15 апреля 2011 года. Дублин. Кики.
“День рожденья – грустный праздник”, – почему-то пришли на ум слова из старой песни. На долю секунды я задумалась, а уже в следующий момент коварная улыбка озарила мое лицо: но Дэрроку “никуда, никуда от него не деться”!
В последнее время мой муж стал часто пропадать, внезапно и надолго, оставляя меня на попечение своего закадычного врага – Раума. История с моей почти смертью уже подзабылась, и день за днем проходил без приключений. Но недавно в нашем маленьком неспокойном “королевстве” снова случилось неприятное во всех отношениях – особенно для меня – происшествие. На этот раз моей вины в том не было, а вот последствия, как всегда, расхлебывала я.
В наш дом на Ла Рю кто-то пробрался, когда я была там одна. Нет, я не пострадала... Почти... Меня просто оглушили... Что произошло дальше, для меня так и остается загадкой, как и то, кем был нападавший. Хотя я приблизительно догадываюсь, откуда ветер дует: “хорошие” друиды со товарищи делают все возможное, чтобы не дать “плохому” Гроссмейстеру добиться своей цели. Кстати, она мне тоже до конца не ясна. Вернее, мне не считают нужным ее пояснить.
“Мои враги пойдут на все, чтобы меня уничтожить. А ты – моя жена, и им плевать, что ты за мир во всем мире”, – таким был исчерпывающий ответ на все мои вопросы. После чего меня без особых церемоний посадили под домашний арест в нашем замке Эйлен-Донан в Шотландии, отобрав практически все сверхъестественные способности, – опять! – которые могли помочь мне сбежать.
Несколько дней я выдержала стойко, но вскоре терпение лопнуло, а вслед за ним и самообладание, едва я услышала очередное: “Я так сказал!”. С присущими нашему семейству громкими “разборами полетов”, битьем всего, что попадет под руку, причем, чем дороже, тем убедительней (когда я нервничаю, мне не всегда удается контролировать телекинез), я отпросилась в город по своим делам. Но за мной по пятам следовала парочка телохранителей из числа дэрроковых Темных. Конечно, они тщательно маскировались, чтобы не распугивать народ вокруг, но от этого их общество приятнее для меня не стало.
Единственным положительным моментом в сложившейся ситуации стало то, что мужа я теперь видела с завидной регулярностью. Каждую ночь он проводил дома, со мной, желая лично убедиться в моей целости и сохранности. Как раз в одну из таких ночей и произошел этот разговор.
– Если ты не избавишься от своей паранойи в ближайшее время, мне грозит угодить к себе же в клинику, причем в самую изолированную палату.
– Кики, прекрати капризничать, – вздохнул Дэррок, поудобнее устраивая подушку под головой.
– Я не капризничаю, а лишь говорю, что не привыкла к такому длительному затворничеству.
– А я не привык, что меня заботит человеческая жизнь. И, тем не менее, сейчас это так.
Это было правдой: Дэррок презирал людей. Терпимо он относился лишь к тем немногим, кто мог, так или иначе, быть ему полезен. Мы с Аварией были едва ли не единственными на всей земле, к кому он испытывал искреннюю привязанность. Да что там, мы действительно были единственными, и я прекрасно давала себе в этом отчет. И все же настаивала на своем.
– Но ведь ничего не случилось. Хватит уже перестраховываться. Не могу же я всю жизнь теперь сидеть взаперти, пока ты не перебьешь всех своих врагов.
– Если тот факт, что я нашел тебя в коридоре, лежащую на полу без сознания, с синяком на шее, в твоем понимании означает “ничего не случилось”, то не вижу смысла еще что-то объяснять. Я просто буду делать так, как считаю нужным. А тебе не останется ничего другого, кроме как подчиниться.
Не сказав ни слова, я с видом оскорбленной добродетели отвернулась к окну и засопела в две дырочки.
– Если тебя это отвлечет, можешь заняться ремонтом в замке. Переоборудовать все на свой вкус.
– Меня и так в нем все устраивает, – буркнула в ответ.
– Хочешь, приглашу цирковую труппу, чтобы тебя развлекали?
– Нет.
– Ну а чего ты хочешь, женщина? – Дэррок приподнялся на локте.
– Чего я хочу? – Я откинулась на спину.
– Да, чего ты хочешь?
