Следствие ведет Ева Даллас
Д + Р. Ирландский мотив
или
забытая мелодия судьбы
|
Святая память сына О матери вечна. (Сэмюэл Колридж) |
«Посмертный портрет» - это история раскрытия преступления, связанного с посмертными фотографиями жертв. Но ПОСМЕРТНЫЙ ПОРТРЕТ - это скрупулезно собранные сведения о женщине, жившей больше тридцати лет назад в Ирландии и убитой совсем молодой своим любовником после того, как родила ему сына. Этой женщиной была Сиобан Броди. Сына она называла ангел и любила больше жизни. Теперь его зовут Рорк и он составляет ее посмертный портрет , потому что в детстве отец уничтожил в нем святую память сына о матери.
История началась, как обычно, утром. Обычно - если не начиналась ночным звонком, который поднимал лейтенанта Нью-Йоркской полиции Еву Даллас из супружеской постели. Подумать только, она уже без запинки произносила эти слова. У нее был муж, и это было восхитительно - иметь в личном пользовании самого потрясающего мужчину в мире. Это никогда не надоедало и делало жизнь наполненной ожиданием приятных сюрпризов. Вот и сегодня такое приятное событие должно было произойти и Ева радовалась заранее: у Соммерсета начинался отпуск.
«Лейтенант Ева Даллас вынула из микроволновки оладьи, щедро полила их черничным вареньем, взяла кофе и плюхнулась на диван. Она приготовилась насладиться роскошным завтраком перед тем, как приступить к обязанностям офицера отдела по расследованию убийств.
Жирный кот Галахад, проявлявший поразительное чутье, когда дело касалось еды, возник из воздуха, вспрыгнул на диван, сел рядом и двухцветными глазами уставился на тарелку.
- Это мое! - Ева подцепила оладью вилкой и посмотрела на кота сверху вниз. - Дружище, Рорка тебе удалось бы уломать, но меня - нет... Тем более что ты наверняка уже ел, - добавила она, кладя ноги на журнальный столик и продолжая завтракать. - Бьюсь об заклад, что на рассвете ты прокрался на кухню, проскользнув мимо Соммерсета.
Она наклонилась и посмотрела коту в глаза.
- Ну, приятель, радуйся. Нас ждут три прекрасные, чудесные, волшебные недели! И знаешь, почему? Знаешь?
Счастливая Ева сдалась и сунула коту кусочек оладьи.
- Потому что этот тощий, упрямый сукин сын уезжает в отпуск! Далекодалеко! - запела она, вспомнив, что дворецкий Рорка, бич ее жизни, не будет раздражать ее ни сегодня вечером, ни в ближайшие вечера. - Мне предстоит двадцать один день жизни без 
Соммерсета, и это замечательно!
- Не уверен, что кот разделяет твое ликование, - сказал Рорк, уже давно стоявший в дверях и наблюдавший за женой.
- Конечно, разделяет! - Ева схватила вторую оладью, не дав Галахаду сунуть нос в тарелку. - Он просто притворяется бесстрастным... Я думала, что сегодня утром ты рассылаешь ценные указания по всей планете.
- Уже разослал.
Рорк вошел, и настроение Евы улучшилось еще больше. Она любила следить за изящными движениями своего длинноногого, ослепительно красивого мужа.»
Дальше происходящее напомнило горный обвал: Соммерсет споткнулся на лестнице о Галахада и рухнул вниз. сломав ногу и ушибив все, что было можно, а Надин Ферст в ту же минуту позвонила, назначив встречу, так как получила сообщение об убийстве. К счастью, Рорк решил проблему выбора за нее, отпустив заняться непосредственно работой. Для Евы Даллас лезть в мусоросборник за смердящим на жаре трупом было значительно проще, чем ухаживать за пострадавшим.
Картина вырисовывалась любопытная: Надин получила сообщение о трупе, Ева нашла его в это же время. У Надин были полученные по электронной почте фотографии погибшей , среди которых был и снимок , сделанный с мертвой девушки. Не сразу можно было разглядеть на загримированном и нарумяненном лице пустые мертвые глаза. Сопроводительный текст вызывал подозрение, что это лишь первая жертва. Предстояла кропотливая работа, напоминающая поиски вслепую, потому что никаких предположений кроме прочесывания всех знакомых погибшей студентки пока не было. Но вряд ли убийца станет их ждать.
«- В ОЭС установили место, откуда сведения переслали на компьютер Надин.
- Знаю. Макнаб уже сказал.
Ева даже остановилась от негодования и уставилась на свою помощницу.
- Я только что разговаривала с Фини. Он начальник Макнаба, а я - твой начальник. Так почему наши подчиненные разглашают информацию, относящуюся к моему расследованию?
- Это вышло само собой - в перерыве между чмоканьем в трубку. - Увидев, что Ева закатила глаза, Пибоди ухмыльнулась. - И намеками сексуального характера, - добавила она.
- Когда с этим делом будет покончено, я возьму себе новую помощницу, у которой не будет и намека на сексуальность, а тебя отправлю в архивный отдел!
- Ах, так? А ято хотела поделиться с вами сандвичем...
Ева продержалась ровно десять секунд.
- Каким сандвичем?
- Моим собственным.
Сандвич оказался с фальшивой ветчиной, покрытой слоем фальшивого майонеза. Откусив от него дважды, Ева схватила принадлежавшую Пибоди бутылочку оранжада и сделала глоток.
- О боже, как ты можешь пить эту гадость?
- Помоему, оранжад очень освежает, и им хорошо запивать пирожные, которые я купила на десерт. - С этими словами Делия вынула из сумки пакетик и начала открывать его.
- Черт побери, если ты не дашь одно мне, я тебя покалечу! Ты знаешь, что я на это способна.
- Лейтенант, я боюсь вас почти так же, как люблю.»
Ева вернулась домой не поздно и не отказала себе в удовольствии бросить у входа машину. Но без Соммерсета, оставшегося на ночь в больнице, это оказалось не так увлекательно. В холле было пусто. Из гостиной неслась тихая музыка.
«Он сидел в своем любимом старинном кресле, закрыв глаза и держа в руке бокал вина. Это было так не похоже на Рорка, что у Евы сжалось сердце. Но тут он открыл свои неправдоподобно синие глаза, и она с облегчением вздохнула.
- Привет, лейтенант.
- Привет. Как дела?
- Ему лучше. Выпьешь вина?
- Конечно. Я сама. - Она взяла бутылку, оставленную Рорком на столе, и наполнила бокал. - Давно дома?
- Нет. Всего несколько минут.
- Ты чтонибудь ел?
Он насмешливо выгнул брови.
- Да, если то, чем кормят в больнице, можно называть едой. А ты?
- Перехватила коечто в управлении. Но там кормят еще хуже. Значит, ты навещал мистера Ловкость и Изящество?
- Он тоже думает о тебе с любовью. - Рорк сделал глоток вина и посмотрел на Еву поверх бокала. Он явно чегото ждал.
- О'кей. - Она опустилась в кресло. - Как он себя чувствует?»
В былые времена Ева Даллас интересовалась только работой. Это было единственное, что заполняло ее мысли. Теперь же появились заботы семейной жизни, и были они непростыми. Она выходила замуж за сироту и была счастлива, что не получает в придачу к мужу ораву родственников, тетушек, братьев, сопливых племянников и крикливых младенцев. Ева не пыталась разобраться в себе, выясняя, согласилась бы выйти в этом случае за Рорка. Она была одиночкой и таким ей нравился Рорк. Но у него была одна слабость - к Соммерсету, и с этим надо было считаться. Однако наблюдая, как помрачнел Рорк от переживаний за старика, Ева решила, что пора позаботиться и о нем самом. Решительно она начала наводить порядок в доме, жестко выяснив отношения с капризным больным и запугав его сиделку. Она понадеялась, что теперь Рорк будет избавлен от лишней нервотрепки. Помогла и подружка: Мэвис с Леонардо развлекали старика каждый день. «Лапочка Соммерсет» был пристроен. У Евы появилась надежда, что Рорк успокоится, займется делами, и все станет как прежде. Если все под контролем, семья - это не так страшно.
«Ева встала и пошла за кофе. И тут в комнату влетела Пибоди, за которой шел Фини.
- Похоже, вся банда в сборе. - Фини сел за стол. - Ну что, детка, начнем расхлебывать дерьмо?
Ева налила вторую кружку. «Детка!» - подумала она. Фини был единственным, кто когдалибо называл ее деткой. Странно, что раньше она не обращала на это внимания.
Если у нее и был мостик между юностью и зрелостью, то замечал его только Фини.
- О'кей. - Она поставила перед ним кружку. - Именно этим мы и займемся.»
«Ева терпеть не могла брать личное время. Но если бы сейчас она этого не сделала, то чувствовала бы себя виноватой. Брак - это настоящий лабиринт условностей! Заблудиться в нем ничего не стоит.
Конечно, следовало бы поехать в управление, самой заняться тем, что она поручила Пибоди. Сосредоточиться на работе и не отвлекаться.
Почему люди считают, что семейная жизнь на пользу индивидуальности? Большую часть времени эта жизнь сводит человека с ума. Все было бы куда проще, если бы ее вообще не
было. Она бы заканчивала работу и ехала куда хотела. Может быть, иногда встречалась бы с Мэвис. И время от времени выпивала после смены бутылку пива с Фини. Но волноваться за этих людей было вовсе не обязательно. И заботиться о них тоже. А теперь ничего не поделаешь...
«В конце концов, во всем есть хорошее и плохое», - думала Ева, сворачивая к воротам. С Рорком в ее жизни появилось много хорошего. Очень много. А если плохое заключается только в этой худой ехидне с кислой физиономией - что ж, она какнибудь справится.
«Но когда пройдет этот час, я вернусь на работу. Рорк пусть справляется со своим пациентом как хочет», - думала она, поднимаясь по ступенькам к парадной двери.
Неужели ей придется идти туда? В нору этой ехидны? Она никогда не была в комнатах, которые занимал Соммерсет.
Ева сунула руки в карманы и начала расхаживать по вестибюлю. Идти туда не хотелось. Он мог лежать в постели, а сумеет ли она когданибудь избавиться от ужасного зрелища Соммерсета, лежащего в постели? Сомнительно.
Но, в таком случае, ей остается только снова удрать из дома и до конца дня чувствовать себя полной идиоткой.
«Что хуже - глупость или ночные кошмары?» - подумала Ева и шумно выдохнула. Ладно, она пойдет туда, но в спальню входить не будет. Останется в гостиной. Сойдет за учтивость по отношению к больному. Она посмотрит, не нужно ли чтонибудь Рорку - хотя что это может быть, представить невозможно, - а потом удерет оттуда к чертовой матери.
Долг исполнен, жизнь продолжается.»
Наведя порядок в доме, Ева надеялась, что дальше можно будет не вникать в эти проблемы. У нее есть о чем думать кроме вредного старикашки в гипсе. Расследование продвигалось медленно: не хватало фактов, однако кое-какие любопытные зацепки, среди которых студия фотографа, ранее привлекавшегося за приставания, - были перспективными. А главное, отправив Рорка заниматься своими делами, она оградила его от лишних переживаний. У него был запланирован визит в недавно открытый на его деньги приют для женщин и детей, подвергающихся насилию. «Доча» на кельтском языке означает «надежда». У Евы была надежда, что в «Доче» Рорк отдохнет от домашних проблем.
В «Доче» Рорк поговорил о делах с доктором Луизой Диматто, которую ценил за преданность нуждам тех, кого принято называть людьми третьего сорта, отребьем. Он привлек ее к работе в «Доче» и был доволен тем, что она там делает. Женщины в приюте были нелюдимы и испуганы, дети тихие. Многие носили следы побоев. Поговорив с некоторыми, стараясь не испугать их своей подавляющей мужественностью, он попросил показать ему сад на крыше. Луиза спешила в свою клинику, потому позвала и познакомила его с Мойрой О'Баннион. Рорк не подозревал, в каком кошмаре окажется, поговорив с этой немолодой уравновешенной женщиной. Одно ее замечание: "Я знала вашу мать" приведет его в шок. Слышать о женщине, которая называла себя матерью и бросила его, он не желал.
«- Мойра вошла в кабину и нажала верхнюю кнопку. - Вы часто бываете в Дублине?
- От случая к случаю. - Рорк чувствовал, что его изучают и оценивают, и сам делал то же самое. - У меня есть там деловые интересы.
- А личных нет?
Рорк стойко выдержал взгляд умных глаз. Его явно прощупывали.
- Пара друзей. Но у меня есть друзья во многих местах, так что я связан с Дублином не больше, чем с какимнибудь другим городом на Земле.
- Мой отец работал там адвокатом, а мать - врачом. Они до сих пор живут в Дублине. Я человек занятой, но все же выкраиваю время, чтобы выбираться в Ирландию раз в два года и проводить там несколько недель. Надо сказать, Дублин в последнее время сильно изменился.
- Да, довольно сильно. - Рорк вспомнил обитателей многоквартирных трущоб, с которыми в детстве жил бок о бок.
- Вот мы и приехали. - Двери открылись, и Мойра вышла наружу. - Ну разве это не чудо? Кусочек сельской местности в самом центре города.
Рорк увидел карликовые деревья, клумбы с цветами и овощные грядки, разделенные прямыми проходами. Пышную зелень орошала постоянная дождевальная система, умерявшая адскую жару.
...Рорк был поражен и заинтригован.
- Луиза давно говорила мне о саде, но я и представления не имел, что это так замечательно. Тут действительно очень красиво. И в воздухе чтото такое слышится, верно?
- Что же?
Он погладил блестящие листья какогото вьющегося растения.
- «Вы давили и глушили меня, но я выжил. Выжил и зацвел. И будьте вы все прокляты!» - пробормотал он и покачал головой. - Прошу прощения.
- Не за что. - Мойра еле заметно улыбнулась. - Я и сама так подумала, когда пришла сюда впервые. Кажется, Луиза не напрасно молится на вас.
- ... Рад был познакомиться с вами, миссис О'Баннион.
Он протянул руку, и Мойра задержала ее в своей.
- Я знала вашу мать, - неожиданно сказала она.
Рорк резко высвободил руку. Его глаза превратились в два куска льда.
- В самом деле? Я о себе этого сказать не могу.
- Значит, вы не помните ее? В самом деле, с какой стати... Я и вас знала в Дублине. Правда, тогда вам было всего полгода.
- Моя память не так сильна. - В голосе Рорка не осталось и следа благодушия; теперь он говорил тоном обитателя дублинских трущоб. - Чего вы хотите?
- Не денег, не услуг и ничего того, что люди пытаются из вас выжать. Понимаете, не все продаются, - с оттенком нетерпения ответила Мойра. - Мне нужно всего несколько минут вашего личного времени. Может быть, спустимся ко мне в кабинет? Там нам никто не помешает. Думаю, я смогу рассказать вам коечто интересное.
- Если о ней, то это мне неинтересно. - Он вызвал лифт, явно желая как можно скорее оказаться подальше отсюда. - Мне наплевать, кто она, где находится и чем занимается.
- Это невежливо, а для ирландца и вовсе непростительно. Ирландцы любят своих матерей.
Рорк так посмотрел на нее, что Майора инстинктивно отпрянула.
- Она бросила меня, и с тех пор я прекрасно без нее обходился. Я не собираюсь тратить время на разговоры о ней. И на личные беседы с вами тоже. Луиза считает вас ценным приобретением, но лично мне так не кажется. Если вы будете мне надоедать, вылетите отсюда в два счета!
Мойра вздернула подбородок и расправила плечи.
- Десять минут в моем кабинете. Если после этого вы будете настаивать, я подам заявление об уходе. Я чувствую за собой долг и начинаю понимать, что слишком долго откладывала его возвращение. Мне не нужно от вас ничего, кроме времени!
- Десять минут, - бросил он.»
