасть, и прекрати скулить, - досталось от меня и добродушному Сету. Что-то Лия молчит... Ну ничего, сейчас и она выскажется...
И тут шум перекрыл голос Сэма, зазвучавший в наших головах одновременно.
- Это не имеет никакого значения, Джейк, - его голос был безжизненно-холодным.
- Имеет, Сэм.
- Эта девушка не твоя, оставь ее в покое.
- Никогда! - прорычал я и прынгул... Этого не ожидал никто. Все замерли в оцепенении. Запрета нападения на Альфу никогда не было. Может быть потому, что до меня этого никто не делал?
Сэм прыгнул мне на встречу и ударил меня прямо в полете. На землю я приземлился уже на трех лапах и снова бросился на него. Он отшвырнул меня в сторону, полоснув клыками по правому боку; из раны потекла кровь. Я не чувствовал боли. Я вообще ничего не чувствовал, кроме злости. Мы кружили по поляне в полной тишине. Воздух был наполнен запахом моей крови. Я бросался на него снова и снова. И снова, и снова Сэм бил меня.
Первой не выдержала Лия. Волчица она и есть волчица.
- Прекратите! - она бросилась между нами.
- Убирайся, Лия, - из моей пасти капала кровь.
- Не трогай их, - вмешался Эмбри, - Сэм знает что делает.
- Но ведь Джейк не остановится, - взмолилась она.
И тут Сэм снова заговорил.
- Уйди, Лия. Джейк тоже знает, что делает. Прыгай, и я опять ударю тебя, что бы лишний раз доказать, я - сильнее. В этой стае нет никого сильнее меня. Но даже я не в силах противостоять инстинктам. Эта девушка не для тебя, волк, придет время, и ты запечатлишься, и тогда она перестанет иметь для тебя всякое значение.
- Ложь! - закричал я. - Это неправда!
- Правда... - голос Лии прозвучал словно удар хлыста. Воздух вокруг нее задрожал. Я с изумлением смотрел на происходящее. Она никогда не перекидывалась при стае.
- Правда, - повторила она, выпрямившись в полный рост. Она смотрела в глаза Сэму. Потом развернулась и медленно пошла прочь.
И в этот момент, мне впервые захотелось завыть на луну...

 

 

 

Глава 14

Misunderstanding

 

Эдвард

Мы так и сидели в тишине, наблюдая, как темнота окончательно вступает в свои права. Но она была какой-то другой, не такой как всегда. В ней не было ни осторожности ночного леса, ни опасности потемневших улиц. Напротив, она пришла словно для того, чтобы помочь нам. Верный страж всех любящих и влюбленных она закрывала нас от глаз чужаков, создавая в эти минуты Вселенную величиной в Беллин сад, принадлежавший, только нам двоим. Я обнял ее и привлек к себе. Время от времени я притягивал ее к себе еще сильнее, потом, боясь, что сжимаю ее слишком сильно, ослаблял хватку, но не проходило и пяти минут, как опять мои руки бессознательно и еще сильнее смыкались вокруг ее талии.

Она глубоко вздохнула и прижалась лбом к моей рубашке, потом взяла в руки мою ладонь и прикоснулась к ней губами. Я растерялся... Честное слово... Я растерялся. Она. Поцеловала. Мою. Руку. Руку убийцы, хищника, зверя. Мир задрожал пред моими глазами и разбился на мелкие осколки. И вновь собрался в картинку еще более прекрасную, чем прежде, и мне не терпелось вновь его рассмотреть. Ночное небо, звезды такие яркие, словно нарисованные рукой ребенка. Интересно, они всегда так красивы или они похорошели именно сегодня, потому что она здесь... Деревья пахнут приближающейся зимой... Перекладина качели, на которой мы сидели, прочертила небо с севера на юг. Я оттолкнулся ногой от земли и старая качель, протестующе заскрипев, пришла в движение. Расцепив объятья, я переместил руку так, чтобы поддерживать ее под спину. Несколько минут мы раскачивались, но мне не понравились эти перемены. Я должен был чувствовать ее возле себя, настолько близко, насколько это возможно. Я обвил рукой ее бедро, зацепившись для удобства за карман ее джинсов. Вот теперь - гораздо лучше. Какая же она теплая. Ее аромат окутал меня, будя ощущения, которые я не мог назвать ни страстью, ни жаждой. Это была нежность...

Я был счастлив... совершенно счастлив. Белла прошла самый страшный экзамен. Экзамен, который я вовсе не собирался ей устраивать. Она прожила целый день в полной уверенности, что я монстр и убийца. Пропустила это знание через себя, увидела его разумом, прочувствовала сердцем и... не отвернулась от меня. Не отказалась... Сколько я не искал в ее лице, хоть малейшую тень страха - не находил. Напротив - ее глаза горели спокойствием и уверенностью. Своей любовью она словно отпустила мне все грехи.
Бродяга, вдоволь на охотившись, отправился ко входу в дом, туда, где стояла миска с молоком. На крыльце, среагировав на движение, немедленно загорелся фонарь. Ее волосы засветились каким-то волшебным светом.
Она казалось мне принцессой из моей персональной сказки. Красавицей, полюбившей чудовище. У этой сказки, так же как и нашей, счастливый конец. Мне не превратиться в принца, но, когда я расскажу ей все, я перестану быть чудовищем. Но, есть что-то, что я буду помнить всегда, над чем не властно ни прошлое, ни будущее... Так же как и в сказке, она полюбила меня именно чудовищем. 

- Белла, - прошептал я,  – есть то, что я должен сделать. Думаю сейчас самое время, и мой дом для этого самое подходящее место. Ты пойдешь со мной?

- Конечно, - ответила она.

Я подхватил ее на руки и, крепко прижав к себе, понес к машине. Она как-то странно вздохнула и прижалась ко мне еще сильнее

- Что такое? – улыбнулся я.

- Ну, во-первых, я пока не привыкла к твоей скорости и ловкости.

- А во-вторых?

- А во-вторых, так приятно, когда ты носишь меня на руках.

- Теперь я при каждом удобном случае буду носить тебя на руках, - обрадовался я и представил, как вытянется лицо Майка, если я гордо пронесу ее от стоянки до кабинета биологии. Отлична идея!

- Что ты! Чего доброго я так и ходить разучусь, - рассмеялась она.

Мне так нравится, когда она смеется, а когда она хохочет вот так беззаботно и радостно, что на ее глаза наворачиваются слезы, мне больше ничего и не надо.

- Вот так, любимая, больше никаких слёз, только если по радостным поводам, - прошептал я.

– Я люблю тебя, Эдвард.

- Я люблю тебя, Белла.

– Кстати, спасибо за шоколадку.

- Тебе понравилось? – обрадовался я.

- Ещё как!

- Значит, я угадал.

Мы дошли до машины, и я оперся спиной на закрытую дверь. Ставить ее на землю у меня не было никакого желания. Мне очень нравилось ощущать вес ее тела в своих руках.

Она обвела контур моих губ кончиками пальцев, и меня бросило в дрожь. Всего одним своим прикосновением она будила во мне такую волну желаний, что сдерживаться было невыносимо трудно. Я прикоснулся к ее губам, отдаваясь поцелую. Мне уже напрочь расхотелось куда-то ехать, о чем-то говорить, хотелось лишь стоять вот так, держа ее на руках, и чувствовать ее губы под своими. "Остановись мгновенье, ты прекрасно", - сказал поэт. Как же он был прав. Наверняка он, так же как и я, был влюблен.

– Только мало, - произнесла она, оторвавшись от моих губ.

- Что мало? – не понял я. Мои мысли были все еще далеко: где-то между ее плечом и ключицей.

- Шоколадка маленькая.

- Я куплю тебе целую гору шоколада, - пообещал я, не отводя взгляда от ее шеи.

- Эээ… не надо. А то я не удержусь, и съем всё за раз. Как же ты меня потом на руках носить будешь?

- Сомневаюсь, что это помешает мне носить тебя на руках, - беззаботно рассмеялся я. - Поехали?

Теперь, когда не было необходимости ехать медленно, мы добрались до дома в считанные минуты. В доме горел свет только на нижнем этаже. Небось, Элис постаралась. Я мысленно поблагодарил сестру, но мыслей её я не слышал. Молодец. Дает понять, что не смотрит на нас. Я заглушил мотор и, обойдя машину вокруг, открыл перед Беллой дверь. Она только отстегивала ремень безопасности. Черт, с ней так легко быть самим собой, что я напрочь забываю, что я двигаюсь гораздо быстрее, чем люди. Верный своему обещанию, я подхватил ее на руки. В дом можно было попасть несколькими путями. Каждый из нас уходил и приходил, когда хотел, и у каждого для этого был свой излюбленный способ. Я как правило запрыгивал в свою комнату через окно которое всегда было открыто, но мне показалось что более правильным будет провести ее к себе через дверь. Поэтому я запрыгнул в окно, ведущее в коридор. Осторожно поставив Беллу на пол, я распахнул перед ней дверь.
- Это моя комната, заходи.

Она осторожно ступила за порог и застыла на месте. Потом она обернулась, ее взгляд стал каким-то испуганным и вместе с тем полным решимости.

- Это и есть твое неотложное дело? - спросила она севшим голосом. - Хорошо. Я готова. - И она шагнула за порог.

Ничего не понимая, я заглянул в комнату поверх ее головы. Моя кровать была застелена новым бельем. Кусочек одеяла призывно отвернут в сторону.

- Элис, я тебя убью - прошептал я, хватаясь за голову...

Белла выглядела бледной, но очень решительной. Медленно, словно боясь растерять всю свою смелость, она присела на край кровати, и, расстегнув верхнюю пуговицу рубашки, подняла на меня огромные глаза. В них сквозила уверенность и... обреченность.

- Подожди, Белла, - я бросился перед ней на колени и перехватил ее руку, уже тянувшуюся ко второй пуговице.

Вот теперь тебе действительно удалось ее напугать, - мысленно поздравил я себя.

- Подожди, я совсем этого не хочу... То есть хочу, но не этого... То есть этого, но не сейчас... - Я заскрежетал зубами. Ну, как объяснить ей?

Белла все еще сидела на кровати; в глазах непонимание. Моя рука удерживала ее пальцы от опрометчивых действий. Ну почему среди всех людей именно ее мысли для меня недоступны? Я осторожно отпустил ее руку и заглянул в ее лицо, снизу вверх.

- Послушай, - как можно более ласково прошептал я, - это - недоразумение. Элис подарила мне постельное белье и нашла такой вот оригинальный способ презентовать мне его, - о том, почему она решила подарить мне его, я благоразумно умолчал.

- Хорошо,- с облегчением прошептала она, - это хорошо.

Я опустил голову к ней на колени и обвил руками за талию. Она положила руки мне на голову. Мне так много нужно было сказать ей, но я не мог оторваться от этого ощущения тепла.

- Эдвард, - прошептала она.

- Что? - я поднял голову.

- Я только хотела сказать тебе, что это было, ммм…, несколько неожиданно. Я не отказываю тебе...

Я прижал палец к ее губам. - Не надо...

- Мне просто нужно немного времени, - продолжила она.

Мне был известен лишь один безотказный способ, прервать поток ненужных слов, и я не применул им воспользоваться. Ее губы были мягкими и теплыми.

- Я все знаю, и я никуда не тороплюсь, - прошептал я, отрываясь от нее. - Всему свое время, моя Белла. А теперь я хочу тебе рассказать... все... Только сначала...

Я сгреб ее в охапку, и, вынеся на балкон, усадил в плетеное кресло. Не хотелось мне оставаться на кровати. Немного подумав, я нырнул в комнату и, вернувшись с одеялом, укутал ее. Пожалуй, я убью Элис... только чуть-чуть позже. Одеяло все же, пришлось кстати.

Сам я уселся на балконную перекладину, и подтащил кресло с Беллой к себе. Вот теперь я был вполне доволен. Мы можем поговорить спокойно. Но она в одночасье разрушила все мои благие намерения. Белла просто встала с кресла и, обвив руками за шею, опустила голову мне на плечо. Мои руки скользнули на ее талию, еще ближе привлекая к себе.

