Аннотация: Молодой амбициозный политик Остин Ченнинг хочет стать одним из членов престижного консервативного клуба «Карлтон». Ради этой цели он, кажется, готов на все. Однако во время испытания Остин понимает, что ему придется заложить душу дьяволу и поступиться принципами джентльмена. Победит ли добро в душе одного человека?..

 

23 мая 1884 года, пятница, Лондон

Пэлл-Мэлл, 94

Клуб «Карлтон»

 

Курительная комната сегодня утром была почти пуста. Единственным посетителем оказался именно тот человек, которого Остин Ченнинг искал и к которому безуспешно пытался подобрать хоть какой-то ключик на протяжении нескольких месяцев – Джонатан Хью Меррик, седьмой лорд Бальфур.

Будь у Остина малейший выбор, он ни за что на свете не стал бы лезть хищнику в зубы. Графа прозвали «железным лбом», его способность к ругательствам изумляла даже видавших виды лондонских извозчиков и матросов, а его привычка хватать собеседника за пуговицу и вовсе вошла в язвительную поговорку «Доберись до тебя хват Бальфур». Однако все остальные члены «Карлтона» при первом же намеке на желание Остина просто рассмеялись ему в лицо. Шутка ли – сын Лейтона Ченнинга, заядлого либерала, торговца, члена правительства Гладстоуна, мечтает попасть в ряды «сливок сливок»! Мечтает стать членом роскошнейшего из клубов партии консерваторов-аристократов! Дело неслыханное и, несомненно, не богоугодное, как прямо заявил Остину один из старичков-ветеранов Карлтона.

И вот остался только лишь Бальфур. Если откажет в рекомендации и он... Все кончено. Мечту придется похоронить, вернуться к отцу с повинной и признать свое бессилие. А это для Остина было хуже острого ножа.

Лейтон и так постоянно напоминал сыну о разнице характеров и о том, что Остину бы не хватило пороху сделать карьеру самостоятельно, как некогда удалось ловкому отцу. Но даже его оскорбления были лучше прежнего многолетнего небрежения. После рождения дочери Мэриэнн юная красавица Дебора Каули-Ченнинг забеременела во второй раз, родила Остина и скончалась в муках. Сокрушенный горем Лейтон отправил Мэриэнн и Остина к родителям жены и на пять лет забыл о любви и брачных узах. Однако, по общему мнению малышам требовалась настоящая мать, да и статус вдовца не подходил энергичному дельцу и политику. Женившись во имя долга на кузине Деборы, Лидии, Лейтон произвел на свет еще сына Артура и трех дочерей. Но и к этим детям большой отцовской привязанности не проявлял. Иногда Остин пытался понять, а есть ли у Ченнинга-старшего вообще сердце. Наверное, да, но до него слишком долго добираться. Разве что – политика, успешная карьера...

Карьеру не сделать без поддержки влиятельного консерватора, вот этот шотландец смог бы подтолкнуть его в спину. А захочет ли?

Однако у Остина был в запасе козырный туз. Все-таки у отца он выучился главному: прежде чем идти к цели, следует узнать о ней абсолютно все. Привычки, манеры, детали домашней обстановки Бальфура – он ничего не упустил, наняв лучшего сыщика из Департамента уголовных расследований сэра Винсента за крупную сумму. Он точно знал, о чем мечтает Бальфур и что ему никак не удается заполучить. Оставалось надеяться на Фортуну, хоть эта богиня и непостоянна в своих щедротах.

- Доброго утра, сэр, - и Остин склонился в элегантном поклоне, как если бы лорд Бальфур был членом королевской семьи. – Я должен был встретиться здесь кое с кем из старых выпускников родного Кембриджа, милорд, но, увы, кажется, он отсутствует. Хочется немного отдохнуть, прежде чем уеду по делам. Позволите присоединиться к вам?

- Приветствую, юноша, - кивнул тот. – Прошу. Не против компании в такое чудное утро. – И новый клуб дыма вылетел изо рта Бальфура и завис почти перед носом Остина.

Остин сел, тоже закурил и, взяв с ближайшего столика свежую газету, стал ее лениво пролистывать. Один заголовок о волнениях в Ирландии сразу же привлек его внимание: вот и повод начать беседу.

- Однако каковы эти плуты из Гомруля, - заметил он как бы невзначай. – Похоже, Гладстоун и его люди делают ошибку, прислушиваясь к их советам. Как бы не вышло беды.

- Вы прочитали мои мысли, - оживился Бальфур. Его выразительные глаза вспыхнули зловещим огоньком, усы встопорщились. – Эти заигрывания с националистами до добра не доведут! Империя уже переживает трудные дни, Азия теснит Европу, а если Гладстоун и его прихвостни начнут раздавать привилегии каждому плебею направо и налево, мы погибнем. Уверяю вас, мой юный друг, это так! – и, выпрямившись в кресле, лорд понесся дальше: - Посмотрите кругом внимательно. Столпы, на которых покоится Британия, рушатся один за другим. Все стали требовать права – ирландцы, женщины, рабочие, даже паршивые извозчики! Всем подавай комфорт и сытость! И восьмичасовой рабочий день, да длинные выходные, да по десятку праздничных дней в году! После этого стоит ли удивляться тому, что даже самые жалкие личности в наших же колониях открыто смеются над властью, законом и порядком?

