оСМЫСЛенная жизньВедущий рубрики: Леди Элви

Кукла

Обновлено: 21.02.10 01:57 Убрать стили оформления

Вместо предисловия


Третий день воздух звенел. Этот звон было слышно даже за толстыми стенами замка. В каминных трубах он превращался в гул, и провода бесперебойно гудели. Я вышла на балкон покурить. Только-только чиркнула спичками. В концентрированном морозном воздухе разлился запах серы и горящего дерева. Обожаю. Медленно, с наслаждением затянулась, не спеша выдохнуть. Легкие ломило и зубы зашлись. Три затяжки. Глубокие, божественные. Истинное удовольствие.

Третий день я не понимала, что со мной. Что-то витало в воздухе, в этом звоне, в усиливающемся морозе. Я плохо спала. Одна. Шторы не задергивала, свет не выключала. Постоянно думала о муже. Разные вещи. О правильном и ложном, об истине и красоте, о прошлом и будущем. И курила.

Первый удар я пропустила. Просто ощутила жжение в районе живота. Со вторым согнулась пополам. Прижала руки, с пальцев тут же закапало что-то густое. Не может быть! Кости во мне ломались, вот треснуло ребро, пропарывая легкое, а вот раздробилась коленная чашечка. Боли не было. Странное ощущение нереальности происходящего. Голова несколько раз мотнулась назад, натыкаясь на металл, ударяясь виском, оставляя пряди волос висящими в воздухе. Крови не было, только из круглого отверстия внизу живота медленно сочился темный поток. Пальцы на левой руке вывернуло, лучевые кости затрещали и надломились. Меня вертело в адской мясорубке. Откуда она взялась? Голос пропал. Я не могла даже мяукнуть, даже подумать о ком-либо. Окурок, выпавший из пальцев, вяло дымился. Кожу обожгло осколками стекла, грудь сдавило. Темнота.

Я в больнице. Не знаю почему. Стою возле реанимационной, где несколько докторов суетятся над окровавленным телом. Ощущаю каждый порез, каждое проникновение. Но как-то далеко. Словно ощущения притупляются, удаляются, покидают меня. Медсестра отходит в сторону… Волосы. Рыжие, длинные, слипшиеся от крови.

Сразу вспомнилось все. Бесшабашная юность, адреналин, бабушкины предупреждения, обряд на крови и несколько незнакомых певучих слов, вычитанных в потрепавшейся книжонке. Сцепленные пальцы, глаза в глаза, отблески свечи, глоток чужой крови. Лучшая подружка, рыжая, как солнышко, легкая, как перышко, сумасшедшая. Как я. Сердце сжало тисками беснующуюся каплю крови. Не отпущу, не отдам, останься со мной. Боль… пронзительная и внезапная. Темнота.

Чьи-то руки. Гладят меня по щекам, по волосам. То ласкают, то требовательно сжимают плечи. Больше не могу. Я больше не хочу. Господи, как же страшно. Последний раз посмотреть. Глаза… черные, жгучие, холодные. Ни отблеска эмоций. Ни сжатых губ, ни сведенных бровей, ни судорожных сглатываний. Люблю…


Вокруг меня белое пространство. Странное, впивающееся в тело, ранящее и жалящее. Мутное светило, раздражающее глаза. Слаба. Ни головы повернуть, ни вздрогнуть. Пересохшим языком смахнуть с губ кристаллики. Соленые. Соленые? Пальцами ощущаю шероховатость поверхности. Кончики жжет. Несколько раз светило исчезало. Не заходило, не закатывалось. Просто наступал молочный сумрак. Густой и теплый, словно парное молоко. Забивался в поры. Заливал глаза, смешивался с солью и проникал в кости. Ход времени не ощущался. Я не парила, не тонула, не плыла. Не была.

1Приоткрыв глаза, застонала. Стоящее в зените светило резануло со всей силы. Я приподнялась на локтях. Никаких воспоминаний. Пустота. Прищурившись, углядела на горизонте далекую фигуру. Молчаливую. Неподвижную. Родную. Не было сил даже протянуть руку или окликнуть. Только безумная надежда, что он сам видит меня, что подойдет, возьмет за руку, поможет встать, вытянет меня из этого небытия. Но он не слышал. Или не хотел слышать. Просто стоял и смотрел на мои жалкие попытки. Смех безумством забулькал в горле, раздирая саднящие ранки, которые мгновенно заполнялись солью, впитавшейся в сам воздух. Я смотрела на него до самого молока.