-Эдвард! - внезапно вскрикнула она, вцепившись в меня обеими руками и потянув на себя.

- Что случилось? - перепугался я. Что я еще натворил?

- Это же второй этаж!

- Да, и что?

- Ты же можешь упасть!

- Почему? - не понял я.

- Ты же не держишься руками.

- Белла, - рассмеялся я, - я держусь ногами. И не упаду.

Она смущенно посмотрела на свои руки, вцепившиеся в мою рубашку.

И тут до меня дошел смысл ее инстинктивного жеста. Она пыталась удержать меня от падения! Это было так похоже на нее. Мое сердце защемило от нежности. Она убрала руки.

- Нет, нет, не убирай их, -  взмолился я, - я никогда не упаду, пока ты меня держишь...

 

 

Белла

Пока тьма окончательно не окутала Форкс, мы так и не поднялись со скамейки. Было так приятно прижиматься к твёрдой груди Эдварда, чувствовать крепкое кольцо его рук, надёжно обвившись меня, вдыхать неповторимый аромат, исходящий от него. Я была спокойна и взбудоражена одновременно. Видимо, моё состояние в какой-то мере передалось и ему. Его руки то сжимались крепче вокруг меня, то расслаблялись.

Я глубоко вздохнула и переместилась ближе к Эдварду, прижавшись лицом к прохладной ткани его рубашки. Он прикоснулся губами к моим волосам и положил подбородок на мою макушку. Я улыбнулась.

Кончиками пальцев я ласкала его ладони, сплетённые  у меня под грудью. Объятья естественно не согревали меня, но вечер выдался вовсе не прохладным, поэтому я не ощущала никакого дискомфорта по этому поводу.

«Люблю», - подумала я, и, взяв его руку, поднесла к себе, прижавшись губами к раскрытой ладони.

Эдвард оттолкнулся от земли, старая качель недовольно заскрипела, но задвигалась.

Я смежила веки, чувствуя себя в полной невесомости. Рука Эдварда, поддерживающая меня за спину, переместилась и легла мне на бедро. Я отчётливо ощущала её приятную тяжесть. Большой палец нырнул в карман моих джинс. Эдвард, видимо, сделал это, не задумавшись, но получилось очень интимно. Я прикусила губу, пытаясь побороть, начавшее проявляться во мне возбуждение.

- Белла, - наконец, нарушил он молчание, рассеяно поглаживая рукой моё бедро. – Есть то, что я должен сделать. Думаю сейчас самое время, и мой дом для этого самое подходящее место. Ты пойдешь со мной?

- Конечно,  - без колебаний ответила я.

Через долю секунды, я оказалась на руках Эдварда, несущего меня к машине.

Я восхищённо выдохнула.

- Что такое? – улыбаясь, спросил он.

- Ну, во-первых, я пока не привыкла к твоей скорости и ловкости.

- А во-вторых?

- А во-вторых, так приятно, когда ты носишь меня на руках, - слегка смущаясь, протянула я.

- Теперь я при каждом удобном случае буду носить тебя на руках, - довольно пообещал Эдвард.

- Что ты! – воскликнула я. – Чего доброго, я так и ходить разучусь.

Я уткнулась ему в плечо, и мы беззаботно расхохотались.

- Вот так, любимая, - проникновенно смотря в мои глаза, повлажневшие от смеха, прошептал он, - больше никаких слёз, только если по радостным поводам.

От его нежности и любви, звучавшей в этом самом для меня родном голосе, глаза ещё больше защипало, а дыхание перехватило от нахлынувших чувств. – Я люблю тебя, Эдвард.

Он, прикрыв глаза, наклонился и поцеловал меня в лоб. – И я люблю тебя, Белла.

Я часто заморгала, прогоняя непрошенные слёзы. – Кстати, спасибо за шоколадку.

- Тебе понравилось? – просиял он.

- Ещё как!

- Значит, я угадал, - довольно ответил Эдвард.

Я потянулась к нему и обвела контур его губ кончиками пальцев. Он на секунду застыл, поражённый моим непредсказуемым движением. Затем место моих пальцев заняли губы. Я попыталась вложить в поцелуй всю нежность, что сейчас он разбудил во мне, всего лишь одним присутствием, всего лишь одним фактом собственного существования.

Его губы шевельнулись в ответ на мои прикосновения. Закрыв глаза, он весь отдался поцелую.

Оторвавшись от его губ, я произнесла. – Только мало.

- Что мало? – ещё не собравшись с мыслями, спросил Эдвард.

Я уточнила. - Шоколадка маленькая.

- Я куплю тебе целую гору шоколада, - с серьёзным видом пообещал он.

- Эээ… не надо. А то я не удержусь, - а я точно не удержусь, - и съем всё за раз. Как же ты меня потом на руках носить будешь?

Он рассмеялся. – Глупенькая, я очень сильный.

- Хвастаешься! Как не стыдно, - рассмеялась я.

Налетевший ветер, швырнувший в лицо волосы, вынудил меня отвести взгляд от Эдварда. Я оглянулась, мы были возле машины. Интересно, как долго мы уже здесь стоим и разговариваем?

- Поехали?

Он, всё ещё посмеиваясь, открыл дверцу со стороны пассажирского сиденья и опустил меня сразу на него. Мотнув головой в сторону, я наткнулась взглядом на Эдварда. Он уже сидел за рулём и поворачивал ключ зажигания. Опять он это делает: перемещается молниеносно.

Включив нейтральный джазовый фон, он развернул машину по направлению к своему дому и, нажав на газ, помчался к шоссе.

Что же меня ждёт? Что же он должен сделать? Для чего, наконец, настало подходящее время?

На что я дала ему своё согласие?

  

***

 В темноте виднелись очертания большого, напоминающего по своему контуру старинный особняк, дома.

«А он подходит для большой дружной семьи… вампиров», - подумала я про себя.

Полностью окружённый лесом, он словно находился в собственном обособленном царстве, возвышаясь, на открытой поляне, как сказочный мифический замок.

Эдвард снова взял меня на руки и пронёс вокруг дома. Остановившись под распахнутым окном второго этажа, он прыгнул. Через мгновение мы были внутри. Длинный широкий коридор был погружён во мрак. Я видела контуры рам, висящих на стенах картин, очертания пары маленьких столиков, стоящих в разных углах и предназначенных, видимо, для выставления на своей поверхности каких-нибудь замысловатых статуэток.

Мы прошли в ближний конец коридора. Эдвард распахнул передо мной дверь.

- Моя комната. Заходи.

Я робко шагнула за порог и застыла. Всё моё внимание сосредоточилось на огромной кровати, стоящей в центре комнаты. Аккуратно застеленная, с призывно откинутым уголком одеяла: её вид сигнализировал мне о той причине, по которой Эдвард пригласил меня к себе домой.

Что ж, я думала, мы несколько повременим с этим делом. Нет-нет, я вовсе не была против. Конечно, я любила Эдварда… я хотела Эдварда… Загоралась от его, пускай даже самого лёгкого прикосновения. Я даже несколько раз представляла, как это возможно… когда мы… он и я, занимаемся любовью. Даже больше: мне это снилось. Я вспомнила про сон, навеянный сказкой Эдварда, и непроизвольно улыбнулась. Затем вновь посерьёзнела, не отводя глаз от кровати. Обещание страсти и всех дел, что можно натворить на такой широкой кровати, всколыхнули во мне сонм чувств, сложившихся в охватившее меня возбуждение. Мысли тут же потекли в определённом направлении. Обнажённый Эдвард, обнажённая я, - краска была готова ринуться мне на щёки от подобных видений. Наши тела, наконец, станут одним целым. Это полная гармония, истинная завершённость. Я нашла свою половину, я должна соединится с нею. Всё просто. И зачем медлить, если всё и так уже определено?

Только вот спешить и торопиться мне не хотелось. И, как ни прискорбно это осознавать, - страх породил во мне эти чувства. Какая ирония: меня не страшила нечеловеческая сущность Эдварда, меня не волновала его жажда моей крови; элементарно, меня пугала предстоящая близость, и причина была настолько банальна, - не я первая, и не я последняя девушка, чувствующая перед решающим моментом то, что она не готова. Страх перед неизвестным, хоть и таким желанным - от него никуда не деться. Глубоко вздохнув, я попыталась подавить в себе нарастающую панику.

- Это и есть твое неотложное дело? - спросила я, севшим голосом, и добавила, решительно переступая порог. – Хорошо, я готова.

Медленно, маленькими шагами, словно тем самым я могу оттянуть предстоящее, я направилась к кровати. Так же медленно и спокойно я опустилась на мягкое покрывало. Пружины совсем не скрипели, матрас и вовсе не прогнулся под моим весом. С видом обреченного, но пытающегося сохранить смелость перед лицом неизбежного, я расправила плечи и вздёрнула подбородок.
Не так себе я представляла наш первый раз. Почему я чувствую себя приговорённой? Обманутой?... в своих ожиданиях... чаяниях... желаниях... мечтах...
Я перевела взгляд на Эдварда и почувствовала, как слёзы снова подступают к глазам. А ведь он обещал, что я больше никогда не заплачу. Обманул... Нет, ведь и я обещала... Выходит, я тоже обманщица... Неимоверным усилием я прогнала слёзы, убеждая себя, что тут они не просто неуместны, - абсурдны. Пытаясь воскресить воспоминания о волшебных моментах близости, о тех ощущениях, что дарит мне Эдвард своими объятьями и поцелуями, я надеялась, что сейчас мой страх исчезнет, а на смену ему придут совсем другие чувства.
Мой взгляд остановился на расстёгнутом вороте рубашки Эдварда, где в лунном свете мерцала его бледная кожа. Заворожённая её сиянием, я потянулась к верхней пуговице своей блузки и очень-очень медленно подтолкнула её кончиком пальца, та, в свою очередь, беспрепятственно выскочила из петли. Ночной воздух, проник под одежду, холодя и без того скованное тело.

- Нет, - в голосе Эдварда послышалась паника, - нет-нет-нет-нет-нет, - быстро затараторил он, - Подожди, Белла, - он вмиг подлетел ко мне, опускаясь на колени и перехватывая мою руку, уже тянущуюся ко второй пуговице. - Подожди, я совсем этого не хочу...То есть хочу, но не этого...То есть этого, но не сейчас...

Мои брови сошлись на переносице. Сквозь туман в голове, я пыталась проникнуться смыслом его сбивчивых фраз. Как ни странно в реальность меня вернула прохлада его руки, всё ещё удерживающей меня от дальнейших действий. Он нежно, но настойчиво добился того, чтобы я опустила её обратно на колени.

Его прекрасное лицо завладело моим вниманием. Растерянный и смущённый он взирал на меня снизу вверх.

- Белла, это - недоразумение, - прошептал он. - Элис подарила мне постельное белье, и нашла такой вот оригинальный способ презентовать мне его.

Как ни странно, теперь мой страх исчез, а на место ему пришла любовь и нежность, заполнившая пустоту, оставленную страхом, проникнувшая в каждую частичку меня, побуждающая прильнуть, прижаться к Эдварду, утешить и прогнать его замешательство и волнение, уверив, что всё в порядке, и ничего не изменилось между нами.

- Хорошо,- прошептала я, всё же чувствуя облегчение от полученной отсрочки, - это хорошо...

Эдвард склонил голову мне на колени, руки крепко обвились вокруг талии. Он вжался, впечатался в моё тело. Я вздрогнула от контраста: от его холода меня как всегда бросило в жар.

Некоторое время мы просидели в тишине: я гладила его шёлковые пряди, он не менял положения, на мой взгляд, не совсем удобного. Но ему будто было комфортно в такой позе.

Я заметила небольшой аккуратный шрам на изгибе его шеи, пальцы сами по себе потянулись погладить его. Вот такие знаки определяют интимность и глубину близости людей. Мне хотелось изучить его тело, запомнить его каждую особенность каждый нюанс... индивидуальность.

Рано или поздно, мы придём к этому, но не сегодня... ещё не время... Наши отношения и так стремительны.

