Глава 25 (часть 2)
Love sucks. (Любовь сосёт.) True Love swallows. (Настоящая любовь глотает.) Причём по ходу проглатывает абсолютно всё. Любую обиду, любое унижение. Предел не обозначен.
- Кстати, тренируй внутренние мышцы, - небрежно роняет фон Вейганд. - Мне нравится, как они сокращаются вокруг члена.
- Ты о чём? – спрашиваю устало, дымка наслаждения до сих пор окутывает разум, расслабляет и притупляет реакцию.
- Люблю, когда женщины умело ими пользуются, - поясняет вкрадчиво.
- Какие на хрен женщины?! – моментально прихожу в сознание.
- Непередаваемое ощущение, - мечтательно цокает языком, игнорирует мой вопрос.
- Ты реально ох**л или просто прикалываешься? – вскакиваю с постели, готова наброситься на мерзавца с кулаками.
- Тренируйся, - он легонько толкает меня, вынуждая вновь распластаться на кровати, а после коротко прибавляет: - Я в душ.
И скрывается из виду прежде, чем успеваю осуществить какой-либо коварный манёвр.
Впрочем, никакие манёвры тут не прокатят. Что весовое, что силовое превосходство явно на стороне противника.
Вот урод. Вот сволочь.
Кайфолом.
Идеальный момент подгадил. Испортил, опошлил, замарал грязными намёками. Хотя тут не намёки, а целые признания. Мемуары. Из личного.
В общем, натуральное паскудство.
Нет, реально.
Такой подставы не случалось со времён двенадцатого сезона «Жутко сопливых страстей», когда в финале выяснилось, что триста серий зубодробительного экшна просто-напросто пригрезились дону Родриго.
Бедняга впал в кому после принятия экспериментального лекарства от насморка. Пока тело пребывало в овощном состоянии, мозг упорно трудился. Конечно, потом пришлось сделать пересадку. Левое полушарие пожертвовал дон Хуан, правое – дон Хулио.
Но опустим скучные детали, перейдём к сути.
Во-первых, зачем вся эта постная фигня с операцией?
Многие люди прекрасно живут без мозга. Не комплексуют, не жалуются. Наоборот, получают удовольствие.
Во-вторых, сезон-сон.
Они это серьёзно?! Сценаристы пропили фантазию? Проиграли её в карты? Толкнули по дешёвке на рынке?
Прошу любить и жаловать. Сезон-сон или «мы понятия не имеем, как пояснить туеву хучу сюжетных линий, рейтинг падает, зрители бастуют, давайте притворимся, будто ничего не было, и начнём с чистого листа».
ЗанавесЪ.
А ведь я прониклась новым видением легендарного сериала. Меня конкретно зацепило необычное смешение жанров и свежий взгляд на избитые сюжеты.
И что же теперь получается?
Инопланетяне не похищали дона Хуана для рискованных опытов. Дон Хулио не изобретал эликсир бессмертия. Внучатая племянница дона Хосе не оказывалась агентом ЦРУ под прикрытием КГБ. Анна-Мария не попадала в плен к работорговцам, не теряла память, не становилась самой богатой женщиной мира, не рожала тройняшек от Педро и двойняшек от Марко, не делала пластическую операцию, опять не теряла память и...
Да к лешему эту Анну-Марию.
Только скажите – как она посмела предать Родриго?
Эх, не будем о грустном.
Дрянь неблагодарная. Такому мужчине изменила. Гадина.
Ох, не бередите душу.
И нашла же с кем. С доном Хуаном. С доном Хулио. С Педро и с Марко. Даже с внучатой племянницей дона Хосе. Никого не упустила.
- Так ничего не было, - услужливо напоминает внутренний голос. – Всего лишь сон.
Было или не было. Какая разница. Осадочек-то остался.
Жаль меня не приглашают в кинематограф. Я бы им подкинула идей. Навела бы шороху, взорвала хит-парады. Поломала бы систему.
- Хватит заливать, не смеши, - отмахивается вечный скептик. – Чего ты там наснимаешь?
Слушай сюда, дружок. Буду учить. Срывать покровы, раскрывать секреты. Ковать ключ к успеху.
Не боги горшки обжигают, никакой сложности тут нет.
Всё гениальное просто.
Ведущий персонаж делает кассовый сбор. Не оплошал с героем? Не оплошал, вообще.
Погнали, помолясь.
Акт номер раз.
Появляется он.
Он!
ОН.
Первый парень на деревне. Красавец. Спортсмен. Комсомолец... тьфу, миллионер. Ну, или там актёр. Певец. Рекордсмен. Предприниматель средней руки. Как угодно. Род занятий не важен. Важно иное.
Он в костюме от Brioni.
Именно так, никакой самодеятельности.
Костюм от Brioni. Ботинки от Berluti. Рубашка от Eton. Галстук от Pietro Baldini. Запонки от Atelier Yozu. Часы от Patek Philippe. И непременно бутылка Dom Perignon под мышкой.
Кто ты без бренда? Лох. Неудачник. Пустое место. Никакого уважения не светит. В приличном обществе руки никто не подаст.
Акт номер два.
Подвал.
У каждого уважающего себя парня должен быть подвал. В идеале – затхлое подземелье. Или уютная темница, где по периметру аккуратно разложены скелеты не слишком везучих гостей.
Но коли бюджет не позволяет, сойдёт и комната для передержки собак. На худой конец – комната ужаса из ближайшего парка аттракционов.
Хотя стоит проявить оригинальность. Размах только приветствуется. Возможно, нам удастся поймать в кадр остров. Цельный пыточный остров. В 7D. Полное погружение, эффект реального присутствия. Впечатляет же.
Про цепи, плети, флоггеры напоминать надо? Без этого нехитрого набора на свидание являться не принято. Нет кнута? Не мужик. Рядовое чмо. Отправляйся в утиль.
Акт номер три.
Герой должен страдать.
- Чем? – не выдерживает голос в моей голове. – Запором?
Нет, милок.
Недугом пострашнее.
Духовным саморазвитием. Непрерывным совершенствованием внутреннего «я». Поиском добра, мира и гармонии во Вселенной.
Разумеется, запор по-своему оригинален. Но боюсь, общество ещё не готово к подобным откровениям. Оставим идею до лучших времён.
Итак, настоящий герой должен страдать.
- Ожирением? – не унимается нахал. – Импотенцией?
Даже не думай. Ни тем, ни другим.
Лишний вес смотрится эстетично в единственном случае. В моём. И больше никому не удастся повторить. Даже не пытайтесь.
Половое бессилие – слишком печально. Хуже мужчины-импотента может быть только мужчина, который понятия не имеет о том, что такое клитор, где его искать и как использовать в повседневной жизни.
Поэтому предлагаю герою пострадать более приятными и оптимистичными вещами.
Алкоголизмом и наркозависимостью.
Однако в идеале стоит использовать нечто реально небанальное. Извращённое, пугающее. Местами возбуждающее, местами леденящее кровь. На острие ножа. На грани.
Хм, cream pufff reak.
Чем не вариант?
В простонародье именуется примерно так: клиент проститутки, который возбуждается, бросая в девушку торты с кремом.
Нормальный ход, ну?
На всякий случай, ответственно заявляю: это не я изобрела, это всё словарь английского языка.
Хотя могла бы и я.
Обидно, блин.
Ладно, не отвлекаемся. Включаем воображение, представляем детали.
Ночь. Мрачный особняк. Жалобно завывает ветер. Скорбно поскуливают половицы. Ничто не предвещает беды. Вырисовывается давно набивший оскомину сюжет про маньяка, распиливающего людей на части.
Всё скучно, привычно и предсказуемо до зевоты.
И тут – бабах!
Распахивается дверь. Яркий свет ослепляет, вынуждает в ужасе отшатнуться назад, суеверно прошептать слова молитвы, малодушно воззвать к небесам.
