Мир: киновселенная Марвел

Персонажи: канонические

Время: после событий Эндгейма

Этот дом будто бы живой: сам думает, принимает решения, действует. Вычеркивает из списка покупок бельгийские вафли с клубничной начинкой, потому что у хозяйки аллергия на клубнику, или заказывает ароматические свечи, распространяющие в соответствии с ее предпочтениями тонкий успокаивающий аромат лаванды. Своевременно напоминает захватить зонт и, даже ориентируясь в графике будней, вовремя готовит какао с маршмеллоу для Морган или горячую расслабляющую ванну для ее матери. О гостях он тоже заботится, пусть и не каждый может оценить нержавеющий рок от AC/DC в качестве утреннего будильника.

Проснувшись под Back in Black, Питер лежит в кровати и смотрит в потолок – белый с декоративной шероховатостью. Паркер знает, что стоит только зайти в ванную, как из душа сразу польется вода оптимальной температуры. На кухне уже, наверное, ждет яичница с беконом или что-то в этом духе, а на пороге перед выходом из дома знакомый голос в своеобразной манере непременно пожелает хорошего дня. Прочувствовав это все на себе, Питер уже ничему не удивляется. Он просто хочет сбежать, вернуться в крохотную квартирку в Квинсе, но должен дождаться возвращения тети Мэй и Хэппи из свадебного путешествия.

Мобильный телефон издает тихий писк, привлекая внимание Паркера. Во входящем сообщении очередной фотоотчет медового месяца (хоть тот длиной всего в неделю) в Париже. Говорят, что город прекрасен в начале осени, но куда прекраснее она, с недавних пор миссис Хоган. Ее губы изогнуты в полной искренности улыбке, а в глазах плещется неподдельное счастье, кусочком которого делится с Питером. И на короткий миг он рад. За нее. За всех, кто, вернувшись после отменяющего геноцид Таноса щелчка, продолжает жить.

«Не забывай присматривать за ними, пацан. Х.» – летит вдогонку напоминание.

Глубокий вдох и медленный шумный выдох. Питер помнит о просьбе Хэппи и своем обещании выполнить все в лучшем виде. Это ведь та малость, которая должна быть по силам ему, совсем еще зеленому подростку в красно-синем костюме Человека-паука. Нужно только вытащить себя из постели, сходить в душ, надеть первые попавшиеся под руку джинсы и толстовку, запихнуть пару тетрадей в рюкзак, а потом, пулей пролетев мимо кухни, отправиться в школу. Да, всего лишь сделать усилие над собой.

Еще один день.

***

– Питер! – восторженно визжит с разбегу врезавшаяся в парня малышка Морган и заявляет звонко, – завтрак готов.

Девочке семь, и она самый настоящий ураган (ее именем точно необходимо назвать тропический циклон, если такового еще нет). Не по годам умная и хитрая – Морган во всем дочь своего отца. Глядит на мир его глазами, часами что-то делает в мастерской (конечно же, под неусыпным контролем взрослых и всех систем безопасности умного дома), точно так же злится, когда отвлекают всякими пустяками от важных дел.

Крепко ухватив своего любимого супергероя (после Железного человека, естественно), девочка тянет его в сторону просторной и светлой кухни из орехового дерева. Без малейшего зазрения совести пользуется тем, что Паркеру сложно ей сопротивляться, и усаживает подростка за стол. Вот так вся семья в сборе, как ей нравится. В главе стола отец, пролистывающий свежий выпуск газеты Times. Он отвлекается от статьи и, спустив на нос очки для чтения, с заговорщицкой ухмылкой подмигивает дочери, а после находит взглядом свою жену.

– Не о чем тут думать, Пеппер, – будничный слегка ленивый голос Тони Старка разносится по комнате. – Я считаю поездку в Диснейлэнд на День рождения Морган отличной идеей. Развеетесь, отдохнёте... доверите Питеру багаж.

– Это тебе, солнышко, – произносит хозяйка дома и ставит на стол перед дочерью тарелку овсяной каши с орехами и сухофруктами. Она целует девочку в макушку и поднимает глаза на Паркера, робко устроившегося на краю стула, словно на иголках. К нему обращается с той же мягкостью, что и к малышке Морган. – Питер, а ты что хочешь?

– Мне... Я не голоден, миссис Старк, – парень запинается и мямлит, опускает ресницы, изучая скатерть перед собой – снова чистейший белый цвет. Больше всего на свете он хочет встать из-за стола и рвануть на улицу. Бежать до самой школы, не оглядываясь. Но должен держать слово, поэтому прочищает горло и выдавливает из себя слова. – Можно кофе, пожалуйста? И... – он бросает взгляд на Тони, – я с радостью позабочусь о чемоданах... если нужно.

– А можно мне чизбургер? – встревает Морган, без всякого энтузиазма перемешивая ложкой кашу.

Девочка ощущает царящую в залитой утренним солнцем комнате атмосферу натянутости, скованности, дискомфорта, но не может понять причин. Здесь ведь ее самые близкие люди: родители, практически названный брат (ведь для папы он как сын). Не хватает разве что Хэппи, обещавшего привезти из Европы шоколадную копию Эйфелевой башни. Нужно только уточнить размеры, чтобы не прогадать.