Эти десять минут были для Рорка страшным испытанием. Мойра рассказывала ему о его матери, и он сопротивлялся изо всех сил, потому что девушка из ее рассказов не могла быть его матерью, той жесткой Мег Рорк, которая не скупилась на колотушки, забывала покормить, выгоняла на улицу, а потом ушла, 
бросив мальчика с отцом, который был еще хуже ее. Но фотография юной девушки с усталыми глазами, следами побоев на лице, милой улыбкой, обращенной к ребенку на руках, который не мог быть никем другим, как им самим, - фотография была настоящей. И все-таки Рорк не мог поверить, проще было подозревать какой-нибудь преступный заговор, фальсификацию с целью выманить денег. Он сопротиылялся, а Мойра рассказывала ему, как юная Сиобан обожала своего сына: «Сиобан бросила бы вас только мертвой! Она любила вас всем сердцем. Называла вас angel - своим ангелом...» Рорк отворачивался от того. что рисовалось перед ним и слишком похоже было на правду. Его отец мог убить - он знал это всегда, но поверить, что он убил эту нежную печальную девушку, которая была его матерью, было слишком жестоко...
«Впервые со дня знакомства с Евой Рорк испытал облегчение от того, что ее не оказалось дома. Отогнав от себя чувство вины, он не прошел к Соммерсету, а сразу поднялся наверх.
Ему требовалось время. Требовалось уединение. Ради всего святого, ему нужно было подумать!
Все это могло быть подстроено. Проходя в комнату с кодовым замком, где хранилось незарегистрированное оборудование, Рорк убеждал себя, что так оно и есть. Ловко подстроено заранее, чтобы заставить его расстаться с крупной суммой или отвлечь от предстоящих сделок.
Но зачем использовать то, что таилось в его далеком прошлом? Проклятие, зачем морочить ему голову тем, что можно легко и быстро проверить?
Рорку очень хотелось выпить, но он в пику себе ограничился кофе, черным и крепким, а потом пошел к стойке с компьютерами.
Он сам оборудовал эту комнату и лично выбрал систему охраны. Здесь, в этой комнате с окнами, прикрытыми жалюзи, и металлической дверью, Рорк мог принимать и отсылать любую информацию, проводить любые поиски, получать несанкционированный доступ к любым данным, не привлекая к себе внимания всесильной службы электронного контроля.»
Эта комната с недавних пор напоминала Рорку Еву, из-за которой он отказался от многих неправедных способов и методов , которые раньше его не смущали. Он знал, что Ева не одобряла незаконного использования электронной системы, которая позволяла узнать все о любом интересующем вопросе, но полностью отказаться от нее не мог. Вот и сейчас только тут он мог опровергнуть - или подтвердить то, что узнал о себе и женщине, которая его родила и любила. Оправдала бы его жена действия, которые раскроют ложь его жизни?
«Она сильно повлияла на меня, - думал Рорк. - Мы много значим друг для друга, и все же во мне есть черты, о которых она и не догадывается. И тут появляется какаято незнакомка, совершенно чужая женщина, которая пытается заставить меня поверить, будто все, что я сделал, чего добился и чем стал, построено на лжи. На лжи и убийстве».
Рорк шагнул к зеркалу. Его лицо. Копия отцовского. Тут уж ничего не поделаешь. Он думал об этом редко. Точнее, почти не думал.»
«...Ну что ж, он займется этим. И добьется своего.
Он сел за черную Uобразную стойку и положил ладонь на гладкий черный экран. Когда сканирование ладони было закончено, экран загорелся красным.
- Это Рорк, - сказал он. - Начинаем работу.
Лампочки замигали, машины ожили, негромко загудели, и Рорк взялся за дело.»
«ВЫВОЖУ НА ЭКРАН ФОТОГРАФИЮ СИОБАН БРОДИ С УДОСТОВЕРЕНИЯ ЛИЧНОСТИ, ВЫДАННОГО 5 СЕНТЯБРЯ 1970 ГОДА».
На экране с шелестом возникло прелестное юное лицо. Застенчивая улыбка, зачесанные назад яркорыжие волосы, светлозеленые глаза и белорозовая кожа.
У Рорка снова сжалось все внутри. Эта девушка была на годдва моложе запечатленной на фотографии, которую он видел в кабинете Мойры О'Баннион. У нее не было ни глубокой печали в глазах, ни усталости, ни синяков. Но девушка была той же. Той же самой.
«БРОДИ СИОБАН, РОДИЛАСЬ В ТУЛЛЕ, ГРАФСТВО КЛЭР, ИРЛАНДИЯ, РОДИТЕЛИ - КОЛИН БРОДИ И ПАТРИЦИЯ БРОДИ, УРОЖДЕННАЯ КАРНИ, ФЕРМЕРЫ. БРАТЬЯ - ЭДВАРД И ФЕРГУС, СЕСТРАБЛИЗНЕЦ СИНЕАД. ДО ДВЕНАДЦАТИ ЛЕТ УЧИЛАСЬ У СЕСТЕРМОНАХИНЬ. ДРУГОГО ОБРАЗОВАНИЯ НЕТ. Рорк не мог отвести глаз от экрана.
- Требуются дополнительные данные. Брак, дети, местонахождение в настоящее время.
«ЗАПИСЕЙ О БРАКЕ И ДЕТЯХ НЕТ. СОВРЕМЕННОЕ МЕСТОНАХОЖДЕНИЕ НЕИЗВЕСТНО. ПОСЛЕ ОКТЯБРЯ 1971ГО СВЕДЕНИЯ О СИОБАН БРОДИ ОТСУТСТВУЮТ».
По спине Рорка потекла струйка холодного пота. «Никаких записей нет, - подумал он. - Ее стерли с лица земли».
- Полицейское досье, медицинская карточка, финансовое положение, данные о знакомых... - бормотал он, нажимая клавиши. - Ради бога, хоть чтонибудь!
«РАБОТАЮ...»
Рорк встал и пошел за виски. «Чтонибудь найдется, - сказал он себе. - Следы остаются всегда. И я их обнаружу».
Ева вернулась домой и впервые столкнулась с закрытой дверью. Это было так неожиданно, что она несколько раз попыталась ее открыть, прежде чем поняла, что это не ошибка. Ее муж заперся от нее, поставив непреодолимое препятствие в виде бронированной двери. Ева решила, что он расстроен несчастным случаем с Соммерсетом, и решила не оставлять его одного. Но оказалось, что все было сложнее и непонятнее. Рорк выставил ее вон, отказавшись от сочувствия и помощи.
«Ева подошла к кабинету Рорка, приложила к двери ладонь и назвала свое имя и код.
- В ДОСТУПЕ ОТКАЗАНО.
Сбитая с толку, Ева посмотрела на запертую дверь и мигавшую над ней красную лампочку.
- Что за чушь? - пробормотала она, пнула дверь ногой и повторила попытку.
- В ДОСТУПЕ ОТКАЗАНО.
Ева чертыхнулась, выхватила из кармана мобильник и набрала номер Рорка.
- Эй, что происходит? Я стою у двери, но мой код не срабатывает!
- Дай мне одну минуту.
Услышав щелчок, Ева уставилась на телефон.
- Ладно, босс, так и быть. Минуту я тебе дам.
Прошла не минута, а полторы, прежде чем щелкнул замок и над дверью загорелся зеленый свет.
Когда Ева вошла, Рорк сидел за стойкой. Засученные рукава рубашки говорили о том, что он работал на нескольких клавиатурах одновременно. Но его лицо было таким же бесстрастным, как настенные экраны.
Дверь закрылась, и замок щелкнул снова.
- В чем дело?
- Я работаю.
- На незарегистрированном оборудовании?
На лице Рорка отразилась досада. Он взял тяжелый хрустальный стакан, стоявший у его локтя, холодно посмотрел на Еву и сделал глоток.
- Да. На незарегистрированном.
Тепла в его голосе не было. И улыбки на лице тоже.
- У тебя проблемы?
Рорк вертел в руке стакан и смотрел на Еву так, словно та была служащей, которую он собирался уволить.
- С чего ты это взяла?
Изумленная Ева зашла за стойку, но экраны мониторов тоже были темными и равнодушными. Она уловила острый запах виски и табака. Чувство неловкости становилось все сильнее.
- Вопервых, ты отказал мне в доступе. Вовторых, сидишь здесь и пьешь. Втретьих, ты выключил экраны, чтобы я не видела, над чем ты работаешь.
- Я отказал тебе в доступе, потому что не хотел, чтобы мне мешали. Пью - потому что хотел выпить. - В доказательство он снова поднес к губам стакан. - А выключил экраны, потому что моя работа не имеет к тебе никакого отношения. Вам ясно, лейтенант?
От потрясения Ева потеряла дар речи. Она стала вспоминать события дня, пытаясь понять, чем вызвала его гнев. Потому что под его холодностью скрывался именно гнев. Жаркий и обжигающий.
- Если ты сердишься на меня, то я хочу понять, за что. Иначе получишь пинка в зад. И тогда уж все будет ясно.
«Уйди отсюда, - мысленно умолял ее Рорк. - Уйди и дай мне покончить с этим кошмаром».
- Не все мои дела имеют к тебе отношение. И не все мои чувства вращаются вокруг тебя.
У Евы тут же сжалось сердце, но она попыталась не обращать на это внимания.
- Нет, что-то случилось. Я же вижу. - Она положила ладонь на его плечо и ощутила напрягшиеся мышцы. - Если дело в Соммерсете, то я заходила к нему. Старик вполне бодр и раздражен не больше, чем обычно. Я понимаю, ты расстраиваешься из-за случившегося, но...
- Я позаботился о том, чтобы за ним хорошо присматривали. А тебе не приходит в голову, что у меня могут быть и другие проблемы, кроме него, тебя и твоей работы?
Он отодвинулся, встал, стремясь оказаться подальше от ее заботливой руки, и налил себе еще виски. Но надежда на то, что спиртное поможет ему избавиться от тошноты, оказалась тщетной.
- Рорк...
- Черт побери, я занят! - бросил он, и устремившаяся к нему Ева остановилась, как вкопанная. - Пожалуйста, не мешай мне. У меня нет настроения болтать, выслушивать твои рассказы о том, как прошел день, или поставить пистон по быстрому.
Оскорбление заставило ее вспыхнуть.
- А на что у тебя есть настроение?
- На то, чтобы побыть одному и закончить дело, ради которого я сюда пришел.
«Если ты останешься здесь, я этого просто не вынесу. И не вынесу того „дела", которым занимаюсь...»
- Твои рассказы о работе отнимают у меня уйму времени, которое я потом обязан наверстывать. Когда ты увидела, что дверь закрыта, то должна была понять: я не хочу, чтобы мне мешали. У меня накопилась куча работы. Думаю, что у тебя тоже. Не сомневаюсь, что трупов в НьюЙорке более чем достаточно для одного вечера.
- Да. - Ева медленно кивнула. Ее гнев исчез, сменившись невыносимой болью. - Трупов хватает... Ладно, не буду тебе мешать.
Она шагнула к двери и тут же услышала щелчок открывшегося замка.
Как только Ева вышла, замок щелкнул снова. Оставшись в одиночестве, Рорк долго смотрел на стакан, а потом швырнул его в стену. Осколки хрусталя потекли на пол, как горькие слезы.»
Промучившись кошмарную ночь в одинокой постели, Ева ушла на рассвете по новому вызову на очередное убийство, но мысли о случившемся в кабинете Рорка не оставляли в покое. Первое, что пришло в голову Еве: «он болен!», потом - «он разорен», и наконец - «он меня больше не любит». Что с эти делать, Даллас не знала, поэтому попыталась расспросить Надин Ферст, потом позвонила Мэвис и получила от нее совет добиться от Рорка объяснений. Наконец, уже к вечеру она встретила в Управлении доктора Миру и спросила совета у нее. Совет был почти таков, что дала ей Мевис: Настоять на разговоре по 
душам. Вернувшись домой и зайдя проведать Соммерсета, Даллас застала там 
уморительную картину: старик лежал в кресле с маской на лице, Трина делала ему лечебный массаж, а его сиделка, обмазанная косметическими снадобьями Трины, с наушниками забылась в релаксации. Необычным было то, что вцепившись в руку, Соммерсет не стал жаловаться, а попросил узнать, отчего Рорк такой невыспавшийся, раздраженный и кажется потерянным. Все твердили одно и то же. Ева решилась действовать и выяснить в конце концов, разлюбил ли ее Рорк.
«Рорк не спал. Впрочем, сон никогда не был для него предметом первой необходимости. Он не разделял отвращения жены к лекарствам, но не нуждался в таблетках, которые могли бы подстегнуть его энергию. Для этого было достаточно кофеина - и нервов.
Сиобан Броди действительно была его матерью. Теперь он в этом не сомневался. Патрик Рорк умел манипулировать данными, но с сыном тягаться не мог.
На это ушла большая часть ночи, и все же Рорк откопал нужные сведения. Записи о регистрации брака не было, однако он обнаружил запись о собственном рождении. Почемуто никогда раньше ему не приходило в голову сделать это. Свидетельство было запрятано глубоко и умело - видимо, у Патрика имелись на то свои причины. Но если ты продолжаешь копать, если у тебя есть для этого время и серьезная мотивация, в огромном кладбище данных можно найти что угодно.
Оказалось, что он на целый год младше, чем думал.
«Что ж, неплохо», - решил Рорк, добавив в кофе немного виски. В графе «мать» стояло имя Сиобан Маргарет Мэри Броди, в графе «отец» - имя Патрика Майкла Рорка.
«Какой он отец? Просто донор спермы!» - подумал Рорк, сделав глоток кофе.
Скорее всего, она сообщила эти сведения кому-то, кто их требовал. Патрик наверняка не обрадовался, узнав, что его имя фигурирует в официальном документе. Нет, это в его намерения не входило. А скрыть такое свидетельство было легко.
После родов Сиобан не работала, но Рорк сумел обнаружить ее медицинскую карту. В то время она была здорова, как лошадь.
А потом с юной Сиобан стали раз за разом происходить несчастные случаи. То сломанная рука, то треснувшее ребро...
Ублюдок гребаный! Все эти месяцы он продолжал бить ее.»
Рорк продолжал копить в себе злобу все время, потребовавшееся. Чтобы воскресить события того времени. Времени, когда он появился на свет. Если бы Рорк не был уверен, что его отец найден убитым в Дублине почти двадцать лет назад, он разыскал бы его немедленно и убивал медленно, как умирала от побоев его мать. У него тряслись руки от желания сомкнуть их на горле Патрика Рорка.
«Ева провела поиск и обнаружила Рорка в спортзале. Она включила монитор и стала следить за тем, как муж раздевается и натягивает шорты. Он выглядел измученным. Не просто усталым (что тоже случалось редко), но выжатым как лимон. Когда он пошел к штанге, Ева слегка успокоилась. «Попотей немного, - подумала она. - Это тебе на пользу».
"Ее тревожили не столько синяки под глазами Рорка, сколько холодное выражение его лица. Холодное и замкнутое.
Он нарочно изнурял себя. Наказывал за чтото. О господи, что происходит?»
«Его лицо было таким грустным, что у Евы сжалось сердце.
- Что с тобой? - пробормотала она и погладила экран. - Почему ты такой несчастный?
Работа? Нет, не похоже. Если бы чтото случилось на работе, это бы его разозлило. Даже подстегнуло бы. Но не опечалило.
Соммерсет? Тоже не годится. Ева лично поговорила с врачами, и ей сказали, что этот тощий сукин сын поправляется не по дням, а по часам.
«Может быть, дело во мне? - подумала она, ощутив холодок под ложечкой. - Может быть, его чувство ко мне уже остыло?» Ведь, если подумать, у них все произошло слишком быстро. И совершенно неожиданно. Так, может, все столь же быстро и кончилось? Может быть, он несчастен, виноват и подавлен, потому что разлюбил ее? Именно эти чувства написаны на его лице...