На следующий день или век, или мгновение я перевернулась. Не знаю, откуда нашлись силы. Просто перевернулась и встала на колени. Протянула руку, которая безвольной веткой повисла в вакууме. Он не шелохнулся. Ни одного шага навстречу. Даже головой не качнул. Сглотнув обиду, поползла. Светило исчезало еще несколько раз, но я не прекращала движения. Ни содранные в кровь колени, ни жуткая соль, забившаяся в каждый эритроцит, ничто не могло остановить меня. Только его слово. Но он молчал. Тупо забились мысли в голове, взлетая раненными птахами, падая и разбиваясь, когда я пыталась уцепиться за них. Я встала на ноги и, пошатываясь, побрела к выходу. Багровым манила вывеска: «Exit».


Оставалось совсем чуть-чуть. Несколько шагов, когда мои ноги ослабли и подкосились. Я молча падала. И его руки подхватили меня. Прижали к груди, губы впились в мои с неистовой яростью, сминая, ставя клеймо, опечатывая, защищая. Грудь заныла, словно ее переполняло молоко, которое некому было высосать. Перед глазами пелена. И только когда слезы обожгли мои щеки, я поняла, что вернулась. Мор просто держал меня на руках. Воздух уже не звенел, но был обжигающе холодным. Мы сидели на снегу. Он держал меня, словно ребенка. Только что не мурлыкал колыбельную.


– Сколько мы так сидим? – странный, осипший голос, совсем не мой.

– Я нашел тебя здесь. Ты свалилась с балкона. Минут десять пытаюсь дозваться, – Мор посмотрел на меня внимательно и понимающе. И укоряющее.

Я пыталась пощупать растрескавшиеся губы, но они были гладкими и мягкими. Не было крови, не ныли кости, дышалось легко.

– Не понимаю тебя, – он смотрел мимо меня, – человечество изобрело несколько поистине великих вещей, среди которых разговор по душам. Ты рухнула в себя, отгородилась ото всех, закрылась и задолбила наглухо все входы.

– Ты там был! Ты даже не подал мне руку, не подошел и не подобрал меня с земли. Бросил меня одну.

Муж совершенно непроницаемо смотрел мне в глаза. И только слабые морщинки оттого, что он прищурился, выдавали степень его раздражения.

– Я был на расстоянии вытянутой руки. Тебе нужно было только протянуть эту чертову руку. А не пестовать в себе свое горе. Вот и все. Еще раз учудишь такое, я вырву эмоции из тебя собственноручно. И сделаю это очень больно.

Я прижалась к нему, трясясь от ужаса, заполнившего меня. Нет, я не боялась его. Мне нужно было уйти. На несколько минут.

– Мор… ты не мог бы…

Писк приборов. Запах эфира и белые стены. Сердце мучительно сжалось. Рыжие волосы из-под бинтов. И синусоида ее бьющегося сердца на мониторе.

Господи, как же страшно.


Глава


Мы встретились совершенно случайно. Я и моя смертная жизнь. Рыжая, сероглазая, все время спешащая, прямо бьющая энергией, такая далекая. Необъятный торговый центр, столица огромной страны, и мы столкнулись.

– Ким? Черт, глазам своим не верю! Сколько лет прошло? – она все так же засыпает меня вопросами, не давая вставить хотя бы слово.

Бросив на пол пакеты, я обнимаю ее со всей доступной мне силой, сжимаю, словно боюсь, что это сон, и она исчезнет, так и не одарив меня обычным человеческим теплом.

И мы в кафе. Обычная забегаловка с едой на скорую руку и дешевыми напитками. Говорим и говорим, а я не могу наглядеться. Что рассказать? Про бессмертие? Про демона в моих мыслях? Про обожаемого мужа, который даже и не муж, и настолько далекий мне, чужой, холодный, но я люблю его какой-то сумасшедшей любовью, забывая себя, растворяясь, купаясь в его глазах, в тех редких моментах нашего одиночества, разделенного на двоих.

