Булат Окуджава. Слава женщине моей

Тьмою здесь все занавешено 
и тишина, как на дне... 
Ваше Величество, Женщина, 
да неужели - ко мне? 

Тусклое здесь электричество, 
с крыши сочится вода, 
Женщина, Ваше Величество, 
как Вы решились сюда? 

О, Ваш приход - как пожарище,
дымно и трудно дышать.
Ну, заходите, пожалуйста,
что ж на пороге стоять.

Кто Вы такая? Откуда Вы?
Ах, я смешной человек.
Просто Вы дверь перепутали,
улицу, город и век.

1960г

Не бродяги, не пропойцы 
за столом семи морей 
вы пропойте, вы пропойте 
славу женщине моей! 

Вы в глаза ее взгляните, 
как в спасение свое, 
вы сравните, вы сравните 
с близким берегом ее.

Мы земных земней. И вовсе  
к черту сказки о богах! 
Просто мы на крыльях носим 
то, что носят на руках. 

Просто нужно очень верить
этим синим маякам,
и тогда нежданный берег
из тумана выйдет к вам.

1957 г

Мне нужно на кого-нибудь молиться. 
Подумайте, простому муравью   
вдруг захотелось в ноженьки валиться, 
поверить в очарованность свою!

И муравья тогда покой покинул, 
все показалось будничным ему, 
и муравей создал себе богиню 
по образу и духу своему. 

И в день седьмой, в какое-то мгновенье 
она возникла из ночных огней 
без всякого небесного знаменья... 
Пальтишко было легкое на ней.

Все позабыв - и радости, и муки,
он двери распахнул в свое жилье
и целовал обветренные руки
и старенькие туфельки ее.

И тени их качались на пороге,
безмолвный разговор они вели,
красивые и мудрые, как боги,

и грустные, как жители Земли.

1959 г

Еще он не сшит, твой наряд подвенечный, 
и хор в нашу честь не споет... 
А время торопит - возница беспечный, - 
и просятся кони в полет. 

Ах, только бы тройка не сбилась бы с круга, 
не смолк бубенец под дугой...
Две вечных подруги - любовь и разлука - 
не ходят одна без другой. 

Мы сами раскрыли ворота, мы сами 
счастливую тройку впрягли, 
и вот уже что-то сияет пред нами, 
но что-то погасло вдали. 

Святая наука - расслышать друг друга 
сквозь ветер, на все времена... 
Две странницы вечных - любовь и разлука - 
поделятся с нами сполна. 

Чем дальше живем мы, тем годы короче, 
тем слаще друзей голоса. 
Ах, только б не смолк под дугой колокольчик, 
глаза бы глядели в глаза. 

То берег - то море, то солнце - то вьюга, 
то ласточки - то воронье...
Две вечных дороги - любовь и разлука - 
проходят сквозь сердце мое.

1982 г

Опустите, пожалуйста, синие шторы. 
Медсестра, всяких снадобий мне не готовь. 
Вот стоят у постели моей кредиторы: 
молчаливые Вера, Надежда, Любовь. 

Раскошелиться б сыну недолгого века, 
да пусты кошельки упадают с руки... 
Не грусти, не печалуйся, о моя Вера, -
остаются еще у тебя должники! 

И еще я скажу и бессильно и нежно, 
две руки виновато губами ловя:
- Не грусти, не печалуйся, матерь Надежда, 
есть еще на земле у тебя сыновья! 

Протяну я Любови ладони пустые, 
покаянный услышу я голос ее: 
- Не грусти, не печалуйся, память не стынет, 
я себя раздарила во имя твое. 

Но какие бы руки тебя ни ласкали, 
как бы пламень тебя ни сжигал неземной, 
в троекратном размере болтливость людская 
за тебя расплатилась... Ты чист предо мной! 

Чистый-чистый лежу я в наплывах рассветных, 
белым флагом струится на пол простыня...
Три сестры, три жены, три судьи милосердных 
открывают бессрочный кредит для меня.

1959 г

По Смоленской дороге - леса, леса, леса. 
По Смоленской дороге - столбы, столбы, столбы. 
Над дорогой Смоленскою, как твои глаза, - 
две холодных звезды - голубых моих судьбы. 

По Смоленской дороге метель в лицо, в лицо. 
Все нас из дому гонят дела, дела, дела. 
Может, будь понадежнее рук твоих кольцо,-
покороче б, наверно, дорога мне легла. 

По Смоленской дороге - леса, леса, леса. 
По Смоленской дороге - столбы гудят, гудят. 
На дорогу Смоленскую, как твои глаза, 
две вечерних звезды голубых глядят, глядят.

1960 г

- Мой конь притомился, стоптались мои башмаки. 
Куда же мне ехать? Скажите мне, будьте добры. 
- Вдоль Красной реки, моя радость, вдоль Красной реки, 
до Синей горы, моя радость, до Синей горы. 

- А где ж та река, та гора? Притомился мой конь.
Скажите, пожалуйста, как мне проехать туда? 
- На ясный огонь, моя радость, на ясный огонь, 
езжай на огонь, моя радость, найдешь без труда.

- А где же тот ясный огонь, почему не горит? 
Сто лет подпираю я небо ночное плечом... 
- Фонарщик был должен зажечь, да фонарщик тот спит, 
фонарщик-то спит, моя радость, а я не при чем. 

И снова он едет один без дороги во тьму. 
Куда же он едет, ведь ночь подступила к глазам!.. 
- Ты что потерял, моя радость? - кричу я ему. 
А он отвечает: - Ах, если б я знал это сам!

                                                                          1962 г

Он, наконец, явился в дом, 
где она сто лет мечтала о нем, 
куда он сам сто лет спешил, 
ведь она так решила, и он решил. 

Клянусь, что это любовь была, 
посмотри - ведь это ее дела. 
Но знаешь, хоть Бога к себе призови, 
разве можно понять что-нибудь  в любви?

И поздний дождь в окно стучал,
и она молчала, и он молчал.
И он повернулся, чтобы уйти,
и она не припала к его груди.

Я клянусь, что это любовь была, 
посмотри: ведь это ее дела.
Но знаешь, хоть Бога к себе призови, 
разве можно понять что-нибудь в любви?

1969 г