Когда Нептун войдет во второй градус созвездия Рыб, откроется город, которого нет...

Саша сидел на берегу, теребя в руках старый пожелтевший конверт, а эта фраза, что была написана на конверте, засела у него в мозгу. Сколько раз в своей жизни он слышал легенду о Китеже? Раз сто. Нет. Тысячу. Бабушка сызмальства рассказывала ему о сияющем граде, что поднимется на поверхность Светлого озера, и о прекрасной деве, что будет ждать на золотом ажурном мосту своего возлюбленного. Того самого, что написал полуистлевшее письмо.

Письмо всегда, сколько помнил себя Александр, хранилось в черной шкатулке, раньше стоявшей на комоде, а теперь, когда дед сумел разбогатеть и построить кирпичный дом на берегу озера, на каминной полке. Шкатулка закрывалась золотым ключиком, который бабушка носила всегда на шнурке на шее, и никогда не снимала, даже а бане. Все детство Саша мечтал открыть шкатулку, и вот вчера, сверившись с гороскопом и убедившись, что Нептун входит во второй градус созвездия Рыб, бабушка торжественно сняла с шеи ключ, повернула замок, и шкатулка с тихим скрипом отворилась. На дне ее лежало письмо, пожелтевшее от времени письмо, и ничего более. 

Когда Нептун войдет во второй градус созвездия Рыб, откроется город, которого нет... - прочел Саша надпись с ятями на конверте. А ниже стояло имя. 

Рада. 

- Письмо передашь Раде, - строго сказала бабушка, - ты у нас наследник, так что это твое дело, Александр. 

Саша опешил и попытался выяснить, кто же такая Рада. 

- Рада и Рада. Девушка, - бабушка начала нервничать, - ты ее не спутаешь ни с кем. Будет ждать тебя на мосту града Китежа. А твое дело теперь не прозевать град. Является он в полночь, так что с этого вечера начинается твое дежурство.

Саша хотел спросить что-то еще, но бабушка взяла ключи от машины, накинула ветровку и сунула ноги в кроссовки. 

- Мы с дедом поедем в город на три дня. Не забывай. Град. Письмо. Рада. 

И она ушла, не пожелав ничего объяснить. Саша слышал, как хлопнула дверца машины, как заводится мотор, как рванул джип с места в карьер, рыкнув, как дикий зверь. Фирменная бабушкина езда, усмехнулся он. 

Когда Нептун войдет во второй градус созвездия Рыб, откроется город, которого нет... Саша повертел в руках письмо и положил обратно в шкатулку. Черти что. 

Впрочем, к вечеру он уже знал абсолютно все о граде Китеже. Перелопатив весь интернет и сгоняв в городскую библиотеку, он выяснил, что некоторые видели, как Китеж поднимался из озера и скрывался в рассветном тумане. Очевидцев было несколько, и все они жили много веков назад. Другие писали, что видели его отражение в водах озера, образы его в тумане, что стоит над озером по утрам, слышали колокольный звон. Многие пытались найти Китеж под водой, ныряя с аквалангом. И все они не знали, когда ждать появления Китежа снова. А Саша знал. Теперь, благодаря надписи на старом пожелтевшем конверте. Вечером он, охваченный любопытством, засунул письмо в задний карман и отправился на берег озера. 

Озеро было спокойно, как зеркало, в котором отражались звезды. 

Саша расстелил захваченный плед и сел на песок. По глади озера шла лунная дорожка, и он засмотрелся на нее до боли в глазах. 

Сколько раз он бывал на этом пляже? Сколько раз бабушка водила его к невысокой скале, на которой был высечен этот самый град, а над градом сиял Знак Нептуна в виде трезубца. Рядом с градом был портрет женщины с распущенными волосами, покрытыми покрывалом. За давностью лет черты ее стерлись, но Саше всегда хотелось думать, что она невероятная красавица. Теперь он знал и ее имя. Рада. 