– Хм. – Я задумалась, глядя в потолок. Тем временем супруг не сводил с меня выжидающего взгляда, гадая, какая еще блажь взбредет мне в голову, и явно уже сожалея о своем вопросе.
– Дэррок?
– Что? – настороженно отозвался он.
– А когда у тебя день рожденья?
Судя по замешательству, отразившемуся на его аристократичном лице, такого вопроса он точно не ожидал.
– Может, лучше не надо?
– Я хочу праздника. Мой день рождения мы вместе праздновали уже дважды. А твой – ни разу.
– Потому что это глупо и мне совершенно не нужно.
– Я не собираюсь устраивать тебе вечеринку-сюрприз, глупенький! Еще жить хочу! – рассмеялась я, усевшись в постели. – Это будет праздник только для нас двоих.
– Тогда какая разница когда? Праздник для двоих ты можешь устроить в любой день. – Дэррок закинул руку за голову и поглядывал на меня с усмешкой.
– Я хочу, чтобы это был особенный день. Чтобы мы праздновали его каждый год. Ну, давай, не упрямься. Ты же знаешь – я от тебя не отстану!
– О да, это я прекрасно знаю!
– Подожди минутку!
Я встала с постели и вышла в коридор, но уже через пять минут вернулась. Вскочив на кровать, села на колени рядом с лежащим мужем и разложила принесенные с чердака календари. Каких тут только не было: от самого древнего, какой имелся в моем распоряжении, – с замысловатыми кельтскими символами на потемневшей от времени тонкой коже – до сегодняшней типографской картонки.
Дэррок с обреченным вздохом закатил глаза и склонился над календарями.
Спустя какое-то время по замку прокатился мой победный клич: путем скрупулезных вычислений, мы определили месяц – апрель! С числом же было сложнее, поэтому Дэррок позволил мне выбрать любое, близкое к середине.
– Пятнадцатое! – не раздумывая ни секунды, выпалила я.
– Почему? Хотя все равно, пусть будет пятнадцатое.
– Это мое любимое число.
– Прекрасно. Теперь ты довольна?
– М-да-а-а, – промурлыкала я в ответ, устраивая голову на груди мужа.
С тех пор я жила лишь предвкушением грядущего праздника. Вынашивала стратегические планы, продумывала детали, записывала, что необходимо приобрести, чтобы сделать вечер поистине незабываемым.
Ближе к середине апреля мы вернулись в Дублин: у мужа были дела в городе.
И вот настал день Х. Дэррок ушел рано утром, когда я еще спала, но по такому случаю позволил выход в город под конвоем. (Еще бы он не позволил – я бы ему всю плешь проела!)
Послеобеденный променад по магазинам занял добрых три часа. Самые свежие продукты для изысканного ужина, самое лучшее вино для создания чуть хмельной атмосферы, самые сочные фрукты для десерта. А для логического завершения вечера – ароматические свечи, нежное постельное белье и не менее нежное и умопомрачительное нижнее.
Настроение было настолько приподнятым и жизнерадостным, что даже мои конвоиры меня больше не раздражали.
– Ну что, мальчики, домой? – бодро возвестила я, забирая у продавца очередную и последнюю на сегодня покупку: бутылку виски
“Мальчики” не произнесли ни слова, но на их физиономиях явно читалось облегчение.
Я энергично шагала в направлении отдаленного индустриального района, где располагался наш дом, и мысленно представляла, как будет проходить сегодняшний вечер. Позади, увешенные кульками и пакетами разных цветов и размеров и очень напоминавшие новогодние елки, плелись “двое из ларца”.
В конце улицы уже показался мой дом. В окне второго этажа я увидела Дэррока и помахала ему рукой. Но он, видимо, в тот момент смотрел в другую сторону и не заметил меня, так как ответного жеста не последовало. Штора задернулась, и муж скрылся из моего поля зрения. А в следующее мгновение – раздался оглушительный взрыв...
Земля под ногами задрожала. Кирпичное здание с богато украшенным побеленным фасадом содрогнулось. Стекла высоких стрельчатых окон со звоном посыпались на террасу первого этажа, усеяли зеленый газон; из пустых “глазниц” особняка вырвался огонь. Длинными языками он облизывал уже потрескавшиеся стены, желая поглотить здание целиком. И ему это удалось: второй этаж как карточный домик в один миг сложился внутрь. Вскоре за ним последовал и первый. Теперь на месте роскошного особняка высилась груда камней, на которой отплясывало свой танец смерти беснующееся пламя.
