У вас есть нефть?

Значит, у вас есть проблемы с демократией!

Анонимус

Нам разум дал стальные руки-крылья,

а вместо сердца – пламенный мотор.

П. Герман. Марш советских авиаторов

Многие операторы «Эрний» после выполнения задания предпочитали задать координаты оптимального из доступных пункта возвращения и отключиться. Но Родни Стрикленд так никогда не делал. Иногда ему даже казалось, что все ради этого. Ради рассвета.

Горизонт. Ни один обычный человек не в состоянии увидеть такой горизонт – с высоты в десять тысяч метров, многократно усиленным зрением. Здесь горизонт уже не плоский, как для тех, кто внизу, – он округлый. Ты видишь кривизну старушки Земли своими собственными глазами, пусть и через оптические системы «Эрнии». И ты видишь, как вся эта кривая линия вдруг воспламеняется, словно часть гигантского обруча. И ты летишь в огненное кольцо, словно дрессированный хищник в цирке. Навстречу огромному солнцу. Ощущая биение ветра в карбоновых руках-крыльях, чувствуя ровный гул турбинного сердца в самом центре их с «Эрнией» существа, упиваясь легкостью корпуса после выполнения задания. «Посылка» доставлена точно по назначению. Смерть пришла к тем, кто внизу, как и положено по всем законам военного дела – перед рассветом, когда сон крепок, а бдительность минимальна.

А теперь можно насладиться им – рассветом над океаном. Бесконечностью неба над бесконечностью моря. Видеть круглый горизонт. Чувствовать тепло восходящего солнца всей шириной инфракрасного диапазона. Лететь со скоростью восемьсот миль в час навстречу рассвету.

– Не правда ли, он прекрасен, Эрни?

– Красиво, – бесстрастно отзывается машина. – Зафиксировано отклонение от траектории. Выправить курс?

– Не надо. Я сам.

Последний взгляд туда, в сторону выплывающего из-за горизонта диска солнца. А потом он корректирует курс. Эрни права – они действительно отклонились, чтобы он мог полюбоваться рассветом. Но теперь можно уже отключаться – все самое красивое он видел.

За десяток тысяч километров от этого места Родни Стрикленд, оператор беспилотного дистанционно управляемого летательного аппарата новейшего поколения «Эрния», в просторечии именуемого «беспилотник» или «дрон», последовательно заблокировал систему управления, снял перчатки и шлем, аккуратно вынул провод нейрокабеля из разъема на затылке и лишь после этого позволил себе потянуться в кресле. Устал все-таки. В последнее время он работал много, часто брал задания – хотел накопить денег на отпуск на Гавайях. Пусть банально, но хотел. Свозить жену и детишек туда, на самые лучшие пляжи, к чистому морю. Чтобы все было по высшему разряду. Чтобы спа для Гвен, чтобы Бритни и Майкл увидели легендарный остров, а также накупались, назагорались и наигрались в песке вдоволь. Хотя старшая дочь, возможно, уже не так заинтересована в играх в песке с младшим братом. Но и она в любом случае будет довольна. Еще пара месяцев в таком темпе – и можно брать отпуск. Три недели в гавайском раю, подальше от влажного и особенно душного этим летом Вашингтона. Осталось еще немного поднапрячься.

***

– Я не понимаю, до сих пор не понимаю, за что так с нами!

– Морис, не горячись. Выпей.

– Если я буду выпивать каждый раз, когда мое боевое задание будут отдавать...

– Выпей!

– Ты со мной, Дэвид?

– С тобой, с тобой. Пей.

– Вот скажи мне, майор Оуэнс, – спустя три бокала виски, – скажи мне, мой боевой товарищ, как же так вышло? Вот мы с тобой... Кадровые военные, двадцать лет летного стажа. Три войны за плечами.

– Не войны!