Саша родился, когда мама его была на втором курсе института. Отцу своему он оказался не нужен, а мама привезла его бабушке и дедушке, а сама вернулась в город. Вскоре она вышла замуж, у Саши родились две сестры, а сам он так и прижился у бабушки с дедом. Люди не бедные и еще не старые, они не жалели денег на любимого внука, баловали его, как умели. 

И всегда, сколько он себя помнил, рассказывала ему бабушка легенду о Константине. 

До вчерашнего дня Саша думал, что это просто легенда, но письмо в его руках говорило, что, возможно, за легендой кроется реальная история. 

Константин был дальним его предком. До революции недалеко от озера стоял барский дом, и Константин был владельцем небольшого имения. Вечерами любил он прогуливаться с собакой вдоль озера, и однажды явился ему Китеж-град во всей его красе. С златоглавыми церквами, теремами, да садами, как любила говаривать бабушка. Перекинулся ажурный золотой мост из града на берег, и по мосту поскакали, полетели, побежали люди из города на сушу. Столько странного навидался тогда Константин, что в голове не укладывается. Вот мост опустел, и Константин увидел, что стоит у перил совсем юная девушка в белых одеждах и смотрит на лес. Да такой она показалась ему красавицей, что он шагнул на мост и упал к ее ногам. 

- Кто вы? - воскликнул он, взирая на нее, как на икону. 

- Меня зовут Рада, - сказала она мелодичным голосом, - я дочь старейшины Гелеслава. 

- Вы не хотите сойти с моста? Я покажу вам наш лес, и приглашу к себе в дом...

Рада была очень робка, ступая на золотистый песок. Она осматривалась, будто пыталась узнать знакомые места. Когда же Константин привел ее к своему дому, она будто узнала его, и долго разглядывала. 

- Когда-то он был выкрашен белой краской, - вдруг сказала она, смотря на голубые стены, - и пристройки поставили новые. 

Действительно, раньше дом был меньше, но про цвет Константин ничего не знал. 

- Тут жила добрая девушка. Она помогла мне, - сказала Рада, но дальнейшее обсуждать отказалась. 

Константин разбудил слуг и приказал поставить на стол лучшие яства, но Рада почти ничего не ела. Она была молчалива, будто испугана. Вскоре, на рассвете, она засобиралась домой, и как только ступила она на золотой мост, тот тут же исчез вместе с нею и с золотистым градом. 

Не веря своим глазам, Константин лег спать на пляже и наутро посчитал, что вся эта история ему пригрезилась. Он вернулся в дом, и только там от слуг узнал, что девушка была реальна. Он на самом деле приходил с ней в дом, сидел за столом, а потом отправился провожать ее к озеру. 

Константин потерял покой. Весь день он ждал, когда же зайдет солнце, и снова явится ему сияющий град. Так и случилось. Только на этот раз Рада пригласила его в свой дом, и он с радостью последовал за ней. 

Улицы града были будто сделаны из стекла. Они отражали солнечный свет, и сияли, немного пружиня под ногами. Дома тоже были выстроены из похожего материала, но за стеклом фасадов было ничего не видно. Они тоже отражали свет, и Константину казалось, что город состоит весь из лучей солнца. 

Рада жила в большом светлом доме. Константин вошел следом за ней, обнаружив, что стены совершенно прозрачны, и что из дома видно абсолютно все, что делается на улице. Мебель была легкая и светлая, а люди, ожидавшие его, одеты в такие же светлые одежды, как и Рада. Среди всех выделялся пожилой мужчина с небольшой серебристой бородой. Он пожал Константину руку и сообщил, что Раду за него он готов отдать с одним условием. Константин должен отказаться от всего, что любит за стенами града, и навсегда остаться с его жителями. 

- Раду на берег я не отпущу, - заключил старейшина, обнимая дочь, - нечего делать ей на берегу. Ты же, Константин, имеешь выбор. Желаешь быть с ней - добро пожаловать в Китеж-град. 

Константин сердечно поблагодарил старейшину, и поклонился невесте и ее родне. 

- Я только попрощаюсь с маменькой, - сказал он.