– Мы будем рады твоей компании, Питер, – заверяет хозяйка дома, вернувшись к столу с высокой кружкой ароматного черного кофе. – И договорились же, зови меня Пеппер.

– Простите, я снова забыл, – он принимает из ее рук обжигающий пальцы фарфор.

– Поверь, Морган, твой завтрак намного полезнее, – отложив газету в сторону, Тони склоняется к дочери и переходит на шепот, – и, звездочка моя, соблюдай условия сделки: никакого фастфуда до поездки в Диснейлэнд.

Малышка со всем присущим ей актерским мастерством горестно пододвигает к себе тарелку и отправляет в рот ложку с ненавистной сероватой жижей. Отвратительно, несмотря на курагу и кусочки грецкого ореха. Но уговор есть уговор. К тому же ради парка развлечений можно на время отказаться от чизбургеров. Пусть даже и любимых.

– Пит, ты бы тоже последовал примеру Морган. Нужны силы, чтобы в костюме скакать по крышам, – вальяжно откинувшись на спинку стула, Старк лишенным всякой серьезности тоном заводит беседу с Паркером.

Услышав прямое обращение, парень дергается как от удара током (Морган, конечно, не составит труда незаметно пустить провода под напряжением, но дело не в ней). Пальцы начинают предательски дрожать, отчего черная жидкость льется на руки и капает на белоснежную скатерть. Питер тихо шипит от контакта кожи и кипятка, неразборчиво сетует на собственную неуклюжесть, но в какой-то степени рад боли. Она как катализатор.

– Не сильно обжегся? – Тони Старк заботится о нем. Тогда. Сейчас. В будущем.

Человек-паук, впившись взглядом в уродливые следы от темных капель, не может посмотреть на своего кумира. Точнее, на его тень. Да и тень ли это вообще?

– Нет, в порядке я... Я опаздываю на занятия, спасибо за завтрак, – скороговоркой тарахтит Питер, подхватывается на ноги и вылетает из кухни.

В следующий миг раздается хлопок входной двери. Звук на порядок громче обычного. Он бьется о стены, словно птица в клетке. И не он один в ловушке в этой уникальной высокоинтеллектуальной цитадели. Тони снимает очки и жестом, в котором легко угадываются усталость и нервозность, бросает их перед собой на газету. Он хмурится, отчего между бровей резче очерчивается складка, и с нажимом круговыми движениями трет переносицу. Всегда делает так, когда накрывает приступ головной боли – Пеппер знает это.

– Милый, – в голосе женщины вся нежность мира. Она инстинктивно тянется к мужу, чтобы обнять, напомнить, что вместе они сила, но в последний момент замирает на месте. – Я поговорю с мальчиком.

– Хорошо, – мужчина кивает и устремляет все свое внимание на дочь. Он ведь нужен ей. Нужен интересующимся, сильным, способным дать совет и поддержать. – Как наш проект, Морган?

– Замечательно, папочка, – с гордостью сообщает девочка. Она ужасно довольна тем, чем занимается, и может часами без умолку болтать об этом. – Я думаю, что репульсоры нужно модернизировать и...

***

Пеппер совсем не знаток подростковой психологии, но чувствует, что Питер еще близко. Так и есть, он сидит на крыльце и слушает музыку. Из наушников доносится громкий рок, который всегда и везде сопровождает Тони Старка, как часть ауры. Каблуки дорогих туфель тихо стучат по полу, когда женщина пересекает открытую веранду и опускается на верхнюю ступеньку рядом с парнем. Хозяйка дома не спешит говорить и навязывать ему диалог против воли. Просто дает понять, что он не один. Не одинок.

– Извините, – спустя пару минут выключив композицию, шепчет Питер.

В тоне столько искренности, что ни на миг нельзя усомниться: ему действительно очень жаль. Не известному общественности супергерою, способному остановить автомобиль, а скрытому за маской подростку с чистым, добрым сердцем. Мальчику, которому, как и любому человеку, порой нужны понимание и поддержка.

– Тебе не за что извиняться, – тихо звучит в ответ. – Просто не нужно так. Ты рвешь душу, причиняешь боль себе... и Тони.

Отшатнувшись от слов, как от удара плети, Паркер еще больше внутренне сжимается и съеживается. В защитной реакции выставляет иголки, словно дикобраз. Попробуешь коснуться – уколешься до крови.

– Мистера Старка больше..., – в сердцах бросает парень, но, быстро сумев обуздать бессильный гнев, гасит всплеск. – Если бы тогда на Титане я... ничего б не произошло. Ему бы не пришлось спасать нас всех такой ценой, оставив Морган, вас... меня. Ведь там, – кивает в сторону дома, – на кухне лишь качественная иллюзия, искусственное сознание, скачавшее из интернета сегодняшнюю прессу. Оно не испытывает эмоций.