Взору открывается во истину ужасная картина.
Несчастная проститутка всякое повидала на своём веку. И кнуты, и наручники. И подземелья, и подвалы. Но такого явно не ожидала.
Монстр. Чудовище. Зверь.
Он не собирается её тр*хать. Не станет ни унижать, ни избивать. Он прибегнет к куда более утончённым и жестоким издевательствам.
Торты. Торты. Кругом торты.
И ничего другого.
Ни-че-го.
Совсем.
Абсолютная пустота.
Пустота, изувеченная тортами.
Наполеон. Арлекин. Киевский. Пьяная вишня. Медовик. Зебра. Птичье молоко. Лимонный. Рафаэлло.
Все они покрыты кремом. Все они приготовлены для неё. Для её порочного тела. Продажного тела блудницы.
- Ты запомнишь меня навсегда, - заверяет психопат и приступает к осуществлению коварного замысла.
- Нет, прошу, не надо, - бедная девушка падает на колени, униженно молит о пощаде.
Но каменное сердце не подарит милости.
Торт за тортом. Прямо в цель. Без передышки. Ещё и ещё. Быстрее, сильнее, горячее. В рваном ритме.
Нежный бисквит касается кожи. Воздушное суфле тает на губах. И крем, крем, крем. Повсюду крем.
- Прекрати, - хнычет внутренний голос. – Сжалься.
Вот видите.
С такой фантазией мне нечего бояться. Если когда-нибудь попаду в плен к Мортону, то обязательно поведаю ему эту историю.
Простенько и со вкусом.
Интересно, на какой фразе лорд окончательно слетит с катушек, схватит пистолет и вышибет себе мозги?
Мечты, сладкие мечты.
В общем, с написанием сценария не срослось. Фильмы снимать не умею. Сплошное разочарование.
Что же фон Вейганд во мне нашёл? Ну, помимо ох*ительной внешности, охр*ненного характера и невъ*бенного очарования.
Damn. (Проклятье)
Мысли постоянно возвращаются к гребаному ублюдку.
К моему любимому гребаному ублюдку.
О, чёрт.
Fatality. Злой рок. Неизбежность.
Помню, мама привела меня к гадалке. Пыталась любыми методами вытравить из непутёвой дочурки постыдную привязанность к Леониду.
Не подумайте, что моя семья верит во всякую экстрасенсорную мутотень.
Просто психиатр не помог. Сдулся под конец первого сеанса.
Слабак.
Чему их только учат в университетах. Никакой выдержки, никакого сопереживания. Бедолага чуть в окно не сиганул, еле за штанину удержала.
Короче, пришлось принять крайние меры. Прибегнуть к помощи магии.
Не обессудьте.
- Берегись! – восклицает гадалка, едва разложив карты Таро. – Этого рыцаря очень быстро забудешь, а вот дальше... берегись!
- Никогда не забуду, тут любовь до гробовой доски, - привычно распускаю нюни, мотаю сопли на кулак, продолжаю стенать: – Он ещё позвонит? Он же не принял папины слова всерьёз? Про то, что позвоночник легко выдернуть через...
- Ты какого рыцаря хочешь? – перебивает гадалка, собирает колоду, тасует и протягивает мне. – Сдвигай. Снова сдвигай. Теперь тяни карту. Опять.
- Хочу умного и весёлого, обаятельного и привлекательного, сильного и уверенного. Хочу, чтоб как за каменной стеной, чтоб в кулаке держал, чтоб в стойло периодически загонял и спуску не давал, - озвучиваю стандартный перечень технических характеристик, а после начинаю вдохновенно ныть: - Хочу Леонида. Лео-ни-да. Хочу Лео-ни-да.
- Нет, не хочешь, - авторитетно заявляет гадалка. – Твой Леонид и не рыцарь вовсе, скорее паж, оруженосец. Мальчишка. Сама взгляни.
Сквозь набежавшие слёзы видно плохо. Мечи сливаются с жезлами, пентакли мешаются с кубками. Тут масть с трудом разберёшь, о большем не мечтай.
- Зря сырость разводишь. Он и позвонит, и на порог придёт. Только ты его прогонишь. А дальше... дальше – берегись.
- Почему? – у мамы сдают нервы. – Что случится?
- Тише! – укоризненно восклицает гадалка и, понизив голос, сообщает: – Женщине нельзя выбирать в спутники жизни мужчину, который энергетически мощнее. Ясно? Никогда.
- Я не выбирала, - хлюпаю носом, отрицательно качаю головой. – Судьба нас свела.
- Нет, ещё не свела, - решительно бросает прорицательница и мрачно прибавляет: - Пламя способно сжечь дотла. Берегись огня. Он тебя уничтожит, поняла? Поэтому не сомневайся. Беги и не оглядывайся.
Пожалуй, стоило прислушаться.
Однако я это я.
Личность нестабильная. Такую действительно нельзя выпускать из подвала.
Впрочем, гадалка сама виновата.
Полупрозрачный халат и кружевное нижнее бельё – не лучший наряд для того, кто хочет, дабы его слова воспринимали всерьёз. Плюс дамочка оказалась вдрызг пьяной, в финале рухнула на пол и смачно захрапела.
Эти косяки чуток подпортили впечатления. Но теперь, в свете последних событий, даже откровенная чушь наполняется глубоким смыслом.
Я лежу на кровати, тупо уставившись в потолок, и не могу думать ни о чём ином. Только о нём. Об одном. Единственном на свете. Даже если мир рухнет, вряд ли замечу.
А он?
Советует тренировать внутренние мышцы, чтоб было точь-в-точь как у других баб. У тех классных баб, которых он трахал раньше и, возможно, потрахивает до сих пор.
Моё сердце не сжимается.
Нет.
Моё сердце просто перестаёт биться, когда представляю подобные картины. Спасибо богатому воображению. Представляю ярко и отчётливо, до мелочей.
О’кей, признаю.
В сексе я бревно.
А он?
Бог.
Природный талант. Рекордная выносливость. Впечатляющий опыт.
Для него не существует ни пределов, ни запретов. Есть лишь наслаждение. Через боль. И не только. Щемящая нежность. Сладостная жестокость. Огонь и лёд. Острые когти дикого зверя вспарывают податливый шёлк.
Неужели бревно способно возбудить? Влюбить в себя и удержать навсегда?
Очень сильно сомневаюсь.
Соберись, тряпка.
Хватит сопли жевать.
Прекрати валяться в позе дохлой крачки, оторви зад от этого восхитительного матраса, придай телу сексуальный вид.
Мягкий безразмерный халат – хорошо и удобно.
Но стоит раздобыть полупрозрачный. Как у той гадалки. Или обернуться простынёй, обмотать на манер римской тоги.
Хватит быть эгоисткой.
Сделай нормальный минет. Давно пора. Перестань хрипеть и задыхаться. Отсоси уже по-людски. Круто, феерично, чтоб башню сорвало.
Падать на спину и покорно раздвигать ноги – тоже неплохо.
Но гораздо лучше освоить новые трюки. Хм, хоть какие-нибудь трюки. Ну, хоть парочку, чисто ради разнообразия.
Это же не плюсквамперфект. Не «Лебедина зграя» Василя Земляка. Не лекции по экологии в экологически-безнадёжном городе.
Здесь практическая польза есть. Реальная выгода.
Или ничего не предпринимай.
Обтекай молча.
Жди, пока какая-нибудь прожжённая вертихвостка уведёт счастье из-под носа. Сократит мышцы в нужный момент и вуаля – отправляйся в расход, переводчица.
Ага.
Размечтались.
Я выросла там, где пустая бутылка портвейна ценится дороже человеческой жизни. Удар держать умею.
- Подольская! – грозно восклицает моя классная руководительница. – Ты кем себя возомнила? Что за кровавые разборки в трущобах Гарлема?
Не удостаиваю жалкую смертную ответом, ограничиваюсь многозначительным хрипом.