- Нет, сэр, - почтительно наклонил голову Остин. – Вы правы.

- Тысяча чертей с вилами, я прав! Да! – Бальфур пригладил усы пальцем и сердито запыхтел, забыв о сигарете. – А что дальше? Развал всех основ? Крушение всех идеалов? Гибель, юноша – вот что нас ожидает на этом страшном пути либерализма! Кстати, как вас зовут?

- Остин... э... Остин Рендалл Ченнинг, - привстал юноша. – Старший сын Лейтона Ченнинга. И прежде чем обрушить на мою голову бурю гнева, позвольте сказать: я полностью разделяю ваше негодование и считаю, что Гладстоун зашел слишком далеко. Слухи о подготовке билля в пользу ирландского самоуправления заставляют мою кровь стыть в жилах, сэр. И могу уверить – мой отец, даже будучи либералом и членом правительства, решительно не поддерживает этот самоубийственный законопроект.

- Черт возьми, - Бальфур смерил Остина взглядом от макушки до пят. Потом громко расхохотался. – Ай да плут! Такие речи – и в этих стенах, и от кого! Решительно, вы мне нравитесь. Да, юноша, нравитесь, а коли так – садитесь-ка обратно и расскажите, каким ветром вас сюда занесло. Только не врите, что у вас тут была встреча – говорите правду, она очищает атмосферу.

Памятуя старую истину о том, что полуправда куда выгоднее лжи, Остин охотно пошел навстречу.

- Что ж, сэр, - поерзал он на своем сиденье, - открою вам душу, уповая на ваш безусловный талант помогать отчаявшейся молодежи и на ваше доброе сердце, о котором я много слышал от своих однокурсников. Я считаю, что каждый добропорядочный англичанин обязан всегда идти тем путем, что наиболее близок его натуре. А я, видите ли, с малых лет считал консерватизм опорой всего миропорядка. Что, как не наши славные традиции, держит нас вместе? Пока отец накапливал капитал, собирал единомышленников и шел к тому положению, какое занимает сейчас, я размышлял о том, насколько партия консерваторов может перевоплощаться, не изменяя себе. И о том, насколько я сам могу преобразиться, не изменяя лучшим своим мыслям и поступкам. И вот, сэр, к чему я пришел: к просвещенному, гибкому консерватизму. К традиции, которая чутко реагирует на перемены, но в то же время способна быть собой.

Лорд Бальфур поднял руку, останавливая собеседника, и тот послушно смолк.

- Удивительно, - медленно произнес шотландец. – Необыкновенно слышать такое из уст человека, которого я бы никогда не заподозрил в сочувствии к нашему делу. Но тем более приятно – если вы на самом деле открываете мне тайники души, юный Ченнинг. Но вы рассуждаете с таким жаром, ваши глаза так горят, что при всем желании не могу сыскать в ваших речах ничего фальшивого. Итак, вы хотите быть среди нас, я правильно вас понял?

- Это – мое самое горячее, самое заветное желание, милорд, - кивнул Остин. Он и в самом деле был очень взволнован, поскольку впервые смог излить чаяния такому умному и дальновидному человеку. Отец не в счет, это другое. – Я умоляю вас о рекомендации и дальнейшем протежировании и могу заверить, что ваша дружба и наставничество будут бесценны для меня. А в доказательство лояльности у меня есть для вас небольшой подарок. Совсем безделица, но мне кажется, она придется вам по душе.

- Ха, - Бальфур откинулся в кресле и прищурил один глаз. – Те-те, юноша, вижу, что и плуты из Гомруля от вас отстают! Но не буду насмешничать, вы и так покраснели. Признаю, люблю подарки, покажите его. Только учтите – обещать ничего не могу. Просто положу вашу просьбу в мысленный кармашек и застегну до нужного момента.

- О, милорд, - Остин снова встал и поклонился еще ниже. – Вы дарите мне надежду, этого довольно.

Принесенная кожаная сумка, ловко расстегнутая, уже лежала перед Бальфуром.

- Это подписанный экземпляр из первого тиража, - пояснял Остин, пока лорд аккуратно разворачивал многослойную обертку из шелковистой бумаги. – Насколько мне известно, перевод Бхагаванлала Индраджита, Шиварама Парашурама Бхайда, Фостера Арбетнота и Ричарда Бертона изрядно сокращен. Но книга все же великолепна, и для библиофила вроде вас станет отличным украшением коллекции.

Развернув подарок, Бальфур ахнул. Взгляд его наполнился восторгом, крупные жилистые руки нежно разгладили переплет, а большой палец правой застыл на названии – «Камасутра».

