Просторная комната, пылающий камин. Его мягкий свет лишь частично освещал помещение, даря обычным предметам нечеткие очертания. Кресло, стоявшее у огня, было странно повернуто, будто сидевшему в нем интереснее было наблюдать не за огнем, а за происходящим в комнате. Хотя если сказать по чести, то в ней не происходило абсолютно ничего. На широкой кровати, стоящей у противоположной от камина стены, в сторону которой и было направлено кресло, лежала обнаженная девушка, чуть прикрытая шелковыми простынями. Она мирно спала, не чувствуя, как к кровати приблизился темный силуэт.

“И что с ней не так?” – подумал мужчина, разглядывая распростертое перед ним тело. – “Те же руки, ноги, фигура...”

Его брови сошлись в одну линию, пока он искал ответ на свой вопрос. Приходившие на ум причины мужчина отвергал одну за другой. Он почти пожалел о содеянном.

Присев на край кровати, он в задумчивости начал перебирать волосы лежащей около него девушки. Через какое-то время она зашевелись и проснулась. Немного осмотревшись, она как будто не сразу поняла, где находится. Заметив мужчину, она сонно улыбнулась и, переместившись выше, устроилась поперек кровати, положив голову ему на колени.

– Почему ты не со мной? – спросила она.

– А где же я?

– Где-то далеко. – Девушка провела кончиками пальцев по его щеке и чуть обиженно добавила: – Не думала, что надоем тебе так скоро.

Мужчина поглядел на нее сверху вниз и усмехнулся. Его рука медленно скользнула под простыню, которой девушка прикрыла свою наготу, и через мгновение длинные пальцы уже ласкающе поглаживали мгновенно отяжелевшую от желания грудь.

– Как же мне может надоесть? – низким, чуть хриплым голосом спросил он.

Ответа не последовало. Да и не могло последовать, потому что мужчина наклонился вперед и завладел губами девушки в страстном поцелуе, который уже через мгновение дополнился жаркими прикосновениями и сопровождался надрывными стонами.

***

“Какой же у меня размер, черт побери?” – подумала девушка, вот уже в который раз перебирая комплекты с бельем. – “И почему я до сих пор не научилась разбираться в европейских размерах? Все время забываю, что из чего вычитать”.

Страдальчески выдохнув, она осмотрелась по сторонам. Магазин был пуст. Может, из-за раннего времени – всего-то десять утра, а может, из-за непопулярности марки. Так или иначе, девушку это устраивало. Отсутствие продавца тоже было ей на руку. “Хотя наверняка здесь есть камеры”, – сморщила носик девушка. Она еще раз огляделась вокруг, после чего попыталась заглянуть себе за спину, а точнее, взглянуть на ярлычок трусиков, чтобы узнать свой размер.

– А пользоваться примерочной не пробовала? – раздался мужской голос справа.

Девушка вздрогнула от неожиданности, ойкнула и удивленно уставилась на появившегося из ниоткуда мужчину.

– Ты напугал меня до чертиков! – укорила она его, на что он только усмехнулся.

– Может, помочь?

Девушка на секунду замялась, но все же неопределенно пожала плечами, предлагая ему самому выбрать ответ на свой вопрос. Мужчина улыбнулся и сделал пару шагов. Приблизившись вплотную и оказавшись у нее за спиной, он откинул пряди светлых волос на одно плечо, обнажив изящный изгиб женской шеи. Провел кончиками пальцев от мочки уха и далее вниз, вдоль позвоночника, чуть дольше задержавшись на неприкрытых одеждой участках кожи. Скользнув за край джинсов, он поддел ярлычок и проговорил:

– М-м-м... а что мне будет за помощь?

– М-м-м... спасибо? – передразнила она его, отчего-то зная, что мужчина за ее спиной наверняка улыбается.

– А может, лучше согласие составить мне компанию за чашечкой кофе?

– Только кофе?

– Только то, что ты сама захочешь.

– Ответ ни о чем, как обычно, – закатила глаза девушка.

– И?

Она вздохнула. Собственно, планов не намечалось. Да и одной проводить все время оказалось не столь увлекательным, как предполагалось поначалу. Поговорить было не с кем, посидеть за бокалом хорошего вина теплым вечером – тоже. “Впрочем, почему бы и нет?”