- К твоему сведению, это элитное учебное заведение, а не прокуренный притон в чёрном квартале, - продолжает возмущаться.
Нервно дёргаю плечами, нечленораздельно рычу.
- Будь добра, отпусти Катюшу, - советует настоятельно.
Отпустить? Прикольная шутка. Опущу и отпущу. Подождите, пожалуйста. Не всё сразу.
- Катюша – внучка директора, - как бы намекает. – Почему твоё лицо упёрто пытается остановить её кулаки? Почему твоя шея нагло притягивает её пальцы? Сколько можно издеваться над несчастным ребёнком?!
Сколько можно, столько и нужно.
Катюша крупнее меня в три раза. Понимаю, сложно поверить, что такое возможно, но на свете действительно существуют особи подобных габаритов. Триста центнеров впечатлят моментально. Честное рыбацкое – не вру, не заливаю.
Катюша наваливается на меня и душит. Она внучка директора, обладает неограниченным авторитетом. Всякий, кто не даст ей списать домашку, будет наказан.
Только враг рано радуется.
Ловко изворачиваюсь. Бью в солнечное сплетение, а дальше по печени. По печени, по печени. Долго и с удовольствием. Пока коленка не устанет.
- К директору! В милицию! – истошно вопит классная.
- Тафайте узе сразу ф прфо... прфо... - сплёвываю лишние зубы на пол. – Ф плокулатулу.
- Чего? – не врубается.
- Сейсас, - достаю из кармана вставную челюсть, надеваю, поправляю, лучезарно улыбаюсь. – В прокуратуру давайте. Там как раз папин братишка трудится. Вот он и разберётся. По строгости закона.
Ностальгия.
Приятно, когда есть, что вспомнить.
Для протокола запишите – я не гопота подзаборная, а вполне себе приличная девочка из интеллигентной семьи. Школу окончила с золотой медалью, магистратуру – с отличием.
Просто на районе правила суровые. Либо ты втаптываешь в дерьмо, либо тебя. Выбирать особо не приходиться. Ну, как везде, в общем.
Кстати, медаль нифига не золотая. В ломбарде не принимают. А красный диплом ни хр*на не бросит мир к твоим ногам. Этой заламинированной картонкой даже подтереться нельзя.
Прав был Леонид, когда утверждал: знание умножает скорбь.
Гоню, разумеется.
Бывший столько умных слов за раз не выговорит, но...
Стоп, а где он?
- Расслабься, выдохни, - отмахивается внутренний голос. – Парень не совершил ничего криминального.
Обслюнявил мою шею, облапил зад, признался в любви. Боюсь, фон Вейганд не из тех, кто прощает наглое посягательство на личную собственность.
- Согласен, - заключает печально. - Парню п*здец.
П*здец с отягчающими, учитывая визит в дом Ксении.
Хотя бедолага отличился в положительном смысле. Не предал, не подставил, не слился. Упорно защищал мои интересы.
Зато Анна сдала с потрохами, выложила инфу как на духу. Стерва неблагодарная. Почему ей не устроят тёмную?
Помощь следствию искупает любую вину.
Наверное.
Брезгливо морщусь, передёргиваю плечами.
Надоело. Не стану заморачиваться. Проехали.
Нужно действовать.
Резко поднимаюсь и бросаюсь в бой. Точнее к зеркалу. Поспешно сбрасываю халат на пол, придирчиво изучаю собственное тело.
Синяки, кровоподтёки, укусы, царапины.
Все эти прелести буйным цветом распускаются на бледной коже. Самое время метнуться и снять побои.
Оглядываюсь в поисках одежды, заранее подозреваю, что ничего подходящего не найду. Открываю ящики комода, осматриваю содержимое шкафа. Стандартная мелочёвка типа полотенец и туалетных принадлежностей. Никаких полезных вещей вроде сексуального нижнего белья. Полнейший отстой.
Спальню прибрали, постельное поменяли. Разорванное платье утащили, а новое зажали.
Сволочи бесстыжие.
Придётся проявить креативность. Оборачиваюсь простынёй, отчаянно пытаюсь создать сексуальный образ. Получается не очень.
Кто ты?
- Сразу и не определишься, - удручённо качаю головой. – Не то развратная императрица, не то задорный банщик.
В темноте прокатит.
Щёлкаю выключателями, погружаю комнату в уютный полумрак. Оставляю гореть лишь подсветку на потолке. Понятия не имею, как вырубить сверкающую заразу.
Теперь дело за малым. Чистые формальности, мелочи жизни. Волноваться не о чем. Сущая ерунда.
Тут тебе не интегралы, не теория относительности, даже не теория перевода. Не бизнес-план с нуля. Не зажигательное шоу на пилоне.
Глубокий минет.
Подумаешь, эка невидаль.
Облизывай, соси, глотай. Специальное образование получать не обязательно. Зацени пару статей в сети и дерзай.
- Не мешает освежить материал, - хмурюсь, поправляю импровизированную тогу. – Где бы погуглить?
Не замечаю вокруг ни единого компьютера. Верный телефон конфискован вместе с моей сумочкой. Крутые гаджеты остались в особняке Валленбергов.
Значит, в Интернет не выйти.
Доступ блокирован. Кислород перекрыт.
Сплошная безысходность.
Грусть. Печаль. Боль.
Нельзя лишать людей всемирной паутины. Это жестоко и бесчеловечно, противоречит нормам международного права. Надо не забыть накатать жалобу в Гаагу.
Не спорю, в столь преклонном возрасте глупо изучать чужие конспекты. Давно следует приступить к практическим занятиям.
- Практики у нас хоть отбавляй, - машинально ощупываю челюсть.
Ради справедливости стоит прибавить, что меня не всегда трахают в глотку, вынуждая испытывать все прелести асфиксии. Порой позволяют применять обычные ласки.
Только эффект сомнительный. Член стоит колом, а сам фон Вейганд скучает. Не рычит, не стонет. Ухмыляется.
Может, ему хорошо. Может, кайфово. Но виду не подаст. Держится невозмутимо. Упрямая скотина.
- Молодец, старайся, - говорят его глаза. – Чего ты там ещё отчебучишь?
В принципе, гад постоянно так смотрит. Ожидает промаха или подвоха. Листает важные документы, не выпуская из-под прицела. Замышляет очередную авантюру, не спешит сдавать позиции.
Ему нравится наблюдать. Подстерегать добычу, загонять в угол и отступать. Ему нравится играть. Дарить иллюзию безопасности, преследовать по пятам и уничтожать.
Он ранит. Но не насмерть. Он пожирает. Но не сразу.
Каждый ход просчитан заранее, выверен бывалым шахматистом наперёд. Выбирай любую клетку. Хоть чёрную, хоть белую. Ловушка уже захлопнулась. Наружу не выбраться.
Нет, так не пойдёт.
Нужно изменить правила.
Исправить.
Слегка.
Самую малость.
Покорить и подчинить зверя. Поставить экзекутора на колени. Выбить дыхание из груди палача. Затуманить горящий взгляд монстра. Доставить удовольствие. Дикое и острое.
До дрожи. До ледяного озноба. До разрядов электрического тока под кожей.
Господи, дай мне сил.
Не мысль и не мольба.
Жажда.
Приятно, когда вами обладают. Берут и не спрашивают. Применяют по назначению без всяких сантиментов. Однако гораздо приятнее обладать самому.
Это две стороны медали. Когда-нибудь захочется оказаться сверху. Главное – не растерять запал по дороге.
Готовься, фон Вейганд, будем экспериментировать.
Хочу металлическую биту, лампу с ярким светом и опытную гейшу. Проведём допрос на интимную тему, выведаем грязные секреты.
Ну, а как ещё обучиться?
В порнухе – трэш. В книжках – сироп. Весь мир сговорился против меня. Приличный человек желает отсосать, а знания черпать неоткуда.