– Ксень…

– Кимыч, ты представляешь, сколько всего произошло? В каких странах мы бывали, а встретились здесь. Судьба! Нам ведь лет по шестнадцать было, когда мы тут вдвоем куролесили? – она перебивает меня. – И вот снова здесь, вместе.

– Ксень…

– Ты же закончила медицинский, да? О! Ты же, наверное, уже известный ученый? Или скрываешься тут от славы? Мама мия, Дублин!!! Каково это?

– Ксень, – вклиниваюсь в паузу я, – медицина осталась там. В прошлой жизни.

За нашим столиком тишина. Ксюшка не шуршит пакетами в поисках невиданной кофточки, не теребит звенящие бусы, обвивающие шею, не стучит наманикюренными ноготками по стеклянной поверхности. И я молчу. Смотрю в огромное, во всю стену, окно на суетящуюся внизу жизнь, на маленькие фигурки людей, на разноцветный поток несущихся неслышно машин.

– Ким? – она дожидается, когда я посмотрю на нее.

Несколько мгновений колебаний и я смотрю.

– Ты понимаешь, что сейчас говоришь? Ты отказалась от мечты? Ты же бросила все и всех, уехала с одним только паспортом, – я поморщилась от далекой для меня реальности, – и ты пытаешься меня убедить, что смысл твоей жизни стал для тебя неактуален? Кто он?

Я смеюсь. Открыто, искренне… Не знаю, сколько я уже не смеялась так. Да, только она всегда видела меня насквозь.

– Он самый лучший.

– О-о-о, ну да, – издевательски и грустно протянула Ксеня, – и ты за ним на край света, босиком по битому стеклу, в адское пекло…

– Нет! В пекло за другим, – усмехнулась я. – Пока нет такого желания.

– Послушай, что ты говоришь! Ты рехнулась! – она швырнула в меня соломинку из коктейля. – Ты не похожа на себя. У тебя не глаза, а ямы. При всей ухоженности, ты кукла, без души, без желаний…

– Ксень! – прервала поток почему-то ранящих слов я. – Не совсем так. У меня есть желания, есть радость, есть смех. Только медицины нет. Это сложно понять, если не знать всего. Я нужна ему.

Она тяжело смотрит на меня. Пламенеющие волосы лезут в глаза.

– Не хочу ничего знать, кроме одного – ты больше не хочешь быть врачом?

– Хочу, – я зацепила зубами отшелушившуюся кожицу на губе и потянула, порвав губу до крови. – Но это невозможно. Чем-то приходится жертвовать.

Теперь подруга смотрит в окно. А я горько размешиваю газы в Кока-Коле и прижимаю язык к ужасно защипавшей ранке, слизывая соленую кровь. Никогда не задумывалась об этом. Бежала от прошлой жизни, как от огня. Огонь настиг меня и оказалось, что он жжется не так сильно, как прошлое. О! Будем честными! Огонь прекрасен нечеловеческой красотой, притягивает как магнит и ласкает. Да, я понимаю женщин, продававших дьяволу душу. И если к мужчинам Он являлся в женском обличии, то и их тоже. Только души у меня давно нет. И, как оказалось, из-за отсутствия медицины в моей жизни тоже. И грустно, и больно, и некому руку подать.

Моя золотая девочка, всю жизнь порхавшая с цветка на цветок, не принимавшая всерьез никакие мечты, носочком элегантных туфелек пинающая общественные нормы, не осуждавшая и не заботящаяся о ком бы то ни было, повернулась.

– Около года назад я попала в аварию. Собирали по частям. Доктора говорили, что не выкарабкаюсь, а если да, то не встану на ноги. Мозг не хотел возвращаться. А я вернулась. У меня внутри нет ничего целого. Пропоротое ребрами легкое, одна почка, да куча всего. И у меня никогда не будет детей. Матку просто вынесло железным штырем, проткнувшим меня насквозь.

Я вскинула голову. Это я могла понять. У меня их тоже не будет. Потому что тот, кто мне дороже жизни, не может их иметь, а от другого я не смогу родить.