Чушь! Она пнула ножку стола. Чушь собачья! А если не чушь, то когда она покончит с этим делом, Рорк будет еще более несчастным, виноватым и подавленным!»
Лейтенант Даллас ничего не боялась и всегда действовала решительно. Но сейчас должна была решить, как действовать, не лейтенант полиции, а Ева, жена Рорка. Она должна была выбрать линию поведения и не ошибиться. Вряд ли на Рорка произведет впечатление, если она станет вздыхать и заламывать руки. Она коп, и копом останется. Она сумеет «выбить из него признание».
« Их взгляды встретились в зеркале.
- Паршиво выглядишь.
- Спасибо, дорогая.
Рорк не улыбнулся. В его глазах не было ни тепла, ни юмора, ни досады. Вообще ничего.
- Я должна тебе кое-что сказать. Надень штаны.
- Твое «кое-что» подождет. У меня назначено селекторное совещание, - солгал Рорк и тут же понял, что до сих пор не лгал ей. Это отнюдь не улучшило его самочувствия.
- Если так, то оно пройдет без тебя! - Ева прошла в спальню и хлопнула дверью.
Этот хлопок прозвучал в его ушах как гром небесный.
- Может быть, я и не ловлю очередного убийцу, который держит в страхе весь Нью-Йорк, но моя работа тоже имеет значение. - Он подошел к шкафу и достал брюки. - Я ведь не требую, чтобы ты бросала работу, когда мне это неудобно.
- Наверно, я не такая сговорчивая, как ты.
- Брось свои шпильки. Мы поговорим позже, - сказал он, одеваясь.
- Мы поговорим сейчас!
Когда Рорк молча повернул голову и смерил ее ледяным взглядом, Ева вздернула подбородок.
- Ты выйдешь из этой комнаты только через мой труп. А поскольку боец ты сейчас никудышный, я справлюсь с тобой за тридцать секунд.
На мгновение Рорк перестал чувствовать себя несчастным и ощутил приступ жаркого гнева.
- Не надейся!
- Хочешь подраться? - Ева приняла боевую стойку и поманила его пальцем: - Иди сюда.
- Побереги силы, черт возьми! Сейчас у меня не то настроение.
Рорк шагнул к ней, собираясь отодвинуть с дороги, но Ева оттолкнула его.
У Рорка загорелись глаза, и это доставило ей удовольствие.
- Не начинай, - тихо и как-то слишком спокойно предупредил он.
- Не начинай - что? - Ева снова толкнула мужа и увидела, что он сжал кулаки. - Хочешь обругать меня? Валяй, пока я не надрала тебе задницу!
- Я всего лишь прошу, чтобы ты ненадолго оставила меня в покое.
- Нет.
Она уперлась ладонями в обнаженную грудь Рорка и толкнула его еще раз.
В крови Рорка закипела злоба. Он схватил ее за запястья и рванул к себе.
- Не толкай меня! Не надоедай! Оставь меня в покое! Я не хочу тебя видеть!
- Не хочешь видеть? - У Евы сжалось сердце, но это только придало ей решимости, и она прижала его к стене. - Сукин сын! А что ты говорил еще два дня назад?
Сил у Рорка осталось больше, чем она думала, и через десять секунд ожесточенной схватки они поменялись местами. Гнев, вспыхнувший в глазах мужа, подстегнул Еву. Она двинула ему локтем в челюсть, дала подножку и повалила на пол, а сама прыгнула сверху.»
Ох, как тяжело говорить о таких личных вещах! Ева еще недавно тщательно скрывала такие факты о себе и никому не позволяла лезть в душу. И вот теперь приходилось это делать с человеком, который стал ей дорог, как собственная душа. Беспокойство за него было сильнее деликатности.
«- Валяй. - Рорк закрыл глаза. Злость неожиданно ушла, оставив после себя опустошение. - Я не собираюсь причинять тебе боль.
- Не собираешься причинять мне боль?! Ах ты, сукин сын! - Ева приподняла его голову за волосы, а потом отпустила. Раздался глухой стук. - Ты устал от меня, не желаешь видеть, хочешь избавиться от меня, а потом говоришь, что не собираешься причинять мне боль?
- Устал от тебя? - Рорк открыл глаза и с изумлением увидел, что по щекам Евы текут слезы. - С чего ты взяла? Я никогда не говорил этого. Просто мне есть о чем подумать, только и всего. Это не имеет к тебе никакого отношения.
Ее лицо дрогнуло от боли, но Ева быстро справилась с собой. Когда она выпрямилась, ее глаза были сухими, и все-таки Рорку стало не по себе.
- Что за глупости? - пробормотал он. - Чушь зеленая! - Рорк потер ладонями лицо. - Извини меня. Извини за вчерашнее. И вообще за все. Я виноват.
- Я не хочу, чтобы ты чувствовал себя виноватым. Я хочу, чтобы ты рассказал мне, в чем дело. Ты заболел? - со слезами в голосе спросила она, взяв его лицо в ладони. - Пожалуйста, расскажи! С тобой что-то случилось?
- Нет. Вернее, да, но не то, о чем ты думаешь. - Он бережно дотронулся до ее запястья, покрытого синяками. - Я сделал тебе больно?
- Не думай об этом. Рассказывай. Если ты не собрался умирать и не разлюбил меня...
- Я не смог бы разлюбить тебя даже в аду. - Его глаза снова наполнились чувством, и в них появилась прежняя боль. - Ты - все, что у меня есть.
- Ради бога, рассказывай! Я не могу видеть тебя в таком состоянии!
- Подожди минутку, ладно? - Рорк вытер ладонью слезы с ее щеки. - Я хочу выпить.
Ева встала, протянула руку и помогла ему подняться.
- Это как-то связано с твоим бизнесом? Ты сделал что-то незаконное?
Рорк едва заметно улыбнулся:
- Ох, лейтенант, у вас только одно на уме! Но на сей раз вы ошиблись.
Он подошел к дверце в стене, открыл просторный встроенный бар и выбрал виски. У Евы тут же свело живот.
- О'кей. Ты потерял все свои деньги?
- Нет. - Он чуть не рассмеялся. - Это бы еще куда ни шло. А так... О господи, я сам все испортил. - Он сделал глоток и тяжело вздохнул. - Это связано с моей матерью.
- Ох... - За этот день Ева перебрала все возможные варианты, но такая мысль не пришла ей в голову. - Она связалась с тобой? Чегото хочет? Если она собирается тебя шантажировать, я могу помочь. Покажу ей свой значок, а если этого будет недостаточно...
Рорк покачал головой и выпил.
- Она не связывалась со мной. Она умерла.
Ева открыла было рот и тут же закрыла его. «Опасная зона, - подумала она. - Дела семейные...»
- Не знаю, что и сказать. Мне очень жаль. Но ты же не видел ее с детства, верно? Ты говорил, что она бросила тебя и ушла.
- Да, я так говорил. И верил, что это правда. Все это время. Но оказалось, что женщина, которая ушла от моего отца, не была моей матерью. А я думал, что была. Теперь выяснилось, что это не так.
- О'кей. Что именно выяснилось?
«Мой собственный коп, - подумал он. - Спокойный и хладнокровный. Вернее, всегда становится хладнокровным, если нужно сложить головоломку. Я свалял дурака, не рассказав ей все сразу...»
Рорк посмотрел в стакан, потом подошел к дивану и сел.
- Я ездил в убежище к Луизе и познакомился с тамошним главным консультантом. Эта женщина родом из Дублина. Она рассказала мне то, чему я сначала не поверил. Не захотел верить. Историю о девушке, которой она пыталась помочь. О девушку и ее ребенке.
Ева медленно подошла и села рядом.
- Это был ты?
- Я. Девушка была очень молоденькая, родом с Запада. Приехала в Дублин в поисках работы. И встретилась с Патриком Рорком...
Он рассказал Еве все."
Ева была настоящим копом. Первым делом она предположила фальсификацию, потом шантаж, потом... потом надо было только утешать и убеждать в том, что все пройдет. Останется только память о той, которая любила.
- Неужели никто не рассказывал тебе о матери?
- Никто. Я мог бы обнаружить все это сам, но мне и в голову не приходило искать документы. В отличие от тебя, детские впечатления для меня мало что значили. Меня это просто не интересовало. Я о ней не вспоминал.
Рорк зажмурился и потряс головой.
- Я не тратил на это ни времени, ни нервов. За все прошедшие годы думал о ней лишь мельком...
- Ты вообще не думал о своей матери, - поправила Ева. - Ты ее не знал.
- Я даже не могу сказать, что ненавидел ее! Она ничего для меня не значила!
- Ты говоришь о двух разных женщинах, Рорк.
Он посмотрел на нее, словно очнувшись.
- Да, конечно. Все никак не могу привыкнуть. Эта девушка, Сиобан, заслуживала лучшего. Я спрашиваю себя: вернулась бы она к нему, если бы не я? Если бы не думала, что ее сыну нужен отец? Если бы не это, она бы осталась жива!
Еве очень хотелось вырвать его из лабиринта вины. Она доверилась интуиции, вспомнила то, чему ее учили, и заговорила спокойно, словно беседовала с жертвой преступления, переживавшей шок.
- Ты ни в чем не виноват. И не должен наказывать себя за случившееся.
- Но что-то я должен! Должен, но что я могу поделать - ни избить кого-нибудь, ни купить, ни украсть, ни договориться... Что бы я ни сделал, это ее не воскресит. А он останется безнаказанным.
- Рорк, я потеряла счет, сколько раз стучала в дверь людей и переворачивала их жизнь с ног на голову, сообщая, что человек, которого они любили, умер. Если бы я не потеряла этот счет, то давно бы сошла с ума. - Ева провела рукой по волосам Рорка. - Они чувствовали то же, что чувствуешь сейчас ты. И даже когда мне удавалось арестовать человека, который виноват в этом, я знала, что он никогда не заплатит по заслугам.
- Тебе это не понравится, но я все равно скажу... Я много раз хотел отомстить отцу за то, что он со мной сделал. Но никогда не желал этого так сильно, как сейчас, хотя знаю, что это бессмысленно и ничего не изменит. Может быть, именно поэтому я и молчал. Тебе этого не понять, но сейчас я чувствовал бы себя мужчиной, если бы обагрил руки его кровью!
Ева посмотрела на его руку с золотым кольцом, символом их брака.
- Ты ошибаешься. Я все понимаю. Потому что уже обагрила руки кровью своего отца.
- О боже... - Рорк разозлился на себя. Он слишком погрузился в собственные переживания и сморозил глупость. - Прости меня, малышка, - сказал он, притянув Еву к себе.
- Так вот, это не помогает. - Ева отстранилась, чтобы Рорк мог видеть ее лицо. - Честное слово. Поверь мне, ты самый мужественный человек на свете.
Он прижался лбом к ее лбу.
- Я не могу без тебя. Не знаю, как я мог жить до знакомства с тобой.
- Переживем и это. В последние два дня тебе пришлось несладко. Пожалуй, воспользуюсь твоим любимым способом, и заставлю тебя чтонибудь съесть."
Ева воспользовалась двумя любимыми способами Рорка заботиться о жене: В бульон она добавила и снотворное, чтобы дать отдых его измученному мыслями и бессонницей мозгу. С трудом она довела Рорка до постели, торопясь, пока у него не отнялись ноги, донести на руках, как это делал с ней Рорк, Ева бы не смогла. Он заснул, едва коснувшись подушки.
Проснувшись отдохнувшим, Рорк в состоянии был даже поинтересоваться у жены, как идет расследование. Ева любила рассказывать ему об этом, в это время могла прийти в голову дельная мысль или новое направление следствия. Рорк был внимательным слушателем и обычно вникал во все мелочи. Но сегодня он хотел быстрее поговорить с Соммерсетом.
«- Но если твоя догадка верна и они знали его, в этом человеке есть то, что заставляло их видеть в нем друга, а не врага.
Ева пожала плечами:
- Они были детьми. Двадцатилетние ни в ком не видят угрозы.- Мы в их возрасте были умнее. - Рорк провел пальцем по ямочке на ее подбородке. - Но ты опять права. В нормальных условиях двадцатилетние считают себя неуязвимыми. Не это ли ему и нужно? Беспечность, смелость и невинность?
- Может быть, именно поэтому он позволяет им сохранить эти качества до самого конца. Не причиняет им боли, не мучает, не насилует. Он не испытывает к ним ненависти. Наоборот, гордится ими.
Ева радовалась этому разговору. Ей остро не хватало чего-то подобного.
- Это не зависть, а объективная оценка. Думаю, он любит их. Извращенно, эгоистично, но любит. И именно это делает его таким опасным.
- Ты покажешь мне портреты? - спросил Рорк, включив кофеварку.
Ева помедлила с ответом. За завтраком Рорк привык просматривать утренние отчеты. Таков был заведенный порядок. А ей нужно было ехать в управление и готовиться к совещанию.
- Конечно, - наконец небрежно сказала она и вызвала изображение на экран видео в гостиной. Рорк внимательно посмотрел на экран.
- Совершенно разные типы, верно? Но что-то общее есть. Я думаю, это называется жизненной силой. - Он вспомнил о фотографии женщины, которая была его матерью. Юной, живой, сильной. - Есть чудовища, которые набрасываются на молодых...
Ева давно ушла, а Рорк все еще не мог выкинуть из головы эти фотографии. Спускаясь к Соммерсету, он думал о двух подростках, с которыми никогда не встречался, и о матери, которую никогда не знал.
Три портрета составили скорбную галерею. Внезапно к ним добавился четвертый. Перед мысленным взором Рорка возникло лицо Марлены, юной дочери Соммерсета. «Когда чудовища набросились на нее, она была почти ребенком», - подумал Рорк»
День проходил плодотворно, пока не позвонил Рорк. Он отправлялся в Ирландию. Даллас понимала, что ждать, когда она закончит следствие, он не будет, но отпускать его одного очень не хотелось. Столкнуться с прошлым и не иметь рядом человека, которого можно взять за руку, - ужасно. Прошлое имеет обыкновение вцепляться мертвой хваткой и затягивать назад, Ева хорошо это знала. С ней в Даллас поехал Рорк и его теплая и сильная рука поддерживала ее до конца. Она хотела сделать для Рорка то же. И еще - она боялась оставаться ночью одна.
«Кое-кто назвал бы ее трусихой, но Еве было наплевать.
- Нам нужно заново просмотреть все протоколы допросов, сверить даты, провести поиск по именам. - Ева посмотрела на часы, как будто ее интересовало время. - А смена уже кончается. Давай я завезу тебя домой, и ты захватишь необходимые вещи. Потом мы поедем ко мне, поработаем, а утром соберем у себя остальных членов бригады.
- Вы хотите, чтобы я переночевала у вас?
- Так будет проще.
- Угу... - Пибоди чинно сложила руки на коленях; тем временем Ева выехала с университетской автостоянки. - Одна из вещей, которые я хочу захватить, это Макнаб.
- Ладно.
- Ладно? - эхом повторила Пибоди и сжала губы, пытаясь скрыть улыбку.
«Тебе страшно ехать домой, потому что его там нет», - подумала Пибоди.
- Если хотите, мы с Макнабом поживем у вас до его возвращения, - осторожно предложила она.
- Хорошенького понемножку.»
«Ева покорно дожидалась, пока Пибоди собирала вещи, - сидела в машине и мысленно составляла отчет. Потом покорно поехала в управление за Макнабом. Это было лучше, чем возвращаться домой в одиночку.
Да, дело именно в этом, - думала она, пытаясь не слышать болтовни Пибоди и Макнаба. - Я не хочу возвращаться домой одна». Еще пару лет назад это ее не смутило бы. Тогда ей это даже нравилось. Она залезла бы в свой кокон и весь вечер занималась очередным делом.Кроме того, там не было бы этого несносного Соммерсета. Хотя у старика была сломана нога, он попрежнему жил с ней под одним кровом. И дышал тем же воздухом, что и она.
И все же была еще одна причина, которая заставила ее взять с собой Пибоди и Макнаба. Ей нужно было отвлечься. Шум, суета, работа... Что угодно, только бы перестать волноваться за Рорка! Где он сейчас, черт побери, и что делает?! Она запретила себе думать об этом и снова прислушалась к беседе.
- «Кримсон Рокет» - потрясная группа, - заявил Макнаб. - Просто обалденная.
- Ай, брось. Дешевка.
- Ты не врубаешься! Попробуй вслушаться.
Он включил плеер, из которого понеслись дикие крики. Ева подумала, что это больше всего похоже на крушение поезда.
- Выключи! - велела она. - Немедленно выключи это дерьмо!
- Даллас, вы получаете уникальную возможность. Откройте себя потоку энергии и иронии.
- Еще две секунды - и я открою окно и выброшу тебя с твоей энергией на улицу!
Довольная Пибоди улыбнулась:
- Я же говорила тебе, что это дешевка.
- У тебя нет музыкального вкуса.
- Это у тебя нет вкуса!
- Нет, у тебя!
Ева подняла плечи, словно пытаясь заткнуть ими уши.
- Господи, зачем я это сделала? - спросила она себя, въезжая в ворота. - Зачем?
Подъехав к дому, Ева нажала на тормоз и выскочила из машины, пытаясь спастись бегством, но они устремились за ней.
- Туда! - Ева ткнула пальцем в сторону квартиры Соммерсета. - Отправляйтесь туда и ссорьтесь там, сколько влезет. Может быть, у старика лопнут мозги, и у меня станет одной проблемой меньше. Навестите больного и болтайте там, пока у вас языки не отсохнут, обедайте и трахайтесь до посинения. Убирайтесь!
- Лейтенант, но вы хотели поработать, - напомнила Пибоди.
- Я не желаю видеть вас в течение часа! - крикнула Ева и бросилась к лестнице. - Должно быть, я окончательно свихнулась, - бормотала она, поднимаясь к себе. - Свихнулась, сама не заметив этого, и теперь по мне плачет палата для буйных.
- Что это с ней? - удивился Макнаб.
- У Рорка возникли какието неприятности. Это выбило ее из колеи. Давай навестим Соммерсета и посмотрим, как он себя чувствует... Что ни говори, но твои «Кримсон Рокет» - фуфло, - добавила она.
- И как меня угораздило влюбиться в женщину, которая ничего не понимает в музыке? - Макнаб ущипнул ее. - Впрочем, я догадываюсь. - Он наклонился к уху Пибоди: - Как ты думаешь, мы успеем за час навестить Соммерсета, пожевать и натрахаться до посинения?
- Держу пари, что успеем.»
Даллас осмотрела доску, на которую прикрепляла фото пострадавших и данные об экспертизе и уликах. Она решила использовать Бакстера, который умел работать, внедряясь в среду, где мог 
бывать преступник, но в компьютерном клубе, где основными посетителями были студенты, уместнее смотрелся молодой Трой Трухарт. Даллас решила использовать всех. Время и преступник ждать не будут, два имеющихся трупа - более, чем достаточно.
«Мы с Пибоди займемся этим. А Бакстер и Трухарт пусть продолжают объезжать клубы.
- Это тяжелая работа. - Бакстер допил кофе. - Таскаться по клубам, смотреть на цветущие молодые тела... - Он подмигнул 
Трухарту. - Верно, малыш?
Гладкое юное лицо Трухарта зарделось.
- Там есть много другого. Танцы, музыка, бар, компьютеры...
- К нему подходили трижды, - добавил Бакстер. - Причем дважды 
это были девушки.
- Беседуй с ними о фамилии, - сказала юноше Ева. - Когда к тебе начнут приставать, заведи разговор об Анри Жавере.
- Лейтенант, никто ко мне не приставал! Они просто разговаривали...
- Я люблю этого малыша. - Бакстер сделал вид, будто стирает слезу. - Просто обожаю.
- Трухарт, если Бакстер будет к тебе приставать, позволяю пнуть его в задницу. Поторапливайтесь. Сегодня вечером состоятся похороны Рэйчел Хоуард. Бакстер и Трухарт будут танцевать вокруг молодых цветущих тел, но остальным следует присутствовать. Там может появиться наш подопечный...»
Без Рорка было одиноко даже в доме, где все время попадались молодые и одержимые сексом Пибоди и МакНаб. Ева решила поговорить с Соммерсетом, так как ее встревожил звонок Рорка из Дублина. Что-то так его встревожило, что он напился, и это заставило встревожиться Еву. Она боялась, что Рорк попадет в опасную историю. Из-за усилившегося ирландского акцента и заплетающегося языка трудно было разобрать что он говорит, но она поняла что речь идет о визите в дом, где выросла Сиобан Броди .
«Завтра я отправлюсь в графство Клэр. Есть шанс, что они убьют меня, как только 
увидят мое лицо. Его лицо. Но это нужно сделать.
- Рорк, может быть, ты останешься у Брайана еще на денек? Пусть все уляжется, а потом... Что там за шум, черт побери? - спросила она, услышав грохот.
- А... Это Брайан упал. Вместе со столом и лампой. Упал ничком, бедняга. Пойду подниму его и уложу в постель. Позвоню тебе завтра. Позаботься о моем копе, ладно? Я 
не могу без него жить.
- А ты позаботься о моем пьяном ирландце. Я тоже не могу без него жить.
В голосе Рорка послышалось недоумение:
- Без кого, без Брайана?
- Нет, идиот. Без тебя.
- А... - Он так растерянно усмехнулся, что у Евы защипало в глазах. - Хорошо. Значит, мы на равных! Тогда спокойной ночи.
- Спокойной ночи. - Она смотрела на гудящую трубку, жалея, что нельзя протянуть руку и притащить Рорка обратно.»
Даллас отправилась поговорить с Сомерсетом, потому что он один мог знать, что следовало ожидать из поездки Рорка в Ирландию.
«- Я плохо знал Патрика Рорка. Всегда стремился избегать таких людей. Мне нужно было растить ребенка. - Он сделал паузу. - Точнее, двоих. В тот момент.
Ева промолчала. Сказать было нечего.
- Сегодня он собирался ехать в Клэр. Это на западе от Дублина. Его мать была родом оттуда. Он сказал, что не рассчитывает на теплый прием.
- Если они осудят его, им же хуже. Родной отец не смог сломать этого ребенка и превратить его в чудовище. Как ни пытался. - Соммерсет внимательно посмотрел на Еву. - Кроме того, Патрику уже отомстили. За всех погубленных детей.
Взгляд Евы остался непроницаемым. Она шагнула вперед, наклонилась и вполголоса спросила:
- Это вы убили Патрика Рорка?
Лицо Соммерсета тоже осталось бесстрастным.
- У убийств нет срока давности.
- Я спрашиваю не как полицейский.
- Я должен был защитить детей.
Ева перевела дух.
- Рорк не знает об этом, верно? Вы так и не сказали ему...
- Потому что говорить нечего. Нечего. Лейтенант, это дела давно минувших дней. По-моему, вы собирались уходить. Вас ждет более свежее убийство.
На мгновение их глаза встретились.
- Да. - Ева выпрямилась и отвернулась. - Но помните: как только вы поправитесь, чтоб духу вашего здесь не было. Три недели этот дом будет зоной, свободной от Соммерсета.
Когда она вышла, старик насмешливо фыркнул, поднял руку и погладил вернувшегося на место Галахада.
- Держу пари, она будет скучать по мне.»
Даллас отчиталась перед майором Уитни, получила разрешение привлечь нужных полицейских и задержала его еще на два слова.
«- Майор, еще минутку... Месяц назад я просила включить сержанта Пибоди в список тех, кому предстоит экзамен на чин детектива.
- Вы считаете, что она готова к этому?
- Она прослужила под моим началом восемнадцать месяцев. Самостоятельно раскрыла одно гиблое дело. Провела на месте преступления больше времени, чем любой из тех, кто сидит в предбаннике. Майор, она хороший коп и заслуживает того, чтобы ей дали шанс.
- Ваша рекомендация многого стоит, лейтенант.
- Спасибо.
- Пусть начинает готовиться. Насколько я помню, этот экзамен - не прогулка по пляжу.
- Никак нет, сэр. - На этот раз Ева улыбнулась. - Скорее пробежка по минному полю. Она подготовится.»
Даллас привыкла работать в полную силу, поэтому никого не удивляло, что в разгар сложного расследования она думает о своей напарнице, устраивая ее продвижение, но они не знали, что это только часть забот, гнетущих Еву. Ей не давала покоя мысль о том, что некий безымянный студент уже оказался в перекрестье видоискателя убийцы. Но самой неотвязной была мысль о Рорке, попавшем в плен собственного прошлого. Где он и что может произойти, сделав его состояние еще более безнадежным?!
«Дверь открылась, и на пороге появилась женщина. Женщина с лицом его матери. Правда, постаревшим на тридцать лет. Но ее волосы были такими же золотисто-рыжими, глаза зелеными, а кожа - белорозовой, как молоко с лепестками роз.
Ростом она была ему по плечо, и от этого у Рорка почему-то сжалось сердце.
Женщина была одета скромно, но со вкусом: синие брюки, белая блузка и белые парусиновые туфли на маленьких ногах. В руке она держала краснобелое кухонное полотенце. Рорк увидел все разом - вплоть до золотых колечек в ушах - и почувствовал запах ванили, доносившийся с кухни.
Лицо у женщины было милое и спокойное. Было видно, что она никуда не торопится.
Он сказал единственное, что пришло в голову:
- Меня зовут Рорк.
- Я вас узнала. - Говорила она с сильным акцентом западных графств. - Думаю, вам лучше войти.
- Прошу прощения, что потревожил вас.
- Вы хотите сообщить что-то неприятное? - Она отошла в сторону. - Пойдемте на кухню. Чайник еще не успел остыть.»
«- Я не ждала, что увижу вас на пороге этого дома. Почему вы приехали?
- Я думал... я чувствовал, что... - Рорк сделал глоток. Видимо, времени, отпущенного на то, чтобы прийти в себя, оказалось недостаточно. - Я узнал о вас... о Сиобан... всего несколько дней назад.
Она выгнула бровь.
- И что же вы узнали?
- Что она... существовала. До сих пор я был уверен, что моя мать оставила меня, когда я был ребенком.
- В самом деле?
- Мэм...
- Меня зовут Синеад. Синеад Лэнниган.
- Миссис Лэнниган, я никогда не слышал имени Сиобан Броди. Я думал, что мою мать звали Мег. Я помню об этой женщине только то, что у нее была тяжелая рука, и что она ушла, оставив меня с ним.
- Твоя мать... твоя настоящая мать не оставила бы тебя до последнего вздоха.
«Значит, она знает, - подумал Рорк. - Знает и о том, что ее сестра давно мертва».
- Теперь мне это известно. Он убил ее. Я не знаю, что вам сказать.
Она осторожно поставила чашку.
- Рассказывайте, что вы знаете. Именно этого я и ждала.»
«- Когда я все выяснил... выяснил, что с ней случилось... то почувствовал, что обязан рассказать вам - ее семье. И что должен сделать это лично. Я понимал, что от этого вам будет еще тяжелее. Но не мог придумать ничего другого.
Синеад откинулась на спинку стула, не сводя глаз с лица Рорка.
- И ради этого ты прилетел в Ирландию?
- Да.
- Мы слышали о тебе и твоих подвигах, юный Рорк. «Сын своего отца, - думала я. - Такой же деляга и опасный человек. Бессердечный человек». Я думаю, ты и в самом деле можешь быть опасным. Но бессердечный человек не стал бы сидеть у меня на кухне и ждать, что я дам ему пощечину за то, в чем он не участвовал.
- Я не искал ее, никогда не думал о ней. Не сделал ничего, чтобы исправить это...
- А что ты делаешь сейчас? Сидишь со мной и дожидаешься, когда закипит чай?
- Не знаю. О господи, не знаю! Потому что ничего не могу сделать.
- Она любила тебя. Мы не часто получали от нее вести - думаю, он не позволял ей. Но время от времени она украдкой звонила и присылала письма. Тебя она любила всем сердцем. Ты прав, что оплакиваешь ее, но раскаиваться тебе не в чем.
Чайник закипел, и она встала.
- Мы с ней близнецы.
- Я знаю.
- Значит, я твоя тетя. Кстати, у тебя есть два дяди, дедушка с бабушкой и куча двоюродных братьев и сестер.
- Я... не могу к этому привыкнуть.
- А я могу. Да, могу. У тебя ее глаза, - тихо сказала она.
Сбитый с толку, Рорк покачал головой.
- У нее были зеленые глаза. Такие же, как у вас. Я видел ее фотографию.
- Я не про цвет, а про разрез. - Синеад обернулась. - У тебя ее разрез глаз. Как и у меня. Разве ты не замечаешь? - Она подошла и положила ладонь на его руку. - Мне всегда казалось, что разрез глаз важнее цвета.
Рорк чуть не заплакал, и тогда Синеад сделала то, что казалось самой естественной вещью на свете: прижала его голову к груди и погладила по волосам.
- Вот так, - приговаривала она, обнимая сына своей сестры. - Вот так... Она была бы рада, что ты приехал. Была бы счастлива, что ты наконец здесь.»
«Позже Синеад отвела его на дальний конец двора, за которым начиналось поле, и показала высокое дерево с пышной кроной.
- Мы посадили его в честь Сиобан, - сказала она. - Не стали рыть ей могилу. Мы знали, что она умерла, но могила, в которой никто не лежит, это чересчур, правда? Поэтому мы посадили вишню. Она цветет
каждую весну. И когда я вижу цветы, это утешает меня.
- Красивое дерево. И место очень красивое.
- Рорк, твои родные - фермеры. Из поколения в поколение. - Когда он поднял глаза, Синеад улыбнулась ему. - Мы держались за землю, чего бы это нам ни стоило. Мы упрямые, горячие, и работаем до самой смерти. И ты такой же.
- А я много лет пытался избавиться от своих корней. И не оглядывался на прошлое.
- На это прошлое ты можешь оглянуться с гордостью. Он не смог сломать тебя, верно? Держу пари, что он пытался.
- Если бы он не пытался, я бы не ушел от него и не стал бы тем, кто я есть. Я... Когда я вернусь в НьюЙорк, я тоже посажу у себя вишню. Непременно.
- Хорошая мысль. Ты ведь женат, верно? На одной из нью-йоркских «гарда»?
- Она чудо, - сказал Рорк. - Моя Ева.
Его тон тронул Синеад.
- Но детей у вас нет?
- Пока нет.
- Что ж, времени впереди еще много... Конечно, я видела ее фотографии. Я много лет собирала вырезки из газет. Ничего не могла с собой поделать. Она выглядит сильной. Думаю, такой ее сделала жизнь.
- Да.
- В следующий раз привези ее с собой.»
Именно в тот момент, когда Еве хотелось быть с мужем, расследование начало продвигаться вперед. После кропотливой проверки фургонов, на которых преступник мог перевозить тело жертвы, нужный был наконец найден, но кто им пользовался. выяснить после невнятных описаний работника гаража было сложно. Предполагвлось только, что преступник жил неподалеку от гаража, от компьютерного клуба и от места, где он убивал и фотографировал молодых людей. В гараже устроили засаду и Даллас надеялась схватить «фотографа» раньше, чем он доберется до новой жертвы.
Фини шумно вздохнул и подумал, что Ева выглядит потерянной. Потерянной, встревоженной и не находящей себе места. Он похлопал ее по плечу:
- Может, выпьем по кружке пива?
- Чертовски хорошая мысль!
- Давно мы этим не занимались, - проронил Фини.
- Да уж... - Ева сделала первый пробный глоток.