- Чудо! – наконец воскликнул он. – Весь тираж разошелся в считанные дни, а я в то время, как назло, заболел и валялся в своем шотландском поместье, словно бревно. Книготорговец Хэвишем, зная о моих вкусах, обычно старается закупать тематические новинки даже без приказа, но и он сплоховал, и книга так и не попала на мои полки. Я даже пробовал выкупить одну у приятеля, но он настолько увлекся ее практическим изучением в борделе, что не желал и слышать о продаже. Чтобы его поразил сифилис, негодника эдакого!

Остин тихо рассмеялся, вторя смеху Бальфура. Клюнуло! Фортуна повернулась к нему лицом. Теперь нужно закрепить приятное впечатление.

- Сэр, полагаю, не одному только приятелю было бы интересно изучить сей труд... с практической стороны. Разумеется, в обществе симпатичных леди полусвета. Между прочим, знакомить дам с такими книгами – это долг настоящих джентльменов. – И он подмигнул и просвистел пару тактов из последней нашумевшей оперы.

Бальфур весь заколыхался от веселья, затем взял себя в руки, утер выступившую на глазу слезинку и заявил:

- Вот теперь, мой друг, я полностью уверен, что мы с вами сойдемся. И если у вас нет иных, более интересных планов, приглашаю вас в следующую пятницу сюда, в клуб, на встречу нескольких моих давних приятелей и таких же давних подруг. Мы любим собираться тесной группой и делиться неким... м... интимным опытом в приватной обстановке. Думаю, вы и эта книга станете прекрасными новинками и возбудите... м... много любопытства.

Воспаривший на седьмое небо Остин только и мог, что снова поклониться и забормотать благодарности. Да, Фортуна несомненно была сегодня на его стороне.

Отец еще вынужден будет признать ошибку! Остин докажет, что способен самостоятельно пробивать дорогу в этом жестоком мире, где правят похоть, алчность и гордыня власть имущих.

 

30 мая 1884 года, пятница, Лондон

Пэлл-Мэлл, 94

Клуб «Карлтон»

 

Эта комната была изолирована от основной части особняка, и к ней не вел прямой и честный путь. Нет, сюда пробирались кривой тропкой: вначале требовалось пройти к гардеробной, где члены клуба оставляли верхнюю одежду, головные уборы, трости и прочее, затем – постучать условным стуком в неприметную деревянную дверку сбоку, и только после появления на пороге низенького востроглазого лакея - нагнуться, войти и проследовать по извилистому коридору к лестнице. Далее тропка вела вниз, по пяти маршам, в одно из подвальных помещений с толстыми звуконепроницаемыми стенами и прочной стальной дверью с хитроумным замком. И там тоже каждому визитеру следовало задержаться и показать легко одетой привратнице сменяющийся каждую неделю условный знак. Зато после таких предосторожностей счастливец оказывался в великолепном аду разврата, равного коему не нашлось бы, пожалуй, и при древних владыках Египта или Финикии.

Здесь, как отметил ошеломленный Остин, было все. Тончайший шелк и бархат черного и белого цветов с вкраплениями золота, серебра и драгоценностей украшали стены, потолок и пол залы; в центре кто-то разбросал индийские ковры и афганские вязаные шали. По углам возвышались напольные канделябры из чистого хрусталя, с потолка свисала роскошная люстра из семнадцати позолоченных рожков для восковых свечей, также здесь установили газовые бра с красивыми плафонами. Мебель просто-таки приглашала к немедленным любовным атакам: мореный дуб, лиловый бархат с пышной набивкой, любые формы и размеры, от малого пуфа до гигантского ложа, на котором могли бы возлечь не менее шести человек, притом высокого роста. Откуда-то из-за расписной китайской ширмы слышались нежные звуки маленького оркестра. Благоухали ароматы Востока, на столиках аппетиты гостей дразнили многочисленные яства и напитки, приготовленные знаменитым поваром клуба. Трубы отопления, спрятанные под декором, испускали столько жара, что все немедленно вспотели.

Среди сокурсников молодой Ченнинг славился природной непринужденностью и умением сразу влиться в любую компанию, но здесь, в «приюте любви», как ласково именовал подвал его новый наставник Бальфур, веяло пугающим духом темной, порочной вседозволенности. Он нерешительно топтался у входа, разглядывая уже собравшихся и весело флиртовавших друг с другом джентльменов и дам.

- Ну, смелее, дружок, смелее, - подтолкнул его усмехающийся Бальфур. – Вы здесь – почетный гость. Ступайте осматриваться, не стесняйтесь. Здесь все - свои. И вы скоро станете нашим.

Эти слова, на первый взгляд невинные, почему-то отозвались в душе Остина зловещей ноткой. Стряхнув оцепенение, он повиновался совету лорда и стал обходить зал по периметру, удивляясь и обстановке, и поведению визитеров, и, самое главное – своему упавшему настроению.