– После такого не выживают. Я вернулась, чтобы жить одна. Одна, понимаешь? А ты…

Пауза. Я не могу выдавить из себя ни слова. Даже кивнуть не могу. Ксюшка что-то чертит на салфетке. Встает и уходит. Беру салфетку. Ее телефон и пять слов. «Я тебя люблю. Даже такой». «Люблю» слегка размыто соленой каплей.

Смысл жизни. Мне было семнадцать, и я грезила наукой. Не думала ни о чем и ни о ком. Я добилась своего. Резала, убивала, воскрешала, смотрела в глаза, где таилась безнадежность. Наука стала для меня тюрьмой. Желанной тюрьмой, смыслом всей жизни, но она убивала во мне человека. Я уже почти перестала сочувствовать родным моих пациентов. Да, я боролась до последнего за чужую жизнь, возвращала с того света, отвоевывала у смерти. Или мне казалось, что я могу отвоевать. С практикой стало приходить оцепенение. Я любила свою работу до умопомрачения. А вот оно как получилось.

Я с силой прижала руку к животу. Я знаю, родная, знаю.


Какое-то странное утро. Яркое, солнечное, теплое, но не мое. Не для меня. Солнце светило мимо, стараясь не задеть меня своими лучами, легкий ветерок огибал черты моего лица. Я долго лежала в постели, не решаясь выбраться и посмотреть в глаза сегодняшнему дню. Что еще он может мне сказать? Наконец опустила босые ноги на прохладный пол и прошлепала в ванную. Умылась, не глядя в зеркало. Пригладила рукой волосы, встрепанные от страсти ночного безумия. Провела рукой по холодной плитке. Прислонилась лбом. Медленно прошла на кухню и сварила кофе. Первый глоток. Вдохнула полной грудью, защемило внутри, заныло. И стало светло. По-другому, не от солнца. Он пришел. Стоял в дверях и молча смотрел на меня. Его глаза, которые люблю больше всего на свете, такие непроницаемые, совершенно лишенные эмоций. Мор разговаривал без слов. Сказал, как по-детски я выгляжу с растрепанными волосами и полосой зубной пасты на щеке. Как странно ему было уходить ночью от засыпающей меня, как протянула я к нему руку, а в кулачке, таком маленьком и беззащитном, оказался только воздух. Как свернулась калачиком, прячась от пустоты… А в моих глазах бесконечная любовь. И просьба о прощении. Я сама не понимала, что меня мучает. И панически боялась понять.

Еще раз посмотрев на меня, Мор развернулся и вышел. Я допила остывший кофе, отодвинула тарелку с печеньем. Посидела немного, вертя в руках чашку. Прямо посередине, в черноте кофейной гущи, шел четкий просвет. Как будто пальцем провели. Разделили пополам. Странно. Встала, открыла воду и вымыла посуду. А на дне чашки так и остался след.

Мор сидел в кабинете и перебирал бумаги, пожелтевшие от времени. Мое обычное любопытство ушло в отпуск. Я села рядом на краешек стола и долго смотрела на его длинные пальцы, крепко державшие бумагу.

– Я тебя люблю, – прошептала я.

Он только слегка повел бровями в мою сторону. И снова принялся читать. Удивительно, но от этой картины сердце мое сжималось. Я словно умилялась им.

– Прости, – снова я.

– Простить за то, что любишь? – не отрываясь, произнес Мор.

– И за это тоже прости.

Он отложил бумаги, исписанные странным витиеватым почерком, и посмотрел на меня. Пустота. Ничего в глазах. Жизни и той нет. Покачал головой и вновь окунулся в чтение. Я посидела еще немного, борясь с желанием потрепать его по макушке, обнять и не отпускать никогда, раствориться в его непонятном запахе. Встала. И ушла. Мор не поднял головы.


Сегодня плутаю на полупустых улицах Мадрида. Мадрид… самый яркий город Испании. Город, где жизнь кипит и ни на минуту не прекращает праздновать свое существование, где бьет ключом энергия и невероятная доброжелательность каждого встречного человека. Город с особым характером и душой. Город, умеющий мыслить. И имеющий сердце. Ла-Пуэрта-дель-Соль. Ворота солнца. Когда стоишь там, в самой сердцевине, то кажется, что оно пульсирует. У него есть собственный ритм, который четко ощущается уставшими в босоножках на каблуках ногами. Он ползет вверх по венам, заставляя кожу покрываться пупырышками. Это всего лишь метро, которое своим беспрестанным движением отдается в раскаленном на полуденном солнце асфальте. И подобно сердцу, протягивает артерии путей, по которым движется жизнь.