- Эдвард - прошептала я.

- Что? - он поднял голову.

- Я только хотела сказать тебе, что это было... ммм... несколько неожиданно. Я не отказываю тебе... - решила признаться я.

Он накрыл мои губы кончиками пальцев. - Не нужно...

- Мне нужно время... - я должна была объяснить ему, что мой отказ вовсе не имел под собой других причин, кроме моей неготовности.

Но Эдвард прервал меня, нежно и мягко коснувшись моих губ. Мысли тут же сбились, придя в сумятицу, ритм сердца сбился следом за ними. Это было медленное тягучее соприкосновение губ, ничего глубже, - но не менее сладкое и возбуждающее. Тонкий аромат его волос окутал меня. Я оторвалась от губ Эдварда, и, закрыв глаза, потёрлась щекой о его щёку, наслаждаясь гладкостью прохладной кожи.

- Я все знаю, и я никуда не тороплюсь, - прошептал Эдвард, отвечая на мою неискусную ласку. - Всему свое время, моя Белла. А теперь я хочу тебе рассказать... все... Только сначала...

Он снова подхватил меня на руки и вынес на балкон, где усадил в плетеное кресло. Шагнул в комнату и через секунду вернулся с одеялом, коим и укутал меня. Я поглубже зарылась в мягкую ткань, вдыхая аромат свежего белья.

Эдвард устроился на балконных перилах, поддерживаемых изящной кованой решёткой; я, не думая, вскочила с кресла и, обхватив руками за шею, опустила голову ему на плечо, чувствуя, как Эдвард привлекает меня ближе. Я уже приготовилась закрыть глаза, как взгляд зацепился за кусты роз, росших под окнами первого этажа; я тут же оценила расстояние до земли, и, вскрикнув, вцепилась в Эдварда, пытаясь стащить его с тонкой, не внушающей доверия перекладины. - Эдвард!

- Что случилось? - перепугался он.

- Это же второй этаж!

- Да, и что? - казалось, он был искренне удивлён.

- Ты же можешь упасть! - словно втолковывая что-то маленькому ребёнку, воскликнула я.

- Почему?

- Ты же не держишься руками, - ещё крепче впиваясь в его одежду, я вновь потянула его на себя.

- Белла, - рассмеявшись, он попытался развеять мои страхи, - я держусь ногами. Я не упаду.

Я смущённо потупилась. Ох, как же я легко забываю о том, что Эдвард - не человек. С этими мыслями, я, было, начала отпускать его, но он остановил меня.

- Нет-нет, не убирай их. Пока ты меня держишь, я никогда не упаду...

Мои руки ещё крепче, насколько это было возможно, обхватили его рубашку, притягивая к себе, на удивление податливое тело. Обычно он был твёрд и непоколебим, как скала, а тут позволил мне легко привлечь себя, словно бы на некоторое время, расставаясь со своей вампирской силой.

Он обнял меня в ответ, прижимая к груди, к своему небьющемуся сердцу. Тишина – она тоже успокаивает. И я успокоилась. Отвлеклась от всего произошедшего. Выкинула из головы мысли, настойчиво пытающиеся одолеть меня и заставить думать о них. Мне не хотелось думать. Я желала просто прильнуть ближе к Эдварду, вдыхая еловые ароматы ночного леса, чувствуя на лице бисеринки влаги от ночного тумана, опустившегося в низину с реки, чьё отдалённое журчание ещё мог уловить мой несовершенный человеческий слух.

Улыбнувшись своим мыслям, я вздохнула и почувствовала, как Эдвард еле заметно напрягся. - Белла, - наконец, он нарушил молчание, внимательно вглядываясь в моё лицо, и я, не перебивая, ждала его слов, - прошлый раз ты попросила меня играть по твоим правилам. Я честно следовал им, отвечая односложно на вопросы, на которые просто по их сути, нельзя дать краткого объяснения. Сегодня, позволь, я сделаю всё по-своему.

Усадив меня в кресло, Эдвард сел напротив, потянувшись ко мне. Мои пальцы скользнули в его доверительно раскрытые ладони. Легкое, едва ощутимое пожатие. Он как всегда аккуратен, боится причинить мне боль. В ответ я лишь сильнее сжала его ладони, наверняка, он и не почувствовал моих усилий.

Некоторое время мы провели молча, изучая звёздный купол, хоть и окаймленный кромкой густого леса, но в то же время свободный в своей бесконечности.

- Как правило, вампиры долго не живут в одном месте и не собираются семьями, - наконец, начал Эдвард свой рассказ.

 

Глава 15

Understanding

 

Эдвард

Как легко было начать говорить, глядя в ее глаза.

- Белла, прошлый раз ты попросила меня играть по твоим правилам. Я честно следовал им, отвечая односложно на вопросы, на которые просто по их сути, нельзя дать краткого объяснения, - она медленно кивнула, смотря мне в глаза своим серьёзным внимательным взглядом. - Сегодня, позволь, я сделаю все по-моему, - Она кивнула во второй раз .

Я неторопливо опустил ее в кресло, а сам оперся спиной на стену балкона. Теперь мы не находились друг напротив друга и не смотрели друг другу в глаза. Лишь периферийное  зрение, было в нашем распоряжении. Но от этого - ощущение близости не пропало. Напротив, оно стало еще более острым. Не глядя, я протянул ей руки, совершенно точно зная, что через несколько секунд меня коснется ее нежная ладонь. Наши пальцы переплелись. Я смотрел на сумеречное небо, замечая, как где-то в другом мире начинаются загораться звезды, чтобы через сотни световых лет донести до нас свой свет. Я не мог видеть, куда смотрит она, но я точно знал, что где-то, в какой-то точке этой Вселенной наши взгляды пересекаются, создавая между нами нерушимую связь.

- Как правило, вампиры долго не живут на одном месте и не собираются семьями, - начал рассказывать я. - Так много человеческих жертв очень трудно скрыть. Исключение составляют лишь две семьи. Мы и еще один клан на севере. Их зовут Денали. Мы отказались от человеческой крови...

Она стиснула мою руку. - Ты хочешь сказать, что не хочешь крови?

Как я не старался, я не мог услышать в ее голосе ни облегчения, ни удивления, она была совершенно спокойна, словно эта новость не имела для нее никакого решающего значения.

- Нет, Белла,  - я грустно покачал головой, - этого я не говорил. Жажда - это инстинкт. Я не могу от него отказаться, это не в моих силах. Но за много лет я научился ее контролировать.

- Ты не нападаешь на людей? - она потянула мою руку вверх, и я, последовав ее желанию, поднял свою ладонь выше.

- Нет, - подтвердил я.

- И охотишься только на животных, - ровным тоном уточнила она, разглядывая мои пальцы. Мне казалось, я мог физически ощущать ее взгляд на моей коже.

- Да.

- И вся твоя семья?

- Да. Мы в шутку называем себя вегетарианцами. Люди не входят в наш рацион, зато, что касается животных, - то в нашем распоряжении огромный выбор.

- И на кого вы охотитесь?

- Как правило, на хищников. Эммет и Джаспер предпочитают медведей. Кровь хищников более насыщена и даже в чём-то приближена к человеческой.

- А кого предпочитаешь ты? - она спросила  это так спокойно, словно не было ничего более естественного, чем обсуждение кулинарных пристрастий семьи вампиров.

– Я предпочитаю горных львов…и…пум…

- А кого предпочитает Элис?

- Элис? - я озадаченно посмотрел на нее. - Элис предпочитает пум и пантер.

- Поняяятно, - протянула Белла, - вы близки даже в этом. Тебе повезло с сестрой.

- Да, - облегченно рассмеялся я, - обязательно передам ей, что тебе понравилось постельное белье.

Мы посмотрели друг на друга и расхохотались. Закончив смеяться, Белла внезапно посерьезнела и закусила губу. Несколько минут она молчала, я терпеливо ждал. Я уже знал, что она кусает губы в минуты крайней задумчивости. Значит, жди вопроса. И он не замедлил появиться. Да еще такой, который поставил меня в тупик.

- Почему? - спросила она, нахмурив брови.

- Что почему? - растерялся я.

- Почему ты не нападаешь на людей, если ты все еще хочешь их крови ?

- Белла, - я пораженно уставился на нее, - я сказал, что не охочусь на людей, а ты просишь меня объяснить тебе почему? Мне казалось, что ты должна почувствовать облегчения, осознав, что рядом с тобой находится хищник, не во всём его проявлении. Я не умаляю присутствия монстра в себе, но за прошедшие годы я нашёл с ним компромисс, я смирился и он... затих. Но появилась ты, и снова разбудила его...

- И воспоминания, - подхватила она. - Эдвард, мне должно быть жаль, но мне не жаль. Я встретила тебя и я благодарна за это судьбе. Я рада, что ты вампир, если бы ты им не был, мы бы никогда так и не встретились. Ты бы уже не существовал. Ты бы прожил жизнь с какой-то другой женщиной, я знаю, ты сделал бы её счастливой, ты ведь не можешь иначе, ... и я бы завидовала ей... Боже, я уже ей завидую.. этой несуществующей женщине. Так что, Эдвард, я ужасная эгоистка. Я благодарна тому, кто обратил тебя в вампира. Люблю тебя и принимаю таким, какой ты есть. И если есть что-то, что заставляет тебя отказаться от своей сущности, а для вампира, человеческая кровь - именно часть сущности, я хочу знать, почему ты это делаешь. Но мне мало принять тебя таким, какой ты есть, я хочу понять тебя...

И тогда я заговорил.

- Я родился в 1901 году в Чикаго. К семнадцати годам я уже совершенно точно знал, чего хочу от жизни. Во всю шла первая мировая война, и я, мечтая о военной славе, хотел вступить добровольцем в ряды вооружённых сил. Но в армию брали с 18 лет, а мне на тот момент было всего 17, хоть и до дня рождения оставались считанные месяцы. Но моим мечтам не было суждено сбыться. Эпидемия гриппа, унесшая в тот год жизни тысячи человек, не пощадила и мой дом. Отец и мать умерли до меня. Я доживал свои последние дни в городском госпитале. Там меня и нашел Карлайл.

Я закрыл глаза, погружаясь в воспоминания. Трудно сказать, какую из картин, оживленных моей памятью, я описывал вслух, а какая осталась лишь зыбкой тенью моего прошлого, навсегда погребенной в моей душе. Но у меня создалось необъяснимое ощущение, что она не только слышит мои слова, но и переживает каждое воспоминание вместе со мной, словно действительно разделяет мое прошлое, перекладывая на свои хрупкие плечи часть моей боли.

Свое перерождение я помню как страшный сон. Помню жар, сжигающий меня изнутри. Помню, как проваливался в беспамятство и потом приходил в себя лишь для того, чтобы испытать новую боль, во сто крат сильнее, чем предыдущую. В коротких вспышках сознания меня сопровождало лицо Карлайла. Он привел возле меня трое суток.

Боль прекратилась так же внезапно, как и началась, но я все еще был очень слаб, чтобы подняться. Я лежал в постели, ощущая, как изменяется мое тело, как меняют форму пальцы, наливаются силой мускулы, твердеет кожа. На пятый день все закончилось. Когда я пришел в себя, я был в комнате один. На меня обрушился целый поток новых чувств и ощущений. Что-то произошло со зрением, - я мог разглядеть каждую пылинку, танцующую в луче света. Изменился слух, - я слышал людей разговаривающих на улице. Чувство обоняния тоже претерпело странные изменения: я чувствовал запах пищи из соседнего ресторана, но он вызывал во мне лишь чувство отвращения. Меня это сильно удивило, четко осознавая,  что на протяжении всего последнего времени не ел ничего, я не чувствовал голода.

Слова лились сами собой сплошным потоком. Еще никогда я не рассказывал свою историю человеку. Я вообще никогда не рассказывал свою историю никому, так... Заново проживая каждое чувство и освобождаясь от тяжести вины, давившей на мои плечи. Мне казалось, что с каждым произнесенным мной словом стираются дни, месяцы, годы, возвращается моя юность и свобода. Мой голос разрезал тишину на "до" и "после". И это "после" - пьянило меня ощущением невероятного счастья.