- Тогда успей до рассвета, - старейшина усмехнулся в бороду, - Рада, проводи его. 

Рада робко подала руку и вот они идут среди толпы по стеклянной улице к мосту. 

- Только не опаздывай, - шепчет она, отпуская его на мосту, - с первым лучом рассвета город погрузится в пучину! 

- Когда же появится снова? - спросил Константин.

- Когда обернется Нептун...

- Тогда жди меня сразу, как он обернется. Я люблю тебя, Рада. 

Он целует ее руку, и смотрит в огромные синие глаза, которые вдруг наполняются слезами. Губы Рады дрожат, но она ничего не говорит. 

- Не плачь, милая, - он утирает слезу, ползущую по ее щеке, - мы скоро увидимся! 

Рада так и стояла на мосту, когда он обернулся на нее в последний раз. Он спешил в дом. Нужно попрощаться с маменькой, уладить дела, передать наследство брату. Нужно... да столько дел, не переделаешь. Как только обернется Нептун, он явится к своей невесте и град погрузится в пучину на долгие годы. 

Придя на берег следующей ночью, Константин зря прождал появления града. Гладь озера была неподвижна. Так же случилось и следующей ночью, и много ночей подряд. Он построил на берегу шалаш и жил в нем, ночами смотря на лунную дорожку и глотая слезы. 

Однажды в имение их приехал приятель матушки с женой, которая хорошо разбиралась в астрологии. Константин, ставший бледным и нервным от ожидания явления града, весь день был хмур. Но когда речь зашла о планетах, он вдруг очнулся.

- Мадам, - спросил он, глядя на нее, как на последнюю свою надежду, - как долго оборачивается Нептун? 

- Когда он в следующий раз войдет в созвездие Рыб? - переспросила дама.

- Да.

Она что-то подсчитывала в уме.

- Время оборота Нептуна, дорогой Константин, сто шестьдесят девять лет. Значит, он будет в Рыбах в 2013 году.

Повисло молчание. Мать смотрела на него с тревогой. А Константин стал бледнее мела, глаза его расширились, а грудь высоко вздымалась. Вдруг он вскочил, забегал по комнате, будто вмиг сошел с ума.

- Так вот отчего она плакала! - закричал он, - плакала, а ведь ничего не сказала!

И он бросился вон из дома, и только пес его последовал за ним. Он бежал к озеру, где бил по воде руками, проклиная все на свете, все планеты и недомолвки. Он рушил свой шатер, пиная ногами ветки деревьев, пока от шалаша ничего не осталось. Он то рыдал, то смеялся, но ни эта ночь, ни следующая не принесла ему спасения. Град не явился в ответ на его молитвы. 

Тогда Константин вооружился инструментами, расчистил скалу на берегу, и много лет подряд высекал на ней образ града. И ее портрет. Рады. 

Саша обернулся на рисунки, которые были хорошо видны в свете луны. 

Предок его стал жертвой сознательного обмана. Возможно, Рада и не хотела быть его женой? Передумала в последний момент? Будет ли она рада посланцу от ее давно умершего возлюбленного?

Письмо его, то, что вертел в руках Александр, прошло через век, пережив и войны, и революцию, и теперь вот, пожелтевшее, должно оказаться наконец-то в руках невесты. 

Может ли это быть правдой? Саша не очень-то верил в это.

Но письмо и рисунок на скале были настолько же реальны, как и весь мир вокруг. Саша ждал, ночь шла своим чередом, и никакого Китежа ему не явилось. Время было уже давно за полночь, а озеро все так же отражало звезды.

Саша поднялся на ноги, сунул письмо в карман, засобиравшись домой. И тут же услышал отдаленный колокольный звон.

