A DIE[1]

– Когда подросток пихает в лифчик вату, дабы казаться взрослее, это отвратительно, – решил прервать наше тягостное молчание он.

«Ты вообще хоть понятие имеешь, что обычно говорят девушкам тринадцатилетние парни?» – хотела парировать я, но вместо этого под скрежет собственных зубов выразительно смолчала.

Всадник Апокалипсиса Голод не из тех, кому можно было читать подобные нравоучения. Поэтому я продолжила делать ровным счетом то же, что и последние три часа, – таращиться на убегающую из-под колес магокара дорогу, при этом искоса любуясь им и познавая шаг, разделяющий любовь и ненависть.

В нем не осталось почти ничего от мужчины, который однажды свел меня с ума. Ни мужественности, ни убийственной сексуальности, ни непреодолимого притяжения, ни чувственного проникновенного баритона... По каким-то непонятным мне причинам, придя в этот магический мир, он решил принять форму тринадцатилетнего мальчишки, и, пожалуй, мне следовало мысленно его за это поблагодарить. Теперь я могла почти всецело сфокусироваться на задании и, каждый раз встречаясь с ним взглядом, не сокрушаться по нашим истлевшим чувствам и своей потерянной любви.

Но все же вынуждена признать, Вселенная обладает довольно паршивым чувством юмора. Меня преследовал его запах – аромат увядающей листвы, я узнавала его в движениях – легкой, изящной, свойственной ему грации, а его пытливые насмешливые серые глаза... да, порой, когда они внимательно начинали изучать меня, я испытывала совсем не те желания, которые могут посещать шестнадцатилетнюю девушку по отношению к мальчишке-подростку.

«Ты педофилка, Риэла Райер. Просто прими это как данность и смирись».

– Клэр, я ведь не обидел тебя? – как обычно, в голосе Всадника Апокалипсиса Голода не было и намека на раскаянье. Скорее, в нем явственно ощущалось насмешливое веселье.

Он искренне радовался быстрой езде, и его наслаждение эхом отдавалось в моем сердце... заставляло трепетать каждую его струнку.

– Думаешь, я из тех, кто переживает из-за мнения о моей груди, озвученного белобрысым малолетним паршивцем? Нет, Лион... Вот будь ты мужчиной... Я бы всплакнула. А так...

Он рассмеялся и резко крутанул руль, на полных парах влетев в поворот и заставив меня, пискнув, вжаться в дверцу.

– Так, тебя не устраивает то, что я блондин?

«Всегда не устраивало. Терпеть не могу блондинов, и ты об этом знаешь. И все же я любила тебя...»

– Скорее, в данную минуту меня не устраивает манера твоей езды.

– Ну, Клэр, если б кто-то в шесть утра не сладко посапывал под одеялом, а выдвинулся б к месту сбора, мне бы не пришлось несколько часов подпирать забор, чтоб затем, истощая собственные магические резервы, пытаться нагнать наших соратничков, – не без претензии обстоятельно пояснил он.

Именно так все и было. Мне чудом удалось убедить своего деда – одного из архимагов Лотенгерии – обременить своей бесталанной внучкой группу магов, отправляющуюся на задание в Западный Лес. Но вместо того чтобы прыгать до рассвета от радости, мое тело вырубилось сразу же, как только нащупало кровать. Впрочем, оно совершило и более возмутительный проступок – изничтожило будильник, впечатав его в стену. Так что, когда я, запыхавшись от быстрого бега, добралась до ворот, за ними с кислой миной на мальчишеской физиономии меня поджидал лишь маг-самородок Лион Дейл, по совместительству – Третья Сила Миров Порядка и один из жутких Всадников Апокалипсиса, носящий имя Голод.

– Ты просто напрашиваешься на то, чтобы кто-то ремнем вложил в тебя хоть толику пунктуальности, – поскольку я молчала, продолжил наигранно бурчать он.

Вздохнув, я отвернулась к окну, решив не объяснять ему, насколько не по-детски звучат такие фантазии.