Собственно, что с ним такое? Девственником он давно не был – отец сводил его в бордель в пятнадцать и позаботился о гигиене и о том, чтобы сыну досталась самая нежная и покорная из «пчелок» мадам Легретт. Чтение обширной библиотеки отца, в которой собралось немало «шаловливых» авторов, и последующие визиты в дом удовольствий и вовсе лишили молодого Ченнинга каких-либо иллюзий по поводу собственной природы и сущности женщин. Он даже стал бравировать своим цинизмом перед младшим братом и его неопытными дружками. Невинные девицы казались Остину скучнейшими созданиями – жеманными, вялыми, испуганными, словно нарисованные акварелью овечки с благочестивой картинки, иллюстрирующей Библию. Изучив «Камасутру», Остин мысленно дал себе клятву сразу после женитьбы образовать дражайшую половину в вопросах пола и сделать из нее подобие тех приятных «пчелок», дабы не страдать в супружеской кровати. Уж его-то жена не будет стыдиться не прикрытых ножек рояля!

Однако до свадьбы было очень далеко, а пока что его ждали удовольствия в компании могущественных членов партии консерваторов и их подруг. Остин окончательно оправился от смущения, подошел к одной из пар и после краткого забавного разговора сел рядом с дамой, взял ее за белую холеную ручку и влепил в тыльную часть такой огненный поцелуй, что дама взвизгнула и кинулась к своему любовнику на грудь. Глаза ее, тем не менее, искали дерзкого юнца, а высунувшаяся из-под подола неглиже ножка уже скользила вверх по икре Остина Ченнинга, обещая наслаждения.

Музыка стала чуть громче, заглушая увядающую беседу. Собравшиеся, почти не притронувшись к угощению, спешили отведать совсем иной сладости – запретной, и потому волнующей их пресыщенную чувственность.

Сам не понимая как, Остин очутился в центре зала с той дамой и ее спутником: все трое кормили друг друга виноградом из оранжереи, а дама вдобавок взялась поливать уже разоблачившихся мужчин шампанским из бутылки. Краем глаза Остин поймал мощную фигуру Бальфура – тот возлежал на гигантской кровати и с увлеченным видом показывал иллюстрации «Камасутры» трем прехорошеньким дамам. Те хихикали и раздевали шотландца, целуя обнажающиеся плечи, грудь и бедра.

Остин выпил еще шампанского прямо из горлышка и прильнул к шейке своей прелестницы; ее спутник тут же стал целовать спину Остина прямо под лопатками, но был с негодованием отвергнут. Желание уже подстегивало, будоражило и гнало вперед, к вершинам. Очутившись на полу и глядя на люстру с зажженными свечами, юноша стал считать до пятидесяти – его обычный прием, чтобы не отдать дань природе слишком рано и не разочаровать партнершу.

Музыканты по знаку распорядителя оргии на цыпочках удалились.

Дама-вакханка уже приготовилась овладеть легкой добычей. Ее лицо, ставшее вдруг потным и не таким очаровательным, нависло над Остином, как полная луна. Закрывая глаза, он успел подумать, что ему повезло дважды, а то и трижды.

Потом мир куда-то покатился, и Остин Ченнинг отдался своим инстинктам, забыв о рассудке.

 

- Джентльмены, дамы. - Распорядитель стучал ложкой по тарелке, и насытившийся Остин приподнялся. Бальфур, также ублаготворенный, лежал с самой младшей из куртизанок и читал ей вслух самые неприличные пассажи из древнеиндийского трактата. – У нас новость! Мадам Легретт подарила членам нашего милого кружка свою обворожительную племянницу Анриетту – ангелочка, исполненного невинности и обученного всем таинствам порока! Встречайте нашу детку аплодисментами! Подбодрите ее перед премьерой!

И усмехающийся седой мужчина с едва прикрытыми шалью чреслами отошел, дав возможность остальным рассмотреть жертву.

Сердце Остина вдруг совершило головокружительный кульбит. Он сел, натянул на свои бедра одну из наспех брошенных вещей и вгляделся в худенького подростка, облаченного в прозрачные газовые лиф и шаровары. Глаза – синие, огромные и детски наивные – были подведены черным, длинные золотые кудри свободно падали по плечам. Кожа девочки казалась настолько бело-розовой, что положи рядом лепесток магнолии – и он бы поблек. Груди едва начали формироваться. Руки и ноги напоминали стебли водных цветов, и вся Анриетта – хрупкая, изящная, была похожа на редкое растение, каким-то чудом угодившее в логово пауков.

Она очень напоминала ему сестер, особенно Харриет. Остин вздрогнул, вспомнив недавнее замечание мачехи провинившемуся Артуру: «Всегда будьте мужчиной и джентльменом, даже в общении с низшими по положению людьми».

Остальные хлопали, мужчины кричали «браво!», женщины смотрели хмуро и с завистью на нежданную соперницу.

- Мадам и месье, - девочка поклонилась с элегантностью чистокровной леди, - счастлива предоставить себя в ваше распоряжение. Делаю все, что вам угодно. Прошу только о снисхождении – это же мой первый... - Тут ее голосок, чистый и напряженный, начал дрожать. – Первый раз в любви.

