Новая работа отличалась от предыдущей лишь сменным графиком и наличием напарника. Инесса привыкла урывками спать в бытовке на коротеньком топчане, когда выпадали ночные смены. Просыпаться от стука, в окошко отпускать визитерам спиртное и сигареты. В основном это были подгулявшие компании и мужички в халатах поверх больничных пижам из гастроэнтерологического отделения через дорогу. Зевая, отвечать на перекличку по рации, что в павильоне все в порядке, внештатной ситуации нет. Один раз не давали покоя наркоманы. Инесса выпрямилась во весь рост, пригрозила шваброй, и бледные лица в надвинутых капюшонах унесло словно ветром. В дневное время происходила обычная торговля. Как и обещала соседка, здесь платили без задержек, было тепло и светло. До удобств идти три метра: павильон примыкал к кафе. Теперь на нее распространялись цены для «своих».

После пересменки они с напарницей зашли выпить кофе. Валентина тронула ее за плечо, привлекая внимание к окну:

— Хаткевичи приехали со своими опричниками.

Из первого джипа вышли парни с характерной внешностью, из второго — Алексей с Анной.

Девушки отнесли чашки на мойку посуды и ретировались через черный ход. Ермолина поспешила в метро, рассчитывая застать Свету и скорее поделиться новостью.

Светлана не сидела постоянно в квартире. Скооперировавшись с приятельницей, освоила турецкое направление: привозила на продажу изделия из хлопка и кожи. Между загранпоездками навещала сестру, жившую  в двухстах километрах.

Хозяйка оказалась дома. Держала трубку радиотелефона и выглядела расстроенной.

— Сообщили? Уже знаешь? — забыв поздороваться, спросила Инесса.

— Что? — не поняла она.

— Лёша женился на Ане.

— Инночка... — Соседка заулыбалась. — Подняла настроение после звонка реализатора. У него проблемы с налоговой. На товар, в том числе и мой, наложен арест, а мне нужны деньги, скоро улетать за следующей партией.

— Достать НЗ?

— Пока не надо. Я как-нибудь выкручусь.

Они вышли на балкон, Светлана закурила.

— Алексей с Анной однофамильцы. Она замужем, у нее дочь-школьница. Мы были у них в гостях. Ей муж – милейший и добрейший человек. Он мне понравился. Я думаю, по поводу частых отлучек из дому, она говорит ему то, что мне говорил Лёша: ночные разборки с «крышей», дневной аврал, недельная поездка в интересах бизнеса... Несмотря на Анькины жалобы на неопределенность и обещания Лёсика, она не уйдет от мужа, не оставит ребенка и благоустроенное, комфортное жилье. Алексей купил прописку в какой-то общаге, живет на съемной квартире. Я туда отвозила ротвейлеров... Если Аня все же уйдет, то ближе к пенсии. Когда Хаткевич перебродит. За что боролась, на то и... — Усмехнувшись, соседка затушила окурок.

...Ночью их обесточили. Инна повернула табличку стороной «Закрыто» и при свечах пересчитывала мелочевку, готовясь к пересменке. В окошко постучал один из «опричников».

— Почему не работаешь?

— Кассовый аппарат – электронный.

— Шеф сказал работать.

— А-а ... — заикнулось было она.

— Ты глухая?

Инесса испуганно замотала головой, развернула на «Открыто» и стала отпускать на свой страх и риск. Надеясь, что не явятся подставные «покупатели» из налоговой милиции и не оштрафуют за грубое нарушение.

К утру подвезли генератор. От треска двигателя жители близстоящих домов проснулись раньше будильников. Инна бездумно смотрела то на калькулятор, то на записи в учетной тетради и не могла свести концы с концами. К восьми приехала Валя и сменщики. У напарницы, в отличие от нее, суммы сошлись. В десять влетела Анна: «Девочки, мальчики, долго проводите переучет!». Продавцы засуетились. Помощник Ани занес мужскую одежду в прозрачных чехлах с подколотыми квитанциями из химчистки. Перекрикивая шум, любовница Алексея связывалась по рации с другими точками, машинами охраны и повторяла одно и то же: не был? Не видели? Не появлялся? Да нет его дома!

Ермолина вышла на свежий воздух, переступила через провода удлинителей и заглянула к соседям.

— Сладкий чай, — заказала бармену.

В зале кафе худой востроносый мужчина в очках, заместитель Хаткевича, метался между инспектором по надзору за рекламой, представителем районной администрации и санитарным врачом.

«Подай все, что пожелают!» — приказал он парню за стойкой. Угодливо поклонился солидным господам с портфелями: «За счет заведения. Приятно аппетита», и отвел Инессу в отсек холодильных установок.

— Сбегай, проверь, тут недалеко. В конце улицы, за автомойкой. — Он назвал адрес. — Я звонил, не берут трубку.

— Мне считаться.  — Потерла воспаленные глаза.

— Возьмешь бумаги домой. Под мою ответственность. Видишь, что здесь творится?

Ермолина кивнула, гадая, от кого он ждет больших неприятностей — от проверяющих или от Анны.

— Сейчас еще инженер из электросетей прибудет. — Обхватил голову, словно щупал температуру. — Говорил Лёхе: рискуем с несанкционированным подключением... Если шеф там, ты это... аккуратнее. Ну, беги, чего стоишь?

