Знаете ли вы, как велико женское любопытство?
Почти так же, как и мужское.
О. Уайльд
С высоты птичьего полета видно многое. А если живешь на пороге тысяч миров, можно увидеть и узнать намного больше.
Впрочем, это известно каждому. На самом деле все случилось до скучности просто, став результатом сущей банальности, давно хранящейся в анналах древней народной мудрости. Язык мой – враг мой, и, клянусь, так оно и есть.
С самого начала моей «новой» жизни во мне поселилось совершенно традиционное, но не в меру гипертрофированное женское любопытство. Я принялась повсюду совать свой ангельский нос, а мой язык, активно борющийся за автономное существование, озвучивал каждый мой шаг. И в один прекрасный день он довел меня… Нет, не до Киева, а прямо до ушей нашего главреда. Ну, или просто меня довел.
Получив «полевое» задание, я немного растерялась, не зная, с чего начать, но, вспомнив, что все мы в Темном Дворе – одна большая дружная семья, полетела за помощью. В первом же портале встретила гуляющую по мирам Эми, увешанную серебряными браслетами и кольцами (как она вообще руки поднимала – для меня до сих пор загадка!), ее шею оттягивал (уверена, так и было!) увесистый амулет. Все было инкрустировано опалами и жемчугом. От этого серебряного великолепия я поморщилась, вспомнив о взаимной «любви» моего мужа к серебру. Я рассказала ей о своих «затруднениях» и совсем по-человечески разревелась. Эми, умудрившаяся понять из моего нечленораздельного звукоподражания суть проблемы, пригладила мои взъерошенные от расстройства перья и пообещала помочь.
Заданием моим было поведать Двору о том, как отмечают земные народы Новый год, чтобы Двор мог решить, как отпраздновать его в нашей «теплой» придворной компании, ибо праздники нам по душе, но, прожив многие лета и познав все, что можно было, во всех мирах, мы пресытились и теперь, ступив на землю, стали искать новых поводов и удовольствий. По крайней мере, большинство из нас.
Лучшую спутницу, чем Эми, трудно вообразить. Она смертная (хотя и под такой «охраной», что даже у меня потрескивают кончики волос и перьев в ее присутствии), а потому бродить по земле с ней казалось более чем разумным.
Откладывать не было смысла, а зная крутой нрав наших темных благоверных, мы решили отправиться в путешествие по празднованиям Нового года немедленно, предварительно мысленно попрощавшись с мужьями. Уж не знаю, что ответил Эми Круус, но Л'эрт выдал мне совершенно непечатные комментарии с обещаниями «теплой» встречи по возвращению. Тут же на моих запястьях нарисовались татуировки в виде браслетиков с непонятными символами. Проорав в мои мысли, что это «необходимая мера предосторожности и магический знак, который позволит любопытной ангельской заднице выйти сухой из воды, а именно: свободно перемещаться, куда душа бунтарская пожелает» (это, разумеется, окультуренный вариант оригинала), он «отключил связь».
Простеньким заклинаньицем я «снабдила» нас способностью понимать иностранные языки как родной и говорить на них с той же легкостью. Эми внесла свой вклад, поведав мне, что все ее украшения не только выполняют функции симпатичных аксессуаров, но и обладают некоторыми магическими свойствами.
Предвкушая увлекательное приключение и улыбаясь во все зубы мудрости, мы с Эми взялись за руки. Ее серебро полоснуло глаза белым блеском, мои запястья полыхнули синим. Миры и времена завертелись и заклубились вокруг нас…
Секундой позже мне показалось, что из легких высосали весь воздух, а живот свело судорогой. Италия встретила мои ноги булыжной мостовой. Как только это случилось, в шаге от меня приземлился телевизор и, разумеется, разлетелся вдребезги. Не успели мы с Эми отдышаться, как послышался громкий хохот. Подняв голову, я увидела свесившихся из окна четвертого (и последнего) этажа дома через дорогу здоровых чернявых волосатых мужиков. Один из них вполне ясно прогремел:
- Девки, назад!!!
Тут же с балкона третьего этажа показался белый холодильник и отправился в фатальное пике. Мы с Эми бросились в разные стороны. Настроение мое начало неотвратимо портиться – падающая сверху увесистая бытовая техника энтузиазма не прибавляла. В тот момент, когда метрах в пяти от меня обрел покой видавший виды дедушка-диван, давно ставший любимцем моли (и, надо сказать, практически не пострадавший от встречи с вековыми камнями), моему словарному запасу позавидовал бы и рыночный грузчик.
К нам сбежалась вся улица. Все расспрашивали, как мы себя чувствуем и не отвалились ли у нас всевозможные части тела. Хохочущую Эми, на шее у которой уже красовался венок из каких-то цветов, обступила группа мальчишек лет десяти-двенадцати. Они совали ей в руки шоколадных мишек, собак, зайцев и прочих представителей земной фауны. Я, отчаянно отряхивая штаны от пыли и мысленно убиваясь по поводу растрепавшейся косы, пробиралась по обломкам к спутнице. Меня едва не сбила с ног малюсенькая девчушка в остроконечной шляпе и длинном плащике с перемазанным шоколадом личиком. На это ушла последняя капля моего ангельского терпения. Я схватила ее на руки и совершенно серьезно, почти со злостью, спросила:
- Ты кто?
- Бефана! – радостно ответила она, дергая меня за косу.
Я попыталась вырвать из ее рук мои несчастные волосы.
- Тебя так зовут?
Девочка залилась звонким смехом и помотала головой, указав на что-то позади меня. Я обернулась. Из переулка вышла компания девушек в таких же, как у «Бефаны», остроконечных шляпах и длинных плащах. Одна из девушек подошла ко мне, и малышка, как паучок, высвободилась из моих рук и вскарабкалась в раскрытые объятия девушки.
- Простите, - проговорила подошедшая. У нее была такая копна волос, что мне тут же захотелось съесть свои собственные, далеко не жиденькие локоны. – Селест обожает Новый год. Я Амата, - добавила она, протягивая мне свободную руку.
Я покосилась на протянутую ладонь (там пожимают руки?!) и осторожно пожала кончики пальцев Аматы.
- Юфони, - представилась я и, ведомая вновь объявившимся неизвестно откуда любопытством, поинтересовалась: - Кто такая Бефана?
- Это женщина, - объяснила Амата, - которую волхвы не пустили поглядеть на новорожденного Иисуса, но возложили на нее важную миссию. – Тут рассказчица улыбнулась. – Она должна была в Новый год приносить сладости детям. Бефана ходила по селениям в остроконечной шляпе и длинном дорожном плаще. С тех пор по традиции в некоторых городах женщины в канун Нового года наряжаются так в ее честь и разносят сладкие подарки детям. Теперь, конечно, кроме шоколада, ребятне ничего не нужно! – добавила Амата и ущипнула за нос Селест, которая, достав откуда-то шоколадный батончик, уплетала его за обе щеки.
Я почувствовала, как мои губы растягиваются в улыбке.
- Все понятно, - сказала я. – А как насчет летающих холодильников?
- О! Это табула раса. – Амата пересадила маленькую Селест поудобнее. – Новый год нужно начинать с чистого листа: отбросить все проблемы, старые обиды и начать жизнь заново. А старая мебель, - подмигнула она, - мешает этому.
Перед моими глазами нарисовался флэшбэк: падающий телевизор, за ним – холодильник и диван. Меня передернуло от возможных последствий, «подсунутых» в картинку моим воображением.
- Спасибо за рассказ, - поблагодарила я Амату. – С Новым годом и, - я погладила Селест по головке, - будь умницей!
«Итальянской» информации с меня было достаточно.
Я подошла к Эми, по-прежнему стоявшей в окружении мальчишек.
- Эми, - позвала я, - нам пора.
- Но тут так весело! – возразила она. – Посмотри, какие все милые и добрые! – Эми взъерошила смоляные лохмы одного из мальчишек, с обожанием взирающего на нее.
- Я, конечно, понимаю, но, думаю, мы должны покончить с этим как можно быстрее, - резонно заявила я, намекая на ждущих нас и недовольных нашим отсутствием мужчин.
- И правда, - согласилась Эми. – Куда теперь? – Она покрутила один из браслетов.
- В Англию? – предложила я.
Мы взялись за руки, и все повторилось: блеснуло серебро Эми, мои запястья вспыхнули синим, в ушах зазвенело, все вокруг закружилось…
Я чувствовала себя так, будто получила удар под дых. Причем, как минимум, от Тайсона. Звон в ушах превратился в оглушающие вопли. Минуточку… Кто-то поет!
По макушке колотил беспощадный холодный дождь. По асфальту украдкой стелился низкий туман. Лондон. Определенно, он. Я подняла голову – перед глазами красным неоном светилось «У Эда». Я глянула на Эми, согнувшуюся пополам – видимо, ей наши перемещения нравились не больше, чем мне. Тем не менее, она ткнула пальцем куда-то в сторону, а в ее глазах отразился ужас. С улицы, слева от закусочной таинственного Эда, на нас надвигалась толпа разряженных в пух и прах девиц, орущих какой-то рождественский гимн. Опасаясь попасть в давку, мы с Эми бегом помчались под укрытие витрин на первом этаже клинообразного здания. Вдавившись спинами в холодную стену, мы зачарованно наблюдали за грандиозным шествием причудливых головных уборов, разноцветных боа, мерцающей мишуры и миллионов страз, отражающих мелкие брызги бенгальских огней и свет стилизованных под свечи пластиковых фонариков.