Где-то далеко, очень далеко, звонили колокола. Да не один колокол, и не десять, а будто сотни церквей одновременно зазвенели одну и ту же мелодию. Саша прислушался. Звон становился все ближе, а потом озеро вдруг засияло, словно под водой включили огромную электрическую лампочку. Да так оно и было. Саша отступил на шаг, схватился за дерево, будто дерево давало ему шанс не сойти с ума. Огромный сияющий золотистым светом город вдруг появился там, где еще недавно отражалась в озере луна. Саша смотрел и не верил глазам. Золотые купола и шпили взмыли ввысь, а колокольный перезвон стал невыносим. Саша зажал руками уши, боясь, что если не сойдет с ума, то оглохнет. Тут звук стих, а из города перекинулся через оставшуюся протоку ажурный золотой мост, и по нему, перегоняя друг друга, поскакали всадники, поехали машины всех видов и мастей, понеслись какие-то неведомые летательные аппараты и жужжащие шинами средства передвижения, каких Саша и не видел никогда. Кто-то шел пешком, закинув за плечи сумку. 

А когда все стихло, когда все ушли, когда растворились в лесу и на дороге, на мосту показалась девушка в белых одеждах. 

Она стояла, облокотившись о перила, и смотрела на воду, опустив голову. 

Саша смотрел на нее во все глаза. Девушка на самом деле была очень красива. Золотистые ее волосы покрывала легкая вуаль, схваченная на лбу золотым обручем. Ноги ее обтягивали темные штаны, расшитые у лодыжек золотым узором, а поверх, до самых колен и ниже, спускалась легкая белая блестящая туника, подчеркивающая гибкость ее талии и стройность бедер. Подол туники был неровный, словно его нарезали ножницами шутники-дети. 

- Рада! - позвал он, доставая письмо. 

Рада обернулась к нему, и Саша вдруг замер, будто утонув в синеве ее глаз. Сердце его пропустило удар, а воздух вдруг показался раскаленным, будто на улице была не ночь, а жаркий день.

- Вы из барского дома? - спросила Рада, и голос ее звучал, как чарующая музыка.

Саша очнулся от наваждения, все еще ни в силах оторвать от нее взгляда. То ли девушка, а то ли виденье... так вот о чем пелось в песне. Реальна ли она, как и город за ее спиной, реальна или грезится во сне?

Письмо жгло ему руки. Он скомкал его, вымещая всю свою вдруг вспыхнувшую ревность на клочке бумаги. К черту Константина. Он давно умер. К черту все. Он не позволит Раде думать о ком-то другом!

Он шагнул к ней, на мост. Стекло, из которого мост был сделан, пружинило под ногами.

- Барского дома давно нет, - сказал он, - но в округе ходят легенды о граде Китеже и прекрасной Раде, что ожидает своего возлюбленного на мосту. Того, кто навсегда готов забыть свой дом, чтобы назвать ее супругой. 

Она вскинула на него глаза. 

- Как вас зовут?

- Александр.

- Вы хотите назвать меня своей супругой? - спросила она. 

- Да.

- Но у меня есть жених. Константин.

Саша начинал злиться. Какие слова найти ему, чтобы Рада позволила ему назвать ее своей женой? Чтобы иметь право сжать ее в объятьях? Чтобы ее колдовские глаза всегда смотрели только на него? Нет на земле такой красоты, нет больше ни у кого такого чарующего певучего голоса. Нет таких плавных движений, такого тонкого гибкого стана. 

Мир разделился на “до” и “после”. Ничего не значащее “до”, и такое важное “после”. После того, как он встретил Раду.

- Константин давно умер, Рада. Женился, нарожал детей и умер от старости. 

- Женился? - глаза ее расширились.

- Да, - подтвердил свою ложь Саша.

- Но он не мог... Кто из смертных взглянет на меня, тот уже не посмотрит на другую женщину... - проговорила она, и Саша понял, что так и есть. Что не зря Константин всю жизнь провел на берегу озера, вырезая на скале ее образ. Главное, чтобы Рада не смотрела на скалу. 

- Пойдем, я покажу тебе руины его дома, - он протянул ей руку. 

Рада вложила руку в его ладонь, и Саша потянул ее по дорожке, что вела к старой развалившейся усадьбе. Рада послушно шла за ним, позволяя вести себя туда, куда ему заблагорассудится. 