2Я забрела в совершенно сонный квартал, далеко от центра, где маленькие домики так тесно прижались друг к другу, что кажется, будто им сложно дышать. Но стоит только поднять вверх лицо, и в глазах отражается огромное лазурное небо с кучевыми облаками, увековеченное в картинах Веласкеса. «Из Мадрида на небеса»,[1] – со смехом подумала я. Совершенно расслабилась и даже обменялась приветствиями с парой мужчин, которые, обняв друг друга за талию, прогуливались с детской коляской. Невероятный город. Город, который я не хотела покидать. Я еще не надышалась им.

Вчера вечером, довольно поздно, я решила прогуляться. Закрыв наполовину стеклянную дверь моего временного пристанища в районе станции метро Chueca, я незаметно добралась до местного района красных фонарей. Девушки несут здесь свою нелегкую вахту круглые сутки. И маленький воришка, решивший попытать счастья, был схвачен за ухо и буквально наслаждался бурным потоком ругательств, которые были понятны даже тем, кто не владеет испанским языком. Я до сих пор улыбалась от выражения лица этого начинающего мошенника. Разве можно устать от такого? Я могла открыто раскинуть руки и покружиться под палящим солнцем, которое столь щедро одаривает своими лучами этот великолепный город. Могла бежать босиком, а потом умывать лицо в фонтане. Могла жить.

Мадрид – это рай для шопоголиков. Тысячи магазинов ежедневно распахивают свои гостеприимные объятия, но для того, чтобы обойти их, потребуются годы. Вот и сегодня, уже окончательно убедившись, что больше ни один сверкающий витринами магазин не впечатлит меня, я просто побрела по городу, разглядывая мостовые, выложенные крупным округлым булыжником. Чуть шаркая ногами, улыбаясь своим мыслям, радуясь, как ребенок, я налетела на чью-то грудь. Горячую и будоражащую меня.

– Ты, – выдохнула я.

– Не ждала? Странно. А я твои мысли обо мне слышал в каждом углу.

Он совершенно невероятен. А собственно, почему бы и нет? Это его сущность, его природа, если она еще не перекрестилась от сравнения.

– Вот и встретились, Ким. Куда побежишь в этот раз? – наглым образом он обшаривал руками и взглядом мое тело, разгоряченное и вальяжное от легкой усталости. – Пора платить по счетам.

Он втиснул меня в узкий просвет между домами, при этом задев вмиг потяжелевшую грудь. Дыхание сбилось и вырывалось с хрипом. Демон прижал меня к шершавой поверхности стены и продолжал гулять по телу, изучая и дразня. Я умудрилась просунуть между нами руки и прижать их к его груди, которая раскалялась вместе с камнем. Тщетная попытка оттолкнуть, упереться изо всех сил и оторваться от него. Он проникал в мою кровь, как наркотик. Сознание покидало меня, оставляя только бушующий пожар беснующейся жидкости жизни.

– Давай поговорим, – выдохнула я ему прямо в губы, и его язык скользнул мне в рот. Кто-то застонал. Надеюсь, что это была не я. Что-то невообразимо сладкое, приторное оставляло свой привкус в каждом уголке рта. Вот он пощекотал мне щеку, и тут же прошелся по зубам, с силой потеснил мой язык, заполняя меня собой без остатка. Вот так он заполнит меня везде. И я забуду, кто я есть, что я есть и чем еще могу быть. Тот… другой, о ком я не могла сейчас и подумать, потому что мое сердце разорвалось бы, не оставив мне шанса выйти сухой из воды и в этот раз. Он оторвался от меня только затем, чтобы сжать тонкими длинными пальцами грудь. Больно. Вдавливая кончики пальцев в тонкую ткань, мешавшую ему. И чтобы посмотреть на меня. Посмотреть в мои глаза и увидеть, что я понимаю все, что происходит сейчас. Насладиться пока еще не одержанной победой. И замереть, увидев, каким светом полыхнули отметины на моем лице. С какой-то непонятной нежностью он обвел языком каждую трещину, слегка согрел их дыханием. Я уже практически не дышала. Припертая к стене, обездвиженная, потерявшая понятие о времени и пространстве, но осознающая происходящее, я жаждала только одного. Чтобы он, наконец, завершил то, зачем пришел. О, именно этого он и хотел. Чтобы я от начала до конца отдавала себе отчет.