Несмотря на ясный теплый день и живописность местности, которую мы пересекали, моя душа, вместо того чтобы быть умиротворенным солнечным зайчиком, представляла собой нечто, своими свойствами напоминающее молоко. Она закипала и, наверное, излилась бы наружу, если б при этом не кисла, комочками оседая на стенках где-то внутри.

Его слова будоражили воображение, но в мои просыпающиеся чувства вгрызалась будто термит изголодавшаяся ревность. И ревновала я не к какой-то там мифической божественно сексуальной твари, а к Клэр Фернандес – по сути, к самой себе.

Для него с момента нашего разрыва прошло менее месяца, для меня же эти двадцать дней превратились в тридцать долгих лет, и я пыталась разобраться: усугубляет это обстоятельство мои реакции на его возмутительный флирт или, наоборот, удерживает от позорной истерики.

– Тормози! – пронзительно закричала я.

– Укачало? – резко остановив магокар, с наигранным сочувствием поинтересовался он.

– Нет. Кажется, ловушка, – пояснила я, лихорадочно соображая, как объяснить ползущие по моему затылку мурашки.

Его глаза внимательно вгляделись вдаль, а затем со снисходительной язвительностью переключились на меня.

– Как интересно... – протянул Лион Дейл. – Ничего не вижу... Почувствовала пятой точкой?

– Женской интуицией, – огрызнулась я.

– Ты не женщина, Клэр. Пока еще не женщина, – многозначительным тоном уточнил Лион. – И то, что ты называешь женской интуицией мудрые люди назвали паранойей. Рассказать тебе, как она лечится?

Меньше всего я готова была обсуждать свою теперешнюю девственность, его запущенный мужской шовинизм и уготованные им для меня методы выздоровления. Страх усиливался, а вместе с ним и чувство тошноты, перерастающее в озноб. Без сомнений, мое тело реагировало на магию... И это не была магия Порядка. Магия Хаоса...

– Я сяду за руль. А ты гляди в оба, – безапелляционно заявила я, за что заслужила взгляд «ты-однажды-за-это-ответишь-женщина».

Но спорить Лион не стал. Вынув из бардачка аккумулятор-перчатку, он молча протянул её мне.

– Устраивайся поудобнее, Клэр, – предложил он, с наигранной галантностью захлопывая за мной дверцу, как только я заняла водительское место. – Пока можешь, –добавил шепотом, приблизившись к моему уху.

Я сглотнула. В ту минуту в мою голову впервые закралось предположение, что Всадник Апокалипсиса Голод сумел-таки разглядеть в теле Клер Фернандес свою сбежавшую хаосную мартышку Риэлу Райер. То бишь меня.

***

– Клэр, я скоро уверую в женскую интуицию. Только это не ловушка. Это засада, – задумчиво протянул Лион, положив подбородок на скрещенные предплечья, покоящиеся на спинке сидения, и таращась на меня с присущим ему садистическим наслаждением.

Я утерла пот со лба, попутно убрав лезущие в глаза волосы. Мы не проехали и полкилометра, как свойственное только мне фантастическое везение умудрилось намертво утопить колеса магокара в грязи. И вот уже пятнадцать минут как я безуспешно пыталась их вытолкнуть под глумливые подбадривания моего спутника.

– Может, вместо того чтобы рушить свое мировоззрение, лучше поможешь мне? – как можно невиннее предложила я, посылая ему робкую улыбочку.

– Разве так нужно просить о помощи? Хотя оскал вышел довольно милым. На том свете тебе зачтется. – И он включил погромче песню, повествующую о маленькой заблудившейся в лесу девочке, чуть не съеденной изголодавшимися волками.

Если между любовью и ненавистью действительно один лишь шаг, то в ту минуту он был, наконец, мной пройден. И теперь, невзирая на последствия, я намеревалась во что бы то ни стало вцепиться в его белобрысые патлы.

– Пригнись и за руль! Живо! – закричал он, когда я была уже на полпути к своей цели.

В мгновение ока ко мне вернулась тошнота... Только теперь она усилилась во сто крат. Заклинание сработало, и среди движущихся на нас в вихре урагана сухих листьев я отчетливо видела светящуюся блеклым зеленым светом сеть.