– Да, верно, не войны. Спецоперации. Да черт с ним, не важно, – добивая спиртное и ставя пустой бокал на стойку. – Важно другое! Я выследил их! Я засек этот чертов караван с оружием. Я вычислил. И что? Они отдали его какому-то мальчишке в Вашингтоне, с пультом в руках и розеткой в башке, как у кофеварки! Обыкновенный парень с улицы, каких миллионы! Который ни разу даже оружия в руках не держал. Да что там оружие – он крысу во дворе собственного дома убить не сможет! А туда же – его отправили бомбить караван с вооружением. Потому что... «Вы слишком ценный кадр, майор Хикс. Мы не хотим вами рисковать. Их могут прикрывать с земли. Пусть грязную работу выполнит “Эрния”». – Морис поморщился. – Вот что я тебе скажу, Дэвид. Смерть перестала быть чем-то важным. Она вообще перестала быть чем-то... хоть чем-то, стоящим внимания. Когда ты не видишь глаза того, кого убиваешь. Когда не чувствуешь, как ломаются позвонки шеи под твоей рукой. Не ощущаешь запах крови...

– Морис, ты пьян!

– Да, ты прав, – почти не слушая своего товарища. – Нам не приходилось убивать голыми руками. Мы же элита, черт побери! Военные летчики. Пилоты сверхзвуковых истребителей-бомбардировщиков. Но мы рискуем жизнью, Дэйв! Мы находимся в зоне боевых действий! Ты помнишь, как тебя сбили над Эль-Риядом?

– Да, – с неохотой.

– А вот тот, кто бомбил сегодня обнаруженный мной караван, он, знаешь ли, не рискует ничем. Он просто мальчишка с пультом в руках и разъемом в башке, за многие тысячи километров отсюда. И для него это игра. Всего лишь чертова игра на мониторе компьютера. Он убивает людей и не понимает, что делает. Он не пилот. Он просто оператор. Чертов оператор чертовой умной машины!

– Морис, пойдем. Тебе уже хватит на сегодня.

– Смерть, друг мой Оуэнс, престала хоть что-то стоить в этом мире. Как и жизнь. – Майор Хикс устало опустил голову на сложенные руки. – Если право отнимать ее дано тем, кто даже не понимает, что делает. Слишком умные машины. И слишком глупые люди, вот в чем дело, Дэйв, вот в чем дело...

– Морис, – тянет друга за рукав, – идем.

– Спорю на что угодно, – вдруг совершенно ясным, трезвым голосом произносит Морис Хикс, – что сейчас этот парень спокойненько едет к себе домой, подпевает радио в машине, думает об ужине и даже не понимает, что только что сделал. Он не видел кровавые ошметки тех, кто был в том караване, не чувствовал запах горелого мяса...

– Идем, Морис, идем же. Ты и вправду перебрал.

Как бы ни был пьян майор Хикс, он не ошибся.

***

– Гвен, я дома!

Зеленоглазая красавица Гвен, все такая же стройная, как в тот день, когда они познакомились, улыбается и целует его в щеку.

– Дети, папа пришел!

Бритни не стала целовать отца – в последнее время девочка отдаляется от них, тринадцать лет, трудный возраст. А сын радостно кинулся к Родни, показывая новую книжку с роботами – его последнее увлечение.

– Все, дорогой, иди, мой руки, и садимся за стол. Сегодня на ужин твоя любимая пастушья запеканка.

В ванной комнате из зеркала на него смотрит самое обыкновенное лицо – немного округлое, нос как нос, уже небольшие залысины, родинка на правой щеке, чуть ниже глаза. Никогда не мог понять, что Гвен в нем тогда нашла. Но ради нее и детей он готов на все. Ради них он два года назад все-таки решился имплантировать нейропорт. Сейчас, после тяжелого рабочего дня, разъем дает себя знать уже привычной ноющей болью в затылке. Корпорация «New Digital Intelligence», или NDI, гарантировала высокие заработки и полную безопасность. И все же технология нейрошунтирования была новой, и ходили упорные слухи... Но Родни рискнул. И не прогадал. Теперь есть и хороший загородный дом, и пара машин. Бритни учится в престижном колледже, на будущий год пойдет в школу и Майкл. Принятое два года назад решение было все-таки правильным. К тому же оно дало Родни нечто большее, чем благополучие для его семьи. Оно дало ему чувство... которому нет названия. Которое способен понять только тот, кто сам испытал. Сила. Мощь. Полет. Вседозволенность. Наверное, так чувствует себя Бог. А на самом деле, ты просто становишься одним целым с мощной и умной машиной. Совершенным орудием возмездия.