Инесса покашливала, постукивала по дверной ручке, прислушивалась, не залают ли собаки, и решилась нажать на звонок. Она собралась уже уходить, когда дверь, наконец, приоткрылась. Заспанная Марина распространяла амбре винных паров, табачного дыма, пота и духов. Косметика растеклась, мужская рубашка криво застегнута. Девушка на что-то наступила, поморщилась, отпустила ручку, и дверь открылась шире. Возле ее ног валялся телефонный штекер, на тумбочке лежала барсетка.

— Если ты знаешь, где Алексей Валерьевич, передай, что его все ищут. На фирме проверка. — Инна старалась дышать неглубоко.

— Сколько время? — Барменша поежилась от сквозняка.

— Двенадцатый час.

Дверь захлопнулась, едва не ударив Ермолину. «Лёша, вставай! Пожар! Горим!»...

Инесса отгуляла выходные и вышла на работу в дневную смену. Утренний поток покупателей иссяк, она открыла папку с документами для внутреннего пользования. Листала до обеденного перерыва, сравнивала, сопоставляла, пересчитывала и хмурилась.

Прикрепив картонку «буду через 15 мин», она зашла к соседям. Заметила напарницу и подсела к ней за столик:

— У тебя сигареты плохо продаются?

— А что? — Валентина отложила вилку.

— У меня ходовые марки разлетаются блоками, а на твоей смене – от силы пять-шесть пачек.

— Значит, большинство курильщиков попадают к тебе.

Инна подождала, пока бармен расставит комплексное меню.

— Валь, у нас на двоих общий учет. Я для себя записываю каждую проданную единицу. В переучет у меня не билась сумма.

— У меня тоже не всегда бьет с первого раза. Потом сходится.

— Когда я считалась, в кассе были лишние деньги. Сегодня проверила расходный ордер, мы вышли по нулям. Не могу понять, как так получилось?

Напарница нагнулась к Ермолиной:

 — В мою смену закончились мелкие купюры, я давала сдачу из своего кошелька, потом забыла забрать из кассы, и они выплыли у тебя. В пересменку я их забрала.

Инесса облегченно вздохнула, к ней вернулось рабочее настроение. Валентина, наоборот, помрачнела:

— Неделю доработаю и увольняюсь, нашла другое место. Анна замучила придирками: в один ящик составили разную водку. Цена, говорю, и название у них – одинаковые. Она мне: крышки разные. Наберут по протекции бестолочей, потом в отчетах неразбериха. До слез довела. Я про свои деньги потому и не вспомнила.

Инна по-быстрому расправилась с обедом и умчалась проверять бутылки.

...Зарплату для Ермолиной оставили в кафе. Тратя свои выходные, она приезжала и попадала то на санитарный день, то на спецобслуживание. С третьей попытки ей повезло, заведение было открыто.

— Плохо вымыта! — Анна швырнула на пол пепельницу.

Барменша метнулась за стойку. Немногочисленные посетители с интересом наблюдали за муштрой. Инна спряталась за музыкальным автоматом.

— Не вытерта насухо! — Разбила еще одну. — Где твой бэйджик?

Марина, стоявшая перед ней навытяжку, покрылась нервными пятнами.

— Приведи себя в порядок и убери здесь.

Ермолина выскользнула на улицу, обошла строение и через черный ход зашла в туалет для персонала. Девушка умывалась над раковиной. «Подожди снаружи» — мылом написала на зеркале и тут же стерла. Инесса сделала, как велено. Вскоре барменша отдала ей запечатанный конверт: «Дома обязательно пересчитай». Выкинула в урну пакет с битым стеклом и скрылась в кафе.

В конверте среди купюр лежала записка.

Этим же вечером они встретились в больничном сквере. Укрылись от дождя под навесом прачечного отделения. Девушка постоянно озиралась.

— Что за тайны Мадридского двора? — не вытерпела Инна.

— Ты меня Аньке не заложила и вообще, нормальная девчонка, поэтому слушай, — заторопилась барменша. — В нашем серпентарии кроме как о погоде, парнях и модных тряпках, ни о чем не болтай. Рассчитывали не на продавцов. Вы случайно оказались пробным шаром, и прямо в яблочко: засыпалась твоя напарница. Пометили товар и словили на подставе.

Ермолина смотрела непонимающе.

— Валентина подставляла сигареты. Ваших продаст пару пачек для видимости и торгует в павильоне своими такой же марки. Она давно этим занималась. Подняли старые ведомости, проверили. Валя бегает, собирает деньги на штраф. Она еще легко отделалась. Не будь у нее маленького ребенка, наказали бы по-другому.

— Как узнали? — по-прежнему не понимала Инесса.

— До тебя, как до жирафа. — Марина встряхнула зонтик. — Кафе прослушивается. Сначала жучок прикрепили к одному столику, в сандень – увеличили зону. Я сама узнала недавно. Лёша разомлел в сауне, и настроение у него было соответствующее: прослушка дала полезную информацию. К нам заходят не только прикормленные менты и налоговики, но и чиновники. Теперь Анька поедет к кому-то в мэрию договариваться о выгодной аренде площадей.

— Уйду. — Ермолину потряхивало от озноба. — Как работать в таких условиях?

