Нестерпимо сверкающая на солнце трасса была достаточно твёрдой, так что даже на резких поворотах снег из-под лыж почти не взлетал кружевным веером. Скорости потрясали воображение. Умопомрачительно яркое февральское небо над Красной Поляной контрастировало с белым настом, тёмной зеленью елей и сосен, чернотой голых скал. Раскачивающиеся красно-синие флажки и пёстрые костюмы слаломистов придавали картине дополнительную живописность. Макс Абендвинд стоял вблизи финишных ворот, облокотившись на металлическое ограждение, и совершенно не замечал красоты окружающей природы, сосредоточенно наблюдая за ходом соревнований. Его спортивная карьера подходила к концу. Да, он ещё считался одним из лучших, номер на его груди входил в первую десятку, но в затылок уже дышали сильные, молодые, перспективные соперники, и только он знал, с каким трудом давалось сохранение статус кво. Настроение портилось с каждым новым результатом. Остался всего лишь год до Олимпиады, последней в его спортивной карьере, а золотой медали, судя по всему, ему не видать, как акуле своего плавника. Ещё вопрос, удастся ли вообще попасть в национальную сборную... Он вздохнул. «Что поделаешь – возраст изменить невозможно. Эти ребята катаются так, как я уже, пожалуй, не смогу», – тоскливо подумал Макс. И всё же обе сегодняшние попытки он реализовал неплохо, краснеть не приходилось – пусть результат не лучший, но и не худший.

Бросив прощальный взгляд на олимпийскую трассу, которую обкатывали сейчас участники Кубка Мира по слалому, Абендвинд собрался уходить. Всё и так ясно. Но, разворачиваясь, он случайно задел плечом ещё одного зрителя, появление которого оставалось до сих пор незамеченным и поэтому оказалось довольно неожиданным.

– Простите...

– Ничего страшного. Прекрасно катаются, не правда ли? Настоящие профессионалы. Вы, впрочем, тоже из них?

– Да. Пока ещё.

Язык Макс знал неплохо – его бабушка была родом из России и настояла, чтобы не только дети, но и внуки говорили по-русски, – но в неспешной речи незнакомца слышался необычный мягкий акцент, незнакомый Максу. Он с любопытством оглядел своего собеседника. Немолодой сухощавый мужчина среднего роста, густые тёмные усы, волосы с проседью, выглядывающие из-под фуражки какого-то военного образца, серая шинель без знаков отличия, левая рука спрятана за спину. Что-то неуловимо знакомое виделось в его облике, хотя Макс мог бы поклясться, что никогда не сталкивался с этим человеком раньше.

– Не смотрите на меня так, господин Абендвинд. – В карих глазах мужчины заплясали весёлые золотистые искорки, губы под усами раздвинулись в лёгкой усмешке. – Мы с вами никогда не встречались, хотя, возможно, вам обо мне известно... как и мне о вас. Но это совершенно не важно. Важно другое. – Он понизил голос: – Скажите, вы хотите выиграть эти соревнования?

– Ещё бы! Это не секрет. По их результатам будут определять, кто примет участие в Олимпиаде. Тем более для меня другой такой возможности не будет.

– Хорошо. – Мужчина больше не улыбался. – Вот это уже предмет для разговора. А что вы отдали бы за то, чтобы придти к финишу с лучшим результатом?

– Вы издеваетесь надо мной?

– Нисколько. Скажите, какой результат вас устроит, мы сможем договориться на вполне приемлемых для вас условиях.

Макс ещё раз оглядел собеседника. Просто смешно. Ничем не примечательный мужчина, ничего необычного: ни мантии, ни колпака, ни волшебной палочки, и никаких следов безумия на лице.

– Ну ладно. И чем же вы сможете мне помочь? – Спортсмен едва сдержался, чтобы не расхохотаться. Обижать случайного собеседника не хотелось хотя бы в силу его возраста.

– Ну вот, совсем другое дело. – Собеседник удовлетворённо кивнул. – Теперь мы можем поговорить.

Неприятный холодок пробежал под тёплой курткой господина Абендвинда.

– Предлагаете подкупить кого-нибудь? Вы кто: судья, функционер Олимпийского комитета? – Вопрос Макса прозвучал резче, чем хотелось. «Или всё-таки сумасшедший», – подумал он.

– Вам не всё равно? Тот, кто может помочь. Я помогу вам, вы поможете мне. Разве этого недостаточно? Когда-то в этих местах у меня была дача. Поэтому я здесь. Впрочем, почему «была»?.. Вы даже можете зайти ко мне в гости, это недалеко. – Мужчина сделал неопределённый жест правой рукой в сторону от трассы.