***

Разгон. Все быстрее и быстрее. Он знает формулу ускорения, но ему это не нужно – он чувствует сердцем набираемую с каждой секундой скорость. Оно стучит в такт работы компактного, но сверхмощного реактивного двигателя. Все, заданная скорость набрана. Родни чуть поворачивает ладони. Взлетный угол атаки рук-крыльев. Он поднимает лицо к небу. Есть! Отрыв от палубы.

Набор высоты. Палуба все еще пытается удержать его за ноги, но мощь двигателя-сердца сильнее. Сила тяготения медленно и неохотно отпускает его на волю, ветер подхватывает, мягко подталкивая еще выше на своих воздушных лапах, – и все! Он летит в темноте ночи, оставив позади две линии взлетных огней.

Он никогда не испытывал этих ощущений в реальности. Он, Родни Стрикленд, оператор беспилотника, никогда не поднимался над землей – детство и юность прошла в бедности, и попросту не было денег на билеты на самолет, да и летать было не к кому. А потом – Гвен, семья, и все не получалось никак. Он до сих пор не бывал даже в роли пассажира на обыкновенном рейсовом авиалайнере. Вот полетит на Гавайи – и только тогда оторвет свое тело от земли. Но разум... разум его уже два года мог прорезать пространство высоко над землей.

Вокруг темная бесконечность, но он не потерян в ней. Он прекрасно видит все – и в инфракрасном, и в ультрафиолетовом диапазоне. Он слышит – сверхчуткие радары засекли даже стаю птиц в паре километров к юго-востоку. Если очень захотеть, можно даже рассмотреть, что это за птицы. Но не сейчас. Сейчас он на задании.

«Эрния», повинуясь воле оператора, находящегося за тысячи километров отсюда, выполняет плавный левый поворот и ложится на заданный курс. Через сорок пять минут они будут на месте. Сейчас четыре часа двадцать восемь минут. Смерть всегда приходит на рассвете.

***

– Родни Стрикленд, решением комиссии по расследованию должностных нарушений корпорации NDI вы отстраняетесь от работы сроком на три месяца за нанесение удара по неутвержденной цели.

Почему его никто не слушает?! Он сбросил «груз» согласно полученным координатам – это подтвердила и его Эрни! Но потом эти типы из корпорации покопались в мозгах машины и выставили его виноватым. Логан Флауэрс, единственный из коллег, с кем Родни хоть как-то общался, сказал, что такое иногда бывает. Причина – помехи на канале радиосвязи: из-за непогоды, а то и вовсе со злым умыслом. Что бы ни говорили специалисты из NDI, а обеспечивать высокий уровень надежности таких мощных каналов связи между наземным оператором и «Эрнией» бывало очень сложно. Наверняка, это дело рук террористов – перехватили сигнал, чтобы подставить корпорацию! А крайним теперь сделали его, Родни! Отстранен от заданий на три месяца! Это значит – нет денег. Это значит, накрылся отдых на Гавайях! И самое ужасное – он три месяца будет лишен этого: полета, мощи, вседозволенности. Три месяца без Эрни! Сволочи. Сделали из него козла отпущения. А сами не могут нормально донести координаты утвержденной цели.

Неутвержденной, ошибочно уничтоженной вместо каравана с оружием целью были три автобуса с арабскими школьниками.

***

Делать было все равно нечего. Три месяца безделья. Без работы. Без Эрни. На отдых на Гавайях, как он планировал, по высшему разряду, со всей семьей, денег явно не хватит.

На семейном совете было решено заменить отдых на Гавайях поездкой на ближнее, восточное побережье. Бритни обиженно надувала губы, Майкл тоже канючил – дети уже настроились на поездку на Гавайи. Сына удалось соблазнить рыбалкой и ночевкой у костра, Бритни так и осталась недовольной, но что уж тут попишешь? Пусть терпит, в конце концов, хуже всех в данной ситуации Родни. Все планы пошли к черту, а еще его лишили Эрни на долгих три месяца!