Мое лицо сковала боль, пытающаяся дозваться, докричаться до меня. Но я была здесь, была в кольце его сильных рук.

– Подожди, минутку, дай мне всего минутку, – почти бесшумно прошелестела я и буквально свалилась на его пальцы, проникшие внутрь. Ноги не держали меня, и я висела на трех его пальцах, творящих со мной что-то невразумительное. Он с легкостью удерживал меня, пока я пыталась выровнять дыхание и встать на ноги.

– Минутка прошла, – сказал демон и вытащил пальцы. Провел рукой перед моим носом. Обоняние тут же выстрелило в мозг, а он облизал пальцы, не отрывая от меня взгляда. Я балансировала на грани. Черты его лица сливались и преобразовывались в другое лицо. Его невероятная эмоциональность напоминала о постоянных попытках понять, что же там, за чернотой других глаз. За молчанием.

Он был близко, слишком близко. Пугающе. И так непередаваемо прекрасно. Каждым своим движением, каждым касанием, каждым взглядом он давал понять, что я сейчас одна-единственная, самая желанная. Его пальцы медленно скользят по моему бедру… потом возвращаются к груди. Ласкают живот, плечи, притягивают ягодицы, впечатывая в крепкое мужское тело. Чтобы я всем своим телом ощутила его желание. Он что-то отрывисто говорит мне в ухо. Разводит ноги, еще сильнее вдавливая спину в камень. Что-то бьется в моей голове, сжимает виски. Я открыла глаза и увидела, как его зрачки вытягиваются и вновь принимают идеальную форму круга. Последним усилием воли я вспоминаю. Что мне есть кого просить. Всем своим существом, сконцентрировавшись на онемевшем от невыносимой боли лице, на сияющем свете, льющимся из отметин, я позвала ту единственную, что была последней инстанцией. Она молчала. Я умоляла. А она молчала. Я цеплялась за призрачную нить, связывающую нас. Шла, держась за нее. Но она не пускала меня в свою сизую невесомость. Острейшее наслаждение рушило все попытки концентрации. Я срывалась и падала вновь в его объятия. Забывалась там, а потом снова начинала умолять.

 Уже почти на самом дне отчаяния, граничащего с сумасшествием, я ощутила, как она подняла голову и с интересом уставилась на меня. Я умоляла Грань, когда-то почти поглотившую меня, о том, чтобы она приняла меня в свои объятия. Вряд ли я вообще понимала, что делаю. Демон удерживал мое сознание возле нашего рандеву. Она больше не смотрела на меня. Срывающимся шепотом я последний раз обратилась к ней: «Ты же тоже женщина…» В тот момент, когда демон стал проникать в мое тело, мое лицо ожило. Трещины потухли и затянулись, а из глаз исчез свет. Он заглянул в мои глаза и впился когтями в ягодицы. Рывком вышел и пинком отшвырнул безвольно поникшее тело, все еще жаждавшее его прикосновений.


– Сука! Жалкая человеческая сука! Думаешь, что смогла обвести меня вокруг пальца?

Он намотал длинные волосы на руку и дернул с такой силой, что хрустнули позвонки. Когтем стал прорывать тонкую кожу на шее, впиваясь в ткани. Достигнув вены, он слегка задел ее, и она завибрировала, как струна. Он вновь играл, как на инструменте, выводя жуткую, наполненную стоном, мелодию. Напоил хватающий воздух рот кровью из раны. Несколько раз ударил женское тело о стену. Разорвал когтями на человеческих пальцах грудную клетку и зарычал, увидев бьющееся сердце.