— Как раньше работала, так и продолжай. Кто предупрежден, тот вооружен. Где ты найдешь лучше? У нас хоть платят нормально. У других – отпахала бесплатно месяц испытательного срока и свободна: вы нам не подходите.

— Анна меня все равно выживет.

— А мне легко? Как затянет: я ста-а-рая полковая ло-о-шадь. Слушать противно. Разъезжает на белом «форде», представляется всем женой Хаткевича. Терплю ее из-за Лёши.

— Думаешь, он оставит Аню и женится на тебе?

— Любить и надеяться у нас не запрещено. — Девушка подняла воротник жакета, на пальце в тоненьком золотом ободке сверкнул крошечный камешек. — Анька не уволит, Лёша тебя взял от Светы... Ты меня не видела, — спохватилась барменша, — и ничего не знаешь. Этого разговора не было.

Хлопнуло полотнище раскрываемого зонта, по асфальту застучали каблуки.

Инесса купила рекламные газеты и звонила по объявлениям. «Оставьте координаты для связи», — предлагали автоответчики. В одном рекрутинговом агентстве у нее попросили рекомендации. Во втором — обещали райские кущи, но она отказалась, заподозрив, какого рода няни и воспитательницы требовались господам заграницей. Уступив маменьке, вышла на день торговать на рынке цветами очередного сожителя. На «дэвушка, подай с дэрэва птичка» и «паехали на шашлик» старалась не обращать внимания. За цветочными рядами стояли продуктовые машины. Необъятная женщина в золотых цепях и перстнях по-хозяйски оглаживала водителя фургона «Свежие яйца». Сева растерял внешний лоск и носил простую одежду.

На следующее утро она поехала в павильон принимать смену.

— Ермолина, ты здесь больше не работаешь, — уведомил заместитель директора...

Инна отмыла после ремонта арендованную квартиру на первом этаже жилого дома, куда вскоре завезли офисную мебель и оргтехнику. График ей установили с девяти до девятнадцати, с двумя выходными. Освоив несложные компьютерные программы, она заносила числа в таблицы. Набирала тексты приказов, распечатывала и подшивала в папки. Возле ее стола стояли коробки с бумажными документами, которые она переводила в электронный вид, копируя данные на дискеты. Уборка офиса и готовка полуфабрикатов для охранника тоже входили в ее обязанности.

Поначалу парень нервировал. Он и пельмени ел, будто расправлялся с личными врагами. Со временем Инесса привыкла к его присутствию. Однажды он пригласил ее на свидание: «Тут рядом морг, пошли позырим, как режут трупаков».

О директоре заботилась Анна. Следила, чтоб в его кабинете в шкафу всегда висели свежие рубашки, подбирала галстуки. Привозила фирменные костюмы, покупала обувь, парфюмерию. Заказывала доставку горячих блюд и запрещала беспокоить Алексея Валерьевича во время обеда.

Бухгалтер и юрист, делившие с Инной комнату, свободно сплетничали о Хаткевичах. Обсуждали наряды Ани, подмечая и новые часы, и сколько браслетов. Осторожная Инесса принимала участие в общении по мере необходимости: «Вам чай с сахаром или заменителем?.. Отчеты за прошлый год в синем скоросшивателе».

Для Анны Ермолина была предметом интерьера. Алексей проявлял вежливость: «Привет, малая, сгоняй за пивом и орешками». Иногда отпускал домой пораньше. Инесса потом очищала пылесос от застрявших использованных презервативов.

Жизнь за дверями начальственного кабинета протекала относительно гладко, без резких скачков, и возобновление отношений со Светой стало полнейшей неожиданностью.

— У тебя найдется из чего приготовить бутерброды? — подняла ее с кровати Светлана.

— Масло... сыр... колбаса, — вспоминала Инна, впуская соседку. — Правда, вареная. Батона нет, вчера забыла купить, есть «Бородинский» хлеб.

— Замечательный набор. У меня как всегда мышь повесилась. — Она улыбнулась, излучая удовлетворенность сытой женщины.

Ермолина не слышала голосов за стеной, но, выйдя из парадного, протискивалась между джипом Хаткевича и «Волгой» соседа с пятого этажа.

В офисе Анна безрезультатно нажимала на кнопки телефона, бросала трубку, и начинался ураган. У бухгалтера с юристом находились срочные дела в инстанциях, Инесса, пригнувшись за монитором, усиленно стучала по клавиатуре, любитель «трупаков» смотрел на шефиню взглядом мороженой рыбы.

Алексей подъехал с опозданием на два часа. Как по мановению волшебной палочки у Ани прекратился психоз. Она сварила ему кофе, и лишь зажигалка подрагивала, когда прикуривала ему сигарету. Потом они отбыли на запланированные встречи.

Картина, с разными вариациями, повторялась до тех пор, пока Хаткевича не вызвали куда-то за город.

В пятницу Ермолина раньше приехала после работы, Света заносила в квартиру пустые картонные коробки.

— Мне нужна твоя помощь...

Инна нашла маменьку на участке. Пересчитав деньги, она подозвала дворников. За универмагом и гастрономом они набрали ящиков и в быстром темпе направились к соседке.