Я поднялся с кровати, и потолок угрожающе качнулся в мою сторону. От удивления я чуть не потерял равновесие, но устоял на ногах. Только потом я понял, что двигался слишком быстро. Я обошел комнату, рассматривая место, давшее мне убежище в самые трудные дни, и гадая, куда же подевался хозяин. Вот большой письменный стол со стопкой книг: книги старинные, некоторые из них в обложке из телячьей кожи. А вот огромный шкаф, похожий на книжный, но с дверцами. Я знал, что он был сколочен из твердого дерева, скорее всего, дуба или сосны. И меня очень удивило, что я могу отличать запах дуба от запаха сосны. Тяжелые темные шторы сдерживали поток яркого солнечного света, льющегося в окно. Зеркало в углу комнаты привлекло мое внимание какими-то неправдоподобными размерами. Подойдя к нему, я ошарашено застыл. Изображение льстило мне самым безобразным образом...

- Тебе не возможно льстить, - голос Беллы проник в мое сознание сквозь пелену воспоминаний, а рука, на секунду оторвавшись от моей, легонько скользнула по моей скуле. Перехватив ее, я прильнул губами к ее тонким пальчикам, с наслаждением вдыхая ее запах.

- Карлайл, очевидно, услышав, как я встал, зашел в комнату буквально через несколько минут, - продолжил я, когда наши пальцы вновь переплелись.

Я был сильно удивлен, увидев возле себя врача, лицо которого я видел на протяжении всех последних дней. Помню, я тогда решил, что обязан своим выздоровлением таланту доктора, совершившего чудо и вернувшего меня к жизни. Я вообразил, что он перевез меня к себе домой и использовал на мне какое-то лекарство собственного изобретения. Слова благодарности уже почти сорвались с моих губ, когда он заговорил.

Его слова я запомнил на всю жизнь: "Не благодари, быть может, ты проклянешь меня всего через несколько минут".

На его лице было написано такое отчаянье, что я невольно поежился.

Белла, я не стану рассказывать тебе его историю, когда-нибудь он расскажет тебе ее сам. Мы проговорили с ним до заката. Он объяснил мне, во что я превратился. Ужас, охвативший меня тогда, не поддается описанию. Я не убийца и не монстр, и я не хочу им быть! Я не хочу убивать, чтобы жить, и я не хочу отнимать жизнь других людей, что бы продлить свою. Да, Карлайл был прав, я проклинал не только его, но и ту минуту, когда он впервые склонился надо мной в переполненной смертельно больными людьми палате. 

Внезапно я почувствовал, как он напрягся. Дальнейшие его действия вызвали у меня сильнейшее недоумение. Пробормотав: "Боже мой, как не вовремя", - он буквально подлетел к двери и запер ее изнутри. Ключ опустил к себе в карман. Я не успел высказать ему свое удивление, так как в тот момент со мной начали происходить странные изменения.

В горле родилось божественное ощущение. Тонкий, нежный аромат лизнул гортань и направился куда-то вглубь. Это было подобно глотку старого вина, посылающего волны неги по всему телу. На долю секунды я даже закрыл глаза, поддавшись восхитительному ощущению. Теплые волны касались моих губ и звали меня за собой. Словно во сне я сделал шаг к двери.

Карлайл молча загородил мне дорогу. Все еще, не понимая, что происходит, я раздраженно уставился на него. Тепло в моем горле стало обжигающе-горячим, и мне неудержимо захотелось потушить этот огонь. Казалось, что мне нужен всего глоток, и я почувствую себя гораздо лучше, но Карлайл стоял у меня на пути. На его лице читалась такая решимость, что я понял с ужасающей ясностью, что для того, чтобы покинуть эту комнату мне придется его убить. Я ощутил, как напрягаются мои мышцы, словно у хищника перед прыжком, и испугался собственных мыслей... Убить?

Карлайл наблюдал за мной, не двигаясь. Ощущение в горле уже нельзя было назвать приятным. Гортань жгло, словно во рту полыхал огонь, с каждым вдохом легкие раздирало от запаха. Я даже не удивился тому, что ощущаю этот странный аромат почти все телом. Во мне не осталось ни одного чувства, кроме желания потушить всепоглощающий огонь, сжигавший меня изнутри. Мои руки взметнулись к горлу, словно этим я мог унять боль, бушевавшую внутри меня.

"Что со мной, Карлайл?" - прошептал я.

"Это жажда, Эдвард", - его голос надломился.

"Жажда?" - я задыхался, хватаясь за горло.

"Там внизу человек, ты чувствуешь запах его крови", - объяснил он.

"Человек? Кровь?" - я упал на колени, обхватив голову руками, в нелепой попытке закрыться от звука крови, звавшего меня за собой.

"Это пришел аптекарь, потерпи еще немного, он уйдет через несколько минут", - в голосе Карлайла звучала неприкрытая боль.

Я не ответил. Скорчившись на полу, я превратился в сплошной комок боли. Никогда за всю свою жизнь мне не было так трудно противиться самому себе. Все мое существо стремилось туда, откуда лился этот запах. Это было не желание, а необходимость. Не было ничего важнее этого... ничего слаще... ничего желаннее... Я изо всех сил стиснул зубы. Перед глазами пошли красные круги.

"Перестань дышать", - посоветовал человек, обрекший меня на эту муку.

"Перестать дышать?" - с иронией переспросил я, с трудом проталкивая слова сквозь плотно сжатые челюсти. - "Но это инстинкт!"

"Теперь у тебя другие инстинкты", - мягко ответил он, медленно и осторожно приближаясь ко мне.

Я попробовал. Закрыл глаза и в тот момент, когда мне безудержно захотелось вдохнуть, просто пропустил вдох. Легкие болезненно сжались... и ничего не произошло. Никакой дурноты или головокружения. Я действительно больше не нуждался в кислороде. Зато так стало намного легче. Я все еще ощущал запах человека, неосторожно подошедшего к дому слишком близко, мне все еще безудержно хотелось впиться зубами в его горло, и теперь эта мысль уже не удивляла меня, но боль слегка притупилась, и я смог встать на ноги.

"Так гораздо лучше", - тихо произнес Карлайл и внезапно добавил, - "сынок".

Я замолчал, с радостью  оставляя это воспоминание позади. Сколько лет я старался не вспоминать об этом дне? Десять? Тридцать? Пятьдесят? Мне не хотелось вновь переживать эти слишком болезненные минуты. Но сейчас я чувствовал себя словно освободившимся от этого воспоминания. Пережив его еще раз рядом с ней, я вдруг окончательно смирился со своей сущностью. Перестал винить себя в том, в чем был совершенно неповинен. Моя душа, словно сбросив с себя груз вины, устремилась на встречу к той, которая освободила ее от вечной боли... Моя душа? Совсем недавно я сомневался в ее существовании.

Мне стало мало чувствовать ее тонкую руку в своей. Мне нужно было ощущать ее всю. Я спрыгнул с перил и, подхватив Беллу в охапку, прижал к себе. Она ничего не произнесла, лишь обвила мою шею руками. Сев в кресло и устроив ее у себя на коленях, я накрыл ее одеялом. Она положила голову мне на плечо и устремила взгляд на потемневшее небо. Я запрокинул голову на спинку кресла и тоже посмотрел на небо. Снова мы не смотрели друг на друга, и вновь это ни чуть не мешало нам. Я ощущал ее тепло всем своим телом, и больше мне не надо было ничего.

Некоторое время мы молчали. Потом она заговорила.

- Скажи, то, что ты сейчас описал... Это то же, что ты испытываешь, находясь рядом со мной?

Нет, Белла, когда я рядом с тобой, я испытываю совсем другие чувства. Кровь того человека пахла, безусловно, прекрасно. Но твоя... Твоя кровь зовет меня за собой, она несется в твоих венах только для меня, она шепчет мне свои тайны. Не существует ни одного аромата равного твоему. Мое горло не горит, моля потушить боль, все мое существо просит о пощаде.

Не существует ни одного желания сильнее жажды твоей крови... кроме жажды твоей любви. Все эти слова промелькнули в моем сознании в долю секунды, но вслух я лишь сказал: "Нет."

Удовлетворенная моим ответом, она покрепче прижалась ко мне. Какое счастье, что она не может читать мои мысли, усмехнулся я про себя.

- Что же было потом? - вновь вернула она меня к повествованию.

- Потом отец рассказал мне, что выход есть. Он так и сказал: "Всегда есть выход". И он оказался прав.

"Кровь некоторых животных, похожа на кровь людей", - объяснил он мне.- "Ты никогда не избавишься от жажды, но если ты будешь, сыт, переносить ее будет намного легче. Теперь твое тело не нуждается ни в еде, ни в пище, ни даже во сне. Единственное, в чем ты будешь нуждаться, - это в свежей крови. Если ты захочешь пойти моим путем, ты можешь остаться со мной."

Мне не надо было долго размышлять, чтобы ответить ему. Убивать людей я не хотел. Я остался жить с ним.

Первая охота была для меня настоящим шоком. Не потому, что я убил. Как раз к этому я был морально готов. Я не был готов к тому, что произошло потом.

Я набрал в грудь побольше воздуха.

- Когда в мое горло горячим потоком впервые хлынула кровь, я услышал мысли Карлайла.

- Услышал мысли? - с ужасом воскликнула Белла. - Ты можешь читать мысли?

- Белла, - успокоил я ее, - за всю мою жизнь я повстречал всего лишь одного человека, чьи мысли оказались закрыты для меня. Этот человек - ты.

- Ты можешь читать мысли, но не слышишь моих, - задумчиво проговорила она, так спокойно, словно ее уже ничто не удивляло.

- Да, совершенно верно, - подтвердил я.

- И каково это, слышать чужие мысли...? - задала она вопрос, потом, словно спохватившись, перебила сама себя, - это мы потом обсудим, расскажи, что было дальше.

- Первые несколько месяцев я не выходил из дома вообще, боясь не совладать с собой, - продолжил я. - Дом Карлайла находился на самой окраине. Все знали, что он ведет очень уединенный образ жизни, так что гостей у нас не было, за исключением аптекаря, приносившего свой товар раз в неделю. Не смотря на то, что мы охотились почти каждую ночь, жажда все равно была очень мучительна. Кровью животных я никогда не мог насытиться полностью, чувство неудовлетворенности не покидало меня. Но зато я не был убийцей. Наградой за мои усилия было то, что я не превратился, самообманом убеждая себя в том, что я не монстр, - на этих словах я горько усмехнулся над своей былой наивностью, и продолжил рассказ.

- Постепенно... постепенно я начинал привыкать к подобному образу жизни. Днем я проводил время за чтением книг; благо в доме у Карлайла их было великое множество. Вечера мы коротали за долгими беседами. Карлайл оказался прекрасным собеседником. Умный и деликатный человек, неимоверно сильный духом, мне с ним никогда не было скучно.

Иногда я помогал ему составлять лекарства для больных из ингредиентов, которые приносил аптекарь. По ночам мы охотились. Отец объяснил мне, что нет необходимости, охотится каждую ночь, но пока лучше не искушать судьбу. Время летело незаметно. Примерно через полгода я научился контролировать свою жажду настолько, что уже вполне мог проводить некоторое время в людском обществе, а через год, - довольно спокойно общался с людьми целыми днями. Когда мне надоело быть дома, Карлайл взял меня с собой в больницу в качестве помощника. Разумеется, я выглядел слишком молодо даже для помощника врача, но люди всегда болели и нуждались в помощи. Меня приняли с распростертыми объятиями. Карлайл мог гордиться мной, я не вкусил ни капли человеческой крови, - тут я вновь замолчал, потому, что для того, чтобы рассказать, что произошло потом, мне нужно было собраться с силами.