“Может, потому что он слишком соблазнителен?” – предостерег внутренний голос.

– Только кофе, – не вняв предупреждению, ответила девушка и в то же мгновение вместе с мужчиной растворилась в воздухе, будто ее и не было здесь.

***

Дом – странное слово, не вызывающее у него тех эмоций, которые в него вкладывает человек. Люди всегда стремятся вернуться в отчий дом: их переполняют эмоции, радость от встреч с родными буквально бьет через край. Мужчина прислушался к своим ощущениям – ничего подобного. Он вообще не понимал привязанности к одному месту. Стены – они и в любом мире стены, одинаково хрупкие под воздействием силы.

Все, чего мужчина желал в данный момент, так это найти свою жену. Она слишком долго находилась без его контроля, а это могло означать все, что угодно. Жена могла продолжать дуться на него, хотя по земным меркам прошло полгода, а то и больше. Могла назло уйти в загул. Благо кандидатов искать не приходилось. Они всегда находили ее сами.

Неожиданно для самого мужчины температура в комнате понизилась на несколько градусов. Он злился. Она бы сказала, что он ревнует, но это ее трудности. Заблуждение присуще людям, даже если они и стали бессмертны.

Просканировав помещение, мужчина к своему неудовольствию понял, что его жены здесь нет. Расширив зону поиска и не обнаружив ее ни близ дома, ни за его пределами, он снова начал злиться. Что-то похожее на беспокойство промелькнуло внутри. Нет, случись что-то фатальное, он бы знал, ему бы сообщили. Просто жена каким-то образом смогла скрыться от него, и это безумно его раздражало.

– Демон. – Мужчина буквально выплюнул это слово, предполагая первоисточник проблемы.

От целенаправленного перемещения в преисподнюю его остановил яркий листок бумаги, лежавший на кровати. То была записка от жены, содержавшая всего три слова: “Уехала в Австралию”. Подписи не было, но этого и не требовалось. Судя по всему, жена была в бешенстве, когда писала ее. Он буквально видел, как она едва сдерживала себя, чтобы не написать лишнего, не начать обвинять его.

Перемещение в их дом в бухте Флерье на острове Тасмания не заняло и секунды. Мужчина был готов ко всему: к бурной встрече, к показной холодности, к безграничной радости. Но то, что предстало его глазам, заставило вмиг замерзнуть все вокруг, превратив комнату в одну из экспозиций какого-нибудь ледяного музея.

Два сплетенных тела на широкой кровати были охвачены страстью. Огонь, пожиравший их, был слишком силен, чтобы они сразу могли ощутить ледяной холод, наполнивший спальню. Мужчина знал обоих. И готов был убить... обоих.

– Жена! – Его голос звенел от силы.

***

День первый

Учимся жить с чистого листа

Две недели я провела в больнице. Это был сущий ад. Меня никто не навещал, никто не интересовался моим здоровьем. Ну, кроме лечащего врача и дежурной медсестры, конечно. Все вокруг смотрели на меня с такой неимоверной жалостью, что сердце невольно сжималось в ответ, а глаза начинало щипать от едва сдерживаемых слез. Но я так и не проронила ни слезинки, пообещав себе не истерить несмотря ни на что. Не я первая, не я последняя. С каждым такое может случиться. Переживу.

По прошествии заранее оговоренного срока меня выписали. Диагноз звучал так: психогенная амнезия. Стоит ли уточнять, что первое слово мне ни о чем не говорило. Главным было второе. Проще говоря, я все забыла.

Я не помню своего имени, возраста, места жительства, зато помню название дурацких предметов в этой комнате. В моих руках ручка, и пишу я дневник, который завела по настоянию врача. Дурдом! Как эта писанина поможет мне вернуть забытые годы жизни, людей, что в ней были, события, которые произошли?

Раздражает. Все вокруг. Даже мое имя – Лили. Я все никак не могу сопоставить себя с ним. Врач говорит, что это нормально. Как будто он был в моем положении! Этот же врач заверил меня, что при соответствующем лечении память обязательно вернется. Выдал кучу рецептов и записал на прием через месяц. Ах да, еще направил к психологу. Видите ли, “никогда не знаешь, что может подтолкнуть память к восстановлению”. Идиот! Наверное.

Я, помнится, кивнула в знак согласия и даже смогла поблагодарить его. Вот только с места после этого так и не сдвинулась. Я просто-напросто не знала, куда идти. Помню, во мне одновременно боролись гордость и страх. С одной стороны, не хотелось казаться слабой, ведь физически я была здорова, но с другой – куда мне идти? Где находится мой дом? Есть ли у меня родные, друзья, знакомые? Да хоть кто-то, кто бы мне помог?! Вопросы атаковали меня со всех сторон, а мир казался странным и чуждым.

Пока я приходила в себя, “милый” доктор сообщил мне радостную весть:

– Ах да, совсем забыл. В приемном покое вас ждут. Темноволосый мужчина. Красавчик!

Кажется, этим он хотел вызвать во мне гордость. Ну-ну.

– Он справлялся о вас постоянно, но я запретил посещения. Волнения вам были противопоказаны. Впрочем, как и сейчас. Но он в курсе всего, так что не волнуйтесь, отнесется с пониманием к вашим затруднениям. Я его лично проинструктировал.

Помню огромное желание его чем-нибудь стукнуть, ибо его самого, похоже, давно не инструктировали, как вести себя с теми, кто потерял память. Однако в этот самый момент проснулся здравый смысл, и, дабы не сменить обычную палату на ту, в которой мягкие стены, я выдавила кривоватую улыбку и направилась к выходу.

Путь до приемного покоя оказался неимоверно коротким. Кроме того самого мужчины, там была еще пара человек из персонала больницы. Я замерла на пороге, не зная, как обратиться к пришедшему за мной. Скажу прямо: я безумно нервничала и боялась. Мысли вихрем проносились в голове. Кто он мне? Брат? Друг? Любовник? Бывший, не дай Бог? А может, он вообще здесь из-за чувства вины: стал причастен к моей болезни, вот и мучается теперь? Все эти предположения приводили в оцепенение.

Я не отрываясь смотрела, как он подходит ко мне, тщетно пытаясь вызвать в памяти хоть какое-то воспоминание, связанное с ним. Секунда, вторая... Пустота. Кромешная тьма и безмолвие.

Я вздохнула, переключившись на оценку его внешности. И нечего меня укорять в непоследовательности! А что мне еще оставалось? Вы бы его видели! Мужчина действительно был красив. Высокий, статный, уверенный в себе, если судить по походке. Но больше всего меня заворожили его глаза – светло-зеленая радужка с лучиками янтарного цвета вокруг зрачка и темно-серым лимбом по внешнему краю. Эти глаза притянули мой взгляд и уже не отпускали. Что-то манящее плескалось в их глубинах, неизведанное.

Подойдя, он просто сказал “привет”, а меня словно укутали в теплое одеяло. В ответ я не нашла ничего лучше, чем расплакаться. Сама не знаю почему. Может, напряжение, что не отпускало меня все эти дни, наконец, достигло апогея. Чтобы успокоиться, я кусала внутреннюю поверхность щеки, впивалась ногтями в ладони, но все это было бесполезно. Огромные соленые капли продолжали скатываться по моим щекам.

Он обнял меня. Я поначалу замерла в его руках, но стоило ему все так же нежно прошептать мне на ухо: “Ш-ш-ш, теперь все будет хорошо. Ты со мной”, и я вцепилась в него в поисках той поддержки и опоры, которую он так легко предлагал. Я забыла все свои страхи. Мне стало плевать, кто он – его тепло и забота были важнее и нужнее.

Он забрал меня из больницы и повез в квартиру, которая, по его словам, принадлежала нам. Пока мы ехали, он как бы невзначай рассказывал о некоторых событиях из нашего прошлого. Я была безмерно ему благодарна за то, что мне не приходилось выспрашивать о чем-либо, или чувствовать себя неудобно при упоминании той или иной ситуации. Таким же образом я узнала и его имя – Готье. Ожидаемого всплеска эмоций или воспоминаний не последовало, и я, нахмурившись, продолжала слушать его монолог, лишь вскользь замечая проносившийся за окном пейзаж.

Из его рассказа стало ясно, что наше знакомство произошло достаточно банально: мы столкнулись в толпе гуляющих, и я, зацепившись украшением за его рубашку, умудрилась порвать ее. Десятиминутное выяснение отношений закончилось приглашением на ужин. Так же стремительно и бурно наш роман развивался и впоследствии, и спустя месяц мы стали жить вместе.

Рассказать о том, что со мной произошло, он не мог, потому что на момент происшествия был в отъезде. Готье даже не знал, что точно случилось. Была ли потеря памяти следствием получения мной физической травмы, или все ограничивалось психологией. Доктор, конечно, ему уже сказал, что причина в последнем, но я решила повториться. Может, даже больше для себя.

Наша – я все еще привыкаю к этому слову – квартира оказалась просторной и светлой. То там, то здесь были какие-то яркие элементы: подушки, безделушки, красивые корешки книг, стоявших на полке, картины... Я не узнавала ничего. Хуже того – я не чувствовала себя дома. И это до дрожи в коленях пугало, да и сейчас пугает.

В общем, пока все. Буду осваиваться. До новых встреч в эфире.

День девятый

С вершины вниз

Интересно, а это нормально – скакать в дневнике через такие промежутки времени? Или девять дней – это еще цветочки? Но ничего не поделаешь. Больше недели я не могла выделить времени, чтобы снова засесть за эту мутотень с записыванием всего происходящего и каких-то воспоминаний, которых, кстати, не возникло. Что я делала? Гхм... хорошо, что сейчас никто не видит моего лица. Да-да, я покраснела. Хотя стоило бы себя отшлепать.

Готье мил и очарователен, меня тянет к нему как магнитом. Я не задумываясь отвечаю ему на поцелуи и ласки. Вот только до логического завершения мы так и не дошли. Естественно из-за меня... Естественно. Хм... И почему у меня такое стойкое ощущение, что подобное происходило и раньше?

 В общем, не суть. Пока я все списываю на то, что продолжаю разделять все на “до” и “после”. Я не воспринимаю себя целостной личностью, скорее частью когда-то существовавшей, и именно это тормозит процесс... вроде. Мне, с одной стороны, тяжело ему отказывать, но с другой – я чувствую правильность такого шага. Или обманываю себя. Я еще не разобралась, что для меня нормально, а что нет. Я постигаю все заново. Наверное, это можно счесть за плюс. Кому, как не потерявшему память, доступно испытать все по-новому, без влияния на него каких-то событий из прошлого или слов близких людей?

Именно этим я, по сути, и занималась. Вместе с Готье, естественно. Он, конечно, не был рад моим выкрутасам, но относился с пониманием, как и говорил доктор. Мы изредка выбирались за город наблюдать закат солнца. Места выбирали пустынные, чтобы быть как можно ближе к природе. Разбивающиеся об острые скалы волны вызывали у меня эйфорию. От летящих во все стороны холодных соленых брызг я быстро промокала, а Готье укутывал меня в одеяло, отводил ближе к машине и отогревал своими поцелуями. Мы наблюдали за звездами, а когда я, устав, засыпала, то неизменно просыпалась уже дома. Каким образом Готье удавалось довозить меня до места, ни разу не разбудив, я не понимала. Он же с беззаботной улыбкой отмахивался от моих вопросов, объясняя это сильной измотанностью.

“Праздник” закончился в одночасье, когда Готье снова уехал по работе, оставив меня одну. Знакомых в этой части города у меня не было, а значит, я осталась в одиночестве, предоставленная сама себе. За день я успела переделать все, что могла. Я порылась в дальних ящиках шкафов и в кладовке в надежде обнаружить хоть что-нибудь, что могло бы рассказать о моем прошлом. Поиски ни к чему не привели. Я не нашла ни одной фотографии, ни одного памятного буклета из какого-нибудь путешествия, ни информации о моем образовании или месте работы. Я что, ничего не хранила?

Один за другим всплывали вопросы, но ответов на них у меня не было, как и не было рядом того, кто смог бы хоть что-то прояснить. Дико разболелась голова. Хотелось одновременно и устроить погром, и залезть под одеяло, таким детским способом спрятавшись от всего мира.

Я не сделала ни того, ни другого. Просто уселась на подоконник, уставившись невидящим взглядом в окно, за которым уже царила ночь. С гладкой поверхности стекла потерянным взором на меня смотрела девушка с пустыми глазами. И только через мгновение я осознала, что это я сама. Весь позитив предыдущих дней испарился в мгновение ока.

Кто я? И что со мной случилось? Бесполезные вопросы. С горя я решила опустошить бар, на который наткнулась в процессе поисков. Вот сейчас только допишу это предложение и пойду напьюсь до чертиков.

День шестьдесят первый

Поговори хоть ты со мною, телевизор

Нет, все же это в моей природе – откладывать все на потом. Хотя о чем мне, собственно, писать. Каждый следующий день как две капли воды похож на предыдущий. Я словно оказалась героиней фильма... как его там?.. черт! Никак не могу вспомнить. Не важно. Чувствую, меня это постепенно убивает. Пустота внутри уже разрослась до масштабов черной дыры в космосе и постепенно пожирает меня изнутри. Иссушает. Меня не радует ни солнце, ни прогулки, ни новые открытия. Хотя последние иногда отвлекают от насущных проблем.

Теперь я все чаще бесцельно брожу по городу, пытаясь вспомнить любимые места, улочки. Хоть что-то. На данный момент я досконально знаю этот маленький город вдоль и поперек. Могу с закрытыми глазами пройти по главной улице и перечислить все магазины на ней в том порядке, в котором они идут друг за другом. Я знаю, сколько минут занимает дорога от приглянувшейся мне кафешки до пирса, но не знаю даты своего рождения. Слезы подкатывают к глазам, но я только сильнее сжимаю зубы. Если в такой момент кто-нибудь спросит, все ли у меня в порядке, я сначала взорвусь и наору на ни в чем не повинного человека, а затем разрыдаюсь у него же на глазах.

Я все никак не могу взять в толк: разве может человек забыть все напрочь? Где та чертова кнопка в моей голове, что отрезала мое прошлое от настоящего? И как включить все обратно? Или я теперь такая навсегда? Черт! Опять одни вопросы!

Все мои попытки вспомнить и упражнения, что рекомендовал мне психолог, ни к чему не приводили. Также не помог и гипноз. Процедура вообще перепугала мужчину настолько, что он отказался от нее, по крайней мере, в моем случае. Добиться от него, что же такого страшного произошло, я не смогла. Но после этого он смотрел на меня взглядом, полным страха. Уж не знаю – за себя или за меня.

Вообще, если бы была возможность стирать память, я бы сказала, что со мной провернули именно это. Как будто я какая-то важная персона, блин. Бред! Вот до чего доводит куча свободного времени. Люди начинают мнить себя самыми-самыми. Надо срочно найти себе полезное занятие, а то через пару недель объявлю себя королевой этих территорий.

День двести сороковой

Новые знакомые

Ну почему Готье все нет? Я скоро начну биться головой о стену. Нет, он, конечно, приезжает на день, максимум на два, и тут же срывается обратно на долгие, бесконечные дни. Мне не хватает общения. Или мне не хватает его? А важно ли это? Главное, рядом с ним та пустота, что зияет не только в голове, но и в душе, затягивается, отступает, и я могу хоть немного насладиться жизнью без постоянно преследующих меня вопросов о своей личности.

Хотя теперь мне не так одиноко. У меня новый, а может и первый, питомец. Я не знаю, к какому виду он относится, да это и не важно. 

Я нашла эту маленькую прелесть случайно. Бедняжка получил множество ран, наверное, в какой-нибудь драке. Я принесла его домой и выходила. Забота о ком-то не дает мне окунуться с головой в пучину расстройств.

Подружились мы, естественно, не сразу, мне даже досталось пару раз. Засранец меня укусил, причем чертовски больно. Я за это стала звать его Кусака. Вижу, что ему это не по вкусу. Он, вероятно, предпочел бы более звучное имя, но ни одного нормального придумать я так и не смогла.

Еще несколько проблем возникло с определением рациона для него. Кусака отказывался от здорового питания (сдается мне, он – мужчина), предпочтя вместо этого досконально изучить содержание мусорной корзины. Но после того как он в буквальном смысле украл у меня ужин, который я только собиралась начать готовить, я поняла, что малыш не равнодушен к мясу. Прямо как я... правда, мне все же предпочтительнее его прожарить.

Итак, днем у меня теперь все более-менее сносно, но вот ночью... Ночью приходили сны, из-за которых я практически перестала спать. Когда я закрываю глаза, то моментально проваливаюсь в пустоту. Меня сковывает лед, и я не могу пошевелиться. Кто-то зовет меня, но я не могу ответить. До меня доносятся обрывки каких-то слов. Я знаю, они что-то значат, но, очнувшись, не могу вспомнить ни одного из них. Глядя в потолок, я лежу и до боли в висках напрягаю свою память, но она продолжает безмолвствовать.

Гораздо страшнее сны о мужчине, потому что сердце начинает сжиматься от боли, когда он появляется. Я никак не могу увидеть его лица. Его образ ускользает от меня, растворяется, когда я пытаюсь подойти ближе. Я не знаю его, но при этом безумно боюсь разозлить или расстроить его. После этих снов я просыпаюсь не только в холодном поту, но и в слезах. Кто же он? И как я могла забыть кого-то, кто вызывает у меня столько эмоций?

День двести восемьдесят четвертый

Как мало порой надо

Наступил счастливый день: Готье вернулся и сказал, что сможет пробыть со мной не меньше двадцати дней. Я не испытывала такой радости очень давно. Я огорошила его всеми новостями сразу, попутно целуя дорогое моему сердцу лицо. На зверька он хмыкнул, а при упоминании мужчины из снов заметно напрягся. Его брови сошлись в одну линию, он внимательно посмотрел на меня, пытаясь что-то отыскать.

Я не знаю, что он искал, но, видимо, не нашел, потому что резко притянул меня к себе и поцеловал с такой страстью, что мои губы наверняка будут болеть еще несколько дней. Единственное, что немного огорчало меня, это боль предстоящей потери, которая проскользнула в его поцелуе. Я не находила этому объяснения. Как он может меня потерять? Мы поругались перед моей болезнью? Я узнала что-то, с чем не могла смириться? Вопросы вертелись на кончике языка, но я не хотела портить встречу ненужными расспросами. “Все потом”, – решила я, растворяясь в его объятьях.

До поры до времени все шло как по маслу. Его руки на моем теле были такими горячими, такими властными, подчиняющими меня исходящей от него силе. Я тонула в этом вихре эмоций, задыхалась, притягивала его как можно ближе, впиваясь ногтями в его кожу. Его губы прокладывали дорожку из поцелуев вниз по шее. А потом я словно обезумела: начала брыкаться, отбиваться от него, как будто он нападал на меня, а не был моим любимым. Я расцарапала ему руки в кровь, но он не отпустил меня, только сильнее вжал меня в диван, чтобы я не поранилась.

Я не понимала, что со мной. Мне было тяжело. В груди словно выжигали раскаленным железом слово “нет”. На глаза навернулись слезы, но я решительно прошептала свою “просьбу”: “Это пройдет, не останавливайся”. И пока сила духа не покинула меня окончательно, притянула к себе Готье с той же силой, с которой несколько минут назад отталкивала. Он на секунду завис надо мной, проникая взглядом в глубину моей души, читая меня, как открытую книгу. Когда Готье прикрыл глаза, я уже решила, что он передумает и откажется связываться с такой психованной как я. Но как же я ошибалась!

Мужские руки обвились вокруг меня с такой силой, что кости, казалось, вот-вот хрустнут. Неистовость, с которой он меня целовал, заставляла дрожать всем телом от нетерпения. Каждое его движение было вспышкой молнии, пронизывающей с ног до головы. Все, что я могла делать, – это цепляться за него, дабы не утонуть в пучине разгоревшейся страсти.

Даже сейчас, по прошествии нескольких часов, я все так же дрожу от одного воспоминания той силы эмоций, что обуревали меня, когда Готье вел меня к пику удовольствия. Это было незабываемо! Я однозначно многое теряла, не подпуская его к себе сразу. Он такой внимательный, красивый и заботливый. Кажется, я люблю его. Я смотрю, как мой мужчина спит, и не могу насмотреться. Я так хочу к нему под бок, но не могу – не хочу беспокоить его своим резким пробуждением от кошмаров. Именно поэтому я решила сразу записать все сюда: и время занять, и полезно... Ну, если верить психологу.

***

Я сидела в кровати, держа в руках открытую тетрадь, куда я делала свои столь редкие заметки, и поглаживая мягкую шерстку Кусаки, который пригрелся у меня на коленях. Готье вышел в магазин, а я решила использовать это время для пополнения своих записей. Было вполне естественным, что в первые дни его пребывания мне было не до дневника. Но и сейчас, по прошествии двух недель, как оказалось, писать было не о чем. “Если только составить специальную книгу, с рассказом, где и как можно заниматься любовью”, – усмехнулась я, уставившись в окно.

Мысли никак не шли в голову, поэтому я отложила бесполезное занятие и просто откинулась на подушки, положив дневник на прикроватную тумбочку, смакуя воспоминания минувших дней. Я была счастлива. Почти. Чего-то не хватало. И это что-то, кажется, готово было сформироваться в ясное и четкое воспоминание. Но, как это обычно бывает, когда сильно желаешь о чем-то вспомнить, нужная ниточка ускользает. От дальнейших мучений меня спас Готье.

– Чем занимаешься? – осведомился он и, сняв с меня Кусаку, улегся рядом.

– Жду тебя, конечно, – улыбнулась я, не желая расстраивать Готье своими горестями. “Что он может сделать, в конце концов? Будь у него возможность вернуть мне память, он давно бы это сделал”.

– Маленькая лгунья. – Молниеносным движением он перевернулся на спину, усадив меня сверху и придерживая за талию. – Тебе не говорили, что за ложь наказывают?

– Отшлепаешь меня? – вопросом на вопрос ответила я, наклоняясь вперед, чтобы провести своими губами по его.

– Когда-нибудь, обязательно.

Мое возмущение было заглушено поцелуем, который мгновенно заставил меня позабыть о реальности. Все, что теперь имело значение, так это его губы, ласкающие мою разгоряченную кожу, его руки, поглаживающие, сжимающие, притягивающие меня все ближе и ближе к своему телу, сердцу... Слова о моих чувствах уже были готовы сорваться с языка, как грянул гром:

– Жена! – Мужской голос прошел сквозь меня, от чего тело покрылось мурашками.

Я толком не поняла, с чем это было связано: с интонацией, которой было сказано всего одно слово, или с тем, что вся комната покрылась льдом. Буквально за секунду чувственный пожар уступил место холоду. У меня начали стучать зубы, а все волосы на моем теле, без сомнения, встали дыбом.

Незнакомец поначалу даже не взглянул на меня, он сверлил своими необычными глазами Готье. Я уже хотела было поинтересоваться, что происходит и кто это, как взор этих прекрасных глаз обратился ко мне. В тоже мгновение я перестала дышать, меня обуял ужас. Я застыла на месте, боясь пошевелиться – настолько убийственным был этот взгляд. Непередаваемая буря чувств поднялась внутри меня. Но громче всех была паника. Она призывала меня бежать без оглядки.

– Сюда, – произнес незнакомец.

Один голос, но мне казалось, что их тысяча. Они проникли в меня и захватили “власть”. Разум сопротивлялся, но тело, подчиняясь приказу, направилось прямо к появившемуся мужчине.

Меня всю колотило. И причина была не в холоде, от которого ломило кости, а от того взгляда, которым на меня смотрел незнакомец. Он словно желал увидеть какую-то определенную эмоцию на моем лице, услышать какие-то слова, но я лишь смотрела на него расширенными от ужаса глазами.

– Это какая-то оши... – начала было я, остановившись в шаге от призвавшего меня мужчины.

– Что ты сделал, демон? – перебил он меня, обращаясь, видимо, к Готье, но при этом не переставая сверлить меня взглядом.

– Дал ей выбор.

– Стерев память?

Ответа не последовало. Очевидно тот, к кому обращались, не считал нужным отвечать. Я же, наконец, начала понимать, что говорят они обо мне и что я каким-то непостижимым образом связана с этим новоприбывшим. Но в данный момент кое-что другое завладело моим вниманием. Незнакомец сказал, что память мне стерли и это сделал Готье (а еще почему-то назвал его демоном). Но этого просто не может быть! Я хотела повернуться, чтобы посмотреть на Готье, прочесть ответ в его глазах, но собственное тело все еще продолжало бойкотировать мои желания.

– Думаешь, когда она все вспомнит, будет рада твоему “подарку”? – Незнакомец как ни в чем не бывало продолжил разговор, пока я старательно пыталась освободиться от его “хватки”.

– Теперь она знает, что может жить и без тебя. А это то, чего я, собственно, и добивался. На войне все средства хороши, не так ли, Всадник?

А потом настала тишина. И что-то подсказывало мне, что я осталась с незнакомцем наедине. Я нервно сглотнула, не в силах поверить, что Готье меня оставил. “Нет, он здесь, просто нужно повернуться и я его увижу!”

– Отпустите, – умоляюще попросила я, желая оказаться рядом с Готье, но мужчина в ответ только нахмурился. – Готье! – страдальчески крикнула я.

Очевидно не видя больше смысла удерживать меня, мужчина прекратил свое воздействие. Я тут же отбежала от него. Оглядывая комнату, я искала Готье, но на его недавнее присутствие намекали только смятые простыни на кровати. И тогда я побежала к выходу.

В моем поступке не было ни капли логики, исключительно паника и страх за свою жизнь. Мне повезло: дверь, которая вела в широкий коридор, была рядом со мной, а там, в конце коридора, маячила лестница. Вот только добежать до нее я не успела. Незнакомец появился прямо перед моим носом. Я почти врезалась в него, но вовремя отпрянула в сторону, в итоге ударившись рукой о столик с вазой.

– Кто ты? – надрывно спросила я, шаря по столу в поисках того, чем можно было бы обороняться.

Мужчина продолжал на меня наступать, не проронив ни слова, а его глаза, кажется, сканировали меня. Он был словно удав, пытающийся загипнотизировать кролика. Но пока у меня были силы, я не собиралась сдаваться. Я кинула в него вазой и бросилась наутек... прямиком в его же объятья.

Пока я пыталась понять, что произошло, меня не очень нежно впечатали в стену, от чего воздух разом покинул легкие.

– У меня нет желания проходить все заново, – проговорил он. – Посмотри на меня.

Я не послушалась, вместо этого стала отталкивать его, царапаться, даже пыталась пустить в ход ноги. Но мужчина даже не отреагировал.

– Посмотри на меня, – повторил он тем многоголосьем, которым был отдан приказ подойти к нему, и в этот раз я не могла не подчиниться. Мое тело снова отказывалось повиноваться мне. В одну секунду я еще сопротивлялась, а в другую – уже тонула в его глазах. Реальность перестала существовать, и передо мной один за другим всплывали эпизоды чьей-то жизни.

“Моей жизни”, – вдруг поняла я, узнавая смеющуюся и полную жизни девушку рядом с тем, кого именовала незнакомцем. Я видела все его глазами. Через меня вихрем проносились его чувства. Он не был так холоден, каким казался со стороны. В его груди бушевал ураган эмоций, запредельных для меня, убивающих своей силой, сбивающих дыхание, лишающих собственного “я”.

Теперь я не отталкивала, а притягивала мужчину к себе. Казалось, что сердце не выдержит переполнявших его эмоций. Слезы брызнули из глаз. Переживания были светлыми, но от этого не менее тяжелыми. Мне было не по силам их выдержать.

Когда все закончилось, я была словно тряпичная кукла, и только руки мужа удерживали меня в вертикальном положении. Да, я вспомнила все, вот только рассуждать и анализировать произошедшее не могла – не было на то ни физических, ни моральных сил.

– Голод. – В моем тихом голосе была мольба, понятная только ему одному.

Меня же саму нещадно клонило в сон. Муж все понял. Впрочем, как всегда.

– С возвращением, – проговорил он, подхватывая меня на руки и перенося в наш дом, который я покинула, вернувшись из деловой поездки мужа в одиночестве.

“Как давно это было? Неужели на самом деле прошло так много времени?” – сонно подумала я.

Голод уложил меня поверх покрывала и лег рядом. Я прижалась к нему всем телом, все еще находясь под впечатлением произошедшего. Мой измученный и постепенно отключающийся мозг в тот момент не мог выдать ни одной связной мысли. Я была опустошена, как любой человек, испытавший на себе огромный всплеск эмоций. Защитная реакция организма, и ничего с этим не поделаешь. Не сопротивляясь потребности в отдыхе, я отложила все размышления на потом. Главное – мне вернули мою память, я снова обрела себя и была с мужем.

“Обо всем остальном я подумаю завтра”.

Rusa