- Приличные люди не сосут, - брезгливо роняет внутренний голос.
Ха-ха.
И сосут, и глотают.
Покончим с дискриминацией.
Мой взгляд блуждает по комнате в хаотичном поиске ответа, пытается обнаружить хоть что-нибудь полезное.
Кресло. Диван. Столик с едой. Снова кресло. Дверь. Шкаф. Окно. Кровать. Комод. Зеркало. Тумба. Опять кресло. Бродим по кругу.
One moment, please. (Минуточку, пожалуйста)
Меня прошибает холодный пот.
Неужели?
Обман зрения. Невозможно. Не верю.
Открываю и закрываю глаза. Несколько раз щипаю себя. Кусаю губы. Трясу головой. Тщетно стараюсь избавиться от соблазнительной галлюцинации.
На кресле действительно висит пиджак фон Вейганда. Небрежно переброшен через спинку.
Случайность или приманка?
Перед таким искушением не устоит даже святой. Куда там остальным.
Молниеносно бросаюсь вперёд, чудом удерживаюсь на ногах, споткнувшись о некстати размотавшуюся простыню. Быстро привожу наряд в порядок, а после замираю, не решаясь приступить к обыску.
В этих милых карманах вполне может скрываться бомба. И не одна. Что если находки мне не понравятся?
Окровавленные орудия преступления. Фотографии изувеченных тел. Государственные тайны. Например, заботливо отксерокопированный пакт Молотова – Риббентропа. Только на новый манер. Между другими странами.
Это смогу пережить. Приму и смирюсь.
Однако существуют вещи похуже.
Я согласна многое простить.
Тем не менее, всему есть разумный предел.
Вдруг там вырванные страницы из личного дневника? Сопливые признания в духе «я не хотел, меня заставили, злобный дед воспитал по своему образу и подобию, регулярно закрывал в камере пыток, ставил на гречку и вынуждал зубрить кодекс садиста»?
Или совсем невыносимое. Жуткое и отвратительное. Нестерпимое и неприемлемое. Настоящая мерзость.
Стихи.
Такие стихи, где рифма ещё гаже, чем в моих гениальных строках:
«Ты нежный и ласковый,
Как ножа клинок опасный
Ты дикий и безумный зверь,
Не миновать нам потерь»
Фон Вейганд вполне способен продекламировать ответную партию:
«Хочу увидеть твою боль,
Я просто назову её любовь
И проведу тебя сквозь ад,
И больше нет пути назад»
А потом мы возьмёмся за руки, расплывёмся в счастливых улыбках и добьём зрительный зал эпичным:
«Что за коварная напасть,
Дотла сжигает сердце страсть»
Gunshot. (Выстрел)
Или пулемётная очередь.
После такого нас точно прикончат.
Присяжные оправдают убийц и пожалеют, что сами не смогли поучаствовать в расправе.
Шутки в сторону, вернёмся к тому, в чём реально разбираюсь.
К отмыванию денег, теневым схемам и промышленному шпионажу.
Зажмурившись, шарю по карманам. Руки трясутся, ладони покрываются испариной. Трепещущие пальцы извлекают первый предмет.
Небольшая коробка. Плоская, прямоугольная, металлическая. Сталь? Серебро? Белое золото? Без профессионала не понять. Секретное оружие? Подарок на День Рождения? Фамильные драгоценности? Трудно сказать.
Напрасно стараюсь открыть. Верчу и так, и эдак. Ни черта не получается.
Плевать, попробую позже.
Продолжаю поиск. Достаю зажигалку, а потом натыкаюсь на странную штуковину.
Ножницы? Щипцы для завивки ресниц? Тиски для дробления пальцев?
Неведомая фигня напоминает всё вышеозначенное одновременно.
Несколько секунд втыкаю, разглядывая вещественные доказательства. До меня как обычно доходит с опозданием.
Обалдеть.
Это же ножницы для сигар.
Прибавим сюда зажигалку и вернёмся к таинственной коробке.
Эх, деревенщина. Не признала портсигар.
Чувствую горькое разочарование, но не отчаиваюсь. Исследую другой карман. Смело ныряю внутрь пальцами, выуживаю на свет новую находку.
И почти испытываю оргазм.
Хотя почему почти?
Я испытываю оргазм. Здесь и сейчас. Раз за разом. В каждой клеточке тела. Моментально. Бесконтрольно.
Боже мой.
Какая удача.
Телефон фон Вейганда.
Попался, ублюдок.
Операция переходит в активную фазу. Подключаемся к сети, гуглим насущные вопросы.
Минет для чайников? Не пались. Глубокий минет? Рановато. Просто минет? Не катит. Хорошо. Как не задохнуться, когда...
Бл*ть.
Где тут интернет-браузер? Где меню? Где кнопка разблокировки?
Вот хр*нь.
Почему ничего не активируется? Не светится? Аккумулятор сдох?
Еб*ть.
Что тут надо нажать?!
- Идиотка, - флегматично произносит наглый голос в моей голове. – Нормальные девушки мониторят смс-ки, ммс-ки, журнал вызовов, телефонную книгу, фотоальбомы. А у тебя сдвиг на почве дебильных статей.
Точно.
После статей почитаем сообщения.
Но сначала – кто-нибудь, объясните мне, как включить эту срань?
Прости, телефончик.
Ты не срань. Ты произведение искусства.
Прости и откройся.
Сезам, откройся.
Или как тебя там?
Virtus.
Превосходный.
Для кого-то безделушка, для кого-то показатель статуса. Пыль в глаза. Уникальная игрушка.
Странно, на передней панели красуется не фирменная «V», а оригинальная «W». Значит, любой каприз осуществим? Даже так? Индивидуальная сборка. Индивидуальный дизайн. Надо только оплатить.
Собственность Валленберга.
На мне такая же гравировка. Только внутри.
Нам определённо стоит подружиться. Давай, чудо техники, активируйся.
Глянцевый и матовый титан с чёрным PVD-покрытием, мягкая кожа угольного цвета, инкрустация бриллиантами. Ничего лишнего. Чётко и лаконично. Элегантно.
Я слышала, что в подобных телефонах есть специальная кнопка для вызова консьержа. А кнопку включения забыли установить?
Стискиваю корпус изо всех сил.
- Scheie, shit, дерьмо, дерьмище, - выдыхаю скороговоркой и немного расслабляюсь, печально улыбаюсь.
Не получилось?
Ну и ладно.
Мои пальцы скользят по гладкой поверхности. С благоговением. Ибо эта вещь до сих пор хранит его след.
Его мрачные секреты. Его жуткие тайны. Всё то страшное и далёкое, что мне совсем не обязательно понимать.
Всё то, что способно уничтожить и стереть с лица Земли.
- Трепещите, ничтожные смерды! – гордо вскидываю подбородок. – Я завладела телефоном фон Вейганда. А чего добились вы?
Прижимаюсь лбом к экрану, посмеиваюсь и отстраняюсь.
Возможно, правду действительно лучше не знать. Не срослось. Пусть так. Наверное, не стоит биться головой о закрытую дверь.
- Врубайся, жалко что ли, - протягиваю устало. – Упёртая сволочь. Под стать хозяину. К вам обоим должна прилагаться специальная инструкция.
Постепенно начинаю привыкать к обломам.
Плохая тенденция.
- Отлично, - заявляю сердитым тоном. – И без тебя с минетом разберусь.
Горячие пальцы ложатся поверх моих, ледяных, онемевших от напряжения.
- А я могу поучаствовать? – знакомый шёпот обдаёт кипятком.
Отчаянно мало воздуха. Лихорадочная дрожь сотрясает грешную плоть. Внутри меня закручивается огненный водоворот.
В мгновение ока теряю контроль, оказываюсь на грани безумия.
Единственная фраза рушит декорации вокруг. Будто ураган. Проносится мимо, захлёстывает, сминает в неистовых объятьях. Уничтожает всё на своём пути.
