«Имитатор (далее – И.), (энергетик, бес, демон, разг.) – сложно соединённое полуразумное существо низшего энергетического порядка. Места зарождения: параллельные измерения третьей и второй категорий по классификационной системе А. Д. Водянова и Г. В. Штиц. Места обитания: средние энергетические уровни плоскостно-простого типа: поля, пустынные и равнинно-земляные наслоения. Прим.: крайне нехарактерно появление И. в лесостепных или густых лесных зонах – ильный энергетический фон этих местностей и его обитатели для И. враждебны. Характер взаимодействия: агрессивный захват физической оболочки животного, чаще – человека (зомби, упырь, ыро, разг.). Обладают мощным самостоятельно подстраивающимся психополем. Степень опасности: средняя/высокая. Способы воздействия и подавления: крайне восприимчивы к старшим Знакам в любом состоянии. Физическое воздействие на захваченную оболочку и последующие Звуки любой тональности».
G:\Работа\доп.\Бестиарий-3\энергетики\Имитатор
Завывая подобно дикому зверю, она хаотично металась из стороны в сторону, так что невозможно было понять – то ли это злость, то ли безудержное веселье. На мгновенье оседая, припадая, казалось, на лапы, она тут же взмывала вверх, бросалась с яростным воем к чернеющему небу, а потом так же молниеносно отпрыгивала то вправо, то влево, мчалась над самой землёй, скаля в темноту невидимые клыки. Движения были настолько быстры и непредсказуемы, а сама она была настолько огромной и всеобъемлющей, что разглядеть её целиком, запечатлеть взглядом и оставить в памяти хоть какой-то мимолётный и расплывчатый образ не представлялось возможным: сотни разных фигур каждую секунду вставали перед глазами, резко, неудержимо и в то же время плавно и незаметно перетекая одна в другую... Метель. Мириады мельчайших ледяных осколков носились в пространстве, сплошной призрачно-неспокойной завесой обволакивали и, казалось, кружили само это пространство вокруг себя. Их острые, раздробленные порывами воздуха крохотные тельца проникали везде и всюду, оседали, отчаянно цепляясь одно за другое, постепенно скрадывали, меняли и в конце концов заносили, хоронили под собой любые очертания. В этом нескончаемом, безостановочном, бессистемном движении всё теряло определённость. Само время будто бы прекратило свой неторопливый упорядоченный ток, смешалось, завертелось, подчиняясь неистовому напору стихии. И ничего – ни конца, ни начала, – ничего не существовало больше... Но не для него. То, что внезапно кольнуло, мимолётно передёрнуло и насторожило все внутренние чувства, было сильнее разыгравшегося вокруг буйства и в мгновение ока зародило внутри ещё одно очень определённое и понятное состояние. Страх. Страх всегда менял психику, переворачивал вверх тормашками, взламывал и разрушал наработанные системы и устоявшиеся модели поведения, обволакивал и подчинял себе любого случайно попавшегося обычного человека. Но он здесь находился не случайно – он не был обычным человеком. И то, что скрывалось сейчас где-то впереди, за химерной пеленой ярившейся метели, знало об этом. Оно было готово. Проваливаясь в снег практически по колено, Див сделал ещё один осторожный шаг вперёд...