Руины предстали перед ними в свете луны. Рада стояла, смотрела на то, что когда-то было усадьбой, а теперь поросло крапивой и кустарником. Кое-где остались стены, зиявшие провалами окон без стекла. Саша не выпускал ее руки.

- С тех пор прошло полтора века, революция и две войны, - сказал он тихо, и Рада повернула к нему голову. 

- Наши послы принесут книги, - отозвалась она, - и мы будем знать, что было в вашем мире. 

- А у вас сколько прошло времени? 

- Год. Мы живем по циклу Нептуна, - она улыбнулась, и у Саши сладко заныло сердце. 

- Ты знала, что не увидишь его, - сказал он.

Глаза ее наполнились слезами. 

- Я думала, что застану его взрослым мужчиной. Но не ожидала, что его давно уже нет... - Рада помолчала, глотая слезы, - это был его выбор. Он не любил меня так, чтобы отказаться от мира, от всего, что окружало его. И был наказан. Тот, кого коснется кто-то из нас, теряет покой... 

Саша невольно разжал руку.

-Я уже проклят, да? - спросил он.

- Да.

Они помолчали. 

Потом Саша достал из кармана смятое письмо, включил на телефоне фонарик и подал ей.

- Константин всегда любил тебя, Рада. Он всю жизнь любил только тебя. А я потомок его брата, потому что тот, кого ты коснулась, теряет покой и грезит только тобой. 

Рада молча взяла письмо. Развернула, пробежала глазами. Рука ее скомкала желтый лист. 

- Он сделал свой выбор, - повторила она, - и я не в силах была ему помочь. 

- Как и мне, когда подавала мне руку? - спросил он.

Рада вздохнула.

- Как и тебе. Ты сам пришел на берег, ты сам просил коснуться тебя. Теперь ты мой жених. И, если пожелаешь, можешь стать моим мужем. Только ради этого ты должен отказаться от всего, что любишь и знаешь, от всех, кто дорог тебе, и полностью принять мой народ, как свой.

- Почему ты ищешь мужа среди нас? - спросил он.

Рада долго молчала. Потом повернулась и пошла по дорожке назад к озеру.

- Потому, что я должна. Если мы не будем выходить замуж за ваше племя, то вскоре дети станут рождаться больными. И у меня всего два дня в году, чтобы выбрать себе жениха. 

Саша последовал за ней, с трудом успевая за белой хрупкой фигуркой. Рада, казалось, скользила по земле, едва касаясь ее ногами в серебристых туфельках, Саша же почти бежал. 

У скалы она остановилась. Долго рассматривала свой портрет и Китеж, выдолбленный в скале рукой умелого мастера. Саша замер. Щеки ее пылали, когда она коснулась рукой рисунка. 

- Я прощаю тебе обман, продиктованный ревностью, - сказала она вдруг, обернувшись к нему, - и, если пожелаешь, мы можем встретиться завтра. 

- Завтра у нас будет общее? - уточнил он, вспомнив, как дышать. Рада не злилась на него, и не хотела больше думать о Константине. Константин, его любовь, его страдания - все в прошлом. В очень далеком прошлом. А у них с Радой все впереди.

- Да. Завтра общее, - сказала она, - а вот послезавтра уже разное. Тогда город перестанет быть виден, потому что ваше время начнется снова замедляться. Время в наших местах течет по-разному, поэтому мы не видим друг друга, хотя сосуществуем совсем рядом. 

Тут город подернулся дымкой, Рада ступила на мост и вместе с ним стала растворяться в утреннем тумане. Саша смотрел на нее, пока она была видна, и сердце замирало до боли от одной мысли, что больше он ее никогда не увидит. Но ведь она сказала, что один день у него еще есть! 