Родни задал центральной машине в офисе задачу, простенькую для сверхкомпьютера с функциями искусственного интеллекта, – просчитать варианты для поездки. Компания NDI предоставляла бесплатную заправку для электрокаров своих сотрудников. Исходя из этого: расположения пунктов заправки и его пожеланий – «СуперКрэй», или, как ласково называли машину, «Крэйзик», рассчитал маршрут поездки. Родни бегло просмотрел выданный расклад. Ну, значит, так тому и быть.

В целом поездка началась неплохо. Брит, правда, еще дулась, но потом и она вслед за братом с интересом стала смотреть в окно. Хоть родной штат дети увидят. Гвен, умница, понимала состояние мужа, подготовилась и усиленно развлекала детей всевозможными рассказами из истории городков, через которые они проезжали. Новый «Тесла» тоже вел себя на редкость хорошо. Может быть, все вышло и к лучшему? А на Гавайи они слетают в следующем году. Время пройдет незаметно. Родни тихонько погладил руль. Все равно он скучает по Эрни. Скучает и будет скучать. По тому миру, где ты не просто обыватель, отец семейства, рядовой гражданин. По тому миру, где ты мощь, сила, возмездие. Где ты всевидящий, всеслышащий и всемогущий. Где тебе подвластны небо и земля, горизонт и ветер – твои лучшие друзья. Зря он ругал корпорацию – именно она дала ему это. Возможность стать стремительным смертоносным хищником. Не выходя при этом из здания офиса.

Первая ночевка в кемпинге на границе округа, огорчила их грозой. Уставшие за день в машине, они хотели выйти, прогуляться и размять ноги. А тут такая неприятность. Грохочет, льет, блещет молниями – все как положено. Пришлось отсиживаться в домике. И крыша в нем, как назло, протекала.

Родни грозу не любил. Гроза – это помехи на радиоканале. Чем сильнее гроза, тем мощнее помехи. Один раз он попал над Красным морем в такую грозу, что потерял связь с Эрни. Это страшное чувство: будто ты летишь в пропасть – слепой, глухой и голый. Миг потери контакта – когда ты уже не машина, но еще не человек. Страшнее, говорят, только когда сбивают беспилотник. Даже больно. Но Родни от этого судьба миловала – его и Эрни.

А на следующий день сияло солнце, и до приморского городка, конечной цели их путешествия, они добрались без происшествий. Отель неплох, дети довольны, Гвен тоже. Им тут же вручили рекламные брошюрки, в красках расписывающие прелести «Фестиваля лангустов». Фестиваль проходил в соседнем, находящемся в паре километров от отеля рыбацком поселении, и начинался как раз сегодня. Парад, фейерверк, море блюд из огромных раков. Брит сразу же начала упрашивать родителей пойти туда. Родни устал с дороги, но все же уступил уговорам дочери. Они решили немного поспать – благо, фестиваль начинался поздно, уже после захода солнца. Проснулись на закате, наскоро собрались и, оставив Майкла с гостиничным бэби-ситтером, отправились на такси смотреть на «Фестиваль лангустов».

И не пожалели. Лангустами они объелись до отвала, запивая их местным пивом. Организовано все на высшем уровне, действительно: и парад впечатляющий, и фейерверк роскошный. Все для туристов. А еще были танцы, и Брит вытолкала родителей в центр двигающейся в общем ритме толпы. Сто лет они с Гвен не танцевали!

Они развлекались с таким искренним удовольствием, что время пролетело незаметно. Домой они засобирались уже ближе к утру – когда всеобщее веселье стало угасать. Устав от шума, дружно решили не вызывать такси, а прогуляться до отеля пешком – по пляжу, насладиться тишиной и умиротворяющим плеском волн. Тем более Брит стала просить отца: «Папочка, ну покажи мне рассвет над океаном! Ты столько о нем рассказывал!». Действительно, скоро рассвет.

Его ударили первым. Ударили так умело, что он упал как подкошенный, разом утратив возможность управлять своим телом. Упал лицом к океану. И видел только океан, не имея возможности повернуть голову. Но по какому-то изощренному капризу судьбы окончательно сознания так и не утратил. То проваливаясь в тягучий морок боли, то выплывая из него, но он слышал...