Мужчины, свернув ковры, разбирали гарнитуры, снимали люстры.

— Сантехнику не скручивайте, карнизы с портьерами пусть висят, — попросила Света.

Мать за несколько ходок с безразмерными хозяйскими сумками натаскала списанные из общежития одеяла.

— Транспорт будет к шести, — предупредила помощников Светлана.

Они упаковывали, обворачивали, складывали всю ночь. К назначенному времени снесли вещи вниз. У парадного стояла большая машина для перевозки мебели. Погрузкой руководила женщина, похожая на Свету, но чуть старше и полнее. Она же — проверив крепления, закрыла тент, села за руль и тронулась со двора. Маменька с подчиненными подхватили горшки с комнатными растениями и пошли в жилконтору. Инна с соседкой поднялись наверх.

В гостиной остался испорченный Хаткевичем ковер и мягкий уголок, на кухне — плита и раковина, в пустой спальне ветерок с приоткрытого балкона кружил на паркете пенопластовые крошки. Вымотанная Света прилегла на диван. У Ермолиной хватило сил на влажную уборку. Она уже заканчивала, когда в дверь позвонили.

— Анька, — прошептала соседка.

Они не открыли.

— Как мы вовремя. — Она устало вздохнула.

— Лёша-а! Лёша-а-а! — звала с улицы Аня.

Сверху кинули пластмассовой бутылкой и обещали следом гантелью. Крикнув оскорбление, женщина уехала.

— Лёсик не сказал ей, что едет в родную деревню. — Света повернулась на бок. — Держит любимую в тонусе.

— А как же ты? — Удивленная Ермолина опустилась в кресло.

— Он наведывается не былые чувства воскрешать и не ради одного секса. Мне позвонили и намекнули, что Хаткевичу скоро понадобится крупная сумма и он знает, где взять деньги, особо не напрягаясь. Пусть напряжется и поищет в другом месте. Возьмет кредит под залог земельного участка. — Соседка зло хмыкнула: — Свою Лошадь выставит на скачки... В эту квартиру он вложил целых сто долларов – выделил на ремонт, и к ее покупке не имеет никакого отношения.

 Она обвела взглядом голые стены.

 — Ни привести сюда, ни жить здесь с кем-то я не смогу. Лёсик не даст. И не успокоится, пока не оставит меня ни с чем.

— Зачем ему? — всплеснула руками Инесса.

— Натура у него такая. Он еще в студенчестве, когда только начинали, говорил: не имей сто друзей, а имей сто рублей. Я тогда это воспринимала, как талант видеть на три метра вглубь, где закопаны деньги.

— Наверное, сто – его любимое число... Свет, возможно, тот, кто тебе звонил, ошибся, и Алексею нужна ты, а не твоя недвижимость? Может, у него не все перегорело?

Светлана закрыла лицо ладонями и беззвучно заплакала. Ермолина растерянно озиралась: не во что набрать воды.

Принесла из дому.

— Поговори с мужем.

— Это не из-за него, иллюзии давно утрачены, — отвела стакан соседка. — Несбыточные мечты...

Посмотрев на часики, она поднялась с дивана.

— Сейчас подъедет такси. Я уезжаю, но не прощаюсь. Хаткевич будет искать. Если спросит, то ответь, не скрывай. Тебе он ничего не сделает. Я оставляю запасные ключи. — Выложила комплект на журнальный столик. — Присматривай за квартирой. Лёсик сюда не зайдет. Ему нечем открыть. — Достала из сумочки визитку: — Вдруг придется уволиться, обратись к этому человеку, он поможет. Я его предупрежу. — Света признательно погладила Ермолину: — Ты устала, иди, отдыхай, Инночка.

Соседка ушла в ванную. Инесса закрыла за собой дверь.

Лучше бы некоторые мечты никогда не сбывались, подумала она, глядя на коробку с кассетами и видеодвойку «Toshiba»...

Алексей хватился в среду вечером. Инна возвращалась с работы и заметила на улице его джип. Хаткевич стоял поодаль и смотрел на окна. Она притаилась за гаражами и видела, как он пошел вдоль дома. Со стороны бульвара его ждало тоже, что и со двора: плотно сдвинутые портьеры.

— Светлана куда-нибудь собиралась, не говорила? — спросил в четверг в офисе.

— Нет, Алексей Валерьевич. — Ермолина разбирала архивные залежи.

— Ланочка укатила на море с новым альфонсом. На большее она не способна. — Анна подала пиджак: — Лёша, опаздываем в администрацию.

Нагрянул он неожиданно, в субботу. Прятаться и не открывать было поздно. В ванной полоскалось белье, шумела вода, в комнате работал телевизор. Подарок Светы он увидел с порога.

— Что еще она оставила? — Алексей осматривался в комнате.

— Больше ничего. — С безвольно опущенных рук капало на потертый коврик.

— Цветочки кто поливает? Сестра далеко, а ты рядом. Неси ключи, малая.

— У меня их нет. — Инесса вытерлась о халат.

— А если найду? — Он улыбался, словно предлагал ей поиграть в прятки.

— Ищите. — Пожав плечами, она вернулась к стирке.

Смелости придавали «цветочки»: либо он не опрашивал соседей, либо ему не сказали ничего определенного.