– Уверовал? – забираясь на сидение, не без злорадного самодовольства поинтересовалась я.

Но если Лион Дейл меня и расслышал, то в ту минуту ему было абсолютно не до переосмысления действительности. С проворством кошки он сиганул через ветровое стекло и взобрался на капот. Золотистое свечение, вырвавшееся из его широко расставленных ладоней, лавиной сметало все на пути, обращая несущийся на нас шквал в ничто, а придорожные кусты и деревья – в труху и пыль.

«Выпендрежник. Понятия не имеющий о магии, доступной резидентам этого мира», – заключила про себя я.

– Заснула, Клэр? Заводи мотор. Это только начало. Нужно как можно скорее выбираться. Педаль в пол. Взгляд только вперед. И что бы ты ни увидела, не останавливайся.

– Может, спустишься? Не хочу потом объясняться перед твоими родителями, как умудрилась угробить их сынульку. Заметь, пристегнуть ремень я даже не предлагаю, – надев перчатку и соединив её с магокаром, проворчала я.

Он обернулся, и от его взгляда у меня не только перехватило дыхание, но и каждую частичку кожи пробила нервная дрожь. Золотое свечение в глазах прожигало душу. Если раньше у меня и закрадывались сомнения относительно подлинной сути Лиона Дейла, то теперь они отпали окончательно.

Всадник Апокалипсиса Голод улыбнулся мне.

– Меня так просто не угробить, Клэр Фернандес. Отсюда лучше обзор, – чуть помолчав, он, смакуя каждое слово, добавил: – И что ты там говорила про ремень?

«Так вот зачем ты помог мне и уговорил моего деда направить свою внучку с карателями, организовавшими рейд против единственной оставшейся в Лотенгерии темной гильдии. Закуска. Ты неисправим, Голод... Когда же ты перестанешь заигрывать с едой?»

В надежде, что этого белобрысого извращенца сдует встречным потоком, я с остервенением надавила на «газ», и магокар, пронзительно взвизгнув и оставив за собой облако пыли, понесся вглубь леса.

Чуда не случилось. Вернее, случилось, но немного иное, чем то, на которое я рассчитывала, когда совершала столь резвый старт. Пока я, как заправский Спиди-гонщик на виражах, обходила препятствия и гнала до безобразия затюнингованную тачку по тоннелю, который этот полоумный маг для меня создавал, до меня сквозь шум ветра отчетливо доносился его переполненный радостью смех. И я не знала, что меня напрягает сильнее – разваливающаяся на части под колесами магокара действительность или его безудержное безумное счастье.

Второй Дом Хаоса[2] был здесь. Еще несколько часов назад я готова была биться о заклад – мои братья ошиблись и этому миру ничто не угрожает. Сложно было вообразить более совершенный мирок. Здесь сильные помогали слабым, богатые – бедным, умные – глупым, молодые – старикам... Даже природа была не лишена некоего утопизма – лето длилось почти весь год: за короткой осенью приходила двухнедельная зима, за ней – месяц весны, и снова теплое лето. Здесь не было серости – только яркие краски. И вместо озлобленности, страха и боли улыбки цвели на лицах людей...

Я наслаждалась каждой секундой, проведенной в этом мире. Его внутренний свет изливался на душу словно бальзам. И тем острее было негодование, охватившее меня от осознания начала обратного отчета. Этой идеалистической утопии оставалось жить примерно 20 минут 8 часов и 2 дня.

«Твою мать!» – я крутанула руль, уходя влево, чтобы избежать столкновения с летящим в магокар с корнем вырванным деревом. С каждой секундой я заводилась все сильнее: какая-то зараза, удерживающая в своих цепких пальцах нити судьбы, вынуждала меня примерить костюм супергероя... Ну а из меня герой примерно такой, как, скажем, из чебурашки. К тому же, вместо доброго отзывчивого Гены, мне в напарники был навязан взаправдашний крокодил.

«Нет, он все же больше походит на Шапокляк», – сделала вывод я, критически оценив хохочущего «дрейфующего» на капоте машины мальчишку.