Грубые хриплые голоса. Как кричит Гвен, когда ее насилуют. И как еще более страшно кричит Бритни. Хлюпающие, отвратительно чавкающие и одновременно приглушенные звуки – удары в живую плоть. Хрипы агонии. Смех. Люди не могут так смеяться – неприкрыто зло и торжествующе. И запах – разливающийся в прохладном ночном воздухе запах. Который перебивает даже аромат морской свежести и йода. Сладкий, тошнотворно приторный запах. Теперь он знает, как пахнет только что пролитая кровь. Родни мутит, глаза слезятся, но он их не закрывает. Не отрываясь смотрит на кроваво-красное свечение, разгорающееся над океаном. Смерть, как всегда, пришла на рассвете.

***

– Мистер Стрикленд, как вы? Как сын?

Этому чиновнику из корпорации абсолютно наплевать на Родни. А то не видно, каково состояние Родни? Не видно опухшего лица, налитых кровью глаз, неряшливой одежды? Но чиновнику на это наплевать. Ему нет дела ни до Родни, ни до его сына Майкла. Этот мистер Ньютон пришел с совершенно определенной целью.

– Я понимаю, что вы пережили страшное горе, – тот продолжил с профессиональным выражением скорби на лице. – Кстати, преступников нашли?

– Нет, – равнодушно ответил Родни. Ему действительно все равно – найдут ли тех уродов, кто убил его девочек. Это не вернет Гвен и Бритни. Он должен был их защитить. Он же так силен, он нес возмездие сотням, если не тысячам. И не смог встать на пути у смерти, когда она пришла за самыми дорогими для него людьми. Потому что у него не было Эрни. Кто он без Эрни? Он... он... Господь Всемогущий, как же он запутался!

– Вопиющая несправедливость! Но я верю в наше правосудие. Однако, мистер Стрикленд, я же к вам по делу. – Чиновник из корпорации прошел в гостиную, брезгливо подвинул пару банок из-под пива с журнального столика и поставил на него портфель. – Срок вашей дисквалификации истек. Нам сейчас крайне нужны такие специалисты, как вы. А вам, в силу ваших... хм... обстоятельств... нужны деньги, как я полагаю. Мы ждем вас в офисе, мистер Стрикленд.

Родни моргнул несколько раз, словно только что проснулся. Вернуться на работу? Он пил не просыхая последнюю пару месяцев. Единственная причина, которая держала его еще как-то на поверхности, – это Майкл. Родни все прокручивал, прокручивал и прокручивал то, что случилось на берегу океана перед рассветом. Как же так? Он, такой сильный, такой могучий, такой смертоносный, он, чье имя внушало ужас... Хотя нет. Это «Эрний» боялись, их проклинали, о спасении от них молились своим богам. А он – он не «Эрния». Он – Родни Стрикленд, жалкий неудачник, который не смог защитить свою семью. Он приносил смерть перед рассветом сотням людей. Но не смог остановить ее, когда она пришла за самым дорогим, что у него было. Так же как не смогли остановить ее те, кто погибал под разрывами бомб, сброшенных «Эрнией». Нет, не «Эрнией». Им.

– Мистер Стрикленд? Вы меня слышите?

– Да. Слышу.

– Когда вы готовы приступить к выполнению заданий? Уверяю, вам это пойдет только на пользу. Деньги вам нужны, да и отвлечься сможете.

– Я... не могу.

– Что значит «не могу»?

– То и значит! – Родни совсем одичал за это время, и любезности в нем теперь вовсе не наблюдалось.

– Мистер Стрикленд, – в голосе чиновника ненавязчиво зазвенел металл. – Считаю своим долгом напомнить вам, что согласно пункту 3.4. договора между вами и корпорацией NDI, нейропорт является собственностью компании. В случае нежелания с вашей стороны продолжения отношений, предусмотренных пунктами 2.1 и 2.2., до истечения срока контракта, вы обязаны вернуть нейропорт компании NDI.

Родни вздрогнул. О том, как проходит операция по изъятию нейропорта, ходили еще более мрачные слухи. И он даже видел собственными глазами одного такого прооперированного... Устанавливали нейропорт максимально аккуратно – его стоимость вместе с операцией составляла более десяти миллионов долларов, и корпорация была заинтересована в сохранении своих инвестиций. А вот что будет с тем, кто решил прекратить сотрудничество, NDI не слишком волновало – важным было только вернуть дорогостоящее оборудование. Частичный паралич – вполне себе реальное последствие операции по изъятию нейропорта.