- Хочу, чтобы ты выполнила этот трюк, дитя! – сзади раздался рев. Вздрогнув, Остин и другие оглянулись на Бальфура. Алый от натуги лорд, чье орудие обрабатывала опытная куртизанка, размахивал трактатом. – Шестой разворот! И пусть твоим первым партнером будет мой протеже, черт побери! Он достаточно гибок, а прочие, уж извините... полегче, шлюха, ох, полегче... прочие староваты, чтобы так изогнуться.

И снова сердце Остина перевернулось. Не чуя ног, он встал, оправился и, сделав два шага к девочке, застыл. Чудовищное противоборство страсти и порядочности почти превратило его в подобие памятника самому себе.

- Мальчик, сюда, - снова взревел шотландец. – Я освобожу для вас арену, воспользуйся ею, чтобы разорвать эту юную шлюшку на части! Эй, милорды – ставлю сто фунтов на то, что мой малыш вызовет у нее судороги наслаждения во время первой же скачки!

- Сто фунтов на то, что не сумеет этого, - вскричала случайная любовница Остина, мадам Маркези, зло косясь на Анриетту. – Писклявка чересчур тощая, в ней нет огня, чтобы напитать факел взрослого мужчины и загореться самой!

- Принято! – стукнул по шелковому покрывалу Бальфур. Потом извлек свой орган из рта куртизанки, и, опираясь на ее плечи, слез с кровати. – Сюда, Остин, и тащи эту овечку на алтарь, мы ждем первой крови!

Члены кружка взвыли от удовольствия, словно толпа чертей, которых так любил поминать шотландец.

Остин привел Анриетту на кровать, раздел, уложил и сам устроился в классической позе. Книга была рядом, открытая на той позе, что так привлекла Бальфура. И конечно же, тот все оценил точно: слишком причудливо для плохо тренированного человека, и кроме того, слишком болезненно для первого раза испуганной девчонки. Намеренная жестокость человека, твердо уверенного в своей власти над прочими людьми – и лорд Бальфур сознавал, что последует за ней.

«Что я делаю? У нее взгляд ребенка, да и тело далеко не женщины. Она молча ждет, ждет любого зверства с моей стороны, любой глупости, и готова вынести их ради денег. Денег ли? Или из страха перед бандершей-теткой? И вот, первая слеза, не удержанная волей, уже сверкает и катится вниз по худой щечке... Боже, зачем? Что я делаю, почему соглашаюсь с этим подлым желанием чужого, по сути, человека?» - Остин пытался сбросить дурное оцепенение, но не получалось.

Анриетта и впрямь горько плакала. Подготовленная и запуганная до смерти теткой, она уже не понимала, кто именно стоит на коленях между ее разведенных ног и молча наблюдает за истерикой. Все равно, кто – лишь бы скорее! Лишь бы получить деньги, вернуться к тетке и уползти в свою темную комнатку, где до сегодняшнего вечера она могла смело молиться ангелу-хранителю и вспоминать рано умершую мать, также одну из «пчелок» дома удовольствий. После этого вечера ей уже не быть чистой, а молитвы будут падать вниз, не достигнув неба. Пусть, пусть все кончится скорее.

Она закрыла руками глаза, как обычный ребенок. Как Харриет при виде страшной опасности. И именно этот жест послужил толчком, пробудившим лучшую часть души Остина и давшим ему силы к сопротивлению.

- Насколько я помню, - медленно и спокойно заговорил Остин, повернувшись к распаленным сладострастникам, - в «Камасутре» не приветствуется насилие. Напротив, там говорится о том, что соитие возможно лишь по обоюдному согласию, «ибо женщины подобны цветам и требуют очень нежного обхождения». Тут же, сэр, я вижу только дитя, еще не готовое к тому, чтобы давать и брать удовольствие в полной мере. Полагаю, что следует ее наградить и отпустить.

- Что?! – Брови Бальфура сошлись, огромные кулаки сжались. Он оттолкнул куртизанку, та отползла на коленках и вытерла рот. – Ты смеешь... не слушать моего прямого приказа, щенок? После всех твоих просьб ты... смеешь?! Проклятье!!! Эндрю, зовите лакеев немедленно!

Настал черед Остина изумляться. Чуя неладное, он быстро слез с кровати, подобрал и набросил на себя рубашку, а Анриетту прикрыл углом покрывала и встал так, чтобы на нее никто не глядел.

Вбежавшие лакеи по знаку Бальфура схватили его. Анриетта пронзительно закричала, когда с Остина сорвали рубашку и положили прямо на ее тело. Быстрые беспощадные руки привязали ее и его конечности к столбикам кровати. Теперь молодые люди были притиснуты друг к другу в такой позе, которая не оставляла ни малейшей надежды на отступление.

Эндрю, тот самый мужчина, пытавшийся целовать спину Остина, о чем-то вполголоса заговорил с Бальфуром.

- Да, да, - услышал мокрый от страха Остин. – Понял. Что ж, полагаю, вы это заслужили, да и мальчишка чрезмерно обнаглел. Надобно его проучить, чтобы неповадно было дерзить и прекословить. Идите и продырявьте его вертлявую задницу. А там природа возьмет свое, и ему придется лишить девку невинности. Я все равно выиграю это пари.