Виски начало покалывать и слегка давить с самого утра. Предстоящую непогоду он почувствовал ещё накануне, но сегодня возмущения хорошенько давали о себе знать. Значит, к вечеру разыграется. «Шестёрка» уверенно шла по трассе. Асфальт впереди то и дело подёргивался лёгкой белёсой рябью – нарастающий ветер, хищно прихватывая с белевших вокруг полей ошмётки снега, гонял их туда-сюда через дорогу. До города оставалось ещё километров семьдесят. Снабжение особыми препаратами, теми, которые невозможно было изготовить самому, происходило раз в полгода. Исключения – только в самых крайних случаях. Связывающийся с ним Павел называл время и место, обычно где-то далеко за чертой города. Сейчас всё было так же, как и всегда. Див прибыл на точку рано утром, в условленный час, нашёл припаркованную у обочины старенькую «буханку» без номеров. Видавший виды, ничем не примечательный в этих краях автомобиль был так запакован энергетическими замками и Знаками, что любой случайный человек, если вдруг и шатающийся спьяну в такой глуши и в такое время, не то что в окно заглянуть – даже подойти бы не подумал. Внутри «буханка» была пуста и почти стерильна: ни следов, ни запахов – ничего, что могло бы указать, чья это машина и откуда. Одна-единственная небольшая спортивная сумка, покоившаяся на обтянутой дерматином лавке, хранила в себе всё, что нужно, в определённом количестве. Ни больше, ни меньше. Див никогда не задавал себе вопросов на эту тему. Даже то, что выезжать на место требовалось с оружием, не было лишним. Всё строго выверено и распланировано до мелочей, исключительные меры безопасности очень чётко продуманы и обоснованы. Кем – не так важно. «Важна лишь работа по защите людей и её результат» – эта формула сидела внутри настолько крепко, была настолько простой, понятной и исчерпывающей, что все попытки её переосмысления выглядели глупо и бессмысленно. Сумка с препаратами лежала на заднем сидении, ветер гонял по дороге снег, «шестёрка» уверенно шла. То и дело по сторонам проплывали серые и невзрачные коробки фур и, так же медленно и ненавязчиво, как появлялись, исчезали где-то позади.
– А я вас внимательно... Нет, не отвлекаешь. Что шумит? Машина шумит. В деревню направляемся. Разумеется, с супругом. И с принцессой, да, она ещё не в тех годах, когда можно одну оставлять. Что значит «почему не позвонили»? Вы же собирались в Финку ехать. Ну а я Ванга, что ли? Короче, Склифосовский... Да, приезжайте. Что взять? Да как всегда. Ага, давайте, ждём. – Рыжая дала отбой и улыбнулась в ответ на вопросительный взгляд мужа: – К нам гости собираются. Потому что на границе оказалось, что Юля прошляпила визу. – И вся компания героически развернулась к дому, не бросив бойца? – А кто б её бросил? Тимон? Жену опасно вот так... Потом борщец может на мухоморах оказаться... А парни в семейные конфликты не вмешиваются – жить хотят. – Мам, а нам ещё далеко? – Нет, золотко, вот уже наш поворот. – Мам, а мы снеговика слепим? – Разумеется! Папа будет дорожки от снега чистить, а мы – снеговика лепить! – А если папа тоже хочет снеговика?.. – хмыкнул он, сворачивая с трассы на грунтовку. Тяжёлый внедорожник уверенно проутюжил нетронутый снег и замер у ворот участка. – Знаешь, мы, наверное, пойдём погуляем, – протянула она, посмотрев на заметённые до середины ворота, – пока ты будешь дом откапывать...
То, что отвлекло его от размышлений и рассматривания монотонных серовато-белых пейзажей, проплывающих за окнами, не было очередным покалыванием в висках от близости непогоды. Чувство, прыгнувшее в подсознание, тут же, почти инстинктивно, расчистило голову и насторожило. Див глянул в зеркало, свернул к обочине и остановил машину. Замер, прислушиваясь к внутренним ощущения, системно и привычно раскладывая на составляющие эту мимолётную вспышку беспокойства, которую он ни с чем не смог бы спутать. Как радиоприёмник, настроенный на определённую волну, как электронная камера с датчиком движения, он существовал – жил, действовал, дышал – именно для таких вспышек. Видневшийся поблизости поворот вёл в небольшую деревушку, ненавязчиво облепившую федеральную трассу с двух сторон. Слегка покосившиеся заборы, столбы линий электропередач, редкие дымки над крышами. Див вышел из машины, прикрыл дверцу. Удерживая в голове впечатления, ни на секунду не отвлекаясь ни на что лишнее, он неторопливо направился к повороту. Занесённая снегом деревенская дорога контрастно хранила в себе две широкие протекторные колеи – кто-то не так давно завернул сюда на мощном автомобиле. Машинально подмечая каждую