– Идиотка! Не надейся, что я не найду твою душу, – прошипел демон прямо в лицо. – И тогда не жди пощады. Будешь ползать у меня в ногах, выполняя все прихоти. Будешь подстилкой всего моего рода. 3

Демон едва держал себя в руках. Ему хотелось размазать эту человеческую особь по стене. Выпотрошить ее, заставить есть собственные внутренности. Он едва удерживал земной облик. Взгляд обезумевшего зверя искал малейшую возможность. Но он не мог тронуть ее без души. Она не поймет.

– Это тебе подарочек от меня, дорогуша, на долгую память, – прорычал он, прижимая к потухшим глазам когтистые пальцы и наполняя слезные каналы битым хрусталем.

Демон замер, прислушиваясь. Напрягся, словно готовясь к прыжку. Быстро стянул окровавленные ошметки груди. И растворился. Тело все еще судорожно вздрагивало.

Из-за угла появился мужской силуэт и склонился над свернувшимся в комок телом.

– Тише, тише, девочка, все будет нормально. Что же это было? – спросил он, подтягивая к себе переносную лежанку.

 «Бомж», – усмехнулось сознание. И провалилось в темноту.

– Господь всемогущий! – перекрестился он, заглянув ей в глаза, в которых отражалось бескрайнее небо Веласкеса. Безумно голубое.


Мор был не один, когда что-то ударило его изнутри. Что-то яростно билось, рвалось наружу, сопротивлялось. Обрывки воспоминаний, знакомые картины, громко произнесенные мысли заполнили его. Ужас. Любовь. Похоть. Любовь. Радость. Безысходность. Нежность. Смирение. Любовь. Закрутился бешеный вихрь, расщепляя на куски, растаскивая, уничтожая. Вздернув бровь, он заключил поток в холод безвременья. И вернулся к разговору.


Белый потолок. Действующий на нервы писк приборов. Что-то инородное в венах. Отрешенный взгляд. Чужая речь. Засигналил датчик сердцебиения. В палату ворвалась темноволосая женщина в очках и темно-розовом костюме, бросила взгляд на медицинский монитор, где дрожащей линией вырисовывался сердечный ритм, и склонилась над ней.

– Все хорошо, сеньорита, вы в больнице. Можете что-нибудь сказать? Я ваш врач, Пилар Родригес. Вы понимаете меня, сеньорита?

Она обвела взглядом стерильную палату, попыталась сжать пальцы рук, что-то вспомнила и застыла.

– Сеньорита! Сеньорита!

– Сеньора… – слабо прошептали губы. И закрылись глаза.


Сегодня ночное дежурство. Пилар сидела возле своей странной пациентки. Пако, тот бомж, что принес ее, выглядел так, словно видел смерть. И все время просил не спрашивать ни о чем, когда она придет в сознание. Она вроде бы и пришла, но не реагировала ни на что. Все жизненные показатели были в норме, уровень адреналина в крови совсем недавно снизился до допустимого предела, зрачки выдавали стандартную реакцию на световой луч, болевые рецепторы исправно заставляли тело вздрагивать. Пилар впервые сталкивалась с таким. Семья Родригесов вот уже многие поколения выращивает врачей. Ни о чем другом Пилар и не мечтала. Ей хотелось помогать людям. Но в этой ситуации она была беспомощна.

Пискнули приборы, возвещая о переменах в самочувствии. Но девушка просто проснулась. Пилар осторожно убрала черные волосы с глаз, но в тех отразился только электрический свет, приглушенно освещавший палату. В темных прядях просвечивали рыжие, но с каждым часом их становилось все меньше. Доктор сжала хрупкую руку маленькой женщины. Ей внезапно захотелось рассказать что-нибудь. Только не молчать, не отпускать девушку в тот мир, в который она проваливалась постоянно. В больнице сегодня было на редкость спокойно. Пилар вот уже третий час сидела рядом с этой странной девушкой. Ей казалось, что если она уйдет, то эти странные глаза больше не откроются. Она рассказывала ей добрые испанские сказки и народные поверья. А кукольные глаза девушки иногда наполнялись безграничной благодарностью и тихо скатывались слезинки по щекам, царапая бледную кожу.