- Нельзя так подкрадываться, - бросаю практически беззвучно, с трудом удаётся разлепить губы.
Не страсть. Не похоть. Не любовь.
Это, вообще, не чувство. Это не имеет ничего общего с обычными человеческими эмоциями.
Стихия.
Дикая и сокрушительная, неукротимая. Бешеная и безжалостная, неуправляемая. Отворяет бездну в мятущемся сердце, увлекает в пропасть, пробуждает худшие стороны натуры. Взращивает порочные инстинкты, обращает свет во тьму.
Но мне плевать.
Уже. Всегда. Почти.
Даже если все мои кости переломают по одной, мне понравится.
Мне понравится.
- Нельзя игнорировать важные вопросы, - жаркое дыхание опаляет шею.
Фон Вейганд забавляется.
Он обожает подобные моменты. Поймать врасплох, на горячем, на месте преступления. Подарить надежду на милость, посмеяться и припугнуть. Позволить уйти на безопасное расстояние и вновь догнать, вернуть обратно, погрузить во мрак.
Фон Вейганд никогда не упускает возможности наказать. По всей строгости закона. Своего собственного закона.
- Хорошо, - отвечаю мягко.
Чуть отклоняюсь назад, прижимаюсь макушкой к широкой груди, играю роль нахального котёнка, который, не ведая страха, ластится к суровому хозяину.
- Только включи мобильный, - прибавляю елейно.
Наглость ужесточит справедливую кару во сто крат.
Тем лучше.
Сгораю от нетерпения.
- Зачем? – спрашивает с наигранным удивлением.
Его пальцы медленно обводят мои запястья, едва касаются, но и от столь невинной ласки кожа покрывается мурашками. Вздрагиваю всем телом, ибо мне отчётливо слышится лязг кандалов.
Однако ничего нет.
Никаких наручников, никаких цепей.
Лишь мы.
Без почвы под ногами.
- Пожалуйста, - шумно сглатываю, стараюсь прозвучать спокойно и уверенно: – Включи. Просто покажи. Нужно сканировать отпечатки? Или сетчатку глаза? Или тут активация голосом?
Крупные ладони скользят по моим рукам, немного задерживаются на локтях, поднимаются выше, обводят обнажённые плечи, вырывают приглушённый стон из груди.
- Предлагаю сделку, - произносит вкрадчиво.
Ну, конечно.
Какой же дьявол без сделки.
- Ты удовлетворяешь моё любопытство, а я твоё, - оглашает условия.
Вроде бы честно, не подкопаешься.
Но глупо доверять манипулятору.
Не тороплюсь отвечать, выжидаю молча, держу паузу.
- Как телефон может помочь с минетом? – живо интересуется фон Вейганд, картинно вздыхает: - Боюсь представить.
О чём он?
Опять решил поиздеваться?
Отработать извращённый юмор на беззащитной жертве?
Не выйдет.
У меня нервы как стальные канаты. Были. Когда-то. Хотя и сейчас ещё ого-го. Фору дам кому угодно. Обладаю завидной выдержкой, нордическим характером и...
- Объясни, что ты собиралась делать с моим телефоном? – продолжает глумиться над воспалённым воображением, добивает нарочито серьёзным: - Всегда думал, девочки учатся этому на бананах.
Краснею. Румянец стремительно заливает щёки. Накал растёт.
Сейчас на моём лице можно легко поджарить яичницу-глазунью. Наверное, даже с беконом. И с зеленью. Аппетитная штука. Быстрее тащите сковороду.
- Поверь, существуют гораздо более удобные тренажёры, - заключает доверительным тоном. – Готов устроить демонстрацию лично.
- Хватит, - срываюсь на возмущённое шипение. – Прекрати.
Дёргаюсь в тщетной попытке освободиться. Едва ощутимые объятья вмиг становятся железными.
- Хотела выйти в Интернет, ясно? – выпаливаю яростно. – Думала изучить статьи, почитать форумы по теме.
- Статьи? – презрительно хмыкает.
Напрасно пробую вырваться на волю. Напрасно стараюсь побороть гнев.
Посылаю здравый смысл к чёрту.
- Других вариантов нет, - ядовитое замечание и откровенный вызов: - Ты паршивый учитель.
Фон Вейганд смеётся.
Ни капли притворства, истинное, ничем не замутнённое веселье. Не оскал голодного хищника, не саркастическая ухмылка серийного убийцы. Ни единого приёма из стандартного набора.
Только радость.
Чистая и неподдельная.
Усмехающиеся губы прижимаются к шее, выжигают влажный поцелуй на покрытой инеем коже. Принуждают выгнуться и застонать громче.
- Ты никогда не проявляла желания стать моей ученицей, - хриплый голос раздаётся над ухом.
Невероятный. Чарующий. Гипнотический.
Весь он.
Идеал ох*енности.
- Супер, - бросаю сдавленно. – Тогда чем мы занимались?
В отельном номере. В авто по дороге к аэропорту. В Киеве. В съёмной квартире. На заводе, прямо на пульте управления. В беседке на краю обрыва. В офисе. На борту самолёта. В Бангкоке. В особняке Валленбергов. В жутких подземельях. В сказочной Лапландии. В модерновом Дубае. В равнодушном Лондоне.
Здесь. Совсем недавно. Тоже в отеле. Словно замыкая порочный круг. Впервые теряя невинность по-настоящему.
- Чем? – повторяю с нажимом. – Отвечай.
Его язык обводит моё ухо, заставляя встрепенуться и поёжиться. Замереть в сладком предвкушении.
- Я тебя трахал, - следует ровное заявление.
Ну, спасибо.
Благодетель.
Уважил, осчастливил, вознёс до небес.
- И что же? – интересуюсь надменно, перехожу в атаку: - Теперь тебя трахнуть?
Лови гранату, фашист проклятый.
Знай наших. Трепещи в ужасе. Моли о пощаде.
Но фон Вейганд не намерен сдаваться, виртуозно путает карты лаконичным:
- Тр*хни.
Офигеть.
Либо я окончательно впала в старческий маразм, либо пора починить слуховой аппарат.
А как иначе?
Время неумолимо. Запал погас, кураж иссяк. Старею. Стремительно разваливаюсь по кускам. Былая слава померкла. Теперь даже в массовке сняться не пригласят.
Молодость проходит. Годы берут своё.
Двадцать четыре.
Жуткая цифра выглядит похлеще смертного приговора. Блистательная красотка остаётся в прошлом, на сцене возникает занудная брюзга. Анамнез ясен, диагноз неутешителен.
Нормального мужика точно не найду, навеки застряну в рабстве у психопата.
Трахни.
Нет, он бы это не произнёс.
Разве что под действием тяжёлых наркотиков. Или опорожнив годовой запас виски.
А вдруг это не он, а его брат-близнец, случайно потерявшийся в детстве? Или версия попроще – засланец от Мортона?
Тьфу, засранец.
Хм, засланный казачёк.
Короче, шпион.
В современном мире сделать пластическую операцию быстрее, чем в туалет сходить. Но вот с имитацией роста придётся тяжело. Не каждый парень под два метра вымахает. Такое трудно скопировать. Хотя ничего. Поработают над коленками, растянут на дыбе. Голь на выдумки хитра, а чокнутые лорды тем более.
- Завязывай со «спайсами» - настоятельно советует внутренний голос. – И прекрати смотреть мексиканские сериалы.
Печалька.
Просмотр мексиканских сериалов под «спайсами» – моё любимое развлечение, последняя отрада, яркая отдушина промеж серых будней.
А теперь что?
Трахни.
Сама мысль о возможности подобного выглядит абсурдной. Полный сюрреализм. Никакой привязки к действительному положению вещей.
Скорее кролик сожрёт удава, отечественный кинематограф поднимется с колен, а я стану самой богатой женщиной во Вселенной.
Прочищаю горло и выдаю вслух:
- Однажды пыталась. Купила плётку, затянулась в корсет, отрепетировала грозную речь перед зеркалом, - вздыхаю и подвожу итог: - Облажалась капитально.
Фон Вейганд неожиданно отстраняется, отпускает лишь на несколько мгновений, а после резко обхватывает за талию. Вынуждает подняться, прижимается сзади.
- Кто сказал, что мне не понравилось? – дразнит жарким шёпотом.
Никто.
Инстинктивно облизываю губы.
Похоже, тебе и сейчас неплохо. Чувствую физически. Самой беспокойной частью тела. Той, которая вечно нарывается на приключения.
Телефон до сих пор у меня в руках. Значит, в зад упирается фотоаппарат.
Огромный, горячий, пульсирующий фотоаппарат.
Да, именно так.
Не отвлекаемся от повестки дня.
- К-как... - осекаюсь. – Как включить?
О мобильном не забуду.
Не надейся, не мечтай.
Держи слово.
- Очень легко, - трётся бородой о мою щёку. – Открой рот.
- То есть? – уточняю, нутром чую подставу.
- Выполняй, - повелевает коротко.
Подчиняюсь.
Исключительно ради любопытства.
- Умница, - хвалит за послушание.
Его пальцы медленно скользят по моим приоткрытым устам. Гладят и обводят, изучают территорию, закрепляют право собственности.
От этих прикосновений плавится мозг. Нет ни силы, ни желания сопротивляться. Хочется лишь таять и растворяться.
Невольно выгибаю спину. Отдаюсь течению, не пытаюсь остановить торнадо. Упиваюсь моментом.
- Высунь язык, - следует новое распоряжение.
- Что? – вырывается из груди приглушённый возглас.
- Дай мне свой язычок, - мягко повторяет фон Вейганд.
Наверное, стоит взбунтоваться или хотя бы насторожиться. Однако я не желаю думать и анализировать происходящее. Безропотно покоряюсь.
- Видишь, как просто, - он покрывает плечи небрежными поцелуями, с убийственной серьёзностью заявляет: – Открываешь рот, высовываешь язык, облизываешь головку...
- Какую головку? – выдыхаю поражённо.
- Члена, - бросает невинно. – Кажется так это по-русски – «головка члена»? Неужели ошибся?
Куда там.
Ошибаюсь только я.
Когда верю, что обойдётся без на*ба.
Ну, без грубейшего нарушения чётких условий обоюдной договорённости.
Хотя на*б звучит понятнее.
- Вообще-то, вопрос был про мобильный, - постепенно начинаю сатанеть. – Не увиливай, отвечай прямо.
- Если мне не изменяет память, мобильный понадобился, чтобы узнать про минет, - роняет с неприкрытой издёвкой, невозмутимо интересуется: - Закрепим теорию на практике?
- Так нечестно, - гневно цежу сквозь зубы. – Это мошенничество.
- А это, - ловко отнимает телефон, насмешливо заключает: - Вмешательство в частную жизнь.
Отстраняется и отступает в сторону.
- Забавно слышать такое от того, кто везде устанавливает камеры, отслеживает каждый шаг и собирает подробное досье, - парирую удар.
Резко оборачиваюсь, грозно взираю в лицо опасности. Пытаюсь метать молнии, сурово упираю руки в боки.
Проклятье.
Что я натворила?
Вляпалась по полной. По самые уши, если не сказать хуже. Или глубже. Напросилась на летальные последствия с неожиданным бонусом.
Господи, помилуй душу грешную.
Он же голый.
Сестра, дефибриллятор.
Ну, практически голый.
Разряд.
Из одежды на нём только полотенце, небрежно повязанное вокруг бёдер.
Разряд.
Полотенце, которое в любой момент может соскользнуть на пол.
Не смей. Нельзя.
Достаточного одного неосторожного движения.
Забудь. Ни в коем случае.
Конфликт принято завершать чем-нибудь достойным.
Нет.
Диким и безудержным сексом, например.
Разряд. Разряд. Разряд.
Приходится отпрянуть назад, вжаться в комод. Машинально стараюсь мимикрировать, превратиться в мебель, слиться с окружающим пространством.
- Ты в порядке? – спрашивает фон Вейганд.
Ограничиваюсь утвердительным кивком, отвожу взгляд, прячу глаза.
Но искушение всегда сильнее меня.
Просто не могу не смотреть. Не в силах удержаться от соблазна. Концентрация силы воли в моём организме ниже нуля.
Никогда особо не заморачивалась по поводу мужской внешности. Не обращала внимания на соответствие общеизвестным канонам красоты. Не сходила с ума по развитым мышцам, не вела учёт кубикам пресса. Не ловилась на бешенную энергетику и развратные флюиды.
Хотя кого обманываю?
Всегда была не против приковать Джерарда Батлера, Джейсона Момоа и солиста группы Oomph! к огромной кровати. Можно всех вместе. Можно по отдельности.
Кстати, последний парень сам виноват. Не стоит снимать тонко намекающие клипы.
Sex hat keineMacht. (Секс не имеет власти.)
Воображение, что ты делаешь. Прекрати.
Sex hat keine Macht! (Секс не имеет власти!)
Du blutest nicht genug fur mich(Ты недостаточно истекаешь кровью для меня)
Kuss mich noch ein letztes Mal (Поцелуй меня впоследнийраз)
Упс, слегка увлеклась.
Однако как тут не увлечься? Деро Гои не поёт. Нет, нет. Он вынимает душу. Вынимает и выё...
Ну, вы поняли.
Круче только фон Вейганд.
Широкие плечи. Мускулистые руки. Плоский живот. Невероятно длинные ноги. Далеко не качок. Тем не менее, в идеальной форме. Сухой, поджарый, жилистый. В каждом его жесте ощущается сдерживаемая мощь кровожадного хищника.
Про фотоаппарат скромно промолчу.
Хороший товар в рекламе не нуждается. Говорит сам за себя. Красноречиво натягивает полотенце.
Боже.
Какая же я испорченная.
Кто-нибудь, накажите меня.
- Ты слишком напряжена, - заявляет главный герой моих эротических снов и вкрадчиво любопытствует: - Почему?
Обманчиво-сладкий тон, пристальный взор, проникающий в самую душу. Холод крадётся вдоль позвоночника. Автоматически хочется продолжить речь устами другого персонажа.
Why so serious? (Ты чего такая серьёзная?)
Let’s put a smile on that face. (Давай-ка мы тебе нарисуем улыбку.)
Привет, Джокер.
Иногда кажется, что я больше не выдержу, согнусь пополам, взвою от боли, окончательно сломаюсь. Иногда нечем дышать. Задыхаюсь. Теряюсь, погрязнув в омерзительном болоте страхов и сомнений. Понимаю, здесь не театр и не кино, нельзя подняться и покинуть зал, забыть о чудовищных образах, воплощённых на сцене.
Становится по-настоящему жутко.
Но это быстро проходит.
Пускай внутри полыхают предупреждающие сигналы.
Wrong. Wrong. Wrong. (Неправильно.)
Пускай загораются сообщения о сбоях системы.
Error. Error. Error. (Ошибка.)
Меня не остановить и не изменить, не направить по верному пути. Радостно окунаюсь в раскалённую лаву.
Разум?
Not found. (Не найден.)
- Твоя вина, - отвечаю сухо, выдержав эффектную паузу, продолжаю шустрее: – Мы ничего не обсуждаем, не говорим о банальных мелочах. Типа как день прошёл, чем займёмся на выходных. Мы не делимся сокровенным. Нас объединяет только постель. Никаких общих хобби нет.
Нервно барабаню пальцами по комоду.
- Хотя чего распинаюсь? – фыркаю. – Давно всё знаешь. Положение плачевное. Нужно искать точки соприкосновения, беседовать о чувствах, о переживаниях и надеждах. О планах на будущее. О событиях из прошлого. О грязных тайнах и пугающих секретах.
Фон Вейганд широко ухмыляется. Не разменивается на вербальную реакцию. Не желает тратить драгоценные слова попусту.
Тяжёлый случай.
От прожжённого шулера откровенности не добьёшься.
Однако я не сдаюсь.
Плох тот ученик, который не попробует отыметь собственного учителя. В произвольном смысле. Не обязательно буквально.
- Хамство, - роняю с милой улыбкой, прибавляю не менее сладко: – Вопиющая наглость. Понятия не имею, как включить твой мобильный. Пароль к ноутбуку тоже фиг подберёшь. Это необходимо исправить.
Противник безмолвен. Заговорщически подмигивает, а потом отворачивается, несколько мгновений изучает комнату. Подходит к креслу, перекладывает инструменты для курения на диван, пиджак не трогает. Уверенно берётся за перестановку гарнитура.
- Осторожно, - срывается с моих губ предупреждение.
Эта деревянная хр*нотень наверняка очень тяжёлая. Тяжелее меня, тяжелее Катюши. Кто такую мебель строгает.
Блин, разочарование.
По ходу креслице пластиковое. Весит не больше пушинки.
Или фон Вейганд силач? Поднимает не рывком. Наоборот, с лёгкостью.
Поостерегся бы. Ещё спину сорвёт. Радикулит, ревматизм, межпозвоночная грыжа. Не молодеет же. Я за ним больным ухаживать не стану. Мазями растирать не буду.
Чёрт.
Его спина.
Только сейчас замечаю бордовые полосы на коже. Царапины от ногтей и не только. Кое-где виднеется запёкшаяся кровь.
Не сразу понимаю, что сама оставила выразительные метки. Сама запечатлела клеймо. Каблуками.
Запоздалое осознание накрывает огненной волной.
Крепко стискиваю комод, отчаянно впиваюсь в гладкую поверхность, очень стараюсь не распластаться на полу.
- Давай поговорим, - мягко предлагает фон Вейганд, располагается на диване, указывает на кресло. – Присаживайся.
Тет-а-тет.
Друг напротив друга.
Идеальная экранизация мечты.
Всё как я хотела.
Вроде бы.
- Тебе дурно? – хриплый голос пронизан тревогой. – Тошнит?
Пожимаю плечами, отрицательно качаю головой. Делаю несколько неровных шагов вперёд. Безвольно опускаюсь на мягкое сидение.
- Нормально, - пытаюсь убедить и его, и себя.
Откидываюсь назад, чуть выгибаюсь. Обнажённая кожа вплотную соприкасается с тканью пиджака. Даже не пробую избежать искушения. Впитываю аромат и ощущения. Осязаю. Безотчётно. На ощупь.
- Сомневаюсь, - разглядывает пристально, будто сканирует.
- Произвожу впечатление больного человека? – по-идиотски хихикаю, расплываюсь в дебильной улыбке. – Ну, это не новость. Понятно, что я чокнутая. Вменяемая с тобой не уживётся. Хр*ново выгляжу? Тоже ничего удивительного. Мертвенная бледность плюс фирменный панда-стайл. Вполне естественный вид, не находишь? Лихорадочный блеск в глазах дополняет образ. Или смущают морщины? Конечно, старею, уже разменяла третий десяток, дни стремятся к закату, теперь не забалуешь. Поздно колоть ботокс, надо сразу круговую подтяжку.
- Ты не притронулась к еде, - безжалостно обрывает лебединую песнь.
Хм, действительно.
- Не успела, - виновато развожу руками.
- Салат «Цезарь». Лаваш с сыром, чесноком и зеленью. Куриные крылья в соусе «Дор-блю». Креветки «Унаги». Стейк из лосося. Овощи на гриле. Вишнёвый штрудель. Эклеры. Макаруны.
- Ну, я просто не обратила внимания, - небрежно отмахиваюсь. – Зачем сразу подозревать в тяжком недуге? Расслабься, зверушка здорова. Не дождёшься.
- Эклеры, - произносит с нажимом.
Твоя правда.
Срочно звони в «неотложку».
Чёрт, эклеры не продинамлю даже на смертном одре.
Лучше вызывай экзорциста.
Так надёжнее.
- Мне нравятся вкусняшки, - признаюсь чистосердечно. – Но совсем необязательно набрасываться на них и...
И тут происходит очередное озарение.
Все эти блюда регулярно заказываю в местных ресторанах.
Откуда?!
Вот откуда столько знает?
Вопрос риторический.
- Я навёл справки, - милостиво поясняет фон Вейганд.
Предвкушает очередную порцию претензий, скандал и бойкот, бурную истерику. С явным торжеством следит за сменой эмоций на моём лице.
Дорога от офигения до ярости занимает несколько ничтожных секунд.
Однако на сей раз оперативно сбрасываю обороты. Пора перестать удивляться. Настало время удивлять самой.
Никаких упрёков. Никаких претензий. Ни тени возмущения.
Обломись, малыш.
- Как ты относишься к тортам? – интересуюсь ровно, будто спрашиваю о гольфе.
Тяжёлая артиллерия обождёт.
На данном этапе необходимо ошарашить противника, вырвать у него из рук колоду краплёных карт, перетасовать и разбросать по комнате. Нужно сбить негодяя с толку, стукнуть пыльным мешком из-за угла. Со всей дури. Не жалея сил. Подключив буйную фантазию.
В конце концов, победу даруют за мастерство.
Кулаками помахать успею. Без проблем сумею заорать.
Надо действовать тоньше. Аки хирург. Скальпелем.
- Неоднозначно, - в тон мне произносит фон Вейганд, скупо прибавляет: – Довольно таки прохладно.
Не отчаиваюсь.
Открываю бутылку минеральной воды. Пью. Беру тайм-аут на раздумья, рассчитываю новый ход. Украдкой поглядываю на десерт, замышляю недоброе.
Хватит, притормози.
Впрочем, почему не рискнуть?
Неизвестно какие извращения таятся в бритой башке. Хотя известно. Частично. По фрагментам. Кнуты, цепи, плети, прочая банальщина. Копнём глубже. Не ведая страха. Приготовимся к леденящим душу откровениям.
- А ты хотел бы, - осекаюсь, выжимаю максимум соблазнительности из привычной дурацкой улыбки, посылаю к чёрту внезапно пробудившееся смущение и продолжаю партию: - Хотел бы обмазать меня взбитыми сливками? Мёдом? Джемом? Мороженым? Заварным кремом?
Ублюдок молчит.
В чёрных глазах отплясывают бесенята. Рот кривится в зловещей ухмылке.
- Хотел бы обмазать и слизать всё это с нежной кожи? – заявляю невинно, провожу языком по губам для закрепления эффекта.
Мучительно тянет сбежать, немедленно скрыться подальше отсюда, забаррикадироваться в ванной или вырваться на улицу, на мороз.
Тянет отвернуться, зажмуриться, сгорбиться и стать незаметной.
Но я обязана довести провокацию до логического финала. Отступать – слишком большая роскошь. Не могу показать слабость.
Фон Вейганд слегка наклоняется вперёд. Не позволяет разорвать контакт, проникает внутрь, не прикасаясь.
Вечная ночь. Без края и без конца. Ложиться на меня. Накрывает тёмным бархатом. Смягчает удар стального клинка. Прямо туда. Под рёбра.
- Проклятая диета, - оглушающий шёпот и звериный оскал. – Вынужден отказаться.
Дрожь зарождается в груди, движется по всему телу. Неумолимо. Против воли. Слёзы душат. Отчаянно рвутся наружу.
Не спасут ни эклеры, ни макаруны. Ни даже вишнёвый штрудель.
Яд сомнения пропитывает плоть, застывает в жилах густой смолой. Вязкие капли стекают вниз. По кончикам ресниц.
Отключаюсь. Стараюсь не думать. Перевести стрелки. Отгородится от реальности, закрыть собственное сознание.
Что чувствовала Мария-Антуанетта?
Когда опускалась на колени перед гильотиной.
В белой пикейной рубашке, с чёрной лентой на запястьях, с муслиновым платком на плечах и в лиловых туфлях. Лишённая всего, доведённая до предела. Униженная, но не сломленная. По-прежнему королева.
Что хуже – смерть или ожидание смерти?
В одном углу ринга – колючая вспышка боли. Ослепляющая, обжигающая. В другом – ад без границ. Безвизовый режим в чертогах Сатаны.
Чего изволите – правду или ложь?
Добро пожаловать, на эшафот.
Проходите, не стесняйтесь.
Горизонтальная скамья к вашим услугам. Прилягте, отдохните. Навсегда. Две доски с выемкой. Не волнуйтесь, шея не успеет онеметь. Не дёргайтесь, позвольте закрепить на славу.
Аттракцион работает безотказно, толпа содрогается в экстазе.
Косой нож замирает наверху. Доля секунды – отпускаем защёлку, нажимаем рычаг. Орудие смерти в свободном полёте.
Поздравляю.
Вы самое слабое звено.
Прощайте.
Эти французы сумасшедшие.
Активно создавали серьги и браслеты, печати для конвертов, прочие изысканные сувениры в виде гильотины.
В ресторанах подавали блюдо марципановых куколок, которые карикатурно копировали известных политических лидеров смутного времени. Каждому посетителю полагалось по мини-гильотине. Из красного дерева.
Выбирай жертву, казни в своё удовольствие. Вместо настоящей крови вытекает сладкий алый соус. Макай в него игрушечный трупик. Кушай, не обляпайся. Голову сохрани на память о чудесном обеде.
Прелестно ведь.
Дух свободы, демократии, перемен.
Жаль, вдохновенные революционеры частенько забывают о судьбе Робеспьера.
Ладно, покончим с долгими отступлениями.
Истина как она есть.
Я боюсь.
Дико. Безумно. До чёртиков.
Не готова к мятежу. Не знаю, хочу ли докопаться до правды. Но и во лжи не сумею жить. Комфортное неведение исключаю автоматом.
Вполне допускаю, некоторые вещи просто не должны случаться.
Второй сезон «Физрука». Русский рэп. Глобальное потепление.
Однако они происходят. Снова и снова. С завидной регулярностью.
Хотя не страшно.
Ну, не так страшно как мои стихи, которыми в местах не столь отдалённых пытают Гитлера.
Шучу.
Даже для него это слишком суровое наказание.
- Надоели буржуйские штучки, - совершаю выразительный жест рукой, тонко намекаю на утончённые яства, коими уставлен стол. – Сейчас бы пельмешки с мяском да брусничный морс.
Фон Вейганд посмеивается.
- Заказывай, - следует подарок с барского плеча. – Исполню.
Слишком скучно. Никакого сопротивления. Подобная капитуляция рубит спортивный интерес на корню.
- Позже, - говорю, насупившись.
Придётся поменять тактику. Нельзя допускать тягостного однообразия.
- Давай начистоту, откровенно, без утайки, - мастерски усыпляю бдительность, гениально подсекаю: - Твоё любимое блюдо?
Начнём с примитива, пускай расслабится. Чем безобиднее стартовый вопрос, тем сильнее брешь в дальнейшей обороне. Для затравки спрашиваем всякую чепуху, а потом пускаем в ход серьёзные темы.
Но соперник не дремлет, готовит очередную подставу. Выбивает дыхание из лёгких одним коротким:
- Ты.
Замираю, не способна шелохнуться.
- Что? – выдавливаю чуть слышно.
- Ты, - охотно повторяет, улыбается.
- П-прости? – с трудом ворочаю языком.
- Ты, Лора, - подтверждает снова. – Ты моё любимое блюдо.
Таким тоном детям втолковывают азбуку.
- Хм, в этом смысле, - судорожно сглатываю, развиваю догадку: – Нравится издеваться, расставлять силки на живца, загонять в ловушку.
- В прямом смысле, - произносит без тени веселья, абсолютно серьёзно.
- Как? – упорно отказываюсь понимать.
- Очень вкусная, - нарочито растягивает слова. – Лучше любого десерта.
- Я не... я...
В горле противно скребёт, губы едва шевелятся. Моментально теряю дар речи. Позорно замолкаю.
- Очень красивая, - продолжает спокойно, вкрадчиво прибавляет: - Там.
Вжимаюсь в кресло. Лихорадочно стараюсь придумать достойный ответ. Тщетно пытаюсь постебаться, поюморить в своей обычной манере. Напрасно пробую рассмеяться. Звук получается фальшивым и пугающим.
- Только там? – бросаю нервно.
Фон Вейганд остаётся убийственно невозмутимым.
- Везде, - замечает ровно. – Но там – особенно.
Тянусь за бутылкой.
Воды, а не текилы.
К сожалению.
- Каждая женщина выглядит по-разному, - произносит с расстановкой. - Не каждую хочется рассмотреть.
Хорошо, что не успела выпить.
Точно бы поперхнулась.
- Некоторые достаточно привлекательные, - рассуждает с видом философа. – А некоторые неприятные и даже отталкивающие.
Стоп, снято.
Моё терпение гибнет окончательно.
- Позволь поинтересоваться, - роняю вежливо, не дожидаясь разрешения, бросаюсь в атаку: - Это действительно о вагинах? Не метафора? Не подтекст? Не завуалированное признание? Реально о вагинах? Типа иногда встречаются милые и симпатичные, хотя существует полным-полно гадких и омерзительных?
Отлично.
Отсюда поподробнее.
- Какова статистика? – любопытствую яростно. – Предлагаю подбить данные. Сколько экземпляров оценил? Гребаный эстет. Сколько попробовал на вкус? Гурман хр*нов. Ну, хватит. Не томи. Похвастайся. Сколько их было?
Меня трясёт.
Зуб на зуб не попадает. Пальцы отбивают барабанную дробь.
Фон Вейганд нагло игнорирует истерику.
Кричу. Гневно возмущаюсь. Озвучиваю оскорбительную тираду. Болтаю без умолка. Колочу кулаками по столу. Сбрасываю «Цезарь» на пол. Отправляю следом несколько других тарелок. Поливаю замысловатый коллаж минеральной водой.
Реакции ноль.
Каменная статуя проявляет больше эмоций, чем он.
Хладнокровный ублюдок. Бессердечная скотина. Сволочь беспринципная. Гад проклятый. Бездушный урод.
- Всё? – спрашивает, наконец.
Сил орать не остаётся. Бить посуду лень.
Концерт достигает логического финала. Творческий запал гаснет. Вольная импровизация завершается.
Молчу.
- Почему так сложно поверить? – искренне недоумевает.
Фыркаю. Пожимаю плечами.
Кто бы говорил.
- Ты у меня одна, - мигом обезоруживает.
Внимательно наблюдаю за его движениями.
Как он достаёт сигару из стального коробка.
Осторожно обрезает ножницами, старается не повредить табачный лист. Резко щёлкает зажигалкой. Неторопливо разогревает гаванский деликатес огнём. Медленно раскрывает неповторимый аромат. Обнажает уникальность.
Минует целая вечность, прежде чем фон Вейганд делает первую затяжку. Не спешит, наслаждается. Упивается процессом, смакует.
От этого зрелища уже хочется кончить.
- Тогда откуда, - закашливаюсь, прочищаю горло, сбивчиво бормочу: – Откуда боль?
__________________________________________
Дорогие мои, очень жду ваши впечатления. Можно в блоге, можно в теме. Но в теме отвечать удобнее, так что...)) Лучше писать в тему. Или же такой вариант - пишем в блог и копируем в тему. В любом случае я на комменты отвечу!
Очень жду ваши мнения...
Надеюсь, теперь было повеселее)))
Мне понравилось!