мелочь, мужчина двигался дальше. Усиливающийся ветер поигрывал воротником куртки, еле слышно гудел в провисших между столбами проводах. Когда беспокойное чувство посетило вновь, он, наконец, понял, в чём дело, и зашагал медленнее. Постепенно перестроив дыхание, Див сосредоточился. Опознать ментальные всплески имитатора было не сложно – существа с такой структурой и паразитической формой жизнедеятельности, как правило, распространяли вокруг себя определённый фон: агрессивный и яркий. Сложность состояла в том, что подобная аура мешала определить присутствие самого создания, насколько давно оно было здесь и не охотится ли где-то неподалёку до сих пор. Множество так называемых суеверий, рождённых, в отличие от распространённого мнения, не на пустом месте, давали имитаторам всяческие народные прозвища, так или иначе отражающие суть его действий по отношению к человеку. Всё они были верными. Тварь контактировала с физическим миром очень плотно, как никто из энергетиков, знала множественные человеческие слабости, пользовалась ими. Оставлять без внимания хоть какой-то намёк на присутствие имитатора вблизи поселения было нельзя. Див искал. Всем своим существом он «вглядывался» в пространство, ловил, фильтровал вибрирующие потоки. Даже то, что в сгущающихся сумерках на пустой улице появились люди, не должно было отвлекать. Не должно было, но отвлекло. Одним из двух человек был ребёнок. Девочка с мамой. Маленький яркий комочек, не замутнённый ещё никакими пожизненными схемами и предрассудками, не ослепший и не оглохший от поставленных в сознание так называемой «наукой» заслонок и ограничений. Комочек пульсировал оболочками формирующихся тонких тел, перемигивался их цветами и безостановочно вбирал в себя информацию. И ещё он мог видеть то, чего потом, скорее всего, видеть больше не сможет. Неважно. Даже если ребёнок и разглядит его натренированное и развитое эфирное – а возможно, и ментальное – тело, никаких проблем не будет. Обычные реакции на подобные разглагольствования детей – это умильный смех или просьбы не болтать ерунды. Див не стал отвлекаться на приближающихся маму с девочкой, даже мимолётно не коснулся их сознания, чтобы оградиться от ненужного интереса. Полностью сосредоточившись на внутренних ощущениях, он продолжал искать.
– Мам, а бабе Тосе сколько лет? – Почти девяносто. – А девяносто – это много? – Очень, заяц. Смотри под ноги, если упадёшь – молоко прольётся. – Она добрая, да? Молоко нам дала и яички. Мам, а она правду сказала, что там два желтка? – А как же! Старые люди мудрые и почти всё знают, им не до обмана. – А ещё она сказала, что нам надо домой побыстрее. До темноты. Потому что в темноте волки шастают и всякая нечисть. Мам, а кто такая нечисть? «Вот блин... Удружила, баба Тося...» Рыжая растеряно почесала затылок, сдвинув на брови меховую шапку-ушанку. Соврать не получится, старушку Антонину теперь тоже в сомнительном свете не выставишь – сама же сказала, что она мудрая... – Нечисть... Ну, это такие не очень приветливые ребята... Они вредничают по-всякому. – А волки ещё и кусаются! Мам, побежали!.. – Заяц, молоко отдай, пока оно ещё живо, ей-богу... Малышка с готовностью вручила матери бидончик и припустила вперед. Не очень-то быстро, впрочем. С мамой ведь ничего не страшно, зачем убегать далеко. В темнеющем небе отчетливо белел ориентир – дрожащий на ветру и мечущийся из стороны в сторону кудрявый дымок. Там дом, там папа печку затопил. – Лиза, иди сюда. Девочка тут же сбавила шаг, а через секунду уже топала рядом с матерью, крепко держась за её руку. – Мам, а это кто приехал? – Не знаю, – пожала плечами. – В гости к кому-то. Может, даже к бабе Тосе. А сама размышляла на ходу, кого занесло в их глухую деревню, где из сотни домов обитаемых сейчас было от силы полтора десятка. Фигура и движения незнакомые. Они с Лизкой идут – скрип снега на всю округу, а этот почти ни звука не издаёт. Притащило на ночь глядя... Поравнялись. Чужак даже не глянул в их сторону. Необычные ярко-зелёные глаза были устремлены куда-то поверх крыш. Разошлись. Только маленькая Лиза, как заколдованная, продолжала смотреть ему вслед. – Мам, а почему дядя светится? – вдруг спросила девочка шёпотом. «Привидение...» – Что? – удивлённо переспросила мать и обернулась. Посыпал мелкий снежок, заметался вместе с ветром. На всю улицу – единственный фонарь, у платформы, метрах в двухстах. Снежок искрился в его свете хрустальной пудрой, и незнакомец в этом сиянии действительно будто бы светился. Отлегло. – Пойдём, заяц. Наверное, гости уже приехали...
Нездешний, чуждый, нечеловеческий поток рваных образов он поймал именно в тот момент, когда понял, что совершил ошибку. Имитатор был здесь и очень сильно осторожничал. Именно поэтому так долго не удавалось его найти. Когда Див поймал сознание энергетика, оно внезапно вцепилось в его мысли с не меньшей силой. Создавалось впечатление, что тварь почувствовала его ещё раньше. Казалось, что она тоже искала... И нашла. Несколько мгновений ничего не происходило. Напряжённое, изматывающее короткое изучение друг друга, а через секунду – разрыв, хлёсткий и болезненный, будто удар плетью. Чужой страх и взметнувшаяся злоба мелькнули в сознании, сменившись на снег и ветер. Он не заметил, как стемнело, как стало вдруг неспокойно от разразившейся вокруг бури. Имитатор имел тело – кто-то, кто такого-то числа «вышел из дома и не вернулся», чьи остаточные мысли удалось уловить на фоне самого энергетика. Спутанные, дикие, сумасшедшие, но человеческие. А значит, придётся иметь дело с невероятно сильной физической оболочкой, скорее всего уже перестроенной и изменённой, ничего общего с нормальным человеком не имеющей. На перестройку тела подобным образом уходило очень много биологических ресурсов, на поддержание в рабочем состоянии – ещё больше. Телу необходимо было питаться. Отсюда берутся другие вышедшие из дома и не вернувшиеся. Див остановился. Он совершил ошибку. Если сейчас потерять «след», хоть на секунду отвлечься, потом осознавшего опасность имитатора будет не найти. Под прикрытием метели он уйдёт далеко и затаится. А позже, когда странный человек уедет, тварь вновь возвратится к деревне... На то, чтобы вернуться к машине за препаратами, времени нет. Но идти за имитатором сейчас, в метель, без должной подготовки, практически ничего не зная о том, с чем придётся столкнуться, – сродни не то чтобы самоубийству, но очень близко к этому... «Важна лишь работа по защите людей и её результат». Быстро, легко, чётко потекли мысли, сознание привычно отозвалось на внутренние импульсы. Див расстегнул куртку, резким движением рванул подкладку. Плотную полоску ткани повязал на лицо, оставив открытыми лишь глаза. Подтянув кобуру с «ТТ», он перемахнул ближайший забор и через чей-то занесённый снегом участок направился к полю, раскинувшемуся за домами.
– Тёть Лен, а сказку? – возмутился Лёня. – Про принцессу! – поддакнула Лиза. – Нет, страшную! – Лена, я тебя умоляю... – простонала из соседней комнаты Юля. – Мне хватает школьной программы третьего класса по части ужасов... – И что бы вам просто спать не лечь... – вздохнула в свою очередь Рыжая. – Сама приучила. – В дверях мелькнул муж. – Вот и декламируй, сказочница. – Ну ладно, мыши. Так, свет гасим, глаза закрываем... Лёня, глаза закрывай, кому сказано? – Рыжая поставила стул между кроватями дочери и племянника. – Сказку, значит... – Страшную! – продолжал гнуть своё пацан. Но веки крепко сжал. – Мамочка, я не хочу, а если за нами потом придут всякие?.. – затараторила малышка. – Да никто не придёт! – Мальчик тут же забыл, что надо лежать смирно. Сел и замахал руками. – Сказки – это выдумки! А если кто и рискнёт, я тебя защищу! – Ну а как ты меня защитишь от этой... ну мам, как там баба Тося говорила? – Нечисть. – Рыжая вздохнула. Похоже, это слово плотно застрянет в их лексиконе. – Вот! От нечисти! – А я про Ван Хельсинга смотрел, я знаю!..
...За первым осторожным шагом последовал второй. Разбушевавшаяся стихия и глубокий снег любого могли лишить равновесия, а то и повалить, занести, похоронить... Но только не его. Будто угадывая каждый следующий порыв ветра, Див неуловимо и легонько отклонялся в разные стороны, плавал среди белёсых призрачных волн, стоял на ногах. Мелкая снежная крошка беспрестанно лезла в глаза, слепила, резкие порывы ветра то и дело секли лицо острыми и холодными бритвами. Но плотная ткань, повязанная поверх носа, делала своё дело – дышать он мог нормально. Див аккуратно двигался вперёд. Сейчас, сосредоточившись и насторожившись сверх меры, он всё равно с трудом мог что-то почувствовать – яростная снежная буря ворочала и двигала такие энергетические пласты, что забивала даже его натренированное восприятие. Однако полностью настроиться и отдаться внутреннему эфирному зрению в данный момент он не мог. Мозг, управляемый сознанием, чётко и бесперебойно контролировал все химические процессы, но, лишённый поддержки препаратов, не мог заставить тело реагировать мгновенно. Чтобы добиться нужного состояния, требовалось время. Приводить дыхание в соответствующую норму он начал ещё минуту назад. Чуть замедлив сердечные клапаны на отток, глубоко и размеренно поглощая воздух, Див интенсивно стимулировал головные ткани свежей, наполненной кислородом кровью. Давалось это с определённым трудом, но постепенно вой ветра в ушах стал стихать, отдаляться, а мельтешащая перед глазами пелена слегка замедлилась, увязла во времени, будто бы оно пошло неторопливей. Спустя ещё минуту, он наконец достиг нужного пограничного состояния. Теперь предстояло самое сложное: необходимо было удержаться на этой тонкой, практически неразличимой грани, чтобы в самый нужный момент молниеносно дать возможность работать эфирному телу, которому снежная заметь помехой не будет. Сложность состояла ещё и в том, чтобы предугадать этот самый нужный момент. Без искусственной химической стимуляции препаратами безошибочно и долго действовать в эфире не будет никакой возможности. А уж о том, чтобы на кого-то охотиться, не стоит даже и думать. Нет. Нужно просто увидеть...
– ...ничего ты не знаешь! – Знаю! Только нужны всякие штуки, как у него. Тогда я буду таким же охотником за всякими гадами! – Тут одним оружием не обойтись, Лёня. – Рыжая хлопнула в ладоши, прервав перепалку детей. – Ван Хельсинг твой только отстреливался, что ли? – Нет. Он умный ещё. Ну а я разве дурак? Я же в третьем классе уже! – Дорогой мой, тут трёх классов маловато будет. Школа – это прекрасно, конечно, но она даёт только базовые знания о том, как устроен мир. За кем твой охотник гонялся? – За вампирами и оборотнями. – Оборотни... – Рыжая улыбнулась. – Это собаки, которые в людей превращаются в полнолуние, да? Вот расскажи мне, как найти их логово? Лёня задумался. Наверное, усиленно вспоминал содержание фильма. – Я думаю, что надо сначала опросить свидетелей! – вдруг осенило его. – Отлично. А если свидетелей нет? Что тогда делать? – Не знаю, – после очередной затянувшейся паузы сознался Лёня. – Вот видишь. Чтобы это узнать, придётся прочитать очень много книг. А перед этим ещё найти эти книги. А чтобы найти книги, надо найти людей, которые расскажут про эти книги. Понимаешь? – Понимаю... – Вот, допустим, нашёл ты оборотня. А он вдруг как заговорит человеческим голосом: «Не бей меня, мальчик, я хороший!» Как поступишь? – Побью! – Почему? – Потому что он плохой! – Кто сказал? – Ну-у-у... – Баранки гну. Помнишь, мультик смотрели про богатырей? Разве Добрыня Никитич побил Змея Горыныча? – Ну скажешь тоже, тёть Лен! – Лёня снисходительно махнул рукой. Что эти взрослые понимают... – Горыныч – хороший! – Ну а все думали, что плохой. И он тоже считался разновидностью нечисти. А Добрыня – наш русский охотник, считай. Богатырь же в мультике с драконом дружил. Потому что мог отличить хорошее от плохого...
