Когда-то у него не было ничего, и он был никем. Теперь же - это амбициозный, дерзкий, жестокий, обладающий властью человек, которому не каждый рискнет перейти дорогу. Сейчас он дон Гуэрра, его называли «Кровавый дон». Что ж, это соответствовало действительности. А ещё была женщина, которая никак не вязалась с его планами. Возможно, за всю свою жизнь он впервые совершил глупость, напрочь отключив здравый смысл и рассудок. Но против своих желаний трудно пойти, особенно если дело касается такой женщины, как Оливия Флейм. Оливии, которая неожиданно и так внезапно вторглась в его душу. Что чувствует человек, когда искренне молит о милости? На этот вопрос Дрэго Гуэрра не знал ответа. Ему и не нужно было знать. Когда-то давно, ещё совсем пацаном, Дрэго случалось попрашайничать, и он довольно быстро понял – куда проще красть. По прошествии лет, Гуэрра привык требовать и брать то, что ему по вкусу, - тем и жил. До вчерашнего дня... Пожалуй, этот день стоило бы запомнить хорошенько, ведь вряд ли опыт повторится. Могущественный дон Гуэрра безотчетно пытался договориться с Богом о милости. Дрэго не был уверен, что на его молитвы ответят: он ведь даже не пытался делать вид, что живёт праведно. Поэтому Гуэрра обещал, предлагал, почти грозил... Вёл переговоры, как умел. Но иногда каждому приходится уповать лишь на добрую волю Творца. В тот день Дрэго просто стоял, подняв голову к небу, чернильно-черному, без намека на звезды, такому же тёмному, как его душа, и пробовал договориться с Богом. Ведь вполне возможно, в ночи угасал единственный свет, который в этой душе ещё остался... Дону Гуэрра позволили увидеть мисс Флейм под утро. Оливия лежала на больничной койке, её кожа была лишь чуть темнее кипельно-белой простыни, в тонкую нежную руку впивалась игла, волосы в беспорядке разбросаны по подушке, под глазами залегли тени, а губы покрыла синева. И всё равно Оливия – красавица. Это то, что даётся от Бога, такую красоту невозможно нарисовать или стереть слезами и годами. Земная женщина, которая умела ненавидеть, гореть и любить, которая горячила ему кровь и заставляла думать о ней, как бы Дрэго этому ни противился. Пожалуй, была во всём происходящем какая-то ирония. Великий дон Гуэрра, чьё имя заставляло врагов трепетать от ужаса, всю ночь молился о женщине, которая позволяла себе открыто его ненавидеть. Но вместо того чтобы рассмеяться над нелепостью происходившего и уйти, Дрэго благодарил Бога. Возможно, он припомнил старую молитву, быть может, сочинил свою. Просить у Бога не стыдно, когда просишь не за себя. Да и вряд ли им доведется встретиться лицом к лицу: Богу не место в аду, а Дрэго не подпустят даже к вратам рая. Но его молитвы не могли остаться без ответа, дон Гуэрра не из тех людей, на чьи просьбы отвечают отказом. К тому же у Дрэго день рождения, и он заслужил подарок... Хоть единожды в жизни. Гуэрра обхватил ладонями её лицо. Он смотрел в её глаза, которые блестели при тусклом освещении. Он чувствовал, как её руки уперлись ему в грудь, как она вся напряглась. Но это его уже нисколько не заботило, и он придвинулся ещё ближе, удерживая Оливию и не давая отстраниться. – Ты стала частью моей жизни, сделай меня частью своей. Что ещё я могу тебе сказать? Тут и так всё ясно без слов. Не жди от меня каких-то признаний и объяснений. Просто будь со мной. Что чувствовала Тоска, когда молила о жизни для возлюбленного? Оливия столько раз уже пела эту арию: иногда желая произвести впечатление, иногда заставляя зрителей рыдать, когда-то яростно мечтая оказаться на месте Тоски с ножом в руке, чтобы получить возможность отомстить. Но лишь сегодня молила вместе с ней всей душой... И верила, хотя и знала, чем всё закончится для Тоски... Молила до слез, до дрожи, беспрестанно и беззаветно. Ложа Дрэго была пуста, пожалуй, впервые с тех пор, как они вместе. И со свойственной лишь женам и матерям мнительностью, Оливия думала только о плохом... Жена без свадьбы, хозяйка чужого дома. Кто она ему? Любила ли она Дрэго? Оливия и сама не могла ответить на этот вопрос. Она считала дона искусным лгуном и доверяла самое дорогое, что было в её жизни, – своего сына. Она учила его наизусть, словно самую сложную оперную партию. Запоминала звук его голоса, взгляд глаз, скупую улыбку, его запах и вкус, его мечты и планы, её в них место... Возможно, когда-нибудь Оливия окунется в воспоминания и решит любовь ли это. Сейчас же просто знала его наизусть. Всё было куда проще, когда она могла его ненавидеть. Оливия училась жить одним днём. Сегодня – единственное, что на самом деле важно, ведь завтра для них может не наступить. Вчера не должно иметь значения, его не вернуть и не изменить. И сегодня Оливия молила о чуде. Быть может, она ещё не знала любовь ли это или нет, но была уверена, что просто не может себе позволить потерять Дрэго навсегда. Оливии хотелось бы прекратить смотреть на его ложу, ведь ей не дано ничего изменить. Но затуманенный слезами взгляд словно против воли возвращался обратно снова и снова. И Дрэго появился... На секунду Оливия замерла, затем сделала шаг к нему, словно желая прикоснуться и понять, что это не мираж, Дрэго жив и пришёл к ней. Телохранитель встал за плечом своего дона. Дрэго придерживал руку, и хотя Оливия не могла сейчас увидеть его лицо, она могла бы поклясться, что он ухмыльнулся. Она ведь знала его наизусть. Её гримёрная утопала в цветах. Шикарные, дорогие, помпезные и совсем простенькие букеты, коробки конфет, записки и подарки. Но свой самый дорогой подарок Оливия уже получила – Дрэго просто не мог не прийти, ведь у неё сегодня день рождения. Что чувствует Бог, когда слышит молитвы? Как может он расслышать каждого? Ведь гул голосов просящих не смолкает ни на миг. Молящие приносят свои страхи и чаянья, так часто забывая благодарить после... И всё же Бог слышит всех. Быть может, мольбы кажутся глупыми, эгоистичными и не заслуживающими его внимания, возможно, он улыбается наивным просьбам или грустит над жестокими... Но Бог не может их не слышать, если в сердцах молящих любовь.
|