Остин закричал и попробовал рвануть веревки, но лакеи свое дело знали – он лишь искровенил себе запястья и щиколотки.

- Прошу вас, - Анриетта дышала в его шею и плакала непрерывно, - месье, не сопротивляйтесь, будет больнее! Тетушка тоже привязывала меня во время обучения, чтобы показать предпочтения джентльменов...

- Это не джентльмены, - сквозь зубы прорычал Остин, снова пробуя веревки на прочность. – Это дьяволы, лишенные совести и чести. Какой же я идиот, что попался на отравленный крючок! Анриетта, девочка моя, я вас не обижу, клянусь. Я вытащу нас обоих.

Совсем поникнув, девочка кивнула. Слезы сильнее потекли из ее глаз, размазывая краску.

Тем временем Эндрю уже влез на кровать и притронулся к ягодицам Остина. Тот заорал, дернулся всем телом, словно необъезженный жеребчик-однолетка, и сумел напугать содомита. Но желание оказалось сильнее, и Эндрю стал гладить Остина дрожащими липкими пальцами, а потом взял из рук любовницы, мадам Маркези, баночку с гусиным жиром.

Мадам, хищно сверкая глазами, села на коленки к лорду Бальфуру.

- Мой великан, - она зажмурилась в предвкушении, - я готова даже проиграть вам пари, ибо нас ждет поистине великолепное зрелище.

- Если будете брыкаться, миленький, получите боль вместо удовольствия, - мурлыкал в ту же минуту Эндрю на ухо обезумевшему от стыда Остину. – Ах, но я не хочу этого! Такой дивный задок впору самому Эроту, я готов целовать его ночи напролет. Шалунишка, поверьте, мы с вами составим такую пару, которой позавидует весь Лондон! И чем-чем, а деньгами и дружбой я вас не обижу.

С этими словами негодяй действительно склонился и жарко поцеловал ту самую часть тела, которая вызывала в нем животную страсть.

Бывают в жизни мужчины минуты, когда боль и страх отступают перед яростью. Гнев, охвативший молодого Чемберлена, был так велик, что учетверил его силы. Взревев, Остин снова рванул путы на руках, и на этот раз одна из веревок не выдержала и порвалась. Выгиб до хруста ребер – и схваченный за локоть Эндрю завопил, чувствуя, как трещит кость в железных пальцах несостоявшейся жертвы. Лопнула и вторая веревка, Остин отпустил насильника и встал на колени. Он принялся распутывать узлы на щиколотках, а скорчившийся от боли Эндрю полз прочь с кровати.

Крики возмущения мужчин и взвизги дам уже не трогали освирепевшего Остина. Он давно приметил на стене щит с парадными турецкими саблями, которыми при желании можно было нанести много вреда врагам. И теперь, освободившись и сняв сабли, он для пробы обнажил их и с маху разрубил веревки, все еще державшие испуганную бледную Анриетту. В воздух взлетели клочья из разрубленной постели. Крики стали громче, и среди них выделялся вопль Бальфура.

Конечно, врагов было слишком много, и даже злость и сабли не сдержали бы ответной мести. Но в эту секунду, как некий знак свыше, в подвале дома 94 по Пэлл-Мэлл прогремел страшный взрыв. Основной удар пришелся на погреб с вином. Часть восточной стены соседнего зала – того, где и разворачивалась трагедия юного карьериста - обрушилась, куски камня раскатились далеко. Анриетта, только что поднявшаяся с проклятой кровати и прижавшаяся к груди Остина, упала и увлекла его за собой. Каким-то инстинктом девочка поняла, что близится опасность, и потянула друга под кровать.

Люстра с грохотом рухнула на головы развратников и разлетелась на острые обломки; канделябры брызнули мельчайшими каплями хрусталя, изранив тех, кто вынес первый удар. Раненые и убитые лежали на полу вперемешку, кто-то еще кричал, но не громко.

Единственными, кто уцелел после этого террористического акта воинственных фениев, были двое – Остин Ченнинг и Анриетта Легретт.

 

10 декабря 1890 года

Париж

Особняк Рибо

 

Прекрасная блондинка в розовом модном платье неторопливо спускалась по широкой лестнице. Дойдя до последней ступеньки, она пригладила волосы, уложенные в классический узел, и улыбнулась своим мыслям.

Звякнул колокольчик у входа. Затаив дыхание, она ждала, пока мажордом откроет гостю дверь. Когда в холл вошел высокий мужчина и вполголоса выругался по-английски, сбивая снежинки на полированный пол, на лице блондинки появилась счастливая улыбка.

Он взглянул наверх, она – вниз, их глаза встретились, а сердца, казалось, стукнули в унисон.

- Анриетта, - тихо сказал он.

- Остин, - ответила она. – Дорогой Остин.

Только это, и более слов им не требовалось. Совершенное доверие и уважение, так редко приобретаемые мужчиной и женщиной в нашем мире, не могло ни увеличиться, ни уменьшиться от пустых разговоров.