Кроме того, я совершенно не знал, с чего начать, и как рассказать. Смешно, но я совершенно не представлял себе, как она отнесется на последующие откровения.
- В Чикаго мы прожили 7 лет. Потом, решив посмотреть Старый Свет, перебрались в Париж. Париж мне понравился своей старинной архитектурой. Я полюбил ходить вечерами по темным умытым дождем улочкам, освещенным лишь тусклым светом фонарей. Мое тело не знало усталости, и я мог бродить до утра. Мы давно уже перестали охотиться каждый день. Вполне хватало одного раза в неделю, правда, для этого надо было уезжать очень далеко, но нам обоим так нравилось в этом городе, что мы согласны были терпеть это неудобство.

Однажды, возвратившись, домой после ночной прогулки, я застал дома неожиданного гостя. Это был Рано, старинный друг отца. Его глаза были рубиново-красного цвета. Истинного вампира я видел не в первый раз, так что цвет его глаз меня не удивил. Меня удивило то, что он собирался жить с нами.

"Эдвард, это не надолго", - извиняясь, сказал мне потом Карлайл. - "Рано находит меня примерно раз в 20 лет, каждый раз обещая, что теперь начнет вести оседлый образ жизни, купит дом..."

"Женится..." - подхватил я.

Карлайл не смог сдержать улыбки: "Недели через две он исчезнет".
Я знал, что он совершенно прав, наш гость, не успев приехать, уже размышлял, куда отправится  после. По уже установившейся привычке я закрылся от его мыслей. Он мне не нравился. Я словно ощущал исходящую от него опасность. Как я был прав.

Появление Рано ничуть не изменило наш привычный образ жизни. Мы редко с ним общались. Он был другом отца, и для меня этого было вполне достаточно, чтобы уважать его, но общих интересов у нас не было, так же как и не было общих тем для разговоров.

В тот вечер я вернулся домой позже обычного. Карлайл уехал по делам в пригород, а я, как уже сказал, не испытывал особого удовольствия от общества Рано. Едва переступив порог, я почувствовал присутствие человека в доме.

Черт возьми, что здесь делает человек? Может, к нам забрался воришка? Или какой нибудь бродяга проник сквозь незарешеченные окна?

Я уже собрался было начать поиски непрошенного гостя, как звуки из комнаты Рано ответили на все мои вопросы. Он привел в гости женщину. Первым моим порывом было выбежать вон, и я уже взялся за дверную ручку, но не успел. Меня накрыла волна такого резкого запаха, что я застыл на месте.

Мое тело бунтовало против меня, руки дрожали мелкой дрожью. Я медленно обернулся. В дверном проеме, освещаемой лунным светом, стоял Рано. На руках он держал девушку... Я не помню ее лица... Помню лишь неимоверно длинные волосы, достававшие почти до пола. Она была уже мертва, но в ее венах все еще теплилась кровь.

«Ты уже не человек, но еще не вампир»,  - бросил Рано, глядя мне прямо в глаза. - «Для того, чтобы решить, кто ты есть на самом деле, ты должен познать, что, значит, быть вампиром», - он протянул ко мне девушку. - «На, попробуй и узнай, от чего ты отказался...».

Я в ужасе отпрянул от него и рванул на себя дверную ручку. Его хохот толкнул меня в спину и заставил бежать еще быстрее. Прочь от собственного дома, прочь от такого желанного запаха человеческой крови, прочь от его ядовитых слов: "Ты уже не человек, но еще не вампир".

Как обезумевший я метался по улицам города, вслушиваясь в человеческие мысли, сравнивая их со своими собственными, пытаясь понять, кто же я на самом деле, к кому я ближе? Как много человеческого еще осталось во мне? Запах крови был повсюду. Он оглушал меня, мешая сосредоточиться, давая  вполне однозначный ответ на мой вопрос: Я. не. человек.

Но я не буду монстром. Для этого надо оказаться как можно дальше от людей, дать себе передышку, сделать так, чтобы жар в моем горле хоть немного поутих.

Мой дом всегда был моим единственным убежищем, и теперь я совершенно не знал, куда податься. Я лихорадочно пытался сообразить, где найти наиболее безлюдное место. Ноги сами понесли меня в сторону Булонского леса. Я жестоко ошибался и понял это, едва ступив под сень деревьев. Меня буквально оглушил липкий, отвратительный запах похоти и порока, густо замешанный на горячей крови.

Здесь продавался любой порок в любой обертке: от девушки в немыслимо короткой одежде, до стройного юноши с ярко накрашенными губами. Под каждым кустом, за каждым поворотом, здесь продавалось то, что принято было называть любовью, вот только к любви это не имело никакого отношения. Я не был ханжой, но то, что происходило здесь, имело лишь одно название - грех. Если на земле существовал ад, я шел через него сейчас, глядя на них, гордо именующих себя людьми, и с каждым шагом утрачивая желание относить себя к этому подвиду.

Как же низко нужно опуститься, что бы оказаться здесь в качестве товара? Пожалуй, ниже можно пасть, лишь очутившись здесь в роли покупателя...

Единственным моим утешением в прогулке по самому дну была мысль: рано или поздно, я выйду отсюда, а вот оставшиеся за моей спиной, останутся там навсегда.

"Господин желает девственницу?" - на мое плечо легла сморщенная старческая рука, обильно украшенная браслетами.

Я задрожал от отвращения и ускорил шаг. Не побежал я лишь потому, что мне некуда было бежать. Я не останавливался довольно долго и пришел в себя в какой-то темной аллее. Здесь было безлюдно. Сумерки и выбитые фонари сослужили для меня хорошую службу. Наконец-то я мог остановиться и хоть немного придти в себя. Я перестал дышать и закрылся от чужих мыслей. Наверно, именно поэтому приближение того человека я не почувствовал, пока мне в бок не уткнулось холодное лезвие ножа.

"Кошелек или жизнь?" - произнес сакраментальную фразу любитель чужих кошельков.

Жизнь, - мысленно ответил я, - твою.

Я помню, как он закричал, когда я обернулся.

К Карлайлу я вернулся лишь через 10 лет.

На этот раз мы молчали довольно долго. Белла заговорила первая.

- Почему ты вернулся к нему?

Мне было безумно страшно отвечать. Если я думал, что самые тяжелые признания уже позади, то я жестоко заблуждался. Ни на секунду не сомневаясь в Беллиной любви, я все же не мог не отдавать себе отчета в том, как безумно прозвучит сейчас мой ответ. Мне было совершенно четко ясно, что это отбросит нас далеко назад. Наверно, это все-таки к лучшему, она должна осознавать, какой опасности подвергает себя рядом со мной, и все-таки мне так этого не хотелось... Мне безумно нравилось, что она теряет контроль в моих объятиях, забываясь... доверяя мне... целиком и полностью отдаваясь в мою власть... Почему-то именно сейчас я как никогда ясно осознал, что никогда не подведу ее. Вот только наврятли она мне поверит. После того, что я скажу сейчас, все это исчезнет. Она превратится в комок страха, каждый раз прикасаясь ко мне, будет вспоминать, что в моей жизни был раз, когда я не сумел держать себя в руках. Я тяжело вздохнул и посмотрел прямо в ее глаза. Все на свете имеет свою цену. Если это цена доверия между нами, мне придется ее заплатить.

- Я вернулся к Карлайлу, потому, - тихо, но очень отчетливо произнес я, - что убил женщину, с которой был близок. Я не хотел этого делать.

 

Белла

- Как правило, вампиры долго не живут в одном месте и не собираются семьями, - наконец, начал Эдвард рассказ. - Так много человеческих жертв очень трудно скрыть. Исключение составляют лишь две семьи. Мы и еще один клан на севере. Их зовут Денали. Белла, мы отказались от человеческой крови...

Я непроизвольно сжала его руку. - Ты хочешь сказать, что не хочешь крови? – Медленно произнесла я, думая лишь о том, как бы заставить голос звучать ровнее, не позволяя Эдварду ощутить охватившее меня волнение.

- Нет, Белла,  -  Эдвард печально посмотрел на меня, очередной раз напрасно извиняясь за собственную сущность. - Жажда - это инстинкт. Я не могу от неё отказаться; это не в моих силах. Но за много лет я научился ее контролировать.

«Научился бороться сам с собой», - подумала я, наклоняясь вперёд. Луна мимолётно выглянула из-за почти неподвижных облаков, на секунду озаряя своим серебристым светом, идеальные черты его лица, словно напоминая мне, рядом с кем я нахожусь. - Ты не нападаешь на людей? – я потянула его руку на себя, он, не сопротивляясь, поддался моему движению и поднял свою ладонь выше.

- Нет, – быстро ответил он.

- И охотишься только на животных, – мои слова вовсе не были вопросом. Постепенно я осознавала, что пытался мне сказать Эдвард, в чём он хотел меня разубедить. Я разглядывала его сильные, по-мужски красивые руки, так нежно и бережно обхватившее мои тонкие пальцы.

- Да, - снова подтвердил он.

- И вся твоя семья разделяет твои взгляды?

- Да, Белла, мы в шутку называем себя вегетарианцами. Люди не входят в наш рацион, зато, что касается животных, то в нашем распоряжении огромный выбор.

Я посмотрела на него и наткнулась на серьёзный, без капли юмора взгляд янтарных глаз. Эдвард провёл целый день, уверенный в том, что после моих вчерашних расспросов я считаю его жестоким монстром, существующим за счёт людских жизней? Как странно, эта мысль мне так ни разу за весь день и не пришла в голову. Я думала вовсе о другом, и, пока он не заговорил об этом, даже не вспоминала о его недавних односложных ответах. Мне захотелось прикоснуться к его губам, но я просто сжала его ладонь, и наши пальцы вновь переплелись.

- И на кого вы охотитесь?

- Как правило, на хищников. Эммет и Джаспер предпочитают медведей. Кровь хищников более насыщена и даже в чём-то приближена к человеческой.

- А кого предпочитаешь ты? – спросила я, кажется, уже догадываясь, какой будет ответ.

- Эмм… - он отвёл взгляд, вглядываясь в сгустившуюся темноту деревьев. – Я предпочитаю горных львов…и…пум…

Моё предположение оказалось верным, я улыбнулась, и Эдвард ответил мне своей печальной улыбкой. Так, всё, больше никакой грусти, никаких недопониманий, никаких недосказанностей.

- Ммм… а кого предпочитает Элис?

- Элис? – казалось, мне удалось, вывести его из своего сосредоточенного меланхоличного настроения. – Элис тоже предпочитает пум и пантер.

- Понятно, вы близки даже в этом. Тебе повезло с сестрой.

- Да, - он рассмеялся, соглашаясь со мной, и, подумав, добавил, - я передам ей, что тебе понравилось постельное бельё.

Я выгнула бровь и рассмеялась, он присоединился ко мне. Его палец нежно поглаживал моё запястье, я глубоко вздохнула, чувствуя, как ускоряется моё сердцебиение от простого, еле ощутимого касания.

Его глаза блеснули. Видимо, он чувствовал перемену в моём состоянии. Господи, да он наверняка слышит, как «ухает» моё сердце. От этих мыслей оно забилось ещё сильнее. Пытаясь привести в норму свой, вырвавшийся из-под контроля, пульс, я ещё раз глубоко вдохнула чистый бодрящий ночной воздух. Пьянящее состояние от близости Эдварда постепенно сменялось спокойствием, сердце, видимо, решило взять передышку и вошло в свой привычный ритм.

- Эдвард, почему?

- Что почему? - удивился он, и я смутилась своему вопросу.

- Почему ты не пьёшь человеческой крови, если ты хочешь её, почему не нападаешь на людей? - спросила я, отчётливо понимая, что от его ответа ничего не изменится. Ещё вчера ночью я была готова принять его как убийцу, и меня это не смущало. "Почему?" - удивилась я сама себе. Наверное, потому, что подсознанием я чувствовала: любому поступку Эдварда есть своё оправдание. Но какое оправдание есть тому, кто забирает человеческую жизнь? Здесь моя логика зашла в тупик. И, скорее всего, я предпочла закрыть на это глаза,

- Белла, - вопрос действительно шокировал его, - я сказала, что не охочусь на людей, а ты просишь меня объяснить тебе почему? Мне казалось, что ты должна почувствовать облегчения, осознав, что рядом с тобой находится хищник не во всём его проявлении. Я не умоляю присутствия монстра в себе, но за прошедшие годы я нашёл с ним компромисс, я смирился и он... затих. Но появилась ты, и снова разбудила его...

- И воспоминания, - закончила я. - Эдвард, мне должно быть жаль, но мне не жаль. Я встретила тебя и я благодарна за это судьбе. Я рада, что ты вампир, если бы ты им не был, мы бы никогда так и не встретились. Ты бы уже не существовал. Ты бы прожил жизнь с какой-то другой женщиной, - я почувствовала лёгкий укол боли, - я знаю, ты сделал бы её счастливой, ты не можешь иначе, ... и я бы завидовала ей... Боже, я уже ей завидую.. этой несуществующей женщине, - обречённо прошептала я. - Так что, Эдвард, я ужасная эгоистка. Я благодарна тому, кто обратил тебя в вампира. Люблю тебя и принимаю таким, какой ты есть. И если есть что-то, что заставляет тебя отказаться от своей сущности, а для вампира, человеческая кровь - именно часть сущности, я хочу знать, почему ты это делаешь. Но мне мало принять тебя таким, какой ты есть, я хочу понять тебя...

За время моего небольшого монолога, Эдвард несколько раз порывался прервать меня, но я начинала говорить так быстро, чтобы он не успел вставить ни слова. Теперь, когда я закончила и переводила дыхание, он задумчиво молчал, подбирая слова.

– Белла, сейчас я хочу, чтобы ты послушала меня. Мне необходимо, чтобы ты знала… чтобы ты поняла…

И он заговорил. О себе, о своей человеческой жизни и затем о том, как Карлайл обратил его в вампира.

Он не делал пауз, не замирал, задумавшись. Иногда, Эдвард говорил так, будто иронизировал сам над собой, над своей приобретённой сущностью, над своими способностями, вовсе не нужными ему.

Я внимательно слушала, спокойно поглаживая ему руку и неосознанно кивая, соглашаясь с его видением собственной прошлой жизни. Я пропускала её через себя, я проживала его прошедшие дни вместе с ним.

Я видела мальчишку, которым он был: наивного и идеалистичного, я видела растерянного новообращённого вампира, не осознавшего ещё всех масштабов трагедии, произошедшей с ним, наконец, я видела перед собой мужчину, которым он стал, мужчину, которого я полюбила: уверенного и сдержанного, преданного семье и подкупающего своей искренностью и надёжностью.

Где-то на середине разговора он переместился, взяв меня на руки и усадив к себе на колени, опустился в кресло, и я слушала его рассказ, прижавшись к нему, чувствуя, что сейчас моя близость необходима ему, как никогда. Воображение живо дорисовывало то, что он не досказывал мне. Иногда всё во мне сжималось, но не от страха, - от сочувствия, от боли, которую я забирала на себя. Он всё говорил, словно искупая свою вину, словно благодаря тому, что он выговорится передо мной, вывернет свою душу, свои потаённые страхи, свою печаль, боль и безысходность минувшего, он получит право быть со мной, не оглядываясь назад, прося у судьбы взаймы.

Сопереживая ему, я любила его ещё больше, ещё сильнее, когда мне и так казалось, что любовь нельзя почувствовать, нельзя поставить в рамки, эти рамки рухнули, преграды исчезли. А были ли они? Возможно, их видел только Эдвард. Он мудрее меня, он прошёл через то, что я не могу себе представить, он "выжил", но он потерял простую веру в простые вещи. Я надеялась вернуть её ему. Показать своим примером, что принять человека таким, какой он есть -  естественно для любого.

Слушая, как он боролся с собой и с обжигающей жаждой, которой подчинялось всё в его мире, я поставила себя на его место и ужаснулась. Как он смог вынести это? Как он смог разбить свои мечты и продолжить спокойно смотреть на мир? Теперь, я поняла его. Я совершенно искренне поняла его доводы, пробивающиеся до меня сквозь его меняющий силу шёпот.

- Скажи, - спросила я, когда Эдвард закончил рассказывать о том, как первый раз почувствовал жажду, услышал, как бежит кровь по венам человека, как красной пеленой затягивает глаза, как все чувства превращаются в одно -  в жажду, и как всё вокруг подчиняется одному  - утолить эту жажду, - Эдвард, то, что ты сейчас описал... Это то же, что ты испытываешь, находясь рядом со мной?

- Нет, Белла, - покачал он головой в подтверждение своим словам.

Я почувствовала, что он не договаривает, но, удовлетворившись его отрицанием, лишь прижалась крепче к его широкой груди и поощрила его продолжать. - Что же было потом?

Эдвард вновь продолжил свой рассказ, я уже было решила не перебивать его, как вдруг он произнёс нечто, заставившее меня не просто нарушить своё решение, но и замереть от отчаянья.

- Когда в мое горло горячим потоком впервые хлынула кровь, - произнёс Эдвард, описывая свою первую охоту, - я услышал мысли Карлайла.

- Услышал мысли? - с ужасом воскликнула я. - Ты можешь читать мысли?

Мои мысли, - добавила я про себя, уже начиная осознавать всю безнадёжность собственного положения. - Боже, если бы можно было щёлкнуть пальцами и испариться, я бы сейчас это сделала. О, я никогда, больше никогда не смогу посмотреть ему в глаза. Стоп. Белла, хватит паниковать, - одёрнула я саму себя. - В каждой ситуации есть своя польза, - и только я собралась выявить для себя положительные стороны его способности, как Эдвард разбил мои предположения, успокоив меня.

- Белла, за всю мою жизнь я повстречал всего лишь одного человека, чьи мысли оказались закрыты для меня. Этот человек - ты.

- Ты можешь читать мысли, но не слышишь моих, - удивилась я.

- Да, совершенно верно, - подтвердил он.

- И каково это, слышать чужие мысли...? - задала я вопрос, но, подумав, что сейчас это вовсе не главное, добавила - это мы потом обсудим, хорошо? Сейчас расскажи, что было дальше.

Его голос вновь зазвучал  ровно и спокойно, лишь раз, рассказывая о Рано и о своём уходе от Карлайла он сбился, но, помолчав пару секунд, вновь продолжил.

Мне захотелось притянуть его к себе, пожалеть, сказать, что понимаю. И я действительно понимала. Если я человек, как я могу отказаться от своей человечности, от своего образа жизни, от привычек, пристрастий, понятий. Не могу осудить Эдварда, ведь, в итоге, он, на некоторое время, смирившись со своей сущностью, вновь отказался от неё, за сомнительное право жизни среди людей. Эдвард заслуживал быть самим собой, но он боролся с монстром внутри себя… боролся… и победил.

Наконец, он закончил свой рассказ, терпеливо ожидая моего вердикта.

Я откинулась в его руках и прошептала. - Эдвард, я люблю тебя, и этому чувству нет объяснения и нет причин. Я люблю, потому что люблю. И всё. Не ищи их. Я просто знаю, что с тех самых пор, как увидела тебя первый раз, я не могу не думать о тебе. Мне безразлично, кто и что ты. Я знаю, что ты Эдвард. Мой Эдвард, - самонадеянно улыбнулась я и заслужила лёгкий поцелуй своими словами, -  Быть с тобой рядом, - вновь зашептала я, – для меня просто необходимо. Ты часть моей жизни. Вернее ты – моя жизнь.

- А ты – моя вечность, - прошептал Эдвард и зарылся лицом в мои волосы, глубоко вдыхая их аромат…

Мы немного посидели молча, и я задала очередной вопрос, оказавшийся из тех, на который не существует простого короткого ответа. - Почему ты вернулся к Карлайлу?

- Белла, - начал он и замолчал на некоторое время, обдумывая, с чего бы начать свой рассказ. - Я вернулся к Карлайлу, потому, что убил женщину, с которой был близок. Я не хотел этого делать.

Эдварда на секунду прикрыл глаза, а потом, распахнув, долгим пронзительно-изучающим взглядом, посмотрел на меня, видимо ожидая, что я сейчас с криками о помощи унесусь прочь от него.

Что ж он опять ошибался. Неужто вера в меня и в мои чувства, в моё доверие так слаба в нём, что он ожидает после каждого признания того, что я отвернусь от него? Я протянула руку и коснулась его губ, молчаливо впитывая в себя его слова, затем заговорила. - Мне очень жаль.

Он снова закрыл глаза и крепче прижал меня к себе. Мне показалось, что я расслышала: "Господи, спасибо".

Сколько мы так просидели, я не знаю. Я размышляла над его рассказом, Эдвард, видимо пытался догадаться, о чём думала я.

Наконец, он встал, бережно опустил меня обратно в кресло, а сам отошёл на пару шагов и запрокинул голову, всматриваясь в небо. - Уже совсем поздно. Тебе надо поспать.

Я медленно поднялась, высвободилась из одеяла, аккуратно опустила его, и сделала шаг к Эдварду. - Я не хочу спать...

 

 

Глава 16 - NC-17 повышенный рейтинг

Melting Into You
 
Эдвард 

Мне было безумно страшно отвечать. Если я думал, что самые тяжелые признания уже позади, то я жестоко заблуждался. Не на секунду не сомневаясь в Беллиной любви, я все же не мог не отдавать себе отчета в том, как безумно прозвучит сейчас мой ответ. Мне было совершенно четко ясно, что это отбросит нас далеко назад. Наверно, это все-таки к лучшему, она должна осознавать, какой опасности подвергает себя рядом со мной, и все-таки, мне так этого не хотелось...

Мне так нравилось, что она теряет контроль в моих объятиях, забываясь... доверяя мне... целиком и полностью отдаваясь в мою власть... Почему-то именно сейчас, я как никогда ясно осознал, что никогда не подведу ее. Вот только навряд ли она мне поверит. После того, что я скажу сейчас, все это исчезнет. Она превратится в комок страха: каждый раз прикасаясь ко мне, будет вспоминать, что в моей жизни был раз, когда я не сумел сдержать себя в руках.

Я тяжело вздохнул и посмотрел прямо в ее глаза. Все на свете имеет свою цену. Если это цена доверия между нами,  мне придется ее заплатить.

- Я вернулся к Карлайлу, потому, - очень отчетливо произнес я, - что убил женщину, с которой был близок. Я не хотел этого делать.

Я смотрел на нее, не отрывая взгляда, не дыша... Я ожидал ее слов так, как ожидают приговора... Как же все-таки тяжело не слышать ее мыслей. Я чувствовал, что она взволнованна, быть может,  именно сейчас в ней рождается страх, осознание того, что любая физическая близость со мной опасна для нее. Она рискует ежеминутно, ежесекундно,  даже просто находясь рядом со мной, просто держа меня за руку.

Все рассказанное до этого, имело отношение к моему прошлому; сказанное же сейчас, имело отношение к нашему будущему. Если ее не напугало все то, что я рассказал ей о своем прошлом раньше, то это последнее признание не может оставить ее равнодушной.

Она медленно подняла руку и прикоснулась к моим губам.

- Мне очень жаль, - прошептала она.

С моих плеч словно свалился тяжелый камень. Вот и все. Полное отпущение грехов. Билет в новую жизнь... для двоих... Я закрыл глаза, крепче прижимая ее к себе.

Больше всего на свете, я хотел унести ее назад в комнату, где белел в темноте призывно отвернутый уголок одеяла. Но, я хорошо помнил ее испуганный, обреченный взгляд. На секунду, зажмурившись и стиснув зубы, я осторожно отстранил ее от себя, встал и, осторожно опустив ее в кресло, сделал два шага назад.  - Уже совсем поздно, Белла, тебе пора спать.

- Я не хочу спать, - она приблизилась ко мне и нерешительно опустила руки мне на грудь. Я превратился в камень, не зная, что последует дальше. А она словно решив проверить мою силу воли на прочность, вдруг провела руками вверх по рубашке. Ее тепло обжигало  меня сквозь тонкую ткань. Дышать стало невыносимо тяжело, когда ее теплые пальчики скользнули за ворот. Неужели она не понимает что делает?

- Что это ты, чёрт побери, вытворяешь? - я перехватил ее руку, отстраняя ее от себя.

- Ты знаешь, - тихо, но очень твердо произнесла она.

О, я хорошо знал, но совсем не был уверен, что она осознает это. Не она ли, не больше часа назад, подходила к кровати с таким видом, словно идет на эшафот?

- Тебе не нужно ничего мне доказывать...

– Ты… не хочешь меня?

- Хочу, - ответил я, с удивлением замечая, что мой голос прозвучал хрипло.

- Эдвард, я не вижу смысла ждать слишком долго…
Желание обладать ей превратилось в необходимость... Такую же невыносимую, как необходимость утолить жажду крови... Крови... Я мог слышать, как она бежит по венам, я мог чувствовать ее аромат уже изменившийся, уже превратившийся в желание... Я мог видеть, как она приливает к Беллиным щекам. И я понимал, что эта жажда ничто по сравнению с желанием близости. Жажда была всего лишь порождением моего тела. Близость же внезапно стала необходимостью, рожденной моей душой. Именно душой, в существовании которой я перестал сомневаться. 

На этот раз, я не смог противиться ее губам. Они увлекли меня в тот мир, где существовали лишь мы вдвоем, наша любовь и наша нежность. Если бы я мог, я бы не отрывался от нее никогда. Я дышал лишь ею. Дышал и не мог надышаться. Ее ладони скользнули под мою рубашку, лаская плечи. Я привлек ее к себе, слишком поздно осознавая, что сейчас она ощутит, как сильно я хочу ее. Но вопреки моим ожиданиям она не отпрянула от меня, а, напротив, прижалась еще сильнее, всем телом приникая ко мне... Я никогда не чувствовал ничего подобного. Держа в объятиях ту, что была предназначена мне судьбой, я не хотел ее крови, я мечтал лишь раствориться в ней, стать с ней одним целым, сгореть... Не знаю, нашел ли я бы в себе силы отпустить ее, но она отстранилась от меня первая ....

- Прости, - прошептала она смущенно.

- За что тебя простить? – я все еще был в плену грез, и мне не хотелось возвращаться на грешную землю. 

– За то, что я сейчас сделаю...

Я попытался отстраниться от нее, задать один единственный вопрос, который сейчас имел смысл. Уверенна ли она в том, что делает? Но не успел. Подняв ко мне свое пылающее лицо, она посмотрела мне прямо в глаза. В ее взгляде плескалось желание равное моему. Она вновь подняла руки и на этот раз совершенно уверенно начала расстегивать пуговицы на моей рубашке.

- Белла, - выдохнул я не в силах бороться с нарастающей страстью. Она прервала меня на полуслове, прильнув ко мне губами.

Я был побежден. Я был побежден в тот самый день, когда я впервые увидел ее, но сейчас я признал свое поражение. Я  не мог ей противиться.

Мои губы нашли ее, руки обхватили талию. Я прижал ее к себе, погружаясь в ее призывно открытый рот. Ее запах был божественным. Я изучал ее губы своими: то легонько, чуть ощутимо притрагиваясь к ним, то, жадно приникая, требуя ответа. Она следовала за мной, отзываясь на каждое мое прикосновение.
Подхватив ее на руки, я шагнул в комнату. Мне понадобилось меньше минуты, чтобы донести ее до кровати.

Я прикасался к ее губам, то пальцами, то губами. Потом как-то неожиданно ее пальцы оказались на моих губах, и все завертелось с удвоенной скоростью. Поцелуй, в котором переплетались наши губы и руки, был совершенно безумным, и остановиться уже было выше моих сил.
Я расстегнул верхнюю пуговицу на ее рубашке, и прикоснулся  к полоске обнажившейся кожи, ощущая, как по ее телу пробегает волна дрожи. Вторая пуговица... третья...

Я осыпал поцелуями каждый миллиметр ее кожи, отвоеванный мной у одежды. Еще одна, последняя пуговица и я распахнул полы рубашки. Она повела плечами, сбрасывая ее с себя. Моему взору открылось прекрасная грудь, прикрытая белоснежно-кружевным бельем. Я завел руки за ее спину, и все это кружевное великолепие полетело вслед за рубашкой. Моя собственная рубашка вдруг показалась мне совершенно неуместной, и она немедленно присоединилась к груде одежды уже валявшейся на полу.
Мы стояли на коленях на широкой кровати. На нас обоих остались лишь одни джинсы. Я разглядывал ее, не в силах отвести взгляда. Она не двигалась, глядя на меня снизу вверх, и в ее глазах полыхало пламя. Я прижал ее к себе, ощущая ее тело всей своей кожей. Ее обнаженная грудь прикоснулась к моей, руки обвили мои плечи. Мои ладони заскользили вниз по изящному изгибу спины, изучая его, как слепой изучает свой мир, познавая его кончиками пальцев. Белла была моим миром.

Я услышал, как ее кровь несется по венам все быстрее и быстрее, зовя меня к себе...
Аккуратно поддерживая ее под спину, я опустил ее на кровать и опустился рядом с ней. Сейчас, во всем мире не было для меня ничего важнее, чем прикасаться к ней, ощущать ее, вдыхать ее аромат. Я не представлял себе, как я жил до нее. Разве, раньше, я знал, что значит Женщина? Разве когда-нибудь мое горло перехватывало от одного только взгляда на завиток волос? Ее плечи... ключицы... шея…

Ее восхитительный аромат пьянил меня, туманил мое сознание и в этой пряной дымке, ее черты становились еще прекраснее.
Я увидел, как она начала кусать губы, когда я притронулся к ее груди.
Я услышал, как ее пальцы скомкали простынь, когда мои губы сомкнулись на нежно-розовом соске.
Я почувствовал, как ее колени на мгновение судорожно сжались, а потом раздвинулись, когда моя рука скользнула к ее плоскому животу.
Ее быстрое прерывистое дыхание... Первый робкий, зародившийся стон я скорее почувствовал, чем услышал, за несколько секунд до того, как он сорвался с ее губ. Ее сердце трепетало под моей ладонью. Под моими руками неслась и кипела кровь, я  переместил ладонь чуть ниже, туда, где ее кровь текла медленно - томной волной, прикоснулся губами... и она забурлила, позвала меня за собой, указывая направление, моля о ласке. Я с готовностью последовал ее зову...
Прикасаясь к ее коже невесомыми поцелуями, я ощущал ее наслаждение, как свое собственное. Мои руки легли на пояс ее джинсов. Я приподнялся на локте, и заглянул в ее глаза, спрашивая разрешения.

"Да" - еле слышно шевельнулись ее губы. Она запрокинула голову. Ее глаза закрылись. Я расстегнул молнию и притронулся к ее белью. Дав ей несколько секунд привыкнуть к этому ощущению, я осторожно сдвинул пальцами кусочек ткани и прикоснулся к той точке, в которой женщина берет свое начало.

Ее глаза удивленно распахнулись, она прогнулась навстречу ко мне и застонала. Я перестал дышать, потому что пропустить хотя бы один ее вздох, было бы непростительным расточительством.
Мои пальцы горели, а голова кружилась так, словно я впервые прикасался к женщине... хотя, это так и есть: к своей женщине я прикасался так впервые, и чувство восторга затопило меня. Ее руки вцепились в мои плечи, и я внезапно осознал, сколько всего происходит сейчас "впервые" для нее.
Впервые она смущенно краснеет под моим взглядом, изучающим совершенные изгибы ее тела.
Впервые моя рука касается ее обнаженной кожи столь откровенной лаской.
Впервые ее стон медленно переходит в крик.
Я слышал как, где-то в глубине ее лона, бьется  пульс. Я мог чувствовать как наслаждение, беря свое начало под моими пальцами, расходится по ее телу широкими кругами. Она была прекрасна. Ее страсть проливалась сквозь мои пальцы, огненной ртутью. Я ощущал медовый аромат ее желания, не смотря на то, что мои легкие не наполнялись воздухом. Казалось, он проникает в меня сквозь поры на коже...
Словно во сне, она потянулась застежке на моем ремне. Я отвел ее руку в сторону. Было бы просто кощунством отвлекаться на свои ощущения в этот момент. Я хотел увидеть и прочувствовать каждый оттенок ее наслаждения.

Впервые...
Я был ласков, нежен, терпелив, наслаждаясь каждым ее вздохом, каждым стоном. Мои движения были плавными и неторопливыми.  Медленно, очень медленно я подводил  ее к той грани, за которой кончается реальность и, кажется, уходил туда сам вслед за ней. Она металась на кровати, закусывая пальчики в бесплодной попытке сдержать стоны, и мои ощущения становились настолько яркими, что мне казалось еще чуть-чуть, и мне самому придется прижимать руки ко рту.

А потом она прошептала мое имя, и я потерял голову. Мне нужен был ее крик здесь и сейчас, я был не в силах больше ждать. Мои пальцы стали требовательными и настойчивыми, а движения резкими и быстрыми. Когда она закричала, прогибаясь мне навстречу, ночь тысячей ярких огней упала к моим ногам.

Воистину, существует ли музыка прекраснее стона любимой в твоих руках? Существует ли вкус восхитительнее, чем ее губы?

Существует ли запах прекраснее, чем ее страсть?

С глухим стоном я  прильнул к ее губам.

Я пил напиток в тысячу раз прекраснее крови - я пил Ее наслаждение.

Пил и не мог остановиться...

 
Белла 

Он встал, бережно опустил меня обратно в кресло, а сам отошёл на пару шагов и запрокинул голову, всматриваясь в небо. - Уже совсем поздно. Тебе надо поспать.
Я медленно встала, высвободилась из одеяла, аккуратно опустила его, и сделала шаг к Эдварду. - Я не хочу спать.
И я действительно не хотела спать, я сама не могла облечь в здравую мысль те чувства, что сейчас одолевали меня. Мне просто надо было дотронуться до Эдварда, просто обнять, зарыться пальцами в его шёлковые волосы, вдохнуть знакомый запах его тела, почувствовать, как всегда, осторожное прикосновение рук, прижаться к нему так, словно мы на мгновение можем раствориться в друг друге и стать одним целым.

Медленно приблизившись, слегка робея, я опустила раскрытые ладони ему на грудь. Он не двигался, ожидая моих дальнейших действий или слов. Но я молчала, потом осторожно подняла руки выше...еще чуть выше...пока наконец не ощутила в вырезе воротника его прохладную кожу. Мои пальцы бессознательно пробежались по шраму на его шее.

Он молниеносно перехватил мою руку, наши взгляды перекрестились в молчаливом споре. Мы ничего не говорили, лишь, застыв, изучающе смотрели друг на друга.

Эдвард первым прервал затянувшуюся паузу. - Что это ты, чёрт побери, вытворяешь.

- Ты знаешь, - тихо произнесла я, смущаясь, но всё же не отводя взгляда.

- Белла, я не хочу ни к чему тебя принуждать.

- Ты не принуждаешь... Я хочу этого сама.

- Тебе не нужно ничего мне доказывать...

– Ты… не хочешь меня? - сказала я и тут же поняла, что произнесла сущую глупость.

- Хочу, - просто ответил он, нежно проведя пальцем по моей щеке, лаская порозовевшую от его прикосновений кожу. Его тон изменился, окрасился чувственными и нежными интонациями с привкусом лёгкой интимности.

- Эдвард, я не вижу смысла ждать слишком долго.
Эдвард стоял неподвижно, обдумывая мои последние слова, поднявшийся ветер играл его бронзовыми кудрями.

Прикусив губу, я нерешительно прильнула к нему, в тот же миг его руки, обвились вокруг меня, притягивая ближе, и я подняла к нему своё смущённое лицо.

Крепко прижавшись к его губам, я закрыла глаза, погружаясь в собственные ощущения. Рубашка под моими ищущими руками, скручивающими материю, измялась. Движения приобрели лихорадочность, мне жизненно важно было коснуться его холодной обнажённой кожи, прижаться крепче, и целовать…целовать, вкладывая в этот поцелуй всю страсть, безысходность и тоску прошедшего дня без него.

С резким удовлетворённым вздохом я обнаружила пуговицу на рубашке. Мои пальцы тут же ловко расстегнули её, а ладони скользнули под ткань, гладя твёрдые мускулы груди и плеч.