Ноги подкосились, и я кулем осела на тротуар. Время остановилось. Мир остановился. Жизнь – остановилась. На долгое время я забыла, что нужно дышать. И только эхо ударов сердца где-то в висках напоминало о том, что я еще жива. Там, на пепелище, объятая беспощадным пламенем, догорала моя жизнь.
Я сидела на земле, не моргая уставившись в одну точку, не чувствуя струящихся по щекам слез, не обращая внимания на резь в глазах, не ощущая, как мелкие камушки врезаются в тело. Казалось, так прошла целая вечность, когда сильные руки обняли меня за плечи, прижали спиною к широкой груди, и чьи-то губы прошептали: “Дыши!”.
И я вздохнула. Резко и глубоко. Легкие отозвались режущей болью, словно после долгого сна. Голова закружилась, пред глазами все поплыло, и я провалилась в темноту.
После взрыва. Замок Эйлен-Донан, Шотландия. Авария.
Знаете, что такое прострация? В мамином медицинском справочнике я прочла, что это “состояние крайнего упадка сил, угнетенности; характеризуется расслабленностью, беспомощностью, отсутствием реакции на внешние раздражители”. Сейчас мама вела себя именно так: могла просидеть весь день, не двигаясь и глядя в одну точку. А в те редкие моменты, когда приходила в движение, блуждала по коридорам замка словно привидение. Каждый раз, когда я пыталась с ней заговорить, она скользила по мне невидящим взглядом, затем отворачивалась и продолжала свой безмолвный диалог с пейзажем за окном. Услышала ли она меня, поняла ли хоть слово – это оставалось для меня загадкой.
Когда за мной в Хогвартс пришел Зидекиил, я сразу поняла – дома что-то стряслось. Он представился директору моим дядей, заявил, что вынужден забрать меня на неопределенное время и клятвенно обещал проследить за моей подготовкой к ЖАБА (Жутко Академическая Блестящая Аттестация, выпускные экзамены). В последнем я не сомневалась.
Долгое время, пока мы спускались к воротам с территории школы, он не мог подобрать слов, чтобы ответить на мой единственный простой вопрос: что случилось? А когда все же ответил, я была не рада, что мы ушли уже так далеко, и рядом не было ни одной даже самой завалящей скамейки. Волшебная палочка утонула в ворохе прочего барахла в безразмерной сумке, да и наколдовать что-то путевое я бы в тот момент вряд ли сумела. Но многим позже, к собственному изумлению, я поняла, что тогда восприняла оглушительную новость вполне... неадекватно – спокойно, как что-то, к чему была готова. Словно знала – это должно было рано или поздно произойти. Не знаю, может, мы с папой слишком мало общались, не были настолько близки, чтобы я повела себя иначе, узнав о его смерти. А может, я просто не умею чувствовать?
– Как мама? – было первым, что я спросила, утерев слезы.
– Пока спит. Но когда проснется, для нее начнется пытка, – не стал скрывать правды архангел. – Именно поэтому я и пришел за тобой, девочка. Ты будешь нужна ей.
Ага, аж два раза! Казалось, ей никто и ничто не нужно. А я, глядя на нее и ее молчаливые страдания, чувствовала себя преотвратительнейшим образом: беспомощной, неуклюжей и вообще не знала, куда себя деть за ненадобностью.
Когда мама очнулась от долгого сна на следующий вечер после взрыва, с ней рядом были и Раум, и Зидекиил. Я примостилась в кресле у окна и тихо ждала, когда меня позовут (если позовут). Они же сидели на краю кровати, по обе стороны от мамы, и держали ее за руки. Это была, наверное, самая бредовая ситуация, какую мне доводилось наблюдать за всю мою быстротечную жизнь. Демон и архангел за все то время, что находились в комнате, не обмолвились ни словом. Лишь изредка обменивались тяжелыми взглядами, значение которых оставалось для меня скрытым. Но вот мама открыла глаза, и все их внимание вновь сосредоточилось на ней.
– Я умерла? – тихо спросила она. И столько надежды было в ее голосе, что сердце защемило.
Архангел обхватил ее ладонь двумя руками, склонился ниже и стал что-то нашептывать. Со своего места мне было не разобрать слов.
– Не-е-ет!!! – истошно взвыла мама, дернулась, порываясь подняться, но оба мужчины удержали ее, уложив назад на подушки.
От ее душераздирающего крика я подпрыгнула в кресле, сорвалась с места и подскочила к ней, забравшись в изножье кровати. Зидекиил, не оборачиваясь, протянул правую руку, нашел мою ладонь и сжал ее. На маму было больно смотреть. Слезы неиссякаемыми ручьями текли по ее бледным щекам, грудь часто вздымалась, словно ей не хватало воздуха. Наверное, так и было. Невольно я и сама заплакала.
– Ма-амочка, – жалобно протянула я, поглаживая ее колени. – Мамочка.
– Дэррок... – сорвался шепот с дрожащих губ, и она снова провалилась в забытье.
Я прижала ладонь к губам, изо всех сил стараясь не разреветься. Если бы здесь был только мамин Наставник, я бы не сдерживалась. Но демон – он заставлял меня чувствовать себя неуютно в собственном доме. Нет, он ничего не делал – пока, – но одно его присутствие уже напрягало. И что мама в нем нашла? Вот архангел совсем другое дело! Он понравился мне с самой первой встречи. Тогда я еще подумала, что если у меня будет муж, я хотела бы, чтобы он был похож на него. Уж лучше бы мама с ним... Ну... Короче, я знаю, что это звучит кощунственно, но я так думаю.
Словно почувствовав мою стесненность перед Раумом, Зидекиил поднялся с кровати и увлек меня за собой в дальний угол комнаты. В немой мольбе я подняла на него покрасневшие глаза. Обняв за плечи, он прижал меня к груди и, поглаживая по волосам, тихо заговорил:
– Не отчаивайся, девочка. Все будет хорошо. Твоя мама очень сильная, поверь. Только нужно время. И ты должна держаться, ради нее, чтобы помочь ей пережить эту трагедию.
Под убаюкивающий голос архангела, я вцепилась в ткань его рубашки и дала волю слезам.
– Ну полно, полно, девочка. Крепись. И помни – я буду рядом, пока с ней все не наладится. – Он покосился в сторону Раума, который сейчас смотрел в нашу сторону. – Мы будем рядом. И поможем тебе. Ты не останешься наедине с этой бедой.
Я сделала глубокий вдох-выдох, утерла слезы и, пробормотав: “спасибо” – полезла в карман за платком.
– А сейчас иди-ка лучше к себе. Мы еще немного побудем с твоей мамой и тоже уйдем. – Зидекиил многозначительно посмотрел на демона. – Она теперь не скоро проснется.
– Да, детка, иди, займись уроками. Тебе сейчас тут нечего делать.
“Тебе тоже”, – чуть не сорвалось с губ, но я вовремя прикусила язык.
Он что, спятил? Всерьез думает, что я смогу сосредоточиться на уроках, когда ту такое?
Зидекиил чуть подтолкнул меня к двери, и я вышла, оставив их с мамой наедине. Но уйти сразу не спешила. Вскоре из-за неплотно закрытой двери послышались их приглушенные голоса:
– Ее нужно забрать отсюда.
– Ни в коем случае. Сейчас для нее самое лучшее – это знакомая обстановка и забота близких людей. Ты опять забываешь, демон, что она всего лишь человек, у нее другая психология. Хотя бы сейчас, в такой тяжелый для нее момент, прекрати тянуть одеяло на себя.
– А кто тянет, благодетель ты наш? Чем ей смогут помочь сопливая девчонка, которая сама не знает, кому бы поплакаться, да родители, которые только и смогут, что увещевать, мол, на этом жизнь не заканчивается? Ты уверен, что она не попытается свести счеты с жизнью, когда осознает, что потеряла его навсегда? Я – нет.
– А вот для этого есть мы. И мы будем с ней рядом столько, сколько понадобится, пока она вновь не обретет душевное равновесие.
– Клин клином вышибают, в этом смертные правы. Ей сейчас нужна кардинальная смена окружения, чтобы поскорей забыть все случившееся. И там, куда я ее заберу, она не сможет причинить себе вреда. А ты позаботишься о малявке.
Вот козел!