По молчаливому согласию они избегали баров, где обычно собирались копы. Если бы они столкнулись со знакомыми, нужно было бы поддерживать пустую болтовню. Поэтому они заняли кабинет в маленьком баре под названием "Лепрекон", оформленном с претензией на ирландскую пивную. Здесь звучала волынка, ктото пел о войне и попойках, стены украшали надписи на гэльском языке и фотографии в рамках, на которых были изображены знаменитые ирландцы. Но, поскольку Ева бывала в настоящей ирландской пивной, она могла с уверенностью сказать, что владелец «Лепрекона» не имел к Ирландии никакого отношения.
Тем не менее, она поневоле вспомнила о «Грошовом поросенке». И о Рорке.
- Детка, может, расскажешь, что у тебя на уме?
- Я думаю о том, что он может предпринять в ближайшие сорок восемь часов, так что...
- Нет, я не про дело. - Между ними стояла миска с арахисом в кожуре, но Фини отодвинул ее и достал пакетик с миндалем в сахаре. - Неприятности дома?
- Черт побери, Фини! - Ева не смогла противиться искушению и сунула руку в пакетик. - У меня дома Соммерсет. Разве этого не достаточно?
- А Рорк куда-то ускакал, хотя его дворецкий сидит со сломанной ногой? Видно, случилось чтото важное, если он бросил дом в такую минуту.
- Да, случилось. О господи! - Ева поставила локти на стол и закрыла лицо руками. - Я не знаю, что делать. Не знаю даже, могу ли рассказать тебе. Не знаю, как он к этому отнесется.
- Он не узнает. Все останется между нами.
- Не сомневаюсь.
«Он учил меня, - подумала Ева. - Взял меня зеленым новичком, сразу после академии. Мы партнеры, работаем рука об руку. И я доверяю ему».
- Все равно придется рассказать Рорку, что ты в курсе. Думаю, это одно из правил супружеской жизни. Проклятие, этих правил слишком много!
Фини не прерывал ее. Когда пиво кончилось, он заказал еще.
- Понимаешь, это выбило его из колеи... Он всю жизнь думал, что его мать - Мег Рорк, и жил так, будто его родители - подонки, и о них нужно пореже вспоминать. А потом получил удар под дых, и все встало с ног на голову. - Ева сделала глоток пива. - Он никогда не напивается. При случае может выпить, но никогда не переходит черту. Даже когда мы куданибудь уезжаем. Он всегда владеет собой. Это его главная особенность.
- Не стоит беспокоиться из-за того, что мужчина разок заложил за воротник.
- Я бы и не беспокоилась, если бы речь шла не о Рорке. Он сделал это, потому что ощущает боль и хочет от нее избавиться. Фини, он может вытерпеть многое!
«И ты тоже», - подумал Фини.
- Где он сейчас?
- В Клэре. Он прислал мне сообщение. Черт бы побрал эту разницу во времени! Передал, чтобы я не волновалась - мол, у него все в порядке. Что он собирается остаться там как минимум еще на день, и что я могу ему позвонить.
- Ты позвонила?
Ева покачала головой:
- Совсем было собралась, но передумала. Может, не стоит ему докучать? Он ведь сказал, что хочет справиться с этим сам. Прямо сказал, что это меня не касается.
- И ты ему поверила? - Фини тяжело вздохнул и прикрыл глаза, напоминавшие глаза бассета. - Ты меня разочаровала.
- А что мне оставалось? У меня расследование в разгаре, а он заявляет, что улетает в Ирландию! Он даже не дал мне времени подумать... О'кей, он не может ждать, это я понимаю. У него проблема, и он хочет решить ее немедленно.
- Первое правило супружеской жизни: если одному плохо, второй не бросает его в беде. Ты страдаешь здесь, а он там. Это не на пользу ни ему, ни тебе.
- Как бы там ни было, он улетел и сообщил мне об этом уже с дороги. Я все еще злюсь на него.
- Значит, тебе нужно было отправиться следом.
Ева нахмурилась:
- Я должна была полететь в Ирландию? Он же сказал, что не хочет этого.
- Если так, то он солгал. Он любит тебя, детка, и с этим ничего не поделаешь.
- Думаешь, ему нужно, чтобы я была рядом?
- Конечно.
- А как же расследование? Я не могу...
- Потвоему, я новичок? - Фини притворился обиженным. - Думаешь, я не смогу заменить тебя на пару дней? Или тебе хочется обязательно самой тянуть оглобли?
Даллас еще раз убедилась, что Фини был не только ее учителем, но и другом. Ему можно было не только доверять, но и прислушиваться к его советам, а хороший совет Еве был необходим. Она растерялась, впервые столкнувшись с с семейной проблемой. Что правильнее - оставить мужа в покое и не лезть со своим сочувствиет, мешая разобраться самому? Или все-таки долг жены - быть в курсе всего и готовой подставить плечо, когда это будет надо? Фини сразу заявил, что Ева обязана в трудную минуту быть рядом.
«- А если бы тебе сообщили, что Рорк ранен и кровь течет у него из ушей, ты стала бы думать о расследовании или помчалась бы к нему?
- Помчалась бы к нему.
- Сейчас кровь течет у него из сердца. Так что собирайся в дорогу.
Все оказалось очень просто. Для этого не требовалось быть семи пядей во лбу.
- Мне нужно оставить инструкции на завтра. И подать рапорт.
- Тогда что же ты здесь сидишь? - Фини сунул пакетик с орехами в карман. - Ступай!
- Спасибо. Спасибо тебе.
- Нет проблем. Заплати за пиво.»
Так Ева оказалась в самом скоростном воздушном челноке Рорка на пути в Ирландию, оставив тысячу инструкций в отделе на случай, если что-то произойдет. О худшем она старалась не думать, но вдруг удастся поймать преступника в гараже? Тогда ее смогут вызвать и она немедленно вернется. Но Фини убедил Даллас, что в Нью-Йоркской городской полиции имелись и другие копы. А жена у Рорка была одна.
«Когда Рорк вышел во двор, над холмами брезжил рассвет. Он спал недолго, но крепко. Его уложили в уютной спальне с косым деревянным потолком, старинными тюлевыми занавесками на окнах и красивым самодельным стеганым одеялом на широкой железной кровати.
Они обращались с ним, как с родным. Словно он был блудным сыном, вернувшимся домой. Приготовили жаркое из козленка и яблочный пудинг - ирландский вариант «упитанного тельца», - и устроили пирушку с музыкой и рассказами. Удивительно, сколько людей собралось, чтобы поговорить о Сиобан и о нем самом, посмеяться и поплакать.
Рорк не знал, как ему вести себя с многочисленными дядьями, тетками, кузенами, двоюродными племянниками, бабушкой и дедушкой, свалившимися ему, как снег на голову. Их гостеприимство выбивало его из колеи. Он все еще ощущал неловкость. Жизнь, которой они жили, и мир, в котором они обитали, были от него дальше, чем луна. И, тем не менее, это было у него в крови. Всю жизнь. А он и не догадывался.
Как он сумел за несколько дней решить такую сложную задачу? Как обнаружил правду, тридцать лет скрывавшуюся за ложью и смертью?
Засунув руки в карманы, Рорк бродил по заднему двору с ровными овощными грядками, яркими цветочными клумбами и теребил маленькую серую пуговицу. Пуговицу Евы. Которая отвалилась от жакета ее непрезентабельного костюма в тот день, когда они познакомились. И которую он с тех пор хранил, как талисман.Будь Ева рядом, он чувствовал бы себя увереннее. О боже, как ему хотелось, чтобы она была рядом!»
«Нужно было позвонить Еве.
Рорк посмотрел на поле, покрытое серебристым туманом, на яркозеленые холмы, но, вместо того, чтобы достать телефон, продолжал играть с пуговицей. Он не хотел звонить Еве - хотел прикоснуться к ней. Обнять ее, просто обнять и снова ощутить почву под ногами.
- Почему я прилетел один? - пробормотал он. - Если так нуждаюсь в тебе?
Внезапно Рорк услышал громкий гул и узнал его за мгновение до того, как реактивный вертолет прорвался сквозь туман, как большая черная птица прорывается сквозь тонкую сеть. А когда птица зависла над пастбищем, напугав коров и заставив его дядю - или двоюродного брата - остановить трактор и выскочить из кабины, Рорк узнал в ней свою собственную машину. У него внутри все похолодело. Ева! Что-то случилось с Евой! От этой мысли у него подогнулись колени.Тем временем вертолет пошел на посадку - и тогда он увидел ее. Ева сидела в кабине рядом с пилотом. Шапка коротко остриженных волос. 
Бледные щеки. Вполне естественно: она всегда боялась летать на таких машинах.
Трава на пастбище пошла кольцами. Потом шум умолк, и ветер стих. Ева спрыгнула на землю - и тут же его мир снова встал с головы на ноги.
Рорк, еще не очнувшийся от страха, прирос к месту. Ева, с опаской покосившись на коров, медленно пошла к нему. Когда их взгляды встретились, у Рорка перехватило дыхание. Ему показалось, что это самый счастливый миг в его жизни.
- Я только что мечтал о тебе. И ты явилась.
- Похоже, сегодня у тебя удачный день.
- Ева... - Рорк протянул руку и прикоснулся к ее щеке. - Ева, - повторил он, потом сжал ее в объятиях и оторвал от земли. - О боже, Ева!
Он зарылся лицом в ее волосы: Ева ощутила дрожь, прошедшую по его телу, и поняла, что поступила правильно. Что бы ни было, но она поступила правильно, прилетев сюда.
- Теперь все хорошо. - Она погладила Рорка по спине. - Все хорошо.
- Ты прилетела на вертолете и приземлилась среди коров!
- Лучше не напоминай.
Рорк провел ладонями по ее плечам, потом взял за руки, отстранился и посмотрел в лицо.
- Должно быть, ты от меня без ума.
- Должно быть.
- Спасибо.
Он наклонился и поцеловал ее в щеку. Его прекрасные глаза были бездонными, губы - теплыми и нежными.»
Чуть ли не впервые в жизни Даллас видела так близко коров и машину, ездившую по полю - Рорк сказал, что это трактор. Все вокруг было странно непривычным и чужим.
«- На нас смотрят.
- Коровы не в счет.
- Молчи! От этого слова у меня мурашки по спине бегут. Я имею в виду двуногую публику. - Ева кивком показала ему за спину.
Рорк обернулся. Рядом с кустом шиповника стояла Синеад, удивленно подняв бровь.
Рорк жестом собственника обнял жену за талию и привлек к себе.
- Это моя жена, - сказал он. - Моя Ева.
- Надеюсь, что твоя. Судя по тому, как ты ее обнимаешь... Высокая девочка и красивая. Кажется, она тебе подходит.
- Подходит. - Он поднес руку Евы к губам. - Очень подходит. Ева, это Синеад Лэнниган. Моя... тетя.
Ева смерила женщину пристальным взглядом. Этот взгляд говорил: тот, кто обидит его, будет иметь дело со мной. Бровь Синеад выгнулась еще круче, а уголки рта приподнялись.»
«Я все-таки попробую накормить тебя. Твой муж тоже еще не завтракал.
Она шагнула к дому, а Рорк быстро сжал руку жены.
- Синеад очень добрая. Доброта, с которой я здесь столкнулся, ставит меня в тупик.
- О'кей. Я могу есть.
Однако, когда Ева очутилась за огромным кухонным столом, она чуть не передумала. Синеад командовала кастрюлями и сковородками так же, как дирижер командует оркестром.
Еве дали чаю, горького, как кофе, и такого крепкого, что она не удивилась бы, если бы он окрасил ей зубы. Но зато это зелье помогло успокоиться ее желудку.
- Значит, ты коп? Коп, который охотится за убийцами? - Синеад, орудовавшая лопаткой, оглянулась через плечо. - Рорк говорит, что ты очень умная, хваткая, как терьер, и что сердце у тебя большое, как луна.
- Он ко мне неравнодушен.
- Это точно. Мы слышали, что сейчас ты расследуешь трудное дело.
- Все они трудные. Потому что погибают люди, которые не должны были погибать.
- Да, ты права. - Синеад смотрела на нее с любопытством. - И ты воздаешь их убийцам по заслугам.
- Нет. Воздать им по заслугам невозможно, потому что погибает тот, кто не должен был погибнуть, - повторила Ева. - Они не могут встать из могилы, так что это не месть. Единственное, что мы можем, это поймать преступника, отдать его под суд и верить, что справедливость восторжествует.
- А она торжествует?
- Да. Если очень постараться.
- Ты быстро закрыла это дело... - начал Рорк, но осекся, увидев ее лицо. - Ты не закрыла его?
- Еще нет.
На мгновение в кухне воцарилась тишина, которую нарушало лишь шипение сарделек на сковородке.
- Лейтенант, я не хотел отвлекать вас от работы.
- И не отвлек. Я сама отвлеклась.
- Ева...
- Слушай, зачем действовать на нервы девочке, которая еще не позавтракала? - Стремясь разрядить обстановку, накалявшуюся с каждой секундой, Синеад выложила еду на тарелки и поставила перед ними. - Если твоя жена такая умная, как ты говоришь, то она знает, что делает.
- Спасибо. - Ева взяла вилку и благодарно посмотрела на Синеад. - Я сразу почувствовала, что проголодалась.
- Раз так, я ненадолго оставлю вас. У меня есть дела наверху. Когда закончите, посуду оставьте на столе.
- Кажется, она мне нравится, - сказала Ева, когда они остались наедине, и ткнула вилкой толстую сардельку. - Это из свиньи?
- Скорее всего... Ева, мне очень жаль, что ты была вынуждена улететь в самый разгар следствия, но я чертовски рад, что ты здесь. С тех пор, как я узнал о матери, я никак не могу прийти в себя. Не могу восстановить душевное равновесие. Я плохо справился с этим делом. Все перевернулось вверх тормашками.
- Догадываюсь. - Ева откусила кусочек сардельки и одобрительно кивнула. - Приятно знать, что время от времени ты тоже совершаешь ошибки. Как и все мы, простые смертные.
- Я не мог восстановить душевное равновесие, - повторил он, - пока не вышел в поле и не увидел тебя. И тут я понял, что все очень просто. Ты здесь, и моя жизнь снова вернулась в свою колею. Ты знаешь все мои недостатки и тем не менее прилетела. Я еще не могу всего осознать, но мне кажется, что сейчас речь идет о моей лучшей стороне. И я хочу, чтобы ты участвовала в этом.
- Ты летал со мной в Даллас. Помогал мне пережить это, хотя тебе было не легче, чем мне. Ты столько раз бросал свою работу, отменял назначенные встречи и помогал мне, что я сбилась со счета. Ты помогал мне даже тогда, когда я отказывалась от твоей помощи.
Рорк улыбнулся:
- Это было приятнее всего.
- Ты - часть моей жизни. Со всеми своими недостатками. Так что мы на равных. К добру или к худу, но я люблю тебя. - Она откусила еще кусочек сардельки. - Ну что, все ясно?
- Как день!
- Вот и хорошо. А теперь расскажи мне об этих людях.
- Тут их много. Во-первых, Синеад, сестра-близнец моей матери. Ее муж Робби, который работает на ферме вместе с братом Синеад Недом. У Синеад с Робби трое взрослых детей, которые приходятся мне двоюродными, а у этих двоюродных пятеро своих детей и двое на подходе.
- Боже милостивый...
- Я только начал, - со смехом сказал Рорк. - Нед женат не то на Мэри, не то на Эйлиш. Сама знаешь, у меня хорошая память на имена, но тут их целая куча... У них четверо детей, моих кузенов, а у тех пятеро... нет, кажется, шестеро. Кроме того, у Неда и Синеад есть младший брат Фергус. Он живет в Эннисе и работает в ресторане, который принадлежит семье его жены. Кажется, его жену зовут Меган, но я в этом не уверен.
- Это неважно. - Ева, у которой уже кружилась голова, махнула вилкой.
- Имеются и другие. - Рорк улыбнулся и тоже начал есть - впервые за последние дни. - В частности, дедушка и бабушка. Ты можешь себе такое представить?
- Не могу, - подумав, ответила она.»