Он бросился домой, и весь день ходил сам не свой. Пытался звонить бабушке и деду, но те, как назло, не брали трубку. Черт побери, неужели ему никто не поможет? Отказаться от всего, что он любил, от тех, кого он любил, броситься в омут ради прекрасных глаз юной Рады? Он метался по дому, не зная, что делать. А потом резко остановился, поняв, что бабушка не зря отключила телефон. Они, его любимые, не хотят мешать ему сделать выбор. Они готовили его к нему, они отправили его на берег. И теперь выбор за ним. Уйти в волшебный град и каждый 169 лет видеть будущее, или остаться дома и тосковать по Раде. 

К вечеру Саше удалось успокоиться. Ему казалось, что выбор он сделал. Обессиленный от волнений и бессонной ночи, он упал на кровать прямо в одежде, и заснул, только коснувшись головой подушки. Ему снилась Рада. Рада, Рада, Рада... Ее глаза, ее волосы, покрывающие ее золотой волной до самой талии, ее руки, ложащиеся ему на плечи, ее губы, касающиеся его губ. 

Очнулся он, будто вынырнул из глубины. За окном было темно. Часы показывали четыре утра. Саша сел, сжал голову руками. Он все проспал... Отпустить Раду? Чтобы спустя 169 лет его потомок вручил ей письмо уже от него? Или выбросил бы то, что он так долго и мучительно бы сочинял на старости лет, все признания, всю боль от бессмысленно прожитой жизни... жизни без нее. 

Он вскочил на ноги. Скоро рассвет. Летом светает рано, и вот уже на горизонте виден первый луч солнца. Саша схватил телефон, сунул в карман деньги, и выскочил из дома, будто за ним гнались все черти ада. Он не знал, что он сделает, оказавшись перед мостом. Но он должен увидеть ее еще раз! Окунуться в ее синие глаза, запомнить каждый изгиб тела. Запомнить, как сияют ее волосы в лучах восходящего солнца. Он никогда еще не бегал так быстро. 

Рада ждала его на мосту. Город уже подернулся рассветной дымкой, и лучи восходящего солнца золотили его купола. 

- Ты пришел... - Рада сделала три шага и остановилась, смотря на него. Лицо ее сияло, а одежды струились и сверкали в такт движениям. Он вдруг понял, зачем нужен неровный подол - для создания эффекта, будто она одета в водный поток. 

- Да. Я пришел.

- Ты оставишь свой мир ради моего?

Саша помолчал. Вся его жизнь промелькнула перед его глазами. Вся его жизнь, полная любви и радости. 

- Да. Оставлю.

- Но ты же не знаешь его совсем. Ты не знаешь, что тебя ждет.

- Меня ждешь ты. Большего не надо. 

Рада заулыбалась, и сердце его снова задрожало от счастья. Одна ее улыбка заставляет радоваться каждую клеточку его тела. Прекрасная, невероятно желанная, она остановилась в трех шагах от него. Саша еще не ступил на мост, и ноги его лизали теплые волны озера. Солнечные лучи вдруг взорвались буйством красок, будто вырвавшись из плена ночи, очертания города подернулись дымкой, и он стал медленно растворяться в тумане. И Рада тоже. Рада тоже стала растворяться, вместе с мостом, на котором она стояла, вместе с градом, которому она принадлежала телом и душой. Саша обернулся на лес, окинул взглядом знакомые с детства сосны и полоску пляжа, дорогу, что вела домой. Потом повернулся к Раде, чьи глаза смотрели на него как будто через пелену, и в глазах этих стояли слезы. 

Он еще поколебался, потом сжал губы и шагнул на призрачный мост, упираясь ногами в упругое стекло. Рада вскрикнула, протянула к нему руки и упала в его объятья, всхлипывая от счастья. А Саша смотрел туда, на сосны, которые видел, будто через густые облака. И вот они уже скрываются в тумане, он поворачивается к Раде и находит губами ее губы. 

- Я люблю тебя, - шепчет он, и Рада обхватывает тонкими руками его шею. Блаженство разливается по всему его телу, мир теряет очертания, и только руки ее поддерживают на грани его сознание.

Китеж-град погружается в воды Светлого озера в полной тишине, растворяясь в рассветной дымке, будто никогда его и не было.