Поезд пришел точно по расписанию. Мимо проплывали вагоны, все замедляя ход, но никак не желая останавливаться до конца. Я уже стала сомневаться, правильно ли мы рассчитали расстояние, когда поезд, вздрогнув, замер, а нужный нам вагон оказался прямо напротив. Почти тут же открылась дверь и на перрон стали спускаться оживленные пассажиры, нагруженные огромными баулами. Вот вроде бы все вышедшие обнялись со встречающими и растеклись по направлению к автобусным остановкам и стоянке такси, а наш московский гость так и не появился.
- Я так и знал! Ведь говорил тебе, что надо было позвонить и уточнить! – обвиняющим и довольным тоном заявил мне Вовка, мой бывший, недавно снова получивший право называться нынешним. – Что, поехали домой?
И ровно в этот момент в дверях показалась знакомая улыбающаяся физиономия. Через пару секунд меня уже сдавливали в медвежьих объятиях и неуклюже целовали в щеку, Вовка и Стас подхватили две увесистые дорожные сумки и приготовились идти к машине, но уйти мы никуда не успели: из вагона выпрыгнула коротко стриженая пигалица и повисла у Тима на шее. За ней вышли еще трое попутчиков, наперебой обещая Тиму не терять связь, звонить, писать на мейлы и принимать в гости. После десяти минут душераздирающей сцены прощания нам все-таки удалось увести его с перрона.
- Ты не меняешься, Тим. Я смотрю, за время поездки ты успел обрасти новыми знакомствами?
- Похоже, что и невестой. – ответил он с совершенно серьезной миной.
Я притворно вздохнула.
- Абсолютно точно: ты не меняешься, Тим.
По приезду домой долгожданного гостя загнали в душ, затем, прихватив Витку, отправились на летнюю площадку ресторана, где долго валялись на топчанах, ели шашлык всех имеющихся в меню сортов и острые салаты, потягивали нефильтрованное пиво и болтали, перескакивая с темы на тему. Впрочем, болтали в основном мужики, Витка обозревала окрестности рассеянным дымчатым взглядом и лишь иногда вставляла пару фраз в общую беседу, а я с каждой принесенной кружкой и тарелкой лихорадочно подсчитывала в уме, хватит ли у меня наличности расплатиться и дежурно улыбалась всем присутствующим. Потом поехали к Вовке на дачу, где мужчины снова пили за привезенную с собой водку и ныряли в свеженабранный бассейн. Уже ночью, оставив остальную часть компании на даче, мы с Тимом вернулись к нам на квартиру на такси. У меня после насыщенного событиями дня слипались глаза, а не адаптировавшийся к смене часовых поясов Тим, несмотря на внушительное количество алкогольных вливаний, выглядел бодро, рассуждал трезво и требовал общения. После ударной дозы крепкого кофе мне удалось стряхнуть с себя сонное состояние и скоро я поймала себя на том, что успела рассказать старому приятелю всю сводку новостей своей жизни за прошедшие пять лет.
- Стоп, так не пойдет! – смеясь, сказала я ему – Ты выудил у меня все, что со мной происходило в тот период, когда мы не виделись. И ничего не рассказал о себе. Твой монолог на очереди.
- Да что у меня могло быть интересного? – отмахнулся он. – Все мои новости ты знаешь, я писал тебе в агенте. С женой так и не сошелся, детей отправил учиться за границу, с работой распрощался, чтобы ничего не сдерживало, ну и вот он я, в родном городе, и, надеюсь, надолго.
- Так твои планы не изменились? – с интересом спросила я. – Ты действительно хочешь здесь осесть?
- Планирую так. Надеюсь, что получится. Осмотрюсь, устроюсь. У меня на это два месяца, пока любимая женщина из Липецка у родителей гостит.
- Любимая женщина? А как же невеста из поезда? – попыталась я его поддеть.
- Ну так это она и есть. – удивленно ответил он.
- Погоди, ты меня совсем запутал. Та, что из поезда, ехала домой, и все уговаривала тебя не сходить с поезда и ехать с ней в Бишкек? А причем тут Липецк?
- Родители у нее в Бишкеке, - терпеливо пояснил он, - и живет она там. А работает в Липецке у своей сестре в салоне красоты, уезжает на несколько месяцев, потом приезжает повидаться с родителями и дочкой, ну и так по кругу.
- У нее ребенок?
- Да, дочь, она мне прямо уже как родная.
Я потрясенно помотала головой, пытаясь сложить разрозненные куски информации в единую картину.
- Уточню: ты с ней познакомился в поезде и раньше вы не были знакомы?
- Ну да.
- А ребенок ехал с ней?
- Нет, он в Бишкеке с родителями.
- То есть ты его даже не видел?
- Почему, видел. На фото, с мобильного.
- То есть я правильно тебя поняла? Ты в Москве садишься в поезд, в купе...
- В плацкарт.
- Неважно. Знакомишься с соседкой с верхней полки и за три дня пути решаешь, что это твоя любовь и судьба и собираешься жениться, удочерить ее ребенка, которого ты даже не видел и жить с ней долго и счастливо?
- Точно так, Евгения Анатольевна!
У меня непроизвольно расширились глаза.
- Тим, у тебя совсем крыша съехала???
Он шутливо погрозил мне пальцем:
- Евгения, не ревнуй!
Моя обычная реакция на обвинение в ревности – ярость, независимо от того, обоснованно ли меня в этом уличили. Хотя нет, пожалуй, в случае, когда повода для ревности нет и быть не может, я злюсь еще сильнее. Поэтому в ответ я буквально рыкнула:
- Какая ревность, Тим? Не оскорбляй меня подобным подозрением!
- Будто я не помню, как ты умеешь ревновать! – самонадеянно заявил он.
- Это ты о том случае, когда я тебя загнала на шкаф и ты боялся с него спуститься? – кротко осведомилась я.
- Об этом и о многих других. – многозначительная ухмылка.
- Это было давно, когда я была настолько юной и глупой, и верила в полную чушь о том, что мужчина стоит принесенных ему жертв.
- Жертв? Каких, например?
- Например, бросить все и уехать за тысячи километров в неизвестность просто потому что ты позвал. – отчеканила я. – Но, слава жизненному опыту, подобный максимализм, как и наивные мечты я оставила очень далеко в прошлом.
- А я часто думаю, Жень, как бы могла сложиться наша с тобой жизнь. Скажи, был у нас с тобой шанс?
Я так долго старалась не вспоминать ничего из тех двух послешкольных лет... Вплоть до того, что во всех наших с Тимом письмах и разговорах я неизменно обращалась к нему как к другу, выстукивая на клавиатуре слово «друг» без малейших колебаний. Я отгородилась от пласта воспоминаний бетонной стеной, которая верой и правдой служила мне без малого двадцать лет. И вдруг один этот простой вопрос разнес стену вдребезги и память накрыла душной волной, заставив побледнеть и задрожать.
Ты спрашиваешь, был ли у нас с тобой шанс, Тим? Нет, не говори ничего, дай мне сказать. Я не собираюсь скрывать, у меня с тобой связано очень много переживаний...