Но, как ни странно, вместо того чтобы еще больше разозлиться от вопиющей беззаботности этого пренебрегающего супергеройской миссией субъекта, я вдруг поймала себя на том, что глупо подхихикиваю в ответ. Было ли это удивительно? Нет. Одной из исключительных реакций моего организма на Всадника Апокалипсиса Голода было как раз разжижжение мозга. Мне становилось индифферентно прошлое. Впрочем, с высокой колокольни хотелось плевать и на будущее. Имело значение лишь настоящее. И в данную минуту, скользя по его волнам и наблюдая, как летящие в нашу сторону заклинания разлетаются сотней искрящихся брызг, я рассчитывала за сто первым поворотом узреть не самое жуткое на карте этого мира место, а, по меньшей мере, неподдельное «долго и счастливо».

Поддавшись всецело эйфорическому кретинизму, я не заметила, как наполненный магией аккумулятор разрядился. Машину занесло. Мне показалось, биение моего сердца замедлилось, но, скорее всего, я просто иначе стала воспринимать время, пока отчаянно пыталась избежать столкновения с деревьями... остановить это самоубийственное скольжение...

Я собиралась вложить остатки сил в последнюю попытку изменить траекторию движения – неважно, что мышцы рук с высокой долей вероятности порвутся, как перетянутая тетива, но не успела – удар отбросил меня назад. Спружинив на спинке кресла, мое тело устремилось вперед – прямо в лобовое стекло.

«Что с ним?» – Сквозь устилающую глаза пелену я безуспешно пыталась разглядеть Лиона Дейла, заметить хоть малейшее движение у раскуроченного дымящегося капота, которое будет означать, что пусть Лион и не совсем в порядке, но все же жив. Но я бы не была Мисс Вселенское Невезение, если б обнаружила желаемое вместо чертовски неприятного сюрприза. Переливаясь зеленым, багряным и черным, в воздухе стремительно ткался хищный цветок, без всяких сомнений намеревающийся мною закусить.

Я слишком хорошо знала эту магию, для того чтобы протянуть: «Какая красота», превратиться в страуса и найти спасительный песок для своей безмозглой черепушки. Сильнейшая способность одного из бессмертных айнов[3] Дома Дрейш – магическое растение, разлагающее дух, опустошающее душу и иссушающее тело.

Нас не просто намеревались схватить или остановить – нас хотели убить.

Я не прочь была узнать почему, но в голове вертелось лишь не лишенное любознательности: «Но как?». Как могло такое по силе заклинание Хаосных Миров быть использовано в самом сердце Порядка?

Наверное, я так и отправилась бы в мир иной с открытым от неподдельного изумления ртом, если бы Лион Дейл с поразительной для мальчишки легкостью буквально не вырвал меня из салона магокара, не положил на землю и, приняв форму взрослого мужчины, не укрыл собой.

***

– Не останавливай меня, Ракс. Ты не хуже меня знаешь, что темная гильдия никогда не подбиралась так близко к столице. Среди нас предатель. И будь я проклят, если не выясню кто! – Раздраженный, грубый мужской голос достиг моих ушей, прорываясь сквозь вату, обволакивающую сознание.

Не открывая глаз, я попыталась понять, где нахожусь. Ладони прочувствовали бархатистую ткань плаща, который кто-то заботливо расстелил на траве, прежде чем уложить меня на нее. Но все равно, преодолевая мягкое нежное тепло ткани, в мое тело вползал морозный поток. Без сомнений приближалась ночь, а значит, полутрупом я пробыла более пяти часов. Ветерок доносил ласкающее тепло и будоражащий запах горящих еловых веток, и вместо того, чтобы досадовать из-за растраченного впустую драгоценного времени, впервые за последние тридцать лет я ощутила томительное волнение и предчувствие – мое существование всенепременно скоро закончится и начнется подлинная жизнь.

– Успокойся, Койл. Не обязательно информатором был один из нас. И эти дети сами почти погибли, нас догоняя.

– Ключевое – «почти», Ракс, – вклинился в разговор елейный женский голос. – Не пойди мы в обход, от нас осталась бы разве что горстка пепла. Зато эти детишки почти играючи обошли все ловушки, споткнувшись лишь на последней... И ты сам видел, что сделало с заклинанием это прикидывающееся ребенком чудовище.