Анриетта поблагодарила мажордома, дала ему указания по поводу ужина, повернулась и, поманив пальчиком, повела друга в большую гостиную.

- Где мсье Рибо? – спросил он, с любовью осматривая ее лицо, наряд и особенно руки. Следы работы, которой занималась маленькая Анриетта до того, как Остин привез ее в Париж и передал под опеку Рибо, уже исчезли. Перед ним была благородная молодая дама с изящными пальчиками, унизанными кольцами.

- Уехал ненадолго в Сент-Омер, представь себе, - рассмеялась она. – Вызвали старые друзья юности, недовольные положением дел. Ох и нудное дело эта ваша политика.

- Увы, - вздохнул Остин, улыбаясь с нею вместе. – Но необходимое, дорогая. Без политики мы все быстро зайдем в тупик и вернемся в дикое состояние.

- Ах, какая жалость! – насмешничала его подруга. – А вдруг мир не погибнет без споров консерваторов и либералов? Вдруг мы, женщины, сумеем сделать его спокойным и добрым?

- Суфражистка Анриетта, - притворно огорчился Остин, но его глаза все так же улыбались. – Стоило приезжать во Францию, чтобы услышать те же речи, что и в Англии. Идем лучше ужинать. И учти – если потянешь играть в карты, я не продую, как в прошлый раз.

- Поглядим, - подмигнула Анриетта. – Я – страшный противник, так говорит сам Александр Рибо, а уж он в играх разбирается.

Они ужинали, играли в карты, смеялись, и все это время каждый напряженно думал об одном. О той ночи, роковой и ужасной ночи в доме 94 по Пэлл-Мэлл, когда...

Пока шло расследование, Остин и Анриетта находились в особняке Ченнингов в Лондоне. Узнав о происшествии, Лейтон только и сказал: «Воля божья», а потом приказал жене выхаживать первенца и его спасительницу. Да, именно как спасительницу своей жизни Остин представил девочку близким. Анриетта сразу же завоевала доверие его сестер, а недоверчивая вначале мачеха через месяц признала, что не видывала более милого, умного и воспитанного ребенка. И пусть малышка побывала в борделе, но Господь сохранил ее в пламени адском и дал шанс вытащить милого пасынка из переделки, а стало быть – она могла занять место среди приличных девиц.

Дни шли за днями, и встал вопрос о будущем француженки. Остин с негодованием отверг предложение сделать из нее помощницу горничной или поварихи. Не согласился он и отправить «малютку Риетту» в только что приобретенное отцом поместье в Суссексе. Вот если бы синеглазому ангелу удалось найти достойную профессию... Мачеха посоветовала Остину мастерскую по выделке кружев, и Анриетта с радостью пошла туда ученицей. Она быстро освоила ремесло и стала зарабатывать неплохие деньги, Остин же выпросил у отца добавочное содержание – пожизненный пенсион как знак благодарности за спасение. Вдобавок Остин нанял для девочки учителя языков и изящных манер.

Когда после окончания Кембриджа отец послал Остина во Францию, тот воспользовался случаем и увез подругу, дабы никто из прошлой жизни не отыскал ее следов. При встрече с видным политиком Александром Рибо он упомянул девицу – способную рукодельницу, умеющую к тому же организовывать приемы, читать и писать на двух языках. И Рибо вдруг предложил Ченнингу привезти этот «юный бриллиант», пригодный для вакантной должности его секретаря. Наведя справки о характере и привычках мсье Рибо, Остин поговорил с Анриеттой о ее будущем. Она согласилась остаться во Франции только при одном условии – что друг будет ее навещать при первой возможности.

Бурная светская жизнь, работа на отца, сокращение разъездов по Европе не так часто давали Остину желанный шанс. И вот теперь он сидел напротив красавицы, любовался тем, как локон падает на чистый лоб и... мучился от давно уже сдерживаемого желания поцеловать и локон, и лоб, и всю ее, до последней оборочки на юбке. Но только он делал движение в ее сторону – и в памяти всплывала заплаканная маленькая девочка, вскинутые в жесте защиты руки... Проклятие. Та ночь связала их, и она же, как острая щепка, вонзалась в сердцевину их дружбы и препятствовала любви.

- Тебе нравится работать у Рибо секретарем? И вообще, тебе хорошо здесь, Риетта? – вдруг спросил он.

Анриетта, болтавшая о последних сплетнях высшего света, запнулась. Ее синие глаза опустились, а рука, игравшая пояском, замерла.

- А что? – ответила она вопросом, как заправский дипломат.

- Милая, я только хотел спросить... быть может, ты хочешь вернуться в Англию, - вырвалось у него. – Вернуться ко мне.

И тут взгляд подруги опалил его таким обжигающим пламенем, что слова застыли на губах.

Анриетта медленно встала с кресла. Опустилась на колени перед Остином, взяла его руки в свои.