Инна отжимала вещи и складывала в тазик. Хаткевич не хлопал дверцами, не гремел выдвижными ящиками. Казалось, он исчез из квартиры. Она принесла первую партию на кухню, размотала веревку и собралась закрепить петлю на вбитом под высоким потолком крючке.

— Ну-ка. — Он забрал табурет.

Ермолина покрылась мурашками, как в ту ночь, когда он испытывал на прочность ее дверь. Играй они в «горячо — холодно», она повторила бы за барменшей: «Пожар! Горим!». Бывший сосед, сняв накладную решетку, просунул руку в проем отдушины. Превозмогая панику — не так прост тайник, — Инесса протянула веник и как можно спокойнее произнесла:

— Алексей Валерьевич, заодно снимите паутину...

Он отряхивался на лестничной клетке, яркий румянец будто свидетельствовал о признаваемом поражении и ложных подозрениях. Деньги и ключи Светы остались нетронутыми. Лежали в выемке за кирпичами,  не отличимыми от собратьев по кладке.

В понедельник Инесса не обнаружила возле своего стола привычных коробок с документами и не знала, чем ей заняться. Ее отправили на инвентаризацию склада. Ермолина до обеда пересчитывала деревянную и пластмассовую тару, списанные торговые прилавки, а когда вернулась,  невозмутимость сохранял только офисный секьюрити. Директор отсутствовал, в его кабинете Анна ругалась с бухгалтером. Последняя доказывала, что дебиторская задолженность давным-давно погашена через фирму-посредника и долговая расписка, которую искала Аня, не имеет юридической силы.

— Спросите нашего хозяйственника, — предложила специалист по финансам. — В последнее время с вами тяжело работать. Грамотный юрист и бухгалтер – спасательный круг для директора.

— Обойдемся без громких фраз. Проводки и баланс я и без вас сделаю. Для налоговой достаточно подписи одного Алексея Валерьевича. Спасайте кого-нибудь другого, мы уверенно держимся наплаву... Вы меня отвлекаете!

Бухгалтерша хлопнула дверью, на столе хозяйственника разлетелись бумаги. Юрист ловила документы и сожалела, что отпуск еще не скоро.

В конце рабочего дня на кухне под звон бокалов Анна гнусавила Алексею: «Ко-о-тик, я старая полковая лошадь, все получится, дело выгорит»...

На заднем сидении автомобиля охраны Ермолина вцепилась в сумку с договорами и закрывала глаза от ужаса, когда, казалось, столкновение с деревом неминуемо. Две машины неслись по лесной дороге наперегонки. Рядом смеялась Марина, отпивала из бутылки «Шампанское» и обливалась пеной.

— Быстрей! Быстрей! — подзадоривала она водителя. — Гуляем! Анька с мужем и дочерью свалила на юга!

На отшибе поселка они въехали на территорию, обнесенную каменным забором. Бетонные плиты лежали на рассыпанной щебенке, за ними высился трехэтажный особняк в завершающей стадии строительства. В ворота гаражной пристройки уткнулся джип. На отгороженном участке невысокий щуплый мужчина тренировал гнедого. Породистый конь на длинной веревке неспешно двигался по кругу. Возле конюшни крестьянская лошадка, впряженная в телегу с цилиндрами спрессованного сена, опустила косматую голову в траву и мирно фыркала.

Марина выбралась из внедорожника, из второго авто вышел замдиректора и незнакомая компания. С приветственными возгласами они направились навстречу хозяину.

— Ну, ты развернулся! Помещик! Пить будем коровье молоко?

Инесса под ногой уже ощущала гравий. Испугавшись, закрылась внутри салона и подняла стекло: Хаткевича сопровождали ротвейлеры. С гостями он удалялся к дому, «опричник» повернул к ней лицо в мелких оспинах:

— Чего сидишь?

— Подождем немного, — попросила Ермолина.

Сено разгрузили, и низкорослая лошадка без понуканий повезла телегу с возницей к проселочному шоссе. Гнедого почистили и отвели в конюшню. Водитель несколько раз выходил с сигаретой. После очередного перекура он пошел в особняк, Инна осталась в машине одна. Теребила ручку сумки и жалела, что обещала юристу отвезти документы директору. Знала б заранее, что не застанет его в кафе, ни за что не согласилась бы на сумасшедшую поездку.

— Выходи, шеф ждет, — заглянул в салон «опричник».

Он провел ее в часть дома с оштукатуренными стенами, уложенными полами. Подтолкнул к двери: «Сюда», — и отошел к окну, за которым выглядывал песочный конус.

Хозяин расположился на кожаном диване, Инессе предложил занять такое же кресло — порцию фарша, вывезенного из соседской квартиры.

— Алексей Валерьевич, нужна ваша подпись. — Она передала толстую папку.

Хаткевич листал бумаги, Ермолина смотрела в открытое окно на озеро. На берегу развлекалась барменша с компанией.

— Знаешь, где Света? — спросил, не отрываясь от чтения.

— Нет...

— Она не у сестры, — опередил ее предположение.

— Тогда не знаю, — ответила, прислушиваясь к шороху за диваном.

— Когда она появится или позвонит, ты мне скажешь?

Инесса молчала.

— Они в намордниках. — Алексей бросил папку на свободное кресло. — Почему ты боишься собак, малая?

