Больше всего ее обижало, что ей не дали имени. Могли бы назвать Клеопатрой, или там - Медеей, Муркой в конце концов... Так нет же, так и умерла безымянной. Встречали криками: «Брысь!», норовили отпихнуть ногой... Только Он подзывал мягко: «кис-кис-кис» и делился последней едой. Когда еды не стало, она забилась в щель между ящиками с декорациями и уснула, чтобы проснуться Театральной Кошкой. Она была счастлива получить хоть такое имя, по месту безвременной голодной смерти, но однажды случилось ей присутствовать на репетиции, и тогда узнала, что благодарить за имя ей нужно того благодетеля, что делился с ней крохами еды и увековечил в своем «Театральном романе». Вот потому-то она стала Театральной Кошкой и поселилась навечно в пыльных закоулках театральных кулис.
Став знаменитой, осталась она скромной и незлобивой. Не мстила былым обидчикам, оставляя на щеке неизвестно откуда взявшиеся следы кошачьих когтей. Не мяукала, предвещая провал спектакля или неудачно сыгранную роль. Но раз уж стала она Театральной, положение обязывало. Постепенно пристрастилась наблюдать за репетициями, за спектаклями, тихо мурлыча в особо удачных местах. Когда театр закрывался, кошка совершала обход гримерных, обнюхивая остатки бутербродов, шоколад в шуршащей фольге обертки, конфетку, завалившуюся перед зеркалом за флакончики с резким запахом. Ей совсем не нужна была еда, но привычка - вторая натура, и кошка не могла удержаться от соблазна поискать чем поживится.
Но однажды - о, чудо! - в одной из гримерок ее поджидало блюдечко еще теплого молока. Она догадывалась, кто его оставил. Актриса, которая раздражала многих резкими манерами, колючими замечаниями на репетициях, отличным исполнением небольших ролей, которые ей давали. На таких ролях известности не получить. Театральная Кошка презрительно фыркала, думая о промахах режиссера. Из этой Колючки мог бы получиться толк, слепые они, что ли? Вот сегодня она слышала, как примадонна и любовница режиссера (женатого, между прочим, уж ей ли, Кошке, не знать) шипела раздраженно: «Что, возомнила себя Сарой Бернар? Бездарь! Высунись еще раз, попробуй!»
Кошка взволнованно прошлась вокруг блюдечка, обмакнула в молоко усы, вдохнула давно забытый теплый запах. Она попыталась лакать, но - увы! - теперь это у нее не получилось, как бывало раньше. Оно бы и наплевать, но Театральная Кошка вдруг представила, как актриса утром находит нетронутое молоко, как расстроено выливает его и моет блюдце... А вечером не оставляет нового! Решив, что ей померещилось, и в театре нет никаких кошек, она перестанет с любопытством оглядываться и прислушиваться к тихому мурлыканию... Театральная Кошка содрогнулась, представив себе вечное одиночество. Это как второй раз умереть. Надо же что-то делать! - спохватилась она. Вылить молоко в щель Кошка не сумела, а потому долго думала, как найти выход из затруднения. Наконец ее осенило. Все гениальное просто, - самодовольно подумала она и сбросила со спинки кресла белый шарф, которым актриса повязывала волосы, гримируясь. Вытащить мокрый шарф из блюдца было сложнее, но кошка справилась. Шарф за ночь высохнет, блюдце было пусто, а к ночи его снова заботливо наполнят молоком.
Кошка устроилась на подушке в кресле, повозилась, чтобы создать уютную ямку, и громко замурлыкала от удовольствия. Можно не бояться, что ее услышат. Ведь в гримерной теперь официально живет Театральная Кошка, не правда ли? И может когда-нибудь к ее имени добавят: «Приносящая Успех»
Ми-Ми. Из цикла "Кошачья жизнь"
Дождь.
Хранитель снов.
Мне понравилось!