– Забрать ее отсюда сейчас – не выход. Это только повлечет за собой лишний стресс, и тогда она определенно потеряет ребенка.
Мои глаза расширились от изумления. Я затаила дыхание, боясь пропустить хоть слово.
– Какого ребенка? Авария перенесла новость о смерти отца более стойко, чем я мог ожидать от этой девчонки. Сразу видно – отцовская порода!
– Довольно! Я говорю не об Аварии, а о ребенке, которого Кики носит под сердцем.
– Что за бред ты несешь? Будь она беременна, я бы знал.
– Когда ты видел ее последний раз?
– Неделю назад. Не хочешь же ты сказать...
– Я и не говорю. Ты сам все понял, Раум.
Гнетущая тишина воцарилась по ту сторону двери.
– Черт с ним, с ребенком, – наконец подал голос Раум. – Мне важно, чтобы она жила.
– Ее здоровью ничто не угрожает.
– Ну да, конечно, кроме нее самой. Что, умник, оказывается, ты тоже не все знаешь?
Я навострила уши, но они снова замолчали. А уже в следующее мгновение дверь распахнулась, и надо мной угрожающе навис демон. От неожиданности я так перепугалась, ну разве что не взвизгнула.
– Спать! – гаркнул он, и я пулей пронеслась по коридору, влетела в свою спальню, захлопнула дверь и привалилась к ней спиной.
– Капец с вариациями! – выдохнула с шумом, сползая по двери на пол. А сердце так и колотилось где-то в горле. – Вот упырь! Чтоб тебя в лиловый перекрасило!
С трудом отдышавшись, я на автопилоте поплелась стелить постель. Забралась под одеяло, но сна – ни в одном глазу. В вакууме черепной коробки, не сбавляя скорости, наматывали круги тревожные мысли: “Папы больше нет”, “Как мама воспримет новость о ребенке?”, “У меня, возможно, будет братик... или сестричка”. Но самой навязчивой из них была: “Как мы будем жить дальше?”...
***
Через день прилетели бабушка с дедушкой, помогли с похоронами, которые прошли тихо, без лишнего шума: хоронить-то было нечего. Они настаивали на том, чтобы остаться, пока мама не оклемается, но Зидекиил внушил им, что это лишнее, о маме здесь есть кому позаботиться, а в случае чего – им с дедушкой непременно сообщат. Тогда они предложили забрать меня. Но я изобразила типичную ботанку и, сославшись на скорые экзамены в школе, настояла на том, чтобы остаться в Шотландии.
Такси, в котором уезжали мамины родители, проехало через мост и вывернуло на шоссе. Провожая авто взглядом, я машинально взяла за руку стоявшего рядом мужчину.
– Зидекиил?
– Да? – Он чуть сжал мою ладонь и посмотрел на меня сверху вниз своими добрыми небесно-голубыми глазами.
– Почему я не переживаю так, как все они? Потому что я не человек? Потому что у меня нет души, да?
– Авария, девочка, даже думать так не смей! – Зидекиил встал напротив и заключил мое лицо в свои широкие теплые ладони. – Конечно же ты человек. Более того, ты – желанный и любимый ребенок. А твоя душа чиста, как слеза младенца.
– Но ведь я появилась на свет не как все обычные дети. И расту так быстро, что вот-вот состарюсь.
– Господь мудр и милосерден, Он даровал тебе частичку себя, видя, какой любовью наполнены сердца твоих родителей, каким желанным ребенком ты для них стала?
– Правда?
– Конечно. И насчет твоего скоротечного взросления – оно прекратится, когда ты физически достигнешь восемнадцатилетия. А это случится уже совсем скоро.
– Как, я вообще перестану расти?!
– Да нет же, глупышка, – рассмеялся мужчина. – Ты будешь расти дальше, взрослеть, но уже как все обычные люди.
От его слов у меня словно камень упал с души, и я улыбнулась.
– А что касается чувств... – Архангел задумался на мгновение. – Каждый человек воспринимает смерть по-разному. Кто-то спокойно, как неизбежное и само собой разумеющееся, потому что “так распорядился Господь”. А кто-то так, как твоя мама, – крайне болезненно. В любом случае, ты еще слишком юна, чтобы осознать и прочувствовать всю глубину этого понятия... Но будет об этом, ты совсем замерзла. Пора возвращаться.