- Милый, - голос ее был бестрепетен, глаза не отрывались от его лица. – Позови только взмахом ресниц, и я побегу по твоим следам. И не смотри так изумленно, прошу тебя. Я устала вечно ждать и хочу быть с тобой. Всегда, слышишь ли, Остин? Каждую минуту. Пока мы оба дышим.

- О Господи, - задыхаясь, вскрикнул он. И тоже рухнул на колени, обхватил ее руками и пристально всмотрелся в полные тревоги глаза. – И ты... тоже. Ты тоже любишь. Все так просто.

- Так просто. Но как долго ты мучил меня и себя, - Анриетта плакала, как в ту ночь. – Иди ко мне. Иди смело, милый. Я ничего не боюсь с тобой.

В ту ночь, в уютном полумраке теплой спальни для гостей, мужчина и женщина смывали нанесенные им шесть лет назад оскорбления. Они залечивали душевные раны поцелуями. Они качались на волнах любви, и в какой-то миг, изнемогая от блаженства, Остин Ченнинг вспомнил строки индийского трактата о том, каковы истинные женщины в момент откровения, на ложе с возлюбленным.

Впереди были годы ничем не омраченного блаженства. И год скорби, когда единственная любовь Остина, втайне обвенчанная с ним по обряду католической церкви, скончалась в родах, как и его мать. Прелестная дочка с трудом, но выжила. Остин назвал ее Антуанеттой, дал свою фамилию и обеспечил все условия для счастливой жизни.

Остина Ченнинга ждали блестящая политическая карьера, награды и почетные звания. Ждали вторая жена, дети. Ждал закат, который приходит ко всем нам и заставляет многое переосмысливать.

Но даже на смертном одре он не забывал ночь в доме 94 на Пэлл-Мэлл, подарившую ему величайший ужас и величайшее блаженство.

 

 

 

Словарь:

Гомруль - движение за автономию Ирландии на рубеже XIX—XX веков. Предполагало собственный парламент и органы самоуправления при сохранении над островом британского суверенитета, то есть статус, аналогичный статусу доминиона.

Фении - ирландские мелкобуржуазные революционеры-республиканцы второй половины XIX - начала XX веков. В 1870-е - 1880-е годы фении всё более втягивались в террористическую деятельность.

Теракт 30 мая 1884 года – в этот день члены братства фениев взорвали три объекта в Лондоне: штаб-квартиру Департамента уголовных расследований, где располагался Специальный ирландский отдел разведки, клуб консерваторов «Карлтон» и окрестности дома консерватора сэра Уоткина Уилльямс-Уинна. Десять человек было ранено. Четвертая бомба, заложенная у основания колонны Нельсона, так и не взорвалась. По некоторым источникам, была и пятая не сработавшая бомба.

 

См. https://en.wikipedia.org/wiki/Fenian_dynamite_campaign

 



Комментарии:
Поделитесь с друзьями ссылкой на эту статью:

Оцените и выскажите своё мнение о данной статье
Для отправки мнения необходимо зарегистрироваться или выполнить вход.  Ваша оценка:  


Всего отзывов: 12 в т.ч. с оценками: 10 Сред.балл: 5

Другие мнения о данной статье:


LadyRovena [14.08.2019 23:12] LadyRovena 5 5
Очень необычный рассказ, с очень пикантными вставками, смело, но того требовал сюжет! Хоть Индии практически нет, но Камасутра обыграна отлично! Если честно, то окончание расстроило, очень жаль, что героиня рано покинула этот мир, но такова жизнь и воля автора! Язык, слог, задумка - все браво, мой голос вам!

Мася [15.08.2019 15:33] Мася 5 5
Я подумаю над голосом...

  Еще комментарии:   « 1 2

Список статей в рубрике: Убрать стили оформления
22.07.19 11:45  Викторианская история (18+)   Комментариев: 14
17.07.19 20:30  Противодействие (18+)   Комментариев: 16
17.07.19 18:25  Не было бы счастья, да камасутра помогла (18+)   Комментариев: 11
16.07.19 20:06  Камасутра для Бальзака (дебют)   Комментариев: 11
16.07.19 19:41  Превратности судьбы (18+)   Комментариев: 10
15.07.19 20:25  High tech. Low love (18+) дебют   Комментариев: 14
15.07.19 19:59  Лаки (18+) дебют   Комментариев: 11
14.07.19 17:46  Танец кама   Комментариев: 14
14.07.19 11:54  Дом 94 по Пэлл-Мэлл (18+)   Комментариев: 12
14.07.19 11:36  Удивительный полет   Комментариев: 12
14.07.19 10:50  Камасутра по-русски   Комментариев: 15
12.07.19 20:31  Лотос в грязи   Комментариев: 12
12.07.19 20:23  "БАД романс"   Комментариев: 12
12.07.19 20:21  У колодца   Комментариев: 18
Добавить статью | Болливудомания | Форум | Клуб | Журналы | Дамский Клуб LADY

Если Вы обнаружили на этой странице нарушение авторских прав, ошибку или хотите дополнить информацию, отправьте нам сообщение.
Если перед нажатием на ссылку выделить на странице мышкой какой-либо текст, он автоматически подставится в сообщение