Пилар вспомнила о страшной истории, которую рассказывал ей прадедушка. Она была совсем маленькой, лет пяти, очень любознательной девочкой. И когда однажды за большим обеденным столом у бабушки с прадедушкой разгорелся спор о кукле, которую он любил, то никак не хотела отстать от них, пока прадедушка не рассказал. Бабушка часто упрекала прадедушку, что он редко вспоминает о прабабушке, ее маме. А в его глазах в этот момент появлялась такая боль и отчаяние, что все замолкали.

Он был совсем молодым врачом. Медицина тогда была на другом уровне и больше сводилась к оперативным действиям, чем к профилактическому лечению. Прадедушка говорил, а в глазах его затаился страх и тоска. Но он так не хотел напугать маленькую внучку, что старался обратить все в шутку. Однажды к нему в госпиталь привели девушку. Ее белоснежные волосы были густо разбавлены черными прядями, а в глазах совсем не было радости. Днем она находилась в забытьи, а по ночам начинала кричать, умолять кого-то о пощаде, расцарапывая себе ногтями лицо. Пилар была уверена, что прадедушка очень многого ей не рассказал. Его сказка закончилась тем, что пришел ангел и исцелил девушку, и она стала прекраснее самого солнца. Один раз ей рассказали эту историю, но она запомнила ее на всю жизнь.

Потом Пилар часто слышала, как ее прабабушку Кристал[2] называли Хрустальным сердцем. Говорили что-то про страшный день, когда оно разбилось и про то, что она никогда не любила ни мужа, ни дочь. И о стеклянных глазах, мерцавших в темноте, когда прабабушка безжизненным голосом рассказывала дочке сказки. Глядя на эту девушку, лежащую на больничной кровати, Пилар начинала понимать, что происходило с Хрустальным сердцем. И понимала прадедушку. Эту жуткую, вселяющую первобытный ужас хрупкость невозможно оставить или отпустить. Пилар никак не могла заставить себя выйти из палаты, а уж вычеркнуть из жизни эти руки-веточки, эти полупрозрачные пальцы и белые губы было выше ее сил. Она врач. И она должна помочь.


Мужчина. Он приходил к ней во сне. Всегда. Один и тот же сон. Он молча смотрел на нее, но она сжималась в комок и отворачивалась. Он не подходил ближе, не звал ее по имени. Но всегда, всегда приходил. Никогда не отдавал ее темноте. Сейчас он разговаривает с Пилар. Она волнуется, пытается что-то объяснить. Отрицательно качает головой. Он останавливает поток слов движением головы. Понурившись, Пилар отдает документы.

– Привет, – он у ее кровати. – Я заберу тебя. Ты со мной, малыш. Больше не бойся.


Огонь весело трещал в камине, тщетно пытаясь обогреть свернувшуюся клубком девушку. Она сидела в кресле и смотрела отрешенным взглядом на языки пламени. Мор стоял в углу и наблюдал за ней. Много времени прошло, а она не подпускала его к себе. Ни малейшей возможности вернуть ей подарок. Что-то прочно стояло вокруг нее. В один из вечеров он не понес ее как обычно на кровать, а оставил сидеть в кресле. Она так и не сменила позу за всю ночь. Не встала и не пошла в спальню. Так и сидела перед остывающим очагом. Даже не поправила сползший с плеча плед. Создавалось ощущение, что ей нигде нет места.

– Пришел за ее душой, Демон?

– Откуда ты знаешь, что я здесь, Всадник? – прошелестело пламя.

– У нее волосы встали дыбом, – ответил Мор и, приблизившись, погладил руки, приглаживая наэлектризованные волоски, и вставшие дыбом волосы на голове.

– Почему ты не возвращаешь ей душу? Добей или дай ей выбор, будь справедлив, – пламя застыло.

И никто не заметил, как скрючились пальцы на ее ногах.

– Сомневаюсь, что ты4 сам уверен в том, что я буду оправдываться перед тобой, – Мор даже не смотрел в ту сторону. – Весь твой род уже давно должен был понять, с кем вы связываетесь. Да, они слабы, но они упрямы, как ослы. И если что-то вбили себе в голову, то тут уже ничего не поделаешь.

Языки огня полыхнули и из тени выступил Демон.

 Остановился, не отрывая взгляда от маленькой фигурки, сидящей в кресле. Что-то похожее на жалость мелькнуло в его глазах, но тут же растворилось в сардонической усмешке.

– