Катюша поудобнее устроилась в кровати и постаралась уснуть, но мысли не давали покоя. Она, конечно, надеялась на то, что все будет хорошо, и врач обещал благополучный исход, и Пашка, и все, но операция есть операция (хоть все и говорят, что аппендицит вырезать – это как чихнуть), и девушке было страшно.

Она вообще не хотела ничего вырезать – не болит же, но Дим Димыч (палатный доктор) сказал, что заболеть может в любой момент, и что она, Катя, станет делать, если приступ случится на сцене? А если вообще никогда? Катюша предпочла бы этот вариант, но такой гарантии ей никто дать не мог.

Промаявшись пару часов без сна, девушка сходила к медсестре на пост за таблеткой снотворного и наконец уснула.

Утро наступило неожиданно рано, Катюша совершенно не выспалась, к тому же была слегка тормознутая после феназепама, но это, по ее мнению, было даже неплохо – меньше страхов.

Пришел Пашка, поцеловал и обещал ждать в коридоре.

Вот, наконец, каталка, белые стены операционной, укол...

– А почему тут какие-то проводочки?

– Понимаешь, малыш, что-то пошло не так, и теперь ты подключена к аппаратам на какое-то время, так что лежи спокойно. Все будет хорошо.

– Но, Паш, у меня через неделю «Гроза». Как же? Я так ждала эту роль.

– А тут Димыч и мы с ребятами кое-что придумали, не переживай.

– Что вы придумали?

– Смотри.

Паша нажал кнопочки на пульте, и в комнату вошла девушка. Точная копия Катюши. Разве что двигалась она чуточку неестественно. Остановившись у кровати, девушка заговорила: «Отчего люди не летают? Я говорю, отчего люди не летают так, как птицы? Знаешь, мне иногда кажется, что я птица. Когда стоишь на горе, так тебя и тянет лететь. Вот так бы разбежалась, подняла руки и полетела. Попробовать нешто теперь?»

Читала она монолог Катерины Катюшиным голосом и точно с ее интонациями, и руки так же держала, и голову.

– Что это, Паша? Клон?

– Какой клон, малыш, что ты ерунду городишь? Это робот. Катерина Ивановна. Она вместо тебя сыграет в твоей «Грозе», и никто и не поймет, что это не ты вовсе. Не волнуйся, малыш, все хорошо будет. – Паша поправил одеяло на девушке, потом наклонился и поцеловал ее в щеку. – Все будет хорошо, а потом и ты поправишься, и уже сама играть будешь.

– Не хочу я Катерину Ивановну, – капризный голос Катюши удивил ее саму. – Вообще ничего не хочу. Убери сейчас же все эти провода, я сама встану и играть буду.

– Котенок, маленькая моя, не упрямься, нельзя тебе. Ты полежи. И не волнуйся. Я тебе сюда трансляцию проведу, ты все увидишь. Как играет Катерина Ивановна, как зрители принимают. Все-все. Не волнуйся, она – твоя точная копия и читает, как ты. Вернее, это ты читаешь, неужели не узнала? Мы весь спектакль записали на последнем прогоне, и вот она твоим голосом говорит с твоими интонациями. В общем, она – это ты. Для зрителей. Не переживай.

«Хорошо ему говорить “не переживай”», – Катюша едва сдерживала слезы. Ну как не переживать, если она столько готовилась к этому спектаклю, так мечтала. Катерина – ее первая большая настоящая роль. Это не в сериале ерундой страдать, не статисткой – «карета подана» или «барышня, пройдемте в комнату», это главная роль, в классике, на сцене Малого театра. И вот такое. Она как чувствовала, не хотела оперироваться, и права оказалась.

Девушка даже повернуться как следует не могла, все ее тело было опутано каким-то трубками и проводочками, а спать на спине она не любила, вернее не могла – не засыпалось как-то, потому и лежала без сна, смотрела в потолок и переживала...

Неожиданно взгляд ее упал на плазменный экран телевизора, размещенный на стене в ногах кровати. Тот словно сам собой включился, и началась трансляция спектакля. «Грозы». Она сама – Катюша – в главной роли. Нет, не она, Катерина Ивановна, та самая девушка-робот, бездушный механизм. Катюша с замиранием сердца следила за действием. Где-то мелькнула мысль, что премьера через неделю, неужели прошло уже так много времени, но сейчас не это было важно, главное происходило там – в Малом.

Вот и центральный монолог. «От чего люди не летают», – Катюша мысленно повторяла слова за девушкой-роботом. Читала она великолепно. Бурная овация зрителей...

По окончании спектакля актрису долго не отпускали. Аплодировали, дарили цветы. Потом все закончилось, экран погас – и Катюша разревелась. Она так ждала этой премьеры, так мечтала. И вот дурацкая операция, она тут, а там бездушный механизм. И это ей – роботу – рукоплескали зрители, ей дарили цветы, ею восхищались. Конечно, Катюша выйдет из больницы и сыграет, но это будет уже не то. Первый успех достался другому...

– Моргунова! Моргунова! Ка-а-а-атя!!!! Катюша!!! Да просыпайся ты, – кто-то громко кричал над ухом. – Моргунова, просыпайся. Сколько пальцев? – Большая мужская рука замаячила перед глазами.

– Три, – с трудом разлепив пересохшие губы, ответила девушка.

– Правильно, умница, все хорошо, – голос Дим Димыча гремел, отдаваясь в ушах. – Сейчас в палату поедем, все прекрасно, удалили твой аппендикс, и очень вовремя. Пару дней полежишь, и выпишем. Успеешь на свою премьеру. Контрамарку не забудь. Обещала.

– Как успею? – Катюша ничего не понимала. – А осложнения? Катерина Ивановна? Робот?

– Какие осложнения? Какой робот? О чем ты?

– Ну как же, – девушка недоуменно осмотрелась – никаких проводочков и капельниц, врач, медсестры, операционная. – Робот, Катерина Ивановна. Она вместо меня играла, а я – в палате, осложнения.

– Катюша, милая, тебе что-то привиделось. От наркоза. Сейчас в палате отдохнешь, выспишься, и все пройдет. – Дим Димыч успокаивающе похлопал девушку по руке, а санитар выкатил каталку в коридор.

Тут же подошел Пашка.

– Погоди, – Катюша отстранила мужа рукой, – скажи мне всю правду, ничего не утаивай.

– О чем ты, малыш?

– О Катерине Ивановне, роботе. – Катюша смотрела на мужчину, ловя его реакцию, но на лице Пашки было только искреннее недоумение.

– О каком роботе ты говоришь? Ничего не понимаю. – Паша пошел рядом с каталкой. – Тебе надо поспать, отдохнуть, прийти в себя после операции, набраться сил, наверное, что-то приснилось, наркоз – штука такая, разные галлюцинации выдает.

Ночью Катюша проснулась внезапно, словно ее кто-то разбудил. Она села в кровати и огляделась. На стуле у стены сидела девушка. Как две капли похожая на нее саму...