– Я не...

– Мистер Стрикленд, – голос чиновника теперь деловит и лишен лживых эмоций, – либо мы забираем у вас нейропорт, либо вы собираетесь с силами и выходите на работу. Вот такой вот простой выбор.

Работа. Контакт с Эрни. Полет. Сброс «посылки». Возврат. Рассвет над океаном.

Родни резко затошнило.

– Забирайте нейропорт.

Такого мистер Ньютон точно не ожидал. Надеялся, что этот бедолага Стрикленд испугается. А ведь все не так просто с нейропортами. Пока дело обстояло таким образом, что далеко не в каждой черепной коробке они приживались. Ученые бились над тем, чтобы как можно больше операций завершались удачно, но пока... пока бывало по-всякому. А этот Стрикленд – на редкость удачный экземпляр, нейропорт встал в него как родная часть тела. Что ж, придется доставать козырного туза.

– Мистер Стрикленд... Родни... я еще не все вам сказал. Выслушайте меня, пожалуйста. Было проведено повторное расследование. Вас признали невиновным в том... инциденте. Был перехват сигнала, а вы все сделали правильно. Компания приносит официальные извинения и компенсирует вам деньги, что вы не получили за время дисквалификации.

Если бы его не дисквалифицировали... Если бы он остался работать... Если бы не маршрут, разработанный «Крейзиком»... То Гвен и Бритни сейчас были бы живы!

– К черту деньги! Мне от вас ничего не нужно! Ни денег, ни извинений!

– Не торопитесь. Деньги – еще не все.

– Что еще?!

– Еще вы получите уровень допуска «Альфа».

Вот тут Родни изумился, по-настоящему изумился. Альфа-допуск. Который был лишь у пары десятков из тысяч операторов. Который делал тебя и в самом деле всемогущим.

Это где-то сидело внутри. Всегда. Что это не он сильный, стремительный, смертоносный. Не он – Эрни. Потому что в каком-то смысле последнее слово оставалось всегда за интеллектуальным блоком машины. Например, если бы Родни дал команду Эрни заглушить двигатель – она бы этого не сделала. Потому что это приведет к крушению беспилотника. Родни не может делать с Эрни все, что захочет. Точнее, не мог. Без Альфа-допуска.

Высший допуск означал, что интеллект оператора признавался как минимум равным искусственному интеллекту машины. Это значит – самые сложные и ответственные миссии, существенно вырастет оплата полетного часа. И больше дней отдыха после заданий. Элита элит, мечта тысяч рядовых операторов. Только это все было уже не важным...

– Родни, – мистер Ньютон заметил нерешительность в его лице. – Я дам вам неделю подумать. И еще. Помните, мистер Стрикленд – вам есть, для кого жить. У вас есть сын.

***

Он за эту неделю ни разу не выпил спиртного. Зато просмотрел не одну сотню роликов о той войне, которую он вел. Которую вели они с Эрни. Он смотрел в лица людей, которые проклинали их, видел их ненависть, слышал гортанные голоса, вглядывался в глаза их детей. Он нашел несколько записей бомбардировок – издалека, но выглядит все равно страшно. Так вот что происходит, когда он нажимает на кнопку сброса «груза». И вот как выглядит после... Горит земля, покореженная техника, разбросанные тела. Мертвые тела. Как тела Гвен и Бритни.

Каждое утро он поднимался на крышу своего дома, чтобы встретить рассвет. И каждый рассвет был похож на тот рассвет над океаном.

Спустя неделю Родни Стрикленд принял решение.

***

Запуск двигателей. Прогрев. Разгон. Взлетный угол атаки крыльев. Отрыв. Набор скорости. Набор высоты. Лечь на курс.

Все привычно. Все не так. Нет чувства единения с машиной. Нет чувства, что ты можешь заглянуть за горизонт, услышать, как перекрикиваются птицы в косяке, летящем в паре километров от тебя. Ветер не бьет в крылья. У тебя вообще нет крыльев, Родни. Есть только руки, которые сжимают джойстик. Руки, которые не смогли защитить твою семью. Руки, на которых кровь сотен людей. А ты только сейчас это понял.