Эдвард удивлённо выдохнул, его ладони прошлись по спине и легли на ягодицы, без промедления притягивая меня ближе к своим бёдрам, и я почувствовала красноречивое свидетельство его желания. Язык проник за границу его губ, сразу же раскрывшихся навстречу моим движениям. Совершенно инстинктивно я потёрлась об него всем телом и тут же, испугавшись своих действий, ахнув, отпрянула.

- Прости, - прошептала я, представляя как алогичны для него мои сегодняшние действия. Чуть больше часа назад, я с видом осуждённого на казнь, решилась, как мне казалось на то, зачем он пригласил меня к себе. Сейчас же, я начала с того, на чём остановилась. Странные мы существа, женщины. Мне оставалось лишь посмеяться над собой, но вместо этого, я пыталась подавить неуместное желание, разгоравшееся во мне.

- За что тебя простить? – удивился он.

 «За то, что слишком сильно люблю тебя, слишком сильно желаю, за то, что мучаю нас обоих, за то, что нет у меня опыта в сердечных делах, за то, что не могу прожить без тебя ни дня, за то, что постоянно думаю о тебе, за то, что сделала тебя смыслом всей моей жизни… прости меня за то, что с тобой я стала эгоисткой».

Но вслух я произнесла лишь. – За то, что я сейчас сделаю...

Он попытался отстраниться, но я не позволила ему этого.

Не отрывая взгляда от его блестящих в лунном свете глаз, я принялась осторожно расстёгивать пуговицы на его рубашке. Мои руки вновь проникли под ткань. Проведя по плечам, я сдвинула рубашку к локтям, обнажая верхнюю часть его потрясающего в своей наготе тела.

- Белла, - начал он, но я закрыла ему рот поцелуем, на который он с готовностью ответил. "Вот так, Эдвард, хватит меня перебивать", - подумала я.

Он сдался, и я даже не заметила, как он подхватил меня на руки. Через секунду мы уже оказались возле широкой кровати.

Очень аккуратно, придерживая, он опустил меня на кровать, и сам следом опустился на меня. Я потрясённо вздохнула, чувствуя как его напряжённое тело прижимается к моему.

Я слегка переместилась под ним, чтобы нам было удобнее, и согнула левую ногу в колене, принимая основной вес его тела на себя.

Наши губы встретились. Кончик его языка дотронулся до моих губ, настойчиво пытаясь проникнуть за их границу, но в то же время, словно медля от собственного своеволия. Отвечая на этот немой вопрос, я разомкнула губы, впуская его. Не встретив возражений, он скользнул глубже.

В то же самое время я ощутила прохладу рук у себя на груди. Оказывается, пока длилась эта безмолвная игра в приглашение, Эдвард уже успел расстегнуть несколько пуговиц на моей рубашке. Губы его постепенно сместились к моей шее и, заскользив, остановились у верха груди. Продолжая расстёгивать ровный ряд пуговиц, Эдвард следовал за руками, покрывая поцелуями мою горящую, постепенно обнажающуюся, кожу, наверняка, слыша, как ускоряется с бешеной скоростью, ритм моего сердца. Его прохладные поцелуи опаляли и без того разгорячённую кожу. Я расслышала тихий вздох Эдварда, когда уже нечего было расстёгивать, и полы рубашки разошлись в стороны, подставляя его взору и льющемуся от окна лунному свету моё практически обнажённое тело.

Приподнявшись, я сдёрнула с себя рубашку; Эдвард, не отрывая взгляда от моей груди, подхватил меня под спину и нежно провёл рукой вдоль моего позвоночника, незаметно расстёгивая застёжку бюстгальтера. Раздев меня, Эдвард скинул с плеч свою полураскрытую мной рубашку.

Потянувшись к нему, я смущённо прижалась к его обнажённой груди своим телом, пытаясь скрыться от его изучающего взгляда. Казалось, он пытался запечатлеть каждый миллиметр моей кожи, изучая и запоминая. От соприкосновения с его прохладным телом, грудь сделалась чрезмерно чувствительной, остро реагирующей на любое движение. Потянувшись и обвив его руками, я уткнулась в ямочку на его ключицей, согревая холодную кожу огнём своих поцелуев, одновременно с тем, пряча от его взгляда смущённое, наверняка, раскрасневшееся лицо, чтобы он не смог заметить на нём ни малейших признаков колебания, ведь я сама поощрила его на более откровенные ласки. Преодолевая природную скованность, я продолжила покрывать поцелуями его шею и грудь, упиваясь ощущением гладкой кожи под исследующими руками.

Едва ощутимо склоняя меня назад, он, придерживая за спину, уложил меня обратно на кровать, устраиваясь рядом. Я протянула руки, лаская его спину, притягивая к себе, побуждая и поощряя к дальнейшим действиям. Огонь уже проник и заструился по моим венам, и вырвался наружу приглушённым стоном, когда губы Эдварда сомкнулись на моём напряжённом соске. 

Голова запрокинулась, его ладони легли по сторонам от моей шеи, большие пальцы ласкали мой подбородок и щёки, прикасались к губам, легко гладили шею и ниже. Там где до меня дотрагивались его прохладные ладони, оставляя за собой словно бы огненный след, кожа пылала, будто излучала потаённый свет. Я подняла руку, желая зарыться пальцами ему в волосы, прижать сильнее, но в этот момент его губы скользнули к моему животу, и я задохнулась... моя рука упала на покрывало,  сгребая ткань, вместо густого шёлка волос.

Его рука, двинувшись вниз, достигла пряжки ремня на джинсах, и, накрыв её, застыла. Мои колени сжались, а затем разомкнулись сами по себе, тело словно бы жило своей собственной жизнью, реагировало на каждое прикосновение, жаждало новых, более глубоких ласк.

Эдвард остановился. Всё внимание было поглощено тяжестью его ладони, лежащей на поясе моих брюк. Каждая секунда промедления, оттягивающая неизбежный момент, вызывала трепет и разочарование одновременно. Одно моё слово, один утвердительный жест, соглашающийся вздох, и Эдвард пойдёт дальше и не остановится, пока я не попрошу его. А хочу ли я, чтоб он останавливался? Теперь уже, наверное, нет. Стоя на пороге, знаменующим новый этап нашей близости, я не хотела отступать. Сколько ещё таких порогов мы переступим, прежде чем достигнем конечной цели - абсолютной, откровенной, беспредельной близости. Я чувствовала, как от его промедления моё напряжение лишь возрастает. И напряжение это оказалось на удивление приятным, но и оно требовало, чтобы его утолили. Сейчас или никогда. Пути назад уже не было. Мои губы раскрылись сами по себе, и я тихо и робко выдохнула: "Да..."

Другого приглашения он ждать не стал. Его пальцы проникли за линию джинс, ловко расстёгивая пряжку и молнию и, сдвинув ткань, скользнули внутрь. Смутившись от собственных интуитивных действий, я закрыла глаза, пытаясь отстраниться от происходящего, внушая себе, что в моих действиях нет ничего постыдного. Руки взметнулись вверх, ладонь накрыла глаза, закусив губу, я приглушила вырвавшийся стон, ноги раздвинулись шире, раскрывая перед ним сосредоточие моего желания, где сконцентрировалась основная пульсация моего тела, основной пламень, жаждущий быть утолённым его прохладой.

Я выгнулась дугой, обнажая перед ним своё желание, показывая свою жажду по нему. Мне хотелось дотронуться до него. Рука потянулась и коснулась пояса его джинс, но Эдвард перехватил её и без колебаний, хоть и мягко, отвёл от себя.

Его палец скользнул во влажное тепло, уверенно проникая вглубь моего тела. Я застонала, изгибаясь, и расслышала его удивлённый вздох. Мои руки вслепую нашли его плечи и слабо сжали их. Я никогда не думала, не ждала таких острых, неприкрытых ощущений, взрывающих нервные окончания своей пронзительностью. Затем его касания приобрели почти не ощущаемую невесомость, затем вновь сделались предельно откровенными и раскованными. Я потянулась к его губам, накрыла его лицо ладонями, разглаживая нахмуренную линию бровей. Его дыхание то делалось тяжёлым, то вовсе замирало. Губы нежно приветствовали друг друга, словно это был наш первый поцелуй: изучающий, спрашивающий, как далеко мы можем позволить ему зайти.

Ощущение его пальцев во мне слилось в бесконечную агонию, пронзающую тело, словно искривлённая молния, проложившая свой путь через сердце, получившее от неё новый приток живительной крови и тут же словно по иронии остановленное ею. Они и брали, и дарили, утешали и освобождали, и злили своей нарочитой медлительностью, и приносили восторг томными движениями, и ускоряли до невозможности пульс своей резкостью.

Не знаю, когда я первый раз произнесла вслух его имя, но оно рвалось из меня с первой секунды, как только Эдвард дотронулся до меня. Я уже забыла, что такое стыдливость, не помнила о робости и смущении, всё моё существо подчинялось одной цели - наслаждению, к финалу которого меня так неторопливо и искусно подводил Эдвард.

Я согнула ногу в колене, отводя его в сторону, открывая ему полный, беспрепятственный доступ к своему телу. Я уже забыла о смущении. Боже, только бы он не останавливался.

Что-то невообразимо прекрасное, обещающее высвобождение от сладкой пытки, постепенно росло во мне, концентрируя тяжесть там, где меня касалась его рука. Я не чувствовала холода, я горела жаром, все нервы собрались в один тугой клубок, с которым он умело играл, оттягивая момент желанной разрядки. В первый раз я почувствовала панику, страх перед доселе неизведанным охватил меня. Я никогда не боялась Эдварда, а вот теперь испугалась: за себя, за свой рассудок, за своё тело, которое навечно останется в сладостном и мучительном напряжении.

Наконец, Эдвард, видимо, решил сжалиться надо мной. Застыв на неопределённое количество секунд, его пальцы сделали несколько резких движений, пославших желанные импульсы вглубь моего тела, разошедшиеся как сноп яркого света. Мои плотно смежённые веки раскрылись, я смотрела в никуда, смотрела и видела лишь белый свет, озаряющий всё вокруг, исчезли звуки, исчезли картинки, исчезло само бытие, осталась лишь я и пальцы Эдварда, проникающие в меня.

Своего крика я так и не услышала. Я потерялась во времени и пространстве, существуя отдельно от своего тела, уносясь ввысь к эфиру, лишь губы Эдварда, плотно прижавшиеся к моему рту, были якорем, благодаря которому я ещё оставалась на этой Земле.

 

 



Комментарии:
Поделитесь с друзьями ссылкой на эту статью:

Оцените и выскажите своё мнение о данной статье
Для отправки мнения необходимо зарегистрироваться или выполнить вход.  Ваша оценка:  


Всего отзывов: 15 в т.ч. с оценками: 4 Сред.балл: 5

Другие мнения о данной статье:


Тэя [25.05.2009 22:50] Тэя
Джейкоб да!
Нам Майровский не очень-то понравился!)

[26.05.2009 17:12] DarK AngeL
согласна. Когда продолжение?

Curly [26.05.2009 17:20] Curly
Ох, жду-не дождусь! Каждый день проверяю обновления, не томите!

Тэя [26.05.2009 23:18] Тэя
сегодня постараюсь вывесить с 17 по 21 главу + ещё один бонус))

Тэя [27.05.2009 01:03] Тэя
всё выложила)) в двух темах
17-18 главы + Бонус
19-21 главы
так что жду отзывов))

  Еще комментарии:   « 1 2

Посетители, комментировавшие эту статью, комментируют также следующие:
Elenawatson: Комплекты для леди (2021 - 2022гг.) Мирна: Любимое. Sunny: ВОИН АННОТАЦИЯ И ОБЛОЖКА Peony Rose: 10 слов, которые употребляют неправильно

Список статей:



Если Вы обнаружили на этой странице нарушение авторских прав, ошибку или хотите дополнить информацию, отправьте нам сообщение.
Если перед нажатием на ссылку выделить на странице мышкой какой-либо текст, он автоматически подставится в сообщение