– Ох, Питер, – все, что способна вымолвить Пеппер, накрыв ладонью плечо Паркера и едва ощутимо сжав, дождавшись, когда взгляды пересекутся, чтобы продолжить, – целых пять лет Тони старался быть чуточку эгоистичнее. Но не метаться, не стремиться исправить последствия щелчка Таноса, не подвергать себя опасности – это душевная трусость, которую он так и не смог себе позволить. Поэтому, осознавая все риски, создал цифровую копию разума и пытается заботиться о нас. Он... – Господи, как же тяжело, – Тони все еще здесь.

– Вы верите в это?

Вопрос, ответа на который нет. Пеппер отводит глаза в сторону, а затем и вовсе поворачивает голову, рассматривая упавшую на еще зеленеющий газон пожухлую листву. Из кухни доносится беззаботный звонкий смех Морган – и Питер понимает, что мать, глава семьи и Старк Индастриз не может позволить себе сломаться.

– Идите в дом, замерзнете ведь, – просит парень, обратив внимание, что в свежее осеннее утро она вышла слишком легко одетой. – Мне, правда, пора на учебу.

– Подожди, я приготовлю тебе с собой сэндвичи, – безапелляционность тона миссис Старк способна любого заставить подчиниться.

***

Питер в своей комнате корпит над книгами до наступления сумерек, когда белое и черное на страницах сливаются в серость. За домашним заданием повышенной сложности время летит быстрее, меньше надоедливых мыслей роится в голове. Здесь, в импровизированной крепости выделенной ему спальни, спокойно и даже уютно, словно дизайн принадлежит кому-то знакомому с парнем. От этого где-то внутри становится теплее.

Закончив с подготовкой к контрольной по физике и сложив учебники на край стола, Паркер спускается вниз за лимонадом. В доме тихо: Пеппер и Морган приглашены к Бартонам (дети очень дружны), а голограмма обычно предпочитает не мозолить глаза. Очень верное решение. Питер практически добирается до кухни, когда его останавливает резкий громкий аккорд одной из песен AC/DC. Звук доносится из мастерской изобретателя, отошедшей во владения дочери Старка. Композиция льется через все комнаты первого этажа, будто вползает парню под кожу, от чего волоски на руках встают дыбом, и манит за собой.

Нет! Его это не касается. Нужно взять из холодильника напиток, может быть захватить остатки пиццы и вернуться в свою спальню. Но вместо этого парень толкает дверь мастерской и входит в комнату. Все системы включены, кружат на триста шестьдесят градусов вокруг трехмерного изображения Старка.

– Ааа, Паучок, – не просто знакомый, родной голос, но слышать его горько. Равно как и смотреть на голограмму, которая достает из пакетика несколько орехов и закидывает в рот. – Как жизнь?

– Что ты делаешь? – пересилив себя, Питер задает вопрос. – Тебе нельзя здесь находиться.

– Я что в своем доме у тебя разрешение должен спрашивать? – искренне удивившись, программа оборачивается через плечо и, смерив взглядом парня, выводит на экран чертежи одного из костюмов Железного человека. – Ты мне мешаешь, будь добр покинуть помещение.

Иногда слова режут не хуже ножа. Только проникают они глубже, через ребра пробираются в грудную клетку и заставляют болеть сердце. Паркер, ощущая сдавливающий внутренности дискомфорт, стискивает зубы и делает шаг назад. Не его дело. Он просто должен уйти отсюда, но...

– Ты не настоящий. Его больше нет, – впервые с губ Питера слетает то, что он знает с первой минуты в особняке. Знает, но боится, как маленькие дети, которые верят в монстра, живущего под кроватью, а сейчас вдруг находит в себе смелость. – Ты не настоящий! Его больше нет! – повторяет громче и яростнее. Питер уже не в состоянии сдерживать рвущийся наружу шторм. Он дает эмоциям волю, тонет в них с головой. – Мистер Старк великий человек, блестящий инженер, гений, спасший нас всех. А ты лишь созданная им система функционирования дома. Не смей, слышишь, не смей вести себя так будто ты – это он.

– Питер...

– Нет! – не желая слушать, надрывно на выдохе кричит подросток, неожиданно для самого себя всхлипывает и резко отворачивается. – Молчи... молчи...

Только не слезы! Только не при нем! Ведь Питер Паркер Человек-паук, а не нежная, чувствительная девчонка. Однако соленые капли уже жгут глаза и расчерчивают щеки влажными полосами. Силы резко покидают парня, даже стоять на ногах становится тяжело, не говоря уже о том, чтобы развернуться и убежать к себе на второй этаж. Поздно, уже слишком поздно. Остается лишь сползти на пол, рухнуть под тяжестью самобичевания и осознания – Тони Старка больше нет.

В комнате медленно темнеет. За окном догорают последние алые краски заката. Искусственное освещение тоже теряет яркость, мониторы отключаются, погружая мастерскую во мрак. Музыка играет все тише, а в какой-то момент и вовсе смолкает. Питер окончательно теряется во времени, сидя на полу и жалея себя, размазывая рукавом рубашки по лицу непрошенные слезы. Минуты и часы сейчас не имеют смысла.

– Я..., – наконец нарушив тишину, произносит парень и сглатывает, поднимает глаза на своего кумира и шепчет, – мистер Старк, я не верю в то, что вас нет.

– Меня нет...