От одного перечисления у Евы кружилась голова, так же, как и от окружавшей ее непривычной обстановки. Одна еда чего стоила - да никто не поверит, что на тарелке гора натуральных сосисок, вчера еще хрюкавших в свинарнике. Об этом лучше не думать... А что делать с такой кучей родственников, которые автоматически стали и ее дедушкой, бабушкой, тетей, братьями - о, боже...
«- И представь себе, они ничего не хотят от меня! - Все еще удивляясь этому, Рорк разломил ржаной тост надвое. - Я такого не ждал. Думал, они скажут: «Ты человек богатый, а теперь мы одна семья, так поделись с родней». Или: «Ты перед нами в долгу за то, что так долго отсутствовал». Или еще хлеще: «Какого черта ты сюда явился, сын убийцы?» Я ждал этого и понял бы их. Но они твердили только одно: «Вот он, сын нашей Сиобан. Как мы рады тебя видеть!» - Он покачал головой и положил тост. - Что ты об этом думаешь?
- Не знаю. Я не знаю, что делать и как вести себя, когда меня любят. В таких ситуациях я теряюсь и чувствую себя дура дурой.
- Мы к этому не привыкли, правда? - Он накрыл руку Евы ладонью и погладил, словно ему было необходимо ощутить прикосновение ее кожи. - Двое отверженных... Если ты наелась, то пойдем. Я хочу тебе кое-что показать.
- Даже объелась. - Ева отодвинула тарелку. - Этой еды хватило бы, чтобы накормить половину обитателей ньюйоркских трущоб.
- Нужно прогуляться, чтобы потратить лишние калории, - сказал Рорк и взял ее за руку.
- Я не пойду к коровам! На такие жертвы моя любовь не способна.
- Пусть коровы занимаются своими делами.
- Какими делами?.. Нет, и знать не хочу! - заявила Ева, выйдя вслед за Рорком на крыльцо. - Страшно представить... А это что? - спросила она, показав пальцем.
- Эта машина называется трактор.
- А зачем этот малый ездит на нем вокруг коров? У них что, нет дистанционного управления?
Рорк расхохотался.»
«... Ну, вот мы и пришли. - Он снова взял Еву за руку, чтобы явственнее ощутить ее близость. - Они посадили это дерево в ее честь. В честь моей матери.
Ева посмотрела на пышную листву, крепкий ствол и узловатые сучья.
- Красивое дерево.
- В глубине души они знали, что Сиобан мертва. Потеряна для них. Но доказательств не было. Дядю Неда чуть не убили, когда он пытался найти ее и меня. Им пришлось отказаться от этой мысли. И тогда они посадили это дерево. Они не хотели ставить ей крест - просто посадили вишню, которая цветет каждую весну.
Ева снова посмотрела на дерево, и у нее сжалось сердце.
- Вчера вечером я была на похоронах одной из жертв. По долгу службы я часто присутствую на таких церемониях. Цветы, музыка, тела, выставленные на всеобщее обозрение... Наверно, людям нужен этот ритуал. Но мне он всегда казался странным. То, что сделали твои родственники, правильнее.
Рорк внимательно посмотрел на нее:
- Ты находишь?
- Конечно. Тела закапывают или сжигают, а посаженное тобой дерево растет и живет. Это что-то значит.
- Я не помню ее. Я чуть с ума не сошел, пытаясь вспомнить хоть что-то. Любую мелочь. Мне было бы легче. Но я не могу. А это дерево... Оно успокаивает меня лучше, чем каменный памятник. Если на свете существует такая вещь, как небеса обетованные, то она знает, что я здесь. Что ты здесь со мной. И этого достаточно.»
Теперь можно было возвращаться к привычным делам и обязанностям. Дань памяти была отдана. Ева радовалась, что Рорк вновь обрел душевный покой, приобретя не просто родственников, но кровную связь с людьми, которые хранили память о его матери и любили его самого, признав равным себе. Последнее, что пришло Еве в голову, когда они поднялись в воздух, направляясь к Нью-Йорку, и Рорк поцеловал ее прежде, чем она задумалась о деле убийцы-«фотографа»: «Любовь может рассеивать призраков и отгонять мертвых, хотя бы на время». Когда их пальцы сплелись, а губы соединились, Ева поняла, что это и есть жизнь.
Даллас надеялась быстро закончить незавершенное дело, поймав преступника в расставленную в гараже ловушку, но убийца на этот раз не воспользовался фургоном. Сообщение о новой жертве они получили сразу же, как приземлились, и Рорк повез лейтенанта Даллас прямо на место, куда уже собрались детективы и пытались пробраться поближе журналисты. Труп подбросили туда, где она работала. Когда Даллас услышала, кому следует сообщать в случае несчастного случая с молоденькой студенткой медицинского факультета, которая подрабатывала в медицинском центре, ей стало нехорошо. Разогнав журналистов, чтобы сохранить имя убитой втайне хотя бы ненадолго, Ева пообещала Надин Ферст скоро сообщить подробности и поехала по указанному адресу. Сообщать близким о гибели родственника была ее обязанность, и впервые она порадовалась, что сможет сделать это сама, не передоверяя чужим равнодушным людям.
«- Почему ты ничего ей не сказала? - спросил Рорк, когда они пробирались сквозь шумную толпу к ее машине. - Что от этого изменится?
- Кое-что изменится. Я хорошо знаю брата убитой. И ты, кстати, тоже. - Она мрачно взглянула на него. - Ты хотел сделать то, что можешь? Ловлю тебя на слове. Пибоди присоединится к Фини, поговорит с работниками центра, опросит соседей. А ты поедешь со мной к ближайшему родственнику."
«Крэк старался держаться неподалеку от сестренки, - думала Ева. - Не в том же доме и даже не в том же квартале, но неподалеку. И не подпускал девочку к своему бизнесу. Хотел дать ей простор, позволить расправить крылья, но помешать залететь слишком далеко. И не позволить подонкам, часто посещавшим клуб, прикоснуться к ней».
В его доме была хорошая охранная система. Крэк очень серьезно относился к таким вещам. Значок позволил ей преодолеть барьер и подняться на пятый этаж. Там она тяжело вздохнула и нажала на кнопку звонка.»
«- Крэк, мне нужно поговорить с тобой. Мы можем войти?
Он захлопал глазами, но все же улыбнулся.
- Что-нибудь случилось в «Ди-энд-Ди»? Помоему, там все было, как обычно...
- Дело не в клубе.
«Даун-энд-Дерти»- ночной клуб с музыкой, стриптизом и убойными дозами спиртного, приютившийся в недрах нижнего города, - был любимым детищем Крэка. Там состоялся ее девичник перед свадьбой.
- Дерьмо... Рорк, неужели тебе нечем занять жену по утрам? Никакого покоя старику Крэку...
...- Догадываюсь, что ты тоже хочешь кофе... - начал Крэк, но Ева положила ладонь на его руку, не дав шагнуть в сторону кухни:
- Не сейчас. Давай сядем. Сядь, пожалуйста.
В его голосе впервые прозвучала нотка досады:
- Ты вытаскиваешь меня из постели еще до полудня, а я не могу выпить кофе?
- Плохие новости, Крэк. Давай присядем.
- Неужели какой-то сукин сын устроил погром в «Ди-энд-Ди»? Я же сам запер клуб два часа назад! Какого черта?..
- Я же сказала: речь не о клубе. Дело в твоей сестре. В Алисии.
- В Алисии? Брось. - Крэк насмешливо фыркнул и махнул ручищами, похожими на весла, но Ева заметила искорку страха в его глазах. - Эта девочка не может попасть в беду. Она сделана из чистого золота. Даллас, ты с кем-то спутала мою малышку. Не морочь голову старине Крэку.
«Другого способа нет, - думала Ева. - Другого способа нет».
- Мне очень жаль, но я должна сказать, что твоя сестра мертва. Ее убили сегодня. Рано утром.
- Чушь собачья! - крикнул Крэк и схватил ее за плечи с такой силой, что ей пришлось встать на цыпочки. Рорк шагнул вперед, но Ева покачала головой, и он застыл на месте. . Сейчас она на занятиях. Ты что, с ума сошла? Пришла сюда и рассказываешь сказки о моей девочке!..
- Я дорого дала бы за то, чтобы это оказалось ложью, - тихо сказала Ева. - Уилсон, мне очень жаль. - Она впервые назвала Крэка его настоящим именем. - Я оплакиваю твою потерю и очень жалею, что вынуждена сообщить тебе эту скорбную весть. Алисии больше нет. Я сама проверила ее личность, - сказала ему Ева. - Проверила, когда увидела твое имя. Одевайся, и я отвезу тебя к ней.
- Это не она! Не моя девочка!
Рорк шагнул вперед:
- Я помогу тебе. Спальня там? - Он взял Крэка за руку и повел его, как маленького.
Когда дверь спальни закрылась, Ева тяжело вздохнула. Потом вздохнула еще раз и позвонила в морг:
- Это Даллас. Я везу ближайшего родственника Алисии Дилберт. Подготовьте ее как можно тщательнее. Накройте простыней. Позаботьтесь, чтобы в смотровой в этот момент никого не было. Ни сотрудников морга, ни посетителей.
Ева дала отбой. «Все, что могу, - подумала она. - Но это такая мелочь...»
По дороге в морг Крэк молчал. Сел на заднее сиденье, сложил руки на груди и надел темные очки, скрывавшие всю верхнюю половину лица. Но Ева ощущала исходившие от него волны ледяного страха и пламенной надежды...
...- Пропусти меня туда. Пропусти меня к ней немедленно, или я прошибу это стекло к чертовой матери. Ты знаешь, что я могу это сделать.
Он действительно мог. А она могла парализовать его. Но Ева чувствовала, что скорбь уже приглушила гнев.
- Пропущу, - спокойно сказала она. - Но сама пойду с тобой. И камеры будут включены. Таков порядок.
...Она молча подошла к Алисии и положила ладонь на рукоятку парализатора - на случай, если Крэк потеряет контроль над собой.
Но он шагнул к столу, сверху вниз посмотрел на красивое лицо с высокими скулами и нежно, очень нежно погладил ее курчавые волосы.
- Это моя малышка. Моя девочка. Моя душа и сердце.
Крэк нагнулся и прикоснулся губами к ее лбу. А потом просто соскользнул на пол. Огромный мужчина в два метра ростом сжался в комок и зарыдал.
Ева опустилась на колени и обняла его.
Рорк сквозь стекло наблюдал за тем, как великан прижался к ней, словно ребенок, жаждущий утешения. А она гладила его по голове.»
Рорк смотрел на работу своей жены, восхищался ей и чувствовал себя виноватым оттого, что отвлек ее своими проблемами от такого важного дела. Он должен был ей помочь всеми ресурсами, какими располагал и своим умением собирать нужную информацию. Ему нравилось помогать Еве, находиться рядом, участвовать в операции, и сейчас как раз такая возможность появилась.
«Мне бы хотелось заняться настоящим делом.
- Используй свой хитроумный мозг, ловкие пальцы и выкопай мне все сведения о Жавере, которые удастся найти. Любые комбинации с именами Луи и Анри. Он должен быть както связан с местами обнаружения трупов, с компьютерным клубом, с университетами, с «Портографией» или именами подозреваемых. Я дам тебе сведения, не подлежащие разглашению.
- Пара пустяков.
Ева улыбнулась:
- Серьезно?
- Рад стараться, лейтенант.
- Один вопрос. У тебя есть собственные парковки, гаражи и подземные автостоянки?
- Кажется, есть. Моя империя велика. А что?
- Сможешь найти среди них те, которые работают налево?
Он поднял бровь:
- Не понимаю, на что вы намекаете.
«Он стал прежним, - с облегчением подумала Ева. - Хитрит, как обычно».
- Брось, приятель. Меня интересуют те, которые расположены в радиусе десяти кварталов от Восемнадцатой и Седьмой. Он видел, как мы обрабатывали Билли. Знал, что мы были там, что установили слежку за фургоном, и нашел другое транспортное средство. Он все планирует тщательно. У него наверняка был запасной вариант. Держу пари, что его логово гдето по соседству. Я ищу место, где можно с черного хода взять напрокат 
машину в хорошем состоянии - возможно, еще один фургон. Если обнаружишь чтонибудь, получишь награду.
- Тебя голенькую под шоколадным соусом?
- Извращенец... Добирайся своим ходом, приятель. Мне нужно захватить Пибоди. Начнем искать на месте.
Рорк схватил ее в охапку и поцеловал. «О да! - подумала Ева, у которой тут же закружилась голова. - Он явно стал прежним».
- Рад снова работать с вами в тандеме, лейтенант.
- Значит, это так называется? - Она сделала паузу и задумчиво посмотрела на Рорка. - Поставь Соммерсета на ноги, вышли его из страны, и я сама принесу шоколадный соус.»
Энтузиазм не сразу дает результаты, поэтому есть опасность утратить веру в свои способности и везение, но это быстро проходит, если рядом есть любимый человек. И все-таки - есть то, что не зависит ни от желаний, ни от любви - это время. Его оставалось мало, Даллас чувствовала, что надо ждать следующее убийство, если не удастся перехватить преступника.
- Кажется, я теряю квалификацию. - Ева слезла со стойки и подошла к окну, за которым все еще бушевала гроза. - Никак не могу сосредоточиться.
- Если так, то в этом виноват я.
- Виноват не ты, а то, что живет у меня в мозгу.
«Значит, я там не живу?» - подумал Рорк и нахмурился.
- Я мешаю тебе.
- Странно, - не оборачиваясь, сказала она. - Десять лет я была вполне приличным копом, пока на горизонте не появился ты.
- Я не солнце, чтобы появляться на горизонте. Не сомневаюсь, что без меня ты продолжала бы оставаться не просто приличным, а выдающимся копом. Но я тебя отвлекал. Это факт. Тревога за меня мешала тебе сосредоточиться на расследовании. Мне очень жаль.
- А как же ты? Разве тревога за меня не отвлекает тебя от дел?
- Я хочу тебе кое-что сказать. Посмотри на меня. - Когда Ева обернулась, Рорк продолжил: - Каждый раз, когда ты надеваешь портупею с кобурой и выходишь из дома, я разрываюсь между гордостью и страхом. Каждый раз. Но я не хочу, чтобы было подругому. Хочу, чтобы ты оставалась такой, какая есть. Иначе нам было бы трудно друг с другом.
- Я знаю, что быть мужем копа нелегко. Но ты хорошо справляешься с этим делом.
- Спасибо. - Он снова улыбнулся. - А ты хорошо справляешься с ролью жены бывшего уголовника.
- В таком случае, да здравствуем мы!
- Для меня очень важна возможность участвовать в твоих делах. Даже просто слушать тебя. Но когда я чтото делаю, это доставляет мне громадное удовлетворение.
- Можешь не говорить.
- Я скрывал от тебя свои проблемы, чтобы не отвлекать от расследования. А на самом деле отвлекал именно потому, что не поделился с тобой. Если бы мы действовали рука об руку, дело было бы давно закрыто. Когда у меня снова возникнут неприятности, можешь быть уверена, что ты узнаешь о них тут же.
У Евы приподнялся уголок рта.
- Звучит неплохо. А если снова начнешь скрытничать, я буду бить тебя, пока не расколешься.
- Согласен.
- Ну а теперь посмотрим на имена.
Он вывел список на настенный экран.
- Ни одного мужчины нужной возрастной группы. Никого с серьезными мозговыми проблемами. На всякий случай я включил сюда тех, кто умер недавно от опухоли мозга.
- Может быть, это не мозг. Может быть, какаянибудь другая часть тела.
- Я предусмотрел такую возможность. Но в данном центре здоровья вообще нет смертельно больных пациентов мужского пола. Я могу подкупить людей в других центрах, однако на это уйдет время. Куда проще и быстрее получить доступ к медицинским карточкам пациентов других больниц и клиник.