***
Дни тянулись бесконечно долго. Сменяя друг друга, как часовые на посту, в замке попеременно появлялись Зидекиил и Раум. Я слышала, как они разговаривали с мамой, пытались привести ее в чувства, добиться хотя бы слова, но все их попытки терпели неудачу. Она продолжала безмолвствовать.
В один из дней я как-то случайно обратила внимание, что у мамы какого-то странного оттенка глаза. Более темного, чем обычно. Но тогда я не придала этому значение. А еще пару дней спустя, когда в очередной раз принесла никому не нужный обед, поймала себя на мысли, что мне как-то неуютно рядом с ней. Переборов это ощущение, я села подле нее, поставив поднос на пол. Мама сидела на ковре, обхватив руками колени, и слегка раскачивалась вперед-назад.
– Мамочка, ну поешь хоть немного. Тебе сейчас это особенно нужно. – Я замолчала, вспомнив, что она еще не знает о своем положении. – Ты такая бледная. Тебе нужны витамины.
Не проронив ни слова, мама положила руку на мою голову, притянула к себе и прижала к груди. Машинальными движениями она стала поглаживать мои волосы, укачивая меня, словно кроху.
Чтобы хоть как-то помочь ей поддержать свой организм в этот трудный период, я решила принести обогащенное витаминами снадобье, приготовлению которого мама меня когда-то и обучила.
Приближаясь по коридору к родительской спальне, я замерла в шаге от двери. Она была чуть прикрыта, и сквозь щель мне была видна кровать. Мама снова спала. Рядом же сидел Раум и внимательно изучал ее взглядом, словно собирался писать портрет по памяти. Но вот он занес руку над ее головой, очертил ладонью овал лица, погладил скулу, пропустил сквозь пальцы тонкий завиток, заскользил по шее и замер на полушарии груди. Прямо над сердцем.
Щеки мгновенно вспыхнули румянцем, словно я подглядывала за чем-то запретным. Собственно, так оно и было. Но заставить себя оторвать взгляд я не могла. Смотрела и не верила своим глазам: столько нежности было в его движениях. Я уже собралась незаметно уйти, когда до меня донеслись его тихие слова:
– Хотел бы я, чтобы и меня ты любила так же самозабвенно.
Не веря своим ушам, я вперила взгляд в ковровый узор, не в силах пошевелиться.
Демон жаждет любви?! Любви моей мамы? Непостижимо!
Ощущение дежа-вю словно обухом шарахнуло по голове, когда в дверном проеме возникла фигура Раума.
“Ну все, сейчас он меня прихлопнет”, – пронеслась мысль, а с губ сорвалось: – Зачем?
– Для самоутверждения, – ровным голосом ответил демон, сверля меня взглядом. Широкий разворот плеч, сильные руки упираются в косяки – казалось, он загородил собой весь свет.
Я вцепилась в кружку с зельем, как в спасательный круг, когда он коснулся моего подбородка двумя пальцами и чуть вздернул его, чтобы заглянуть в расширенные от ужаса глаза. Раум опустил взгляд, чуть надавил подушечкой пальца, и моя нижняя губа оттопырилась. В тот миг я чувствовала себя кобылицей на аукционе.
– Зубы чищу регулярно! – не задумываясь, выпалила я.
Напряженный момент тишины – и оглушительный раскат хохота заставил меня вздрогнуть.
– Тише ты! Мама спит!
Смех оборвался так же резко, как и начался. Демон одарил меня тяжелым взглядом, пройдясь от макушки до пят и обратно, и, скрестив руки на мощной груди, заявил:
– Методы вашего пернатого друга не действуют. Ее апатия слишком затянулась. С этим нужно что-то делать.
– Без позволения Зидекиила ты ее не заберешь.
– Да? И кто же мне помешает? – Ехидные смешинки заплясали в его глазах. – Может быть, ты, пигалица?
Слизня ему за пазуху, как же он меня бесит!
– Вот! – Я протянула демону кружку. – Это витаминный отвар. Заставь ее выпить все, потому что у меня не выходит.
И развернувшись на 180 градусов, зашагала в обратном направлении. Мэрлин! И откуда во мне взялась эта безрассудная смелость?! Я – самоубийца!
___________________________________________________________________
Мне понравилось!