– Мы отклонились от курса более чем на пять градусов. Выправить курс?

– Нет, Эрни, все в порядке.

– Отклонение в шесть градусов. Мы уходим от цели.

– Так надо.

– Отклонение в семь с половиной градусов. Для коррекции курса потребуется десять минут.

– Не надо корректировать курс. Аварийное возвращение.

– Данные о смене цели отсутствуют.

– Эти данные у меня.

– Отклонение от курса – двенадцать градусов. На выправление курса потребуется двадцать пять минут. Нам может не хватить топлива.

– Нам хватит топлива. У нас новая программа полета.

– Данные отсутствуют.

– Да что ты заладила, Эрни: «Данные отсутствуют, данные отсутствуют»! Говорю же – у нас иная цель!

– В виду противоречивости управляющих воздействий беру базовый курс возвращения.

– Перехожу в ручной режим

– Невозможно. Цель недостижима. Отклонение от курса превышает допустимые пределы. Новый курс – пункт возвращения.

– Допуск «Альфа».

Машина ответила не сразу. Во время этой паузы Родни Стрикленд в своем кресле в Вашингтоне ощутил каждый миллиметр кожи, по которой прокатилась капля пота на спине. Потом еще одна капля. А потом Эрни ответила:

– Подтверждается уровень допуска «Альфа».

– Ввожу новые координаты цели.

– Новые координаты приняты. Время достижения цели – десять минут.

Рубашка на спине Родни Стрикленда уже вся мокрая от пота. А ведь ему еще предстоят переговоры с тридцать восьмым президентом США. А вот и он.

– «Джеральд Форд» – «Эрнии-71». Доложите обстановку.

– «Эрния-71» – «Джеральду Форду». Сбой системы, неполадки в энергосети, миссия прервана, курс возвращения, допуск «Альфа», ручной режим.

– «Джеральд Форд» – «Эрнии-71». Возвращение, ручной режим, принято! Есть готовность!

– Эрни, активация бомбозаряда, готовность к сбросу.

– Бомбозаряд активирован.

– «Джеральд Форд» – «Эрнии-71». Принят сигнал активации бомбозаряда. Что происходит?!

– «Эрния-71» – «Джеральду Форду». Система дает ложные сигналы, повторяю, ложная тревога, после посадки нуждаюсь в срочном техническом обслуживании.

Капитан Этан Мур с недоумением смотрит в монитор.

– Капитан, – нерешительно поизносит его первый помощник, – «Эрния-71» заходит под атакующим углом. Бомобозаряд активирован...

– Ты что, не слышал?! Он сказал – сбой системы!

– Но сигнал с «Эрнии»...

– Чему тебя учили в Аннаполисе¹? Кому ты веришь – человеческому голосу, принадлежащему оператору с уровнем доступа «Альфа», или сбрендившей железке?!

– «Джеральд Форд» – «Эрнии-71». Принято, команда техобслуживания извещена!

Разворот. Еще две минуты полета. Заход на цель. Системы ПВО авианосца не реагируют на него – он свой. «У нас все в порядке, все нормально, просто небольшой сбой системы». Захват цели.

– Эрни, сброс...

Родни уже не видит, как палуба авианосца «Джеральд Форд» вспухает огненными пятнами. Экипаж огромного авианосца корабля минимален, почти все там автоматизировано. Люди должны успеть эвакуироваться, а если нет... На войне жертвы неизбежны. Родни задает новые координаты конечной цели и последовательно отключается от «Эрни».

– Ты все? – окликает его кто-то.

– Я все.

Родни Стрикленд, не торопясь, покидает свое рабочее место. Он не будет скрываться. Он знает, что его ждет – военный трибунал, клеймо «предателя». Он хочет лишь успеть попрощаться со своим сыном и попросить у него прощения.

А где-то там, за тысячи километров, следуя заданной цели, над океаном летит, сжигая последнюю пару галлонов топлива, «Эрния». Летит навстречу восходящему солнцу. Потому что смерть всегда приходит на рассвете.

Но где-то далеко чья-то другая жизнь не оборвется сегодня на рассвете.