Ева уже думала об этом. Ей не раз приходилось просить мужа перейти черту, и она была готова сделать это снова. Но даже искусному Рорку понадобится несколько часов, если не дней, чтобы получить несанкционированный доступ к файлам многочисленных медицинских учреждений города.
У нее было плохое предчувствие. Интуиция подсказывала, что медлить нельзя.
И наконец, общими стараниями предполагаемый преступник вычислен. Он не болен сам, как предполагала Даллас, у него недавно умерла мать. Стресс от потери родного человека, стремление сохранить его в памяти - такое естественное желание. Такие понятные переживания... Еву беспокоили параллели с тем, что переживал в эти дни Рорк, но время не давало отвлечься даже на проблемы любимого мужа.
- Цель - квартира 1208, - сказала Ева подчиненным. - Выходит окнами на восток, третья от южного угла. Шестое, седьмое и восьмое окна с юга на север.
Она не смогла противиться искушению и покосилась на Трухарта. Тот редко носил гражданскую одежду. Спортивная голубая рубашка и джинсы делали его еще моложе.
- Трухарт, где твое оружие?
Он похлопал себя по пояснице:
- Я подумал, что пиджак в такую жару привлечет ненужное внимание. 
Лейтенант, я понимаю, что выгляжу немодно, но это самая обычная одежда для улицы.
- Дело не в моде.
- На моду ей наплевать, - вставил Бакстер, тоже одетый непринужденно - на нем были легкие брюки цвета хаки и бледнозеленая майка. - Правда, наш лейтенант не всегда выглядит чучелом. Особенно с тех пор, как человек со вкусом начал заботиться о ее гардеробе.
- Язвить будешь позже. Сейчас нам предстоит задержать серийного убийцу, так что состязания в остроумии отложим до другого раза. Включить рации, поставить парализаторы на минимальное поражение. Вы двое будете дежурить на тротуаре напротив дома. Рассредоточьтесь. Если увидите кого-нибудь в указанных окнах, сообщите мне. Если кто-нибудь похожий на наш объект войдет или выйдет из здания, пока я буду внутри, сообщите тоже. А теперь за дело."
Узнать нужный адрес - это половина проблемы, вторая половина - преодолеть препятствия, если подозреваемый не открывает дверь, а соседка, убежденная в том, что примерный сын не может быть убийцей, не желает помочь и составить его портрет. Время идет, ордер на обыск квартиры, добытый майором Уитни, ничего не меняет, а переломить упрямство женщины пока не получалось, хотя раздраженная Даллас уступила место терпеливому полицейскому художнику Янси.
"Времени было в обрез, драгоценные минуты уходили, а Еве все никак не удавалось убедить Джесси Фрайберн оказать помощь следствию. Женщина продолжала упираться, отказываясь верить, что Джерри мог совершить чтонибудь противозаконное. Тем более убийство. Она упорно цеплялась за это мнение, пока Еве не захотелось скрутить эту безмозглую дуру в бараний рог.
- Вы продолжаете настаивать, что Джерри ни в чем не виноват. Но в таком случае ему пойдет только на пользу, если я найду его и сниму с него все подозрения. - «Мои запасы вежливости подходят к концу», - подумала она.
- Я знаю случаи, когда невинных людей арестовывали, пачкали в грязи и превращали их жизнь в ад! - с жаром воскликнула Джесси, не обратив внимания на огонь, сверкнувший в глазах Евы. - Я понимаю, вы просто делаете свою работу, но это именно работа. А люди, выполняющие свою работу, ошибаются каждый день.
- Вы правы. Возможно, я совершу ошибку, если сейчас надену на вас наручники, отвезу в управление и посажу в камеру. За противодействие следствию, неуважение к органам правосудия, а главным образом - за вызывающее упрямство. - Она поднялась и сняла с пояса наручники. - Но я готова ее совершить. Ведь люди, делающие свою работу, ошибаются каждый день.
- Вы не посмеете!
- Пибоди?
- Она посмеет, мисс Фрайберн. Можете не сомневаться. А камера - вещь не очень приятная.
Джесси вспыхнула от гнева и оскорбления.
- Я позвоню своему адвокату, а до тех пор не скажу ни слова! Если она посоветует мне говорить, ладно. Если нет, то не обессудьте. - Она вздернула подбородок, и Еве захотелось врезать по этому подбородку кулаком. - Делайте что хотите. Ничего хорошего я от вас не жду.
- Вы даже не представляете себе, на что мы способны, - пробормотала Пибоди, когда Джесси направилась к телефону. - Почему бы вам в самом деле не надеть на нее наручники, лейтенант?
- Я этого не делаю только потому, что уважаю преданность. А она заладила одно: Джерри хороший человек, он заботился об умирающей матери. Он никому не причинял вреда. Хороший, аккуратный, тихий сосед. Все полностью соответствует характеру того, кого мы ищем.
- Что будем делать дальше?
- Если потребуется, отвезем ее в управление. Преодолеем сопротивление адвоката и убедим ее поработать со специалистом по составлению фотороботов. Черт побери, мне нужен его портрет! И ордер на обыск квартиры напротив. - Ева рывком вытащила рацию. - Майор! - выпалила она, когда Уитни ответил. - Мне нужна ваша помощь!"
Даже попав в квартиру и обыскав ее проблему с портретом преступника Даллас не решила. И тут он все предусмотрел, уничтожив все намеки на то, кто он и где его искать. В квартире витал образ его умершей матери, но Ева утратила уже всяческую сентиментальность.
«Тут было несколько снимков его матери - привлекательной женщины с мягкими волосами, добрыми глазами и доброй улыбкой. Ее всегда окружал нимб света. Нарочно или случайно?.. Впрочем, он ничего не делал случайно.
Тут были другие лица и другие темы. Играющие дети. Мужчина в бейсболке, с пятнистой собакой на руках. Молодая женщина, лежащая на покрывале среди моря цветов. Но ни одна из фотографий, украшавших стены, не напоминала портреты жертв, стоявшие перед ее мысленным взором.
«А ты сам? - думала Ева. - Где тут твой портрет?»
«Никаких входящих и исходящих от друзей, родственников и знакомых. На автоответчике остался голос его матери.
- Но его голос там тоже есть? Нам нужен образец для анализа.
Что-то мелькнуло в глазах Рорка, и он быстро отвел взгляд.
- Да, конечно. Это не проблема.
- Ты хочешь, чтобы я жалела его за то, что он лишился матери? Извини, но сочувствовать ему я не могу. Он преступник. Нельзя сочувствовать тому, кто убил трех человек, не сделавших никому ничего плохого.
- Нельзя. - Рорк вздохнул. - И все же у меня сжимается сердце, когда я вижу, что он сохранил вещи матери. В шкафах ее одежда, на автоответчике ее голос... Я работал, но время от времени поднимал глаза и смотрел на ее портрет. Ты понимаешь, что он сделал?
- А что он сделал?
- Превратил ее в ангела. Судя по отзывам, она была хорошим человеком. Может быть, очень хорошим. Но простой смертной. Только он не хотел этого признавать. Он обожествил ее. И убивает ради нее. Видит бог, она этого не заслужила!
- Кажется, ты жалеешь не столько его, сколько ее.
- Очень жалею. Она любила бы его в любом случае, верно? Может быть, она любит его и сейчас, несмотря на все, что он сделал?
- Не знаю.
- Думаю, мы никогда этого не узнаем... Фини пришел, - сказал Рорк и сделал шаг в сторону.
О ком он говорил? О матери Джеральда Стивенсона? Или о своей собственной?..
Тяжело вздохнув, Ева пропустила в спальню экспертов и заторопилась навстречу Фини.»
«- Фини, он вернется сюда. Здесь вещи его матери, здесь его галерея, одежда; на кухне коекакие продукты, а он слишком аккуратен, чтобы позволить им испортиться. Но у него есть работа. Думаю, он хочет ее закончить, а уж потом вернуться домой. Соседка была права: он на съемках.
- И конец близок?
- Очень близок. Он знает, что мы идем по следу. И, очевидно, перешел на запасной вариант. Нет, он не собирается убивать до тех пор, пока его не поймают. - Она снова положила на стол пакет. - Он собирается убивать до тех пор, пока не закончит дело. Он работает, а не щекочет себе нервы. И сейчас игра перешла в эндшпиль. Он хочет, чтобы мы увидели законченную работу. Но нужно торопиться, иначе мы помешаем ему. Сейчас он высматривает следующую жертву.
- Лейтенант! - На площадку выскочил сияющий Янси. - Есть! Прошу прощения за задержку. Трудно работать, когда свидетель смотрит на тебя, как волк на ягненка.
- Ты уверен, что она не сблефовала?
- Я вежливо и терпеливо объяснил, что ее могут обвинить в противодействии следствию и так далее, если она умышленно даст мне неверные сведения. Ее адвокат долго фыркала, а затем подтвердила мои слова. Это тоже замедлило работу.
- Давай посмотрим, что получилось.
Янси протянул ей электронный блокнот с последним портретом.
- О боже... - У Евы похолодело в животе. - Передай фоторобот в управление. Пусть его немедленно пошлют всем патрульным и постовым. Подозреваемый - Джеральд Стивенсон, он же Стив Одри, бармен клуба «Устрой сцену». Не теряй времени, Янси!
Ева выхватила из кармана рацию и вызвала Бакстера.»
Конец смены - даже во время важного расследования - это конец смены. Это возможность уйти от работы и мыслей о ней. Детектив Бакстер предвкушал вечерний отдых перед телевизором с банкой холодного пива, поэтому ровно в 9-00, как было приказано лейтенантом Даллас, дал знак Трухарту, что пора заканчивать, и поехал домой. Через 20 минут он сильно пожалеет, что поторопился.
«Он дежурил уже почти час, но не заметил ничего необычного. Вокруг мельтешили подростки, глотали напитки со смехотворными названиями, а в перерыве между танцами колотили по клавиатуре компьютеров.
Нет, конечно, ему нравилось смотреть на юные девичьи тела в легких летних платьях, но музыка была слишком громкой и надоедливой. От этого у него болела голова. Хуже того, он ощущал себя стариком. Ему хотелось вернуться домой, задрать ноги вверх, выпить пива и посмотреть видео. О боже, когда он успел стать ровесником своего отца?..
Бакстеру хотелось, чтобы дома его ждала женщина. Ничем не похожая на копа - мягкая, уютная, с пышными формами. Но работа оставляла слишком мало свободного времени. Вот что бывает, когда переходишь из уголовки в убойный отдел, оказываешься под Даллас - увы, не в сексуальном смысле, - и позволяешь повесить себе на шею зеленого новичка!
«Впрочем, про Трухарта нельзя сказать ничего плохого», - признал Бакстер, глядя на другой конец стойки. Малыш пил содовую и болтал с симпатичной молоденькой штучкой.
Мальчик был чертовски сообразителен, прыток, как щенок, и работал до тех пор, пока не падал с ног. Кроме того, Трухарт уважал старших, и Бакстеру это очень нравилось. Он таял, когда малыш спрашивал его совета, слушал его рассказы и верил самым невероятным байкам.
«Да, - подумал Бакстер, - я превращаюсь в старика прямо на глазах. Пора заканчивать смену и отправляться домой».
Бакстер оплатил счет, мельком заметив, что бармен уже сменился, и еще раз небрежно обошел зал. В последний раз обвел взглядом лица сидевших за столиками, компьютерных наркоманов и официантов; дождался, когда Трухарт поднял глаза, и постучал по циферблату часов. Это был сигнал, что пора собираться. Трухарт кивнул, поставил на стойку перевернутый стакан, показывая, что с него достаточно, и поднялся.
«Хорошо работать вместе, - подумал Бакстер, выйдя наружу. - Малыш прибавляет не по дням, а по часам». Он посмотрел на небо, покрытое тучами, и поежился. Черт побери, хорошо бы вернуться до того, как начнется гроза.
Бакстер сел в машину и отмахал добрых десять кварталов, когда заквакала его рация.»
Трой Трухарт не был младенцем, поэтому не обиделся, что Бакстер не стал дожидаться его и уехал из клуба. Он и сам собирался отправиться домой. Но он надеялся, что будет на службе, когда придется арестовать преступника. Интерес к этому у него не угас, ему интересно было наблюдать, как работает лейтенант Даллас. Когда-нибудь он тоже будет таким же, как она, опытным, бесстрашным, сильным. И будет играть главную роль. Трой еще не знал, что главная роль для него уже написана и ждет за углом.
«Трухарт чувствовал себя польщенным и слегка смущенным тем, что девушка, с которой он разговаривал, попросила номер его телефона. Вообщето она хотела танцевать, но танцор из него был никудышный. Кроме того, ему пора было ехать домой и как следует выспаться: кто знает, когда он понадобится Даллас?
Давая девушке по имени Марли номер своего сотового, Трухарт отчаянно покраснел. Он ненавидел румянец, легко заливавший его щеки, и мечтал поскорее избавиться от этой дурацкой привычки.
Копы не краснеют. Даллас не краснела никогда. И Бакстер тоже.
Может быть, от этого можно както излечиться?
Смеясь над самим собой, Трухарт вышел из клуба. «Гроза приближается, - подумал он и обрадовался. - На свете нет ничего лучше хорошей грозы!» Он пытался решить, что делать: то ли спуститься в метро и сразу поехать домой, то ли сначала пройти несколько кварталов пешком и подышать воздухом, насыщенным электричеством.
Интересно, когда расследование закончится и он сможет сказать Марли, что работает в полиции, согласится ли она куданибудь пойти с ним? Ему хотелось бы отвести ее в какоенибудь тихое, уютное место. Разве можно как следует узнать человека в клубе, где гремит музыка и все говорят одновременно?
Над головой сверкнула молния, и Трухарт рассудил, что лучше спуститься в метро. Если быстро вернуться домой, можно будет посмотреть на грозу из окна. Он сделал несколько шагов, все еще глядя в небо, и тут запищала рация. Трухарт вынул ее, но включить не успел - за спиной раздался знакомый голос:
- Эй, через минуту начнется дождь. Не подбросить?
Трухарт обернулся и почувствовал, что у него вспыхнула шея. Пялится на небо, как подросток в планетарии... Он машинально зажал рацию в ладони и включил режим ожидания, чтобы аппарат не выдал своего владельца.
- Да нет. Пойду в метро. - Он дружески улыбнулся бармену Стиву. - Что, отработали свое?
- Нет. Еду на другую работу. Как тебе понравилась Марли?
- Ничего. - Румянец залил его щеки. - Симпатичная.
- Очень симпатичная. - Стив, подмигнув, хихикнул: - Желаю удачи.
Не успев подумать, Трухарт пожал протянутую ему руку. И понял, что совершил чудовищную ошибку, еще до того, как ощутил легкий укол в ладонь. Понял по глазам Стива.
Он отдернул руку, потянулся за оружием, спрятанным на пояснице, но в голове уже мутилось. Трухарт зашатался, однако ему хватило сил нажать нужную кнопку на рации.
- Стив Одри, - пробормотал он непослушными губами. - В квартале на юг от «Устрой сцену».
- Верно. - Джерри взял его за руку и куда-то повел. - Что, голова закружилась? Не волнуйся. Моя машина рядом.
Трухарт пытался вырваться, пытался вспомнить инструкцию, но мозг отказывался работать. Зрение слабело; уличные фонари вращались вокруг него, как кометы.»
«- Не отключайся! - Ева выбежала на улицу. - Не отключайся!
Она прыгнула на пассажирское сиденье. Ей и в голову не пришло сесть за руль: Рорк был рядом, он водил машину лучше. Пибоди молча села назад. Фини и Макнаб забрались в следующую машину.
- Он еще способен соображать. - Ева стерла пот со лба. Тем временем Рорк отъехал от тротуара. - Он оставил рацию включенной. Пибоди, следи за его донесениями. Больше ничего. Поняла?
- Да, мэм. Слежу. Они едут, лейтенант. Я слышу звук мотора и уличного движения. У него включено радио. Гудки. Я слышу гудки.