Я невольно улыбнулась. «Чудовище?». Релия Локк не сильно ошибалась, и меня несказанно обрадовало, что Мисс Самый Сексуальный Маг Года не сочла это чудовище наипрекраснейшим созданием и, истекая желанием, не упала перед ним на четвереньки, похотливо умоляя, чтобы отымел.

«Да, Риэла Райер, ты, безусловно, права, пусть она лучше хочет убить его – так гораздо занимательнее для всех».

– Зависть – один из смертных грехов. Неужели сложно за двадцать пять лет понять, что следует хотя бы скрывать его? – как обычно, слова Всадника Апокалипсиса были приправлены изрядной долей брезгливого пренебрежения. Он редко утруждал себя стремлением скрыть тот факт, что к людям относится почти так же, как к копошащимся на земле тараканам... И лишь некоторые из них забавляли его – вызывали желание подергать за усики... или оторвать, к примеру, пару лапок...

– Не стоит дерзить, сынок, – примирительно проговорил Ракс. – Я тоже был не сахар в переходном то возрасте! Но сейчас мы и так все на взводе... Пойми. Ты тоже, Релия. Мы не имеем права опускаться до беспочвенных обвинений.

«Доморощенная дипломатия!»

Я больше не могла подавлять искушение открыть глаза, дабы впечатать навечно в память кадр с лицом Всадника Апокалипсиса Голода, которого только что обозвали «сынком» (жаль, что не сукиным) и с пониманием отнеслись к сложностям его подросткового периода.

Не знаю, что чувствовал Голод, но Лион Дейл грел руки у костра, улыбался беззаботной мальчишеской улыбкой и, казалось, не собирался наглядно демонстрировать Раксу, что случается с теми, кто осмеливается его учить.

– Ну а мне было бы интересно посмотреть умения мальчишки. Небольшой спарринг – только и всего. Не часто встречаешь паренька, который, обладая таким впечатляющим талантом, умудрился скрывать свой дар от сообщества магов столько лет.

Но вместо того чтобы со свойственным юности азартом принять предложение еще одного мага из нашей группы – Летоса Штайна, Лион перевел взгляд на меня:

– Мы тебя разбудили, Клэр? Ты в порядке? Что-нибудь болит?

«Сердце. Когда ты смотришь на меня с плохо скрываемой обеспокоенностью, оно зудит».

Но могла ли я позволить себе погрязнуть в собственной личной драме? Увы (или к счастью), нет. Хотя меня до чертиков бесил заносчивый Койл, в чем-то он оказался прав – среди нас был предатель. За одним из четверых моих спутников прятал свое истинное лицо полукровка[4] или бессмертный айн хаосного Дома Дрейш. Досадное или все-таки паршивое обстоятельство?

– Не думаю, что они ответят на мой вопрос за тебя, – тоном заправского психоаналитика заметил Голод, как только я начала одного за другим изучать вглядывающихся в меня магов.

Релия Локк возглавила мой список подозреваемых. И я тут же придушила собственный внутренний голос, заявивший мне, что никаких доказательств против нее нет, за исключением одной аксиомы – она действительно была чертовски привлекательной женщиной... и к тому же длинноволосой блондинкой. В числе её недостатков также были миниатюрная изящная фигурка, фиолетовые вдумчивые глаза и обманчивая аура милой трогательности.

Впрочем, не исключала я, что предателем окажется и кто-то из оставшихся троих. Даже Летос Штайн. Хотя верить в это мне совсем не хотелось. Было в этом притягательном мужчине нечто непреодолимо располагающее к себе: миролюбивый жизнерадостный нрав, дипломатичность, острый беззлобный юмор и внешность, способная зародить греховные помыслы даже в монашке.

– Может, она откусила себе язык? – поинтересовался Койл.

– Это вряд ли. Присутствие в её милом ротике язычка я...