Зрелище поражало буйством красок, впрочем, как и буйством участниц парада. Расчудесные девы отплясывали невероятные па в такт своей песне, отчаянно размахивали руками и трясли головами, словно в нервном припадке. Проходя мимо, две блондинки отделились от толпы и приблизились к нам. В руках у одной из них имелся упакованный подарок внушительных размеров с огромным красным бантом сверху. Она протянула руки к Эми и вручила ей коробку. Эми удивленно хлопала ресницами, едва не падая под весом подарочка. Вторая блондинка посмотрела на меня с любопытством.
- Ну? – услышала я до смешного тоненький голосок.
Я опешила:
- Что ну?
- Где твой подарок?
- Мой подарок? – Я ничегошеньки не понимала.
Блондинка, вручившая коробку с бантом Эми, подала, наконец, голос:
- Неужели вы сегодня шляетесь по городу без подарков? – Голос оказался зычным басом.
Мне надоели нахальные блондинки, стоящие перед нами в весьма вызывающих позах.
- Что значит сегодня? – поинтересовалась я не менее нахально.
Блондинки переглянулись.
- Туристки, - заключила обладательница баса и продолжила: - Сегодня – двадцать восьмое декабря, День подарков.
Судя по всему, поправляющие свои прелести блондинки уходить без подарков не собирались, а Эми явно не терпелось избавиться от тяжелой ноши. Я затравленно огляделась по сторонам, словно пытаясь найти где-то выход из этого кошмара. Выход был один – нужно было что-нибудь подарить девицам. Я осмотрела себя с ног до головы, но ничего такого, что сошло бы за подарок, не обнаружила. Одна из блондинок достала откуда-то игрушечную, но весьма увесистую деревянную бейсбольную биту и поиграла ею перед моим лицом. Паника хлынула из всех шлюзов. Адреналин заставил мозги работать в режиме отчаянного тупизма, но тут я вспомнила о татуировках на запястьях и потерла их друг о друга. На правой руке появился тонкий золотой браслет. Блондинка с битой угрожающе сделала шаг ко мне. Я быстренько расстегнула браслет и протянула ей.
- Нравится? – спросила я с вызовом. Глаза «бейсболистки» загорелись. – Дарю!
Девица взяла браслет, повертела его так и эдак и застегнула на своей руке.
- Спасибо! – Она бросилась ко мне, но отступать было некуда – наверняка стена уже приняла очертания моей спины.
Оказалось, от прилива чувств тонкоголосой блондинке немедленно захотелось меня обнять. Она сдавила меня в своих объятиях до хруста в ребрах, и тотчас в мои мысли закралось подозрение…
- С Рождеством и Новым годом! – пробасила подруга «бейсболистки», сверкнув кристаллом Сваровски в глазном зубе. Она повесила на шею Эми свой ярко-розовый шарф с бубонами и, отвесив старинный поклон, поспешила вернуться в толпу.
Блондинка с моим браслетом сжалилась над моими внутренностями, отпустила меня и размашисто похлопала по плечу. Я про себя порадовалась тому, что под ногами асфальт: на грунтовой дороге от такого похлопывания я вошла бы в землю по пояс.
- Через несколько минут в Сохо придет вторая волна нашего парада, - возвестил мышиный писк. – Будьте осторожны. Тридцать первого сожгите то, что в коробке, - с улыбкой добавила девица, указывая наманикюренным пальцем в сторону Эми. – Если сгорит за двадцать четыре часа, в доме на весь год поселится счастье!
Эми картинно подняла очи горе, намекая на немалый вес того, что пряталось в недрах коробки.
- Спасибо, - хором ответили мы блондинке.
Она кивнула и отправилась вслед за подругой. Мы с Эми переглянулись.
- Эй! – послышался знакомый писк из «хвоста» шествия. – Как вам наш парад трансвеститов?
- Бомба! – крикнула я в ответ, обеими руками показывая «ОК».
- Трансвеститов? – переспросила Эми, округлив глаза.
- Она тебя не обнимала! – засмеялась я и погрела дыханием руки: еще чуть-чуть, и в Сохо появится новая скульптура, подозрительно похожая на недавнюю обитательницу Темного Двора.
Внутри коробки, разумеется, обнаружилась заготовка Буратино. Мы немного покрутились перед входом в закусочную, но так и не нашли, куда бы «сплавить лес». Решив, что местным полено нужнее, мы оставили его у стеклянной витрины и отправились в очередной Новый год…
1 2