— В детстве покусали, когда каталась с горки на санках. — Она замерла с прямой, как палка, спиной.

— Да или нет? — повторил он вопрос.

— Нет, — сказала не раздумывая. — Я уволена?

Хаткевич смотрел мимо нее и барабанил пальцами по подлокотнику.

— Так будет лучше... Посиди. — Он вышел из комнаты.

Ермолина хотел бы — не сдвинулась: за диваном шумно вздохнули.

Алексей принес скатанные трубочкой купюры:

— Выходное пособие. Машина едет в город, подвезет.

— Спасибо.

Инесса шажками добралась до коридора и стремглав понеслась к джипу охраны.

Не доезжая до города, автомобиль свернул к лесополосе.

— Выходи, прогуляемся. — «Опричник» открыл возле нее дверцу.

Ермолина безропотно повиновалась, он включил сигнализацию. Они углубились в ельник. В овражке парень остановился. Глядя на камень в ручье, он произнес:

— Передай Светлане...

— Я не знаю, где она, я уже говорила твоему шефу! — отчаянно выпалила Инна.

Он словно ее не слышал.

— Передай Светлане, что ее хата под арестом. Шефиня подсуетилась. — Оспины на его лице побелели, он сплюнул на землю. — Нашла какие-то старые бумаги... тебе лучше знать, я в ваших бухгалтериях не шарю. Замутила с доками через знакомую в суде.

— Тетка у нее судья! — ахнула Ермолина. — Что теперь будет? — Присела на подгнивший пень.

— Жить в квартире сможет, продать – нет.

— И что делать?

— Нанимать толкового законника... или договариваться с шефом.

— Сто долларов... —  выдохнула она.

— Что?

— Ничего.

— Идем, нет времени рассиживаться.

Он подвез ее к метро. В джипе зашипела рация.

— Телку снял на Окружной, в посадке трахнул, — ответил кому-то «опричник».

В офисе Инна забрала кружку, рабочий халат, сменную обувь и вернула ключи охраннику.

Павел Игнатьевич, чей номер был на визитке, оставленной Светой, и которой  он в свое время помог с Хаткевичем, за чашечкой кофе выслушал Ермолину, и спустя несколько дней она работала в госструктуре. Это особенно радовало маменьку: запись в трудовой книжке, соцпакет.

В штатном расписании Инесса значилась как бухгалтер-кассир. Снова сидела за компьютером, заполняла платежные поручения, ездила с отчетами по инстанциям и фондам, выстаивая в очередях к окошку инспектора. Больше всего ей нравилось посещать районное отделение казначейства. Специалист, контролировавший исполнение смет их организацией, был писаным красавцем. Проверяя документы, он улыбался и шутил. Ермолина млела от его обаяния, выходила из кабинета и вздыхала. На стул возле его стола сядет очередная Инна, и с ней он будет вести себя точно так же. После казначейства она в приподнятом настроении пешком шла в банк, получала зарплату для ее небольшого коллектива и общественным транспортом возвращалась в контору, нисколько не беспокоясь о сохранности средств. Попробовал бы карманный воришка дотянутся до того места, где она прятала финансы.

Неприкосновенному запасу соседки тоже ничего не угрожало. Светлана вышла на связь, Инесса по телефону выложила ей все сведения.

— Знаю, Инночка. Я уже наняла адвоката. По доверенности он занимается моим делом. Анька, конечно, подкинула проблем, за давностью сложно найти концы... еще эта судебная волокита, издержки, — уставшим голосом ответила Света.

— Ты не в городе? Перевести тебе деньги?

— Пока справляюсь. Мне все равно нужно будет приехать. Возможно, придется воспользоваться нашим подвалом. Хаткевич вокруг сестры раскинул сети, чудом в них не угодила. Я позвонила ему, сказала, что не обломится им с любимой от мой квартиры, пусть даже не надеются.

— А он?

— Говорит, скучаю, давай встретимся, обсудим, все не так, как ты думаешь. Лёсик – мастер по крокодильим слезам, я это проходила и не единожды.

Они попрощались, договорившись, что Света, как соберется домой, перезвонит. Ермолина положила трубку и покачнулась от внезапной мысли: Хаткевич, когда искал ключи, мог незаметно оставить жучок.

Тщательно обыскав немногочисленные поверхности ее скромного интерьера, она не нашла подозрительных предметов. Не успокоившись, нанесла визит участковому. Мужчина средних лет, со следами бессонной ночи после дежурства, выслушав ее опасения насчет навязчивого поклонника, объяснил про радиус действия сигнала, емкость элементов питания и необходимые для прослушки ресурсы.

— Девушка, теоретически у нас все возможно, но практически...

Он посмотрел со скепсисом: откуда у нее преследователь, да еще и богатый?

— Если вы так боитесь, то лучшее средство – вот...

Милиционер открыл дверцу шкафа. С внутренней стороны на ней висел плакат, на котором строгая женщина в кумачовой косынке прижимала к сомкнутым губам указательный палец: «Не болтай!».

Разговаривать ей было особо некогда. В свободное время Инесса занималась — готовилась к поступлению в институт на заочное отделение.