– Все в порядке, – поднимаясь и отряхивая одежду, перебила Лиона я, пока этот блондинистый идиот в очередной раз не родил фразу, которая разоблачит в нем самовлюбленного, деспотичного и совсем не малолетнего извращугу. – Никогда не чувствовала себя лучше.

Я намеривалась подойти к костру и усесться как можно ближе к Лиону Дейлу, но Ракс предупреждающе остановил меня:

– Стой где стоишь, девочка. Мы пока не поняли, кто этот мальчик-маг.

«Храни вас Боги от того, чтобы когда-нибудь это понять». Я рассмеялась.

– Вы же не считаете, что он в самом деле может оказаться предателем? – Моя бровь поползла вверх в притворном изумлении. – Получается, его пытались укокошить свои же?

– Оставь попытки воззвать к их логике, Клэр. Похоже, они уже сделали выводы.

Голод был прав. Я чувствовала напряжение в четверке и достигшую своего апогея недоверчивость вкупе с подозрительностью. Без сомнений, каждый из них намеревался внести свой посильный вклад в предстоящий бессловесный «диалог».

Не то чтобы я боялась за Лиона Дейла. Скорее всего, его просто хотели проверить, уличить в инородной магии и силой заставить говорить начистоту. Им нужна была правда. Но я уже знала эту пресловутую правду, и она была такова, что, реши букашки неосмотрительно доставать Всадника Апокалипсиса Голода, он, без сожалений, превратит их в блюдо из зажаренных сверчков. А мы, черт подери, не на турпрогулке в Бангкоке.

Быть может, такова цель предателя: вбить клин в отряд?

– Взрослые ополчились против ребенка. – Несмотря на то, что горящий взгляд Лиона Дейла обещал мне адски мучительную пытку, возможно, даже вкупе с летальным исходом, я решила продолжать: – Большинство ловушек уничтожила я.

Все четверо, даже нет – пятеро, застыли в изумленном недоумении.

– Это вранье... – начал было Лион.

– Я антимаг.

Краем глаза я заметила, как Релия внимательно посмотрела на Ракса, и тот, усмехнувшись, кивнул в ответ.

– Это радует, малышка. Твои слова очень легко проверить. – Не успел Летос закончить свою фразу, как все четверо атаковали меня.

Ледяной змей Койла превращался в дракона, расправляя сотканные Релией крылья тьмы. С каждой секундой эта мерзкая гадина все более наполнялась фиолетовой блестящей отравой Летоса, неумолимо двигаясь в мою сторону. Я не знала, переживу ли этот удар, но Ракс, переплетя пальцы в каком-то замысловатом жесте, менял вокруг меня силовые поля, не давая возможности не только сбежать, но даже пошевелиться.

«Хреновый вышел план», – подумала было я, забыв, что в последние минуты жизни стоит размышлять о чем-то более приятном, как передо мной, вставая непреодолимой преградой на пути летящих заклинаний, воздвиглась двухметровая стена.

– Я, кажется, сказал, что она лжет, – беззаботно, как бы между делом, заметил Лион с видом, будто происходящее чертовски его забавляло.

– Думаешь, кто-то поверит заявлениям мальчишки? – вместо «спасибо» огрызнулась я.

Но, обведя глазами нашу гопкомпанию, вынуждена была признать: никто из магов не сомневался более в его словах. Правда, лишь Летос и Ракс изобразили на лицах некое подобие раскаянья. Но беспокоило меня не столько возмутительное жестокосердие моих спутников, сколько то, что одно из выпущенных заклинаний прошло сквозь стену и достигло меня.

Я явственно ощущала, как оно таранит нанесенные на меня татуировки, стремясь пролезть внутрь, как какой-то назойливый червяк. Магия ослабевала с каждым тщетным ударом. Хаос пожирал хаос. Но будь я существом Порядка, даже антимагом, заклинание без сомнений уже уничтожило бы меня.

Если его применят на Лионе Дейле... Не додумав мысль, я побежала вперед.

– Атакуй меня, Койл!

Никогда еще я не ощущала такого умиротворенного спокойствия, как в ту минуту, когда ледяной орел рассыпался на моей груди в морозную мелкую крошку.

1 2 3 4 5 6 7 Вперед