А мгновением позже Див внезапно услышал голос. – Ты чего сюда забрался, старик? – весело говорил Павел у него за спиной, с лёгкостью перекрывая шум ветра. – Я его, понимаешь ли, жду, жду, а он тут ползает... Нереальность происходящего лишь на долю секунды выбила из равновесия. Рефлекторно сообразив, что это и почему происходит, Див всё же остановился. И некое состояние, сложенное из команд мозга, монотонного движения по глубокому снегу и размеренного дыхания, сбилось. Вой метели с новой силой ударил по ушам, а перед глазами вновь замельтешило. – Да-а, брат, поворачивай-ка ты назад. – Голос Павла был ровным, приветливым и даже немного сочувствующим. И теперь он слышался откуда-то слева. Неправдоподобность, пусть и на мгновение, но всё-таки сбившая с толку, и некоторая оторопь были вызваны вовсе не голосом Павла. К чему-то подобному Див был готов. Определённые разновидности низших энергетиков могли улавливать даже неосознанные мысли, правильно интерпретировать человеческие воспоминания и на физическом уровне воспроизводить голоса тех, чьи образы в памяти жертвы были особенно яркими и дорогими. Странность заключалась в другом. Энергетик-имитатор не только правильно уловил и прочитал степень его подготовленности, не только оценил опасность, но сделал выводы и остался. Не скрылся, не сбежал, хотя и имел такую возможность. Наоборот, зная теперь наверняка, кем Див является, прекрасно понимая, что уйти не получится, энергетик не только решился на открытое противостояние, но ещё и сумел верно смоделировать и чётко воспроизвести правильные фразы, перестроить свою манеру поведения, схитрить. Всё это говорило о том, что существо, скрывавшееся в теле человека где-то там, за снежной круговертью, было чертовски умным и опытным, не один десяток лет просуществовавшим здесь, на физическом плане. Обычно в распоряжении низших энергетиков, каким-то образом пролезших в оболочку человека, не было столько времени – тела людей очень скоро «ломались» из-за чудовищного расстройства психики и нарушения токов энергии: пара месяцев, полгода, и всё, физическая оболочка приходила в негодность, несопоставимую с существованием чего бы то ни было на её основе. О том, чтобы научиться не просто воспроизводить яркие фразы из памяти жертвы, а строить собственные, с мельчайшим копированием голоса, не могло быть и речи. Каким образом этому существу удалось продержать биологический организм в нормальном состоянии так долго, чтобы привыкнуть и настолько обучиться человеческой психике, оставалось загадкой. Загадкой оставалось и то, на что ещё оно было способно. – Почему ты меня не слушаешь? – теперь говорил Фома, второй из оперативной группы Павла. – Иди назад, дома чай и горячая еда. Див очень медленно опустился в снег, замер. – Иди домой, дружище. – Снова голос Павла. На этот раз как будто бы откуда-то сверху. Время было. Имитатор продолжал свою осторожную игру по одной причине – он его не видел. Чувствовал, улавливал мысли, но не видел. А значит, всё не так плохо, как казалось совсем недавно. Молниеносно и чётко память вновь выдала нужную информацию. Присосавшиеся к сознанию и телу человека низшие энергетики всё равно не могли воспринимать физический план в полной мере. Чтобы «увидеть» жертву, нужно было спровоцировать её на осознанный контакт: взглядом или голосом. Направленный, сосредоточенный на объекте-раздражителе взгляд несёт в себе определённый тонкий заряд, который очень хорошо воспринимается любым низшим энергетическим существом; голос же сам по себе меняет любую тонкую структуру, а уж сознательно воплощённый в ответ целиком и полностью выдаёт физическое тело человека для любого имитатора-охотника.