...Она не поняла, что ее разбудило, упавший учебник, визг автомобильного тормоза на бульваре, ор котов за ночным незашторенным окном или другой резкий звук. Инна прислушалась... Кажется, это у Светы. Но это невозможно. Соседка не звонила, не предупреждала, в квартиру наведывалась сутки назад. Неужели забыла закрыть дверь? Но это тем более невозможно, потому что она всегда все перепроверяет, чем бы ни занималась.

Ермолина вставила на место кирпич, прикрывая тайник, и едва не упала с табурета. Тишину разорвали нечеловеческие крики. Рев смертельно раненного зверя.

Выронив ключи, она хваталась за стену, за воздух. Удержалась. Спрыгнула на пол, заметалась по квартире, схватила молоток, кинулась за ключами, выбежала на площадку и не сразу сообразила, что открывает незапертую дверь.

— Сука! Убью! Посажу в инвалидное кресло!.. Тварь! Чтоб ты сдохла! — Окатило ее проклятием в коридоре.

Она влетела в спальню и застыла. Голый Алексей стоял на разложенном диване и выплевывал ругательства. Инесса ничего не видела, кроме его окровавленного паха. На ее глазах там раздувалось, превращалось в шар, багровело и разбрызгивало кровь.

— Что уставилась, дура?! Вызови врачей! Вызови скорую!

Его выкрики отрезвили, у противоположной стены она увидела Светлану. Полулежала на полу, привалившись спиной к креслу. Живот и груди в пятнах, на щеке красный отпечаток пятерни, удивленный остановившийся взгляд.

— Света, Света! Ты меня слышишь?! — трясла Ермолина.

С глухим стуком соседка завалилась набок.

Этот стук и подвывания Хаткевича сопровождали ее, пока она неслась вдоль гаражей, перебегала дорогу, врывалась на подстанцию скорой помощи.

— Помогите! Помогите! Женщина умирает!.. Убили!

Мельтешение халатов, медицинских костюмов, саквояжей. У нее забрали молоток. Побежали обратно. Завелся двигатель, завыла сирена. У парадного синие всполохи — автомобиль с мигалкой. В квартире запах ваксы, темные штаны, темные куртки.

— Расступитесь! Пропустите врача!

В комнате женский истерический смех, переходящий в рыдания.

— Мой телохранитель... мой защитник. — Света гладила по голове сидящего рядом с ней мужчину в черном свитере. Он поправлял на ней сползающую куртку.

— Придержите, у нее шок.

Хруст ампулы.

Ермолина попятилась, споткнулась. Ее подхватили.

Пронесли носилки: «Успокойтесь, везем вас в БСП, в урологию».

— Не надо! Я боюсь уколов! — отбивалась Инна. — Сорок штук вкатили от бешенства!

На кухне приглушенный гомон, смущенные покашливания.

— Сестричка, ну... отчего?.. Как?.. Почему?

— Потому что лобковая кость твердая, сосуды в эрегированном пенисе как стекло. Промахнулся при большой амплитуде, попал в кость и сломал. Берегите себя, братики, и женщин своих берегите, все ж не отбойным молотком асфальт долбите.

Инну чем-то напоили, отвели домой.

— И мне – дайте сигарету.

Затянулась, проглотила дым. Поперхнулась. В голове приятно зашумело.

— Ты как, девонька?  — Участливые глаза, усы порыжевшей щеткой, белый халат.

Докурила до середины, он подставил блюдце под падающий серый столбик. Вынул из пальцев, затушил.

— Теперь хорошо... — Прилегла на кровать.

— Ты поспи. Оно пройдет, отпустит...

Соседку Ермолина больше не видела, в ее квартиру  не заходила. Ключи, застрявшие той ночью в замке, должно быть, вынули и отдали хозяйке. Она, вероятно, передала их тому, кто занимался решением ее проблем. Мягкий уголок вывезли, ковер отнесли к мусорным бакам, там он не залежался. Обои сняли, вымыли полы. Инна слышала, как скребут по смежной стенке и гремят ведрами.

Ермолина окончила институт, работала и в государственном секторе, и в частном. Отремонтировала квартиру. Поставила новую дверь, но замок оставила прежний, чтобы Светлана в ее отсутствие смогла забрать деньги. Инесса периодически проверяла тайник, меняла пересохшие резинки и однажды осенним вечером обнаружила в тайнике свой ключ и располовиненную пачку с запиской: «Тебе. Спасибо. Прощай».

Неожиданное «наследство» пришлось как нельзя кстати. Она потратила его на лечение и реабилитацию маменьки. С вредной привычкой рассталась, ухаживая за матерью, остро реагировавшей на табачный запах. Родительница поправилась, восстановилась. Инну не «отпустило».

У нее были мужчины, но дольше одной ночи не задерживались. Когда в постели доходило до главного, лежала, боясь пошевелиться. Расслаблялась наедине с собой, под итальянских исполнителей.

Поселились за стеной спустя два года после происшествия. Ни Алексей, ни Анна не стали ее новыми соседями. Кто выиграл войну за квадратные метры, Инесса узнала в придорожном заведении. Возвращаясь из командировки, остановилась у небольшого мотеля перед городской чертой, оставила машину на свободной площадке возле транзитных фур и зашла в кафе.

В зале на несколько столиков в одиночестве обедал посетитель, телевизор включен на музыкальном канале. За стойкой скучала женщина, былая красота которой поддерживалась слоем косметики.

— Эспрессо с одним сахаром.

— Ты? — обрадовалась барменша. — Откуда?

— Проездом, Марина.

— Отметим?

— Я за рулем.

— Поднялась, Ермолина, разбогатела, — растянула в улыбке ярко накрашенные губы.

Инна не стала разубеждать и объяснять, что выплачивает кредит и рационально тратит зарплату.

— Ну, посидишь со мной, расскажешь. Муж подменит.

Она постучала в стену. Вышел худой востроносый мужчина в очках, волосы бывшего начальника Инессы заметно поредели.

— Мариночка... — Он ссутулился.

— Я пару капель, за встречу.

В помещении, сжившим одновременно кабинетом и жилой комнатой, она включила кофеварку, из холодильника выставила на стол водку и закуску. О себе Ермолина сказала буквально три слова: «Менеджер по персоналу».

— После твоего увольнения нас чуть не прикрыли за палёнку, — постучала по бутылке Марина. — Бодяжили спирт с водой, разливали, наклеивали заводские этикетки, акцизные марки и продавали.

— Кто-то отравился?

— Слава богу! — Барменша опрокинула в себя рюмку, выдохнула. — Намутили с закупоркой, на этом и попались на проверке.

— Крышки...

Размешивая сахар, Инесса вспомнила, как ее и напарницу ругала Анна, за неправильно рассортированные  при переучете бутылки с одинаковой этикеткой: с навинчивающимися крышками — в одну тару, с «ушком» — в другую.

— Лёша откупился, нас не тронули. Когда есть бабло, можно многих заткнуть... — Она обвела комнату тоскливым взглядом.

— Здесь не...

— Нет. Некого «слушать». Контингент – дальнобойщики и случайные пассажиры.

— Вас он тоже... заткнул?

— Кафе он в собственность не отдал. Анна удавилась бы. В аренду. — Марина налила вторую рюмку. — Меня он отдал... — Выпила, не закусывая. — Пристроил к своему заму. Прикрылся от Аньки. Нагрянула на дачу. Помнишь, ездили с ветерком?.. Она его заела своей ревностью. Особенно, когда он от Светы попал с приступом в больницу. Почки или аппендицит – не знаю. Он на операции, а нас шерстят с проверкой. Лёшу выписали, он сразу с взятками по кабинетам... Свету тогда это спасло. Исчезла из города. Как ни разыскивал, будто с Земли исчезла. Она со средствами, могла купить новый паспорт, сменить имя и фамилию...

«Или встретить своего защитника. Забыть кошмар и стать счастливой». — Ермолиной очень хотелось, чтобы судьба подарила бывшей соседке счастливый билет.

— В общем, со второго раза ей удалось. А в первый – место, где она скрывалась, он вычислил  по ее телефонным звонкам сестре. Отвалил бабла, ему распечатку с номерами и домашними адресами поднесли на блюдечке... Света на прощанье умыла Анну. Нашла человека с выходом на Фемиду и продала ему квартиру за символическую сумму...

Инесса догадывалась, во сколько обошлось жилье новому владельцу.

— Анька бесилась, едва из шкуры не выпрыгнула. Думала, Лёша ее утопит в озере. Угомонил ее прямо при нас. Мы с замом были уже расписаны... а у Леши была другая любовница. Привозил на дачу, когда Анна отлучалась к семье...

Бутылка стремительно пустела, Марина не нуждалась в слушательнице. Инна рассчиталась за эспрессо и уехала...

За стеной сменялись жильцы, она здоровалась, но отношения не поддерживала. Купила аудио-курс и самоучитель итальянского. В Сети познакомилась с Бруно. Профессор истории искусств, старше на пятнадцать лет, не женат, двое детей. Переписывались, обменивались фотографиями. Когда она, наконец, осмелилась общаться по скайпу, после сеанса видеосвязи он пригласил ее в гости. У Ермолиной появилась надежда, но она не позволяла себе отрываться от действительности. После случайной встречи с Мариной, она тоже надеялась никогда не сталкиваться с Хаткевичами, но Алексей купил кампанию, в которой она работала...

P.S. Рейс из-за погодных условий не отменили, Инесса прилетела в Турин, Бруно встретил в аэропорту, и первое, что она от него услышала, — «Bella».

Гуляя с ним по городу, она поняла, что для итальянцев девять женщин из десяти — bella. Замечательная страна для поднятия самооценки.

Рождество она отметила с его семьей, на следующий день он увез ее в альпийское шале.

...В спальне ее ждала разобранная кровать. Инна сидела перед окном, смотрела на заснеженные горы, отпивала вино и плакала.

— Настроение, — извинилась перед профессором.

Он забрал у нее бокал и обнял.

— Плохое настроение пройдет. У девочек иногда бывает в подростковом возрасте... и у сорокалетних девочек – тоже.

Деля с Бруно постель, она невольно думала о пьемонтском трехслойном напитке бичерин. Сначала охлажденные сливки, потом горячий кофе, последним будет горький шоколад, лежащий на дне прозрачного стеклянного стакана.

Она выпила до дна, перелистнула страницу прежних страхов и открыла новую, чистую...

Тира

Начало