«Скорее, скорее, скорее!» - твердила про себя Ева, продолжая отдавать приказы.
- Подозреваемый ведет фургон. Покидает автостоянку.
Рорк заставил полицейскую машину совершить по тротуару немыслимый пируэт, от которого
у Евы захватило дух. Бедная Пибоди заскакала на сиденье, как игральная кость в чашечке. Задние колеса пролетели по воздуху, а затем ударились о мостовую.
- Боже милостивый... - выдавила Пибоди, когда мимо замелькали здания.
Рорк скользил между машинами так же, как змея скользит между камнями. Еве не хватало смелости посмотреть на спидометр.
- Черный фургон, Даллас. Трухарт сказал, черный фургон, без 
окна сзади. Мы теряем с ним связь...
- Не потеряем!
Ева не могла его потерять. Не могла потерять этого молоденького, безусого, беззаветно преданного своему делу копа, еще умевшего краснеть.
- Он должен включить режим обнаружения. Только и всего. - Она сжала кулак и ударила себя по бедру. - Бакстер, где ты, черт побери?
- В полутора кварталах. Никакого фургона не вижу."
«Тихое уютное место, - думал Трухарт, беспомощно лежавший на заднем сиденье фургона. - Жаль, что я не умею танцевать. Не будь я таким неуклюжим, можно было бы пригласить ее на танец...
Нет-нет, я в фургоне. В черном грузовом автофургоне. В беде... О боже, в беде! Стив. Бармен. Карие глаза, русые волосы, рост сто семьдесят девять, вес... семьдесят.
Он одурманил меня. Думай! Нужно что-то сделать. Что-то...
Она такая милая. Марли. Ужасно милая...»
Но у него перед глазами стояло лицо Евы. «Смирно, сержант Трухарт! Докладывайте».
«Докладывай, докладывай. Растяпа. Совсем раскис. Нужно чтото сделать...»
Трухарт попытался достать оружие, спрятанное на пояснице, но рука не слушалась.
«Рация, - подумал он. - Нужно что-то сделать с рацией...»
Эта мысль то приходила, то уходила. Играла музыка. Фургон плавно катился вперед. Вокруг было темно.»
Недаром сержант Трухарт привлек внимание Даллас, он имел все качества, которые делают из выпускника Академии настоящего копа. Что бы с ним не случилось, он действовал, соблюдая инструкции. И если мозг, затуманенный введенным наркотиком, отказывался работать, инстинктивно включалась память инструкций и правил. Трой напрягался как мог, помогая бригаде полицейских детективов определить их местонахождение и давал описание всего, что смог разглядеть. Он не думал, что дает свидетельские показания очевидца на случай, если не выживет сам. Он машинально выполнял инструкцию, удивляя своей наблюдательностью похитителя.
«Трухарт пытался сосредоточиться на том, что его окружало, но это было трудно. То ли здесь царил полумрак, то ли у него темнело в глазах.
- Белые стены, почтовые ящики, дверь на охране, два лифта...
- А ты наблюдателен! - негромко засмеялся Джерри, вызывая лифт. - Я тоже. Мама говорила, что я с детства замечал все и видел то, чего другие не видели. Поэтому я и стал фотохудожником. Хотел показывать людям то, чего они не видят.
Они вошли в кабину, и Джерри нажал на кнопку пятого этажа.
- Тебя я заметил сразу, - продолжил он.
- Пятый этаж...
- Да, верно. Я все понял, как только ты вошел в клуб. У тебя очень сильный свет. Такой бывает не у каждого. Во всяком случае, не такой сильный и чистый. Ты особенный.
- Пять... Б, - пробормотал Трухарт.
Дверь квартиры плыла у него перед глазами.
- Да, здесь только две квартиры, но жилец квартиры А работает по ночам. Это упрощает дело. Входи. Ложись, а я пока все приготовлю.
- Чердак... Вилидж? Сохо? Где?
- Вот. Ложись сюда.
Трухарт пытался бороться, но руки и ноги были слабыми, как у младенца. Все усилия оказались тщетными.
- Спокойнее, спокойнее. Я не хочу применять силу. Ты имеешь право знать, что тебе предстоит, и кем ты станешь. Подожди немного.
«Нужно экономить силы, - смутно подумал Трухарт. - Вот и все. Экономить силы и наблюдать. Наблюдать и докладывать».
- Перестроенный чердак. Просторный. Окна. О боже... Три больших окна на улицу, окна в потолке. Стены... портреты. Вижу жертвы. Я - жертва. Это я. Я на стене. Я уже мертв?..»
«- Ну вот, все готово. Извини, что так долго, но я хочу, чтобы все было идеально. Ведь это в последний раз. Ты будешь завершением моей работы, так что я не хочу совершить ошибку. Свет очень важен для создания образа. Конечно, можно улучшить снимок на компьютере. Это тоже искусство, но настоящее искусство заключается в том, чтобы все сделать правильно с самого начала. Я учился много лет. И в университете, и самостоятельно. Но не смог устроить выставку в НьюЙорке. Очень уж это крутой город.
В его голосе не было обиды. Только терпение. Пока он говорил, Трухарт пытался заставить пальцы слушаться. Хотя у него все плыло перед глазами, он видел на стене фотографии жертв. Рэйчел Хоуард. Кенби Сулу. Алисия Дилберт. В эффектных позах. Мертвые. В тонких серебряных рамках.
- Два года назад у меня была выставка в Филадельфии, - продолжил Джерри. - Небольшая, но хорошая. Это был неплохой старт. Я выезжал на съемки, как положено. Но когда мама заболела, пришлось поставить на этом крест. Бросить университет и заняться ею. Она не хотела, но разве я мог думать о славе и деньгах, если она была больна? Разве сыновья так поступают?
Он долго молчал, потом тихо заговорил снова:
- Я видел, как она умирала. Видел, как из нее уходил свет. Я не мог помешать этому. Не знал, как. Тогда... Но потом догадался. И жалею лишь о том, что сделал это слишком поздно.
Он повернулся к Трухарту и добродушно улыбнулся:
- Ну что ж, начнем.
Лицо Трухарта покрылось испариной. Он отчаянно напрягал пальцы, пытаясь включить режим обнаружения.»
«- Гринвич-стрит, 207, квартира 5Б. - Рорк наконец поднял голову. Теперь в его глазах горел лихорадочный огонь. - Жавер Стивенс.
- Всем патрульным машинам... - Нарушив все правила, Ева совершила стремительный поворот на сто восемьдесят градусов и помчалась по улице с односторонним движением.
- Режим обнаружения заработал! - Пибоди вскочила и, схватив Бакстера за руку, втянула его в машину. - Он сделал это! Мы в двух кварталах!
Трухарт не был уверен, что ему удалось сделать это, но все же засунул рацию в подушки дивана, на который его положил Джерри. Теперь он пытался оттолкнуть протянувшиеся к нему руки, в отчаянии сознавая, что всякая борьба бесполезна.
- Все будет в порядке. Обещаю. Тебе не будет больно. Я позабочусь об этом. А потом ты увидишь. Это самая удивительная вещь на свете! Я хочу, чтобы ты позировал стоя. Очень прямо. Как солдат. Я вижу тебя солдатом, смелым и мужественным. Но это не просто. Придется немного поработать.
Джерри прислонил его к столбу и натянул проволоку, уже прикрепленную к лодыжкам Трухарта.
- Хочешь, я включу музыку? Тогда подожди минутку. Сейчас я придам тебе нужную позу - и посмотрим, что из этого получится.
Он завел Трухарту руки за спину и тоже прикрутил их к столбу.
- Что ж, неплохо. Потом я удалю столб и проволоку с помощью компьютера. Может быть, стоит заправить рубашку?
По спине Трухарта потекла струйка пота. Если он найдет оружие, все будет кончено... Впрочем, наверное, все и так кончено.
Джерри сделал шаг назад и наклонил голову:
- Нет, ты знаешь, так лучше. Создается впечатление, что ты расслабился, отдыхаешь, но все равно не утратил бдительности. Ты поразил меня тем, что даже в клубе вел себя так, словно стоял на посту. Смотрел по сторонам, наблюдал за людьми. Именно поэтому я и подумал про солдата.
Он взял шприц.
- Я введу тебе еще немного, чтобы ты не боялся и не испытывал неудобства. А когда я закончу... когда я создам образ, ты все поймешь. Ты станешь частью вселенной!
- Нет...
- Спокойно, спокойно. Вот так.
Трухарт почувствовал легкий укол в предплечье и ощутил дуновение ветра. Потом его накрыла ласковая волна, и свет погас.»
Когда объявлена тревога № 1, все полицейские машины в районе устремляются в погоню, потому что это значит: полицейский в опасности. Когда копы ворвались в квартиру, Даллас уже обезвредила преступника парализатором, а Бакстер пытался отвязать сержанта Трухарта от столба. Поняв, что Трой жив, они почувствовали облегчение: конец, дальше начиналась рутинная работа.
«- В квартире чисто. Подозреваемый задержан, - объявила Ева по рации и поставила ногу на спину Джерри на случай, если тот очухается раньше, чем она наденет на него наручники. - Похоже, сержант Трухарт не ранен. Ждем фельдшера. Отбой тревоги номер один.
Она повернулась и увидела, что в квартире полно полицейских. Ева выключила рацию, перевела дух, давая снизиться уровню адреналина в крови. Она понимала настроение людей, хотела дать им насладиться увиденным, но...
- Помоему, здесь слишком много копов. В квартире чисто, ребята. Я думаю, это не единственное преступление в городе, так что отправляйтесь по местам... Благодарю за службу, - добавила она. - Хорошая работа.
- Чертовски хорошая, - подтвердил Фини и положил руку ей на плечо. - Как ты, детка?
- Немного дрожат колени, - призналась Ева, глядя, как Рорк и Бакстер укладывают Трухарта на пол. - Еще бы чутьчуть, и...
- «Чуть-чуть» не считается. - Он вытер лоб рукавом. - Староват я подниматься бегом на пятый этаж... Хочешь, я займусь этим ублюдком?
- Да. Спасибо. Но расколоть его я хочу сама. Сунь его в камеру, и если он чтонибудь вякнет насчет адвокатов...
- Я стал туговат на ухо. Придется сходить к врачу. - Он хитро улыбнулся, потом нагнулся и достал наручники.
Ева опустилась на колени рядом с подоспевшим фельдшером.
- Он просто одурманен, - сказали ей. - Пульс ровный, давление крови пониженное, но не слишком. Ему понадобится много жидкости, наутро будет адски болеть голова, но он молодой и сильный, так что все пройдет.
- Он приходит в себя! - Бакстер пригладил мокрые волосы. Его рука еще дрожала. - Посмотрите на него. Эй, малыш, очнись! Чего разлегся на работе? Не позорь своего учителя!
Ресницы Трухарта затрепетали. Взгляд у него был туманный и растерянный.
- Сэр... - Он попытался проглотить слюну, но закашлялся. - Лейтенант... Я умер?
- Ничего подобного. - Она не выдержала и взяла Трухарта за руку. Бакстер уже держал его за другую руку. - Вы выполнили свой долг, сержант Трухарт. И выполнили его образцово. Подозреваемый находится в камере предварительного заключения.
- О'кей. Я очень устал, - сказал Трухарт и снова провалился в беспамятство.»
«Ева сделала крюк и заехала в больницу, чтобы взглянуть на Трухарта. Он спал как младенец, цвет лица у него был хороший, дыхание легкое; мониторы отмечали ровное биение его сердца. В кресле рядом с кроватью храпел ссутулившийся Бакстер. К изголовью был привязан воздушный шар в форме гигантских женских грудей.
Ева наклонилась и слегка потрясла Бакстера за плечо. Храп тут же прекратился. Бакстер проснулся и инстинктивно потянулся за оружием.
- Вольно, детектив, - прошептала она.
- Как малыш? - Он выпрямился. - Черт побери, я отрубился.
- Я догадалась. Ты храпел, как носорог. Ума не приложу, как ты не разбудил Трухарта. Отправляйся домой, Бакстер.
- Я хотел немного посидеть с ним и удостовериться...
- Отправляйся домой, - повторила она. - На несколько часов прими горизонтальное положение. Его выпишут ближе к полудню. Тогда можешь вернуться и отвезти его домой. На это время я освобождаю тебя от заданий.
- Ага. - Бакстер зевнул. - Спасибо. Он хорошо потрудился, Даллас.
- Хорошо.
- А что Стивенсон?
- Сидит.
- Это тоже хорошо. - Бакстер поднялся. - Ну что, по домам?
- По домам, - подтвердила Ева. Но когда Бакстер ушел, она села на его место и наблюдала за Трухартом целый час.»
«Он подошел, коснулся пальцем ямочки на ее подбородке и заглянул в усталые глаза. - Как ты?
- Бывало и лучше, но чаще - куда хуже. Трухарт пришел в себя. Сегодня его выпишут. С его головы не упал ни один волос, но Бакстер трясся над ним, как наседка. Это ужасно трогательно.
- Ты подала рапорт о его повышении?
Ева негромко рассмеялась:
- Я что, прозрачная?
- Для меня - да. - Рорк обнял ее и привлек к себе.
- А как он выглядел во время твоего визита?
Он улыбнулся ей в макушку:
- Похоже, ты тоже видишь меня насквозь. Он выглядел молодым, энергичным, но немного усталым. Бакстер купил ему неприличный воздушный шар в форме огромных грудей. Трухарт смутился, но, кажется, обрадовался, и привязал шар к изголовью.
- Да. Я увидела его сразу же, как только вошла. В мире снова порядок! Во всяком случае, чтото похожее.
- Ты... жалеешь его?
Ева знала, что Рорк говорит не о Трухарте.
- Больше, чем хотелось бы. Он совсем свихнулся. Может быть, так на него повлияла смерть матери. А может быть, он все равно кончил бы этим. Пускай им занимаются специалисты. Я свое дело сделала. Собираюсь подняться к себе, рухнуть пластом и проспать несколько часов. Устала как собака.
- Могу себе представить. Раз так, свидание придется отложить.
- Какое свидание?
Рорк обнял ее за талию и повернул к лестнице.
- То самое, которое мы назначили на день отъезда Соммерсета в отпуск.
- Стоп. Минутку... - Ева обернулась и осмотрела вестибюль. - Так он ушел? Дом свободен от Соммерсета?!
- Не далее как двадцать минут назад. Правда, еще слегка прихрамывая, но...
- Господи, я совсем плохая. Мне следовало почувствовать это! Почуять!
Она пнула жакет так, что тот подлетел в воздух, и, пританцовывая, прошлась по коридору.
- Похоже, ты нашла скрытый источник энергии.
- Я возродилась! - Ева резко повернулась и прыгнула на Рорка, обхватив ногами его талию. - Давай займемся жарким сексом!
- Ну, если ты настаиваешь... Кстати, в гостиной стоит пинта отличного шоколадного соуса.
- Ты шутишь?
- Разве можно шутить, когда речь идет о таких серьезных вещах, как жаркий секс под шоколадным соусом?
Ева захохотала как сумасшедшая, а затем впилась в его губы. Поцелуй был таким страстным и пылким, что Рорк зашатался. А когда они упали на пол, Еве послышался негромкий скрип. Кажется, ей всетаки удалось прикрыть дверь..."
От нас им дверь не прикрыть, мы стали свидетелями всего: чуть не случившегося семейного кризиса и того, как оба извлекли из этого урок, как убедились, что вдвоем они могут совершить намного больше и работать значительно продуктивнее. Кроме того, мы стали свидетелями, как два одиноких человека, нашедших друг друга, обрели еще и много родственников, и теперь будут учиться существовать с сознанием, что они часть большой семьи. Рорк преодолел себя и отказался от мести за смерть матери, а Ева сделала вид, что не знает, кто ради детей убил жестокого отца. И еще мы знаем, что история Евы Даллас и Рорка не закончена!
Мне понравилось!