– Ленок, у тебя получается потрясающий образ защитника человечества от потусторонщины, – хихикнула в соседней комнате Юля. – Прямо вижу этакого интеллектуала в узких очках. Дни напролёт в библиотеке или с агентурой по тёмным углам, поэтому бледен и худощав. Обязательно наличие длинных тонких пальцев, чтобы в часы раздумий играть на рояле... – Юль, перестань таскать грибы из банки. Они, похоже, испортились, – в тон ответила та и поспешила успокоить нахмурившегося мальчика. – Нет, Лёнь, мы же с тобой понимаем, что дохляком в таком деле быть нельзя. Иначе нас оборотень сожрёт, когда мы его всё-таки выследим. Охотник обязан быть и сильным, и ловким, и быстрым. Вдруг откажет пистолет или чем они успокаивают противников... Тогда придётся руками отбиваться. Оборотни в кино большие были? А то я только «Сумерки» смотрела... – Да, такого огромного голыми руками... Сложно, да? – Сложно, Лёнь. – Батя прав, надо идти в армию. Там из меня сделают настоящего мужчину, – принял судьбоносное решение мальчик. – А потом пойду в институт, там много книжек. В дверях снова появилась Юля с выражением наигранно-безграничного удивления на лице: – Это мой брат? – Ага. Он вырастет и будет нас всех защищать. От всего. Да, Лёня? – Да, тёть Лен. – Будешь хорошо себя вести – дам книжку почитать. Про ведьмака Геральта, который за всякой разнообразной... всячиной гонялся. Всё, вот теперь – точно спать. Смотри, Лиза уже седьмой сон видит...
Ветер выл, забивая барабанные перепонки разнообразием тональностей, серая пелена бесновалась, жаля в лицо и наметая снежные холмики на плечах. Див ждал и готовился, вновь приводя организм в нужное состояние. – Почему ты мне не отвечаешь? – Голос Павла стал требовательным. Постепенно, удар за ударом, сердце достигло нужного ритма. – Ты тут пропадёшь, пропадёшь! – надрывался Фома где-то за спиной. Неторопливо наполнялись лёгкие воздухом, вздымалась грудная клетка, опускалась обратно. – Не губи себя, иди отсюда! – откуда-то справа. Медленно, почти незаметно притих ветер в ушах, завязла, отдалилась круговерть перед глазами. – Умрёшь! Пропадёш-ш-шь... – вновь сзади. Голоса внезапно смолкли, а в голове ощутимо зашумело, закололо затылок. Пытается пролезть глубже. Пусть. Не успеет... Очень медленно и аккуратно рука поднялась к груди, расстегнула молнию куртки. Холодная рифлёная рукоять привычно легла в ладонь, большой палец скользнул по предохранителю. Сейчас. Именно в этот момент. Див задержал дыхание, сосредоточился... – Мой маленький, мой хороший... Что ж мне с тобой делать?.. Опять разболелся, мальчик мой, кашлюньчик... Солнышко моё... – откуда-то издалека, тихий и ласковый, совершенно, казалось, незнакомый женский голос. ...Всё внезапно ухнуло в бездонную непроглядную пропасть. Резко, безостановочно. Безнадёжно. Сердце на мгновение сжалось, затихло, скорчилось от нахлынувшего адреналина, чтобы секундой позже буквально врезаться в рёбра, заходить ходуном. Тело бросило в жар. Волна эмоций была настолько сильной и неуправляемой, что кончики пальцев задрожали, буквально завибрировали. Тихий и ласковый женский голос был совершенно незнакомым, чужим... Но всё в голове от него смешалось, превратилось в вихрящуюся калейдоскопную пелену, подобную бушующей вокруг снежной стихии, из которой внезапно проступило женское лицо... Чужое... Незнакомое?.. – Сейчас температурку померяем, да? Да-а... Мягкий овал, струящиеся, будто бы льющиеся вниз светлые волосы, зелёные-зелёные глаза. Лицо смотрит откуда-то сверху, прямо на него, близко-близко... Чужое?.. Незнакомое?.. ...А потом он вдруг услышал тихое хриплое подвывание сквозь сжатые зубы. Своё собственное. И тоскливый, безнадёжный, холодный вой рвущейся из стороны в сторону снежной бури. И что-то тёмное, стремительно вынырнувшее из призрачно-серой круговерти, метнулось к нему. Застывшее, скорчившееся его собственное тело, отделённое от разума непроглядной пеленой воспоминаний и эмоций, казалось, только этого и ждало. Без приготовлений и настройки, без сомнений и колебаний, тремя резкими, молниеносными, не вписывающимися ни в возможности, ни в представления обычного человека движениями оно всё завершило самостоятельно. Выпрямляя напружиненные ноги, тело в чёрной военной куртке чуть отклонилось в сторону, уходя от скрюченных, чудовищно сильных пальцев. Скользнувшая между двумя растопыренными пятернями правая рука намертво зафиксировала в ладони нижнюю челюсть, а левая, обхватив мертвенно-холодный затылок, повела зажатую, будто клещами, голову в противоположную движению сторону. Хруст выворачиваемых, буквально ломающихся шейных позвонков заглушил бушевавший вокруг ветер. Нечто, ещё секунду назад смертоносно ринувшееся из недр метели, крутанулось, непроизвольно дёрнуло ногами и бухнулось в снег. Зашевелилось, забилось в молочно-белой пушистой каше. Короткая схватка немного привела в себя. Неясные образы схлынули, и Див инстинктивно отшатнулся от беспорядочно молотящих в пространство конечностей. Увяз в снегу, не удержался, потерял равновесие, осел и замер, всё ещё немного отрешённо наблюдая за бьющимся в агонии телом. Ветер бесновался, пелена кружила, Див смотрел. Нечто, когда-то бывшее человеком, продолжало дёргаться. Самого тела не было видно, над белой поверхностью то и дело появлялись лишь скрюченные пальцы, яростно хватающие пустоту. Див смотрел. От того, что ещё совсем недавно творилось в голове, не осталось и следа. Безвозвратно растаяло женское лицо, ни чёрточки, ни изгиба которого он теперь не мог вспомнить, а о далёком тихом голосе, казалось, даже и вовсе никогда не знал. Но что-то внутри треснуло, надломилось. В самой глубине. В той глубине, о которой, как и о голосе, он никогда не знал. Возня в снегу прекратилась. Нервные узлы и кровеносные сосуды, даже перенаправленные и усиленные энергетикой имитатора, не могли восстановиться после таких повреждений. Физическая оболочка пришла в негодность, несопоставимую с существованием чего бы то ни было на её основе. Чудовищная усталость, накопившаяся за мгновения борьбы организма с эмоциональным всплеском, сейчас, когда опасность миновала, навалилась на плечи с такой силой, что в глазах слегка потемнело. Чувства притупились, непреодолимо потянуло в сон. Двумя сложенными прямыми пальцами Див вывел на груди размашистую восьмиконечную звезду, поочерёдно касаясь только ему известных точек. Затем, сняв перчатку и забравшись под рукав куртки, он обхватил правой ладонью запястье левой руки, позволяя организму самостоятельно привести ритм сердца в нужную частоту, так как сил больше ни на что не осталось. Немного погодя, мужчина лёг в снег, сложил ладони в «замок» на солнечном сплетении и прикрыл глаза. А метель продолжала выть, всё так же бросалась вверх, оседала, металась, кружила и хороводила вокруг двух распростёртых в снегу фигур. Одну из них она заносила и хоронила под собой, казалось, навечно, другую – бережно и заботливо укрывала от холода.
К утру всё стихло. Белели занесённые, похожие на холмы крыши, белел голыми ветвями замерший вдоль трассы лес, белели сугробы и торчащие из них покосившиеся заборы – белело всё, искрилось и блестело на солнце. Проваливаясь в снег, который в некоторых местах доходил до пояса, Див наконец вышел на трассу к «шестёрке». На то, чтобы обойти деревню по периметру, осмотреться, «принюхаться» и оставить в определённых местах нужные огранённые камешки, он потратил без малого час. Позже, весной, он вернётся за ними. Потому что весной сюда вернётся и имитатор. Тело молодой девушки в качественном современном зимнем туристическом костюме, скрытое под толщей снега возле леса, говорило о многом. Девушка пропала недавно, о чём следует сообщить Павлу. Судя по состоянию кожных покровов и глазных яблок, даже несмотря на холодное время года, энергетик пользовался ею не долго, из чего следует самое главное, расставляющее всё по местам: имитатор каким-то образом нашёл способ не только оставаться на физическом уровне в своей первозданной энергетической оболочке, но и менять тела. Раньше весны он в этом районе не появится – слишком свежи ещё «отпечатки» самого Дива, да и камешки сделают своё дело. Отпугнут, заставят притаиться. А может, и вовсе уйти. Но особо на последнее рассчитывать не стоит... Проржавевшая насквозь «шестёрка» непонятного цвета недовольно фыркнула, буксанув в снегу обочины, и вырулила на трассу.
Читать еще:
1. Ыро 2. Снег 3. Бука 4. Пелена |