– Ну, допустим, я вам поверил. И вот у меня окажется лучший результат. Вам-то что от этого?

– Очень мало, но и очень много. Малое есть путь к большому.

Макс не очень понял, что имел в виду собеседник, но получить шанс стать участником Олимпиады или даже олимпийским чемпионом хотелось, пусть и на закате спортивной карьеры. В конце концов, что он терял?

– Ладно. Допустим, я согласен.

– Допустим, или согласен?

– Согласен. – Максу было досадно, что он позволил втянуть себя в какой-то дурацкий разговор, но это был вариант мирно отделаться от странного типа. «Интересно, что он теперь предложит?» – с сарказмом подумал спортсмен.

– Вот и славно. Вы финишируете первым, а мне от вас потребуется всего лишь малость.

– Какая?

– А вы не волнуйтесь. Ни денег, ни особых услуг. Кое-что нематериальное. Ничего серьёзного, потом узнаете.

Макс кивнул, отчего-то чувствуя некоторое разочарование. «Всё-таки сумасшедший» – решил он, а вслух сказал:

– Извините, мне пора: нужно отдохнуть, завтра решающий день.

– Я понимаю. Отдыхайте. Завтра увидимся.

Уходя, будущий обладатель Кубка Мира спиной ощущал тяжесть пристального взгляда незнакомца.

 Утро следующего дня выдалось великолепным. Макс Абендвинд чувствовал тот кураж, который обычно предвещает либо триумфальную победу, либо фатальный проигрыш. Экипировка сидела на нём как-то особенно ловко, лыжи были послушными и надёжными, трасса казалась дружелюбной, а солнечный свет особенно ярким.

Он опять выступал одним из первых. Одна попытка... Вторая... Блестящий результат! Мировой рекорд! Он вызвал бурю эмоций не только у самого спортсмена, но и у многочисленных зрителей. Сегодня Макс наблюдал за выступлениями соперников совершенно с другими чувствами: гордости, превосходства, спокойствия. Они все остались позади. Им его уже не догнать. Финиш! Да, сегодня он лучший и может уже считать себя участником Олимпиады. Это настоящий триумф. Как в старые добрые времена журналисты наперебой рвались взять интервью у героя дня, молодые спортсмены спешили получить автограф. Где-то в толпе мелькнуло знакомое усатое лицо. Мужчина не подошёл, но приветливо кивнул Максу, и тот ответил таким же лёгким кивком. Вчерашний разговор казался бессмысленной ерундой, но кто его знает, может именно он поспособствовал сегодняшнему успеху. Что значит полная самоотдача! Рано, рано списывать Макса Абендвинда в тираж!

Двумя неделями позже во всех газетах и телевизионных программах мира прогремела новость: опытный спортсмен, обладатель Кубка Мира и нескольких мировых рекордов, олимпийская надежда австрийской сборной Макс Абендвинд разбился на горнолыжной трассе в Альпах. Он даже не тренировался, просто катался – и вот так не повезло. То ли камень, то ли выбоина – на таких скоростях, да ещё на крутом склоне, они оказались смертельными.

– Надо же, – говорили болельщики, – он должен был стать чемпионом! Мы ждали от него новых рекордов!

Утверждали, что он даже ничего не понял, бедняга. Страшное падение, три дня в коме, а потом врачебный консилиум порекомендовал родственникам отключить приборы жизнеобеспечения, потому что всё равно никакой надежды не было. Как жаль...

 ***

В марте того же предолимпийского года только что достроенный Краснополянский лыжно-биатлонный комплекс уже поражал своей многолюдностью. В местах, ещё недавно почти пустынных, кипела жизнь. Ещё бы! Какой спортсмен откажется познакомиться с олимпийской трассой заранее, тем самым избавив себя от неприятных сюрпризов на самых важных соревнованиях в своей жизни? Решение провести этап Кубка Мира по биатлону именно здесь было вполне обоснованным: сложные олимпийские трассы требовали предварительной обкатки.

В шумной толчее болельщиков, представителей прессы и масс-медиа, участников соревнований и сотрудников комплекса сухощавый усатый мужчина средних лет с зачёсанными назад седеющими тёмными волосами, одетый в старую шинель без знаков отличия, выглядел чужеродно, однако, как ни странно, практически не привлекал ничьего внимания. Иногда по нему скользили удивлённые взгляды, которые, впрочем, не задерживались надолго, предпочитая прикипать к какому-нибудь табло или яркому плакату. Мужчина изучал расписание соревнований и прислушивался к разговорам, из которых можно было почерпнуть массу полезной информации о спортсменах, прогнозах, перспективах, судьях и тренерах. Он никуда не спешил. Зачем? Его время пришло: выпал шанс – из тех, что один на миллион, – и использовать его следует сполна.

– Простите, что вмешиваюсь, – приятный голос с мягким акцентом привлёк внимание довольно большой группы болельщиков, с жаром обсуждавших перспективы российской команды. – Вы действительно полагаете, что немецкая команда может выступить лучше российской? А норвежцы?

– Не, норвежцам не светит. А вот немцы – противник сильный. Тут уж как повезёт. – Говоривший обернулся, и глаза его округлились. – Ух ты! Вы... ну просто вылитый...

Спорщики дружно уставились на нового собеседника. Раздались удивлённые возгласы.

– Я знаю. – Мужчина улыбнулся. – Меня даже в шоу двойников приглашали, но я отказался. Работы много, не до баловства, хотя жить мы стали и лучше, и веселее. – Он сделал характерный жест рукой. – Так что там с перспективами нашей команды, товарищи?

Кольцо разомкнулось, давая ему место.

– Будем болеть и рассчитывать на удачу. Она нам не помешает.

– Она никогда не мешает!

– Это да. А у немцев пусть патроны неожиданно кончатся.

– Точно!

Все засмеялись.

– А скажите, товарищи, что бы вы отдали ради выигрыша нашей команды?

– Да не вопрос! Чёрту бы души прозакладывали.

Снова раздался дружный смех. Мужчина тоже улыбнулся.

– Зачем же чёрту? Я и сам могу кое-что сделать, победа будет за нами. А вы пообещайте кое-что сделать для меня.

– За выигрыш – что угодно.

– А что именно, можно узнать?

– Да, что?

– Так, пустяки. Не волнуйтесь, ничего материального. Потом узнаете.

– Потом, так потом, раз не деньги.

– Простите, а сфотографироваться с вами можно?

– Отчего же нельзя?

Болельщики оживились.

– Отличная идея! Становитесь все вот тут. Поближе! А вы вот сюда, в центр. Внимание, все улыбнулись... Теперь со мной. Колян, щёлкнешь? Дома покажу, а то не поверят!

С новым знакомым компания прощалась уже как со старым приятелем, обмениваясь взаимными добрыми пожеланиями.

 Российская мужская команда по биатлону выиграла этот этап Кубка Мира. Немцы были только вторыми. Норвежская команда даже не вошла в тройку призёров.

Группа болельщиков, воодушевлённая победой, возвращалась домой на арендованном микроавтобусе. Погода испортилась, что не было редкостью здесь, на хребте Псехако. Пошёл снег, видимость резко уменьшилась. Старая дорога Красная Поляна – Адлер петляла по крутым горным склонам, опасно прижимаясь к самому краю обрыва, почти отвесно уходящего вниз на какую-то немыслимую глубину. Отодвинуться от края было невозможно – с другой стороны куда-то в небо уходил почти такой же вертикальный склон. Новая трасса ещё только строилась. Автобус подкидывало на камнях и ухабах, задние колёса то и дело шли юзом, но такие пустяки не могли испортить хорошего настроения пассажиров. Они пели песни и чокались банками с немецким пивом.

Никто не уловил момента, когда колёса потеряли сцепление с дорогой и жёлтый микроавтобус сорвался в пропасть. Среди груды искорёженного железа каким-то чудом остался жив только водитель – к всеобщему удивлению он даже не получил ни одной серьёзной травмы.

Несчастный случай послужил дополнительным аргументом для скорейшего ввода в строй новой дороги, а тем, кто был за рулём, пока порекомендовали быть внимательнее и осторожнее.

***

В просторной комнате старинного двухэтажного деревянного дома, затерянного в горах, было тихо, уютно и тепло. За окном шёл снег, отчего рано наступивший вечер казался ещё темнее. В камине жарко полыхали дубовые дрова. Причудливые тени метались по стенам и потолку.

У камина в массивном кожаном кресле сидел усатый мужчина в полувоенном кителе без знаков различия. Он не спеша достал из чёрно-зелёной с золотом коробки две папиросы и, аккуратно разломав их, высыпал табак в трубку из тёмного полированного дерева. Действо явно было привычным, отработанным, и, хотя левая рука двигалась как-то неловко, ни одна табачная крошка не упала на пол. Мужчина поднял голову, на мгновение оторвавшись от своего занятия.

– Ну что, Лаврентий, всё не так безнадёжно, а? – Он примял табак пальцем и хитро прищурился. – Каких-то десять тысяч душ, и я буду свободен. И ты тоже. Глупцы! Они запретили мне покидать эти места. Думали, что передо мной можно поставить неразрешимую задачу. Но всегда есть способ добиться своего – важно только найти его. И обрати внимание – все добровольцы, как положено. Что там по твоей бухгалтерии получается?

– Неплохо, това...

– Перестань, Лаврентий. – Нетерпеливый взмах рукой с зажатой в ней трубкой прервал собеседника. – Нынче товарищей почти не осталось, теперь все опять господа. А ты зови меня просто Коба. Забыл? Мы же не один пуд соли с тобой съели, обойдёмся без реверансов. Так что там?

В стороне, у стола, как бы прячась в слабо освещённом углу, сидел мужчина средних лет с одутловатым лицом, в тонком золотом пенсне на мясистом носу. Он открыл потрёпанный гроссбух, разлинованный от руки. Таблицы были заполнены аккуратным почерком – фамилия, дата, ещё какие-то данные. Провёл указательным пальцем по странице, заглянул на следующую, кашлянул, деликатно прикрыв рот пухлой ладонью.

– Три тысячи триста восемьдесят четыре, товарищ... Коба.

Тот, кого он назвал Кобой, не спеша раскурил трубку. По комнате вместе с сизым дымком поплыл кисловато-сладкий запах хорошего табака.

– Три тысячи триста восемьдесят четыре... Это факт, а факт – упрямая вещь. Сентябрьского биатлониста не забыл посчитать?

– Да, вот он.

– Хорошо. Нет человека – нет проблемы, как говорил... один наш общий знакомый. Значит, осталось ещё шесть тысяч шестьсот шестнадцать... – Пауза. И новое облачко ароматного дыма поплыло по комнате. – Жалко их, конечно, но лес рубят – щепки летят. А ведь всё могло оказаться не так просто. Места-то здесь тихие, малолюдные. Раньше только туристы забредали полюбоваться на мою дачу. Они люди без амбиций, что с них взять. Им бы только песни горланить.

– Да, Олимпиада – совсем другое дело. Столько народу, я уж и забыл, как это бывает. Строители, спортсмены, болельщики. Всем что-то надо.

– Верно говоришь, Лаврентий. Это хорошо, когда человеку что-нибудь надо больше жизни. – Мужчина задумчиво полюбовался причудливой пляской огненных язычков на полуобгоревшей поверхности поленьев. – Нравятся мне командные виды спорта – тут и команда, и тренеры, и массажисты, и зрителей целые стадионы. Только где они все до сих пор были? То-то, что далеко. А теперь эти стадионы сами к нам явились. Хорошо, что кому-то пришла в голову прекрасная мысль провести Олимпиаду здесь: такие перспективы... Ты, Лаврентий, новые странички в своём кондуите расчерти. В Олимпийскую деревню уже делегации заезжают. Тренировки начались. На бобслей сходить надо. Посмотри, когда... И хоккей. – Он помолчал. – А знаешь, меня здесь помнят, узнают. Фотографируются. Неплохо, только надоело всё время в одном и том же месте находиться. Жаль, одному приходится всё делать, в этом ты мне не помощник. Твою физиономию, может, тоже узнают, фотографироваться вряд ли захотят. А то и чего похуже случится. – Он усмехнулся и пыхнул трубкой. – Зато потом, когда мы с тобой план выполним, вернёмся к себе. Как они там говорили – «в другую реальность»? Только та реальность нравилась мне больше. Эта – какая-то неправильная, порядка в ней нет. – Он опять затянулся, выпустил дым. – Я вот что думаю, получим амнистию, может, тут останемся? Здесь классовая борьба обостряется, а мы можем порядок навести. Что кривишься, не нравится идея? А что там – в другой реальности – ещё неизвестно.

– Ну ничего, това... Коба, там всё же привычнее. И осталось уже недолго, так что мы обязательно освободимся, я уверен.

– Вот видишь, а раньше не верил. Нет таких дел, с которыми нельзя было бы справиться. И всё же... Отличное место выбрали для этой Олимпиады, не находишь?

– Да. Уж повезло так повезло.

– А не отметить ли нам это бокалом вина? Впрочем, подождём. До полной победы. Тогда и отметим.

Они замолчали. Тихо потрескивал огонь, плыл по комнате ароматный дымок из трубки, смешиваясь с доносившимся откуда-то вкусным запахом печёной картошки.

До открытия зимних Олимпийских игр в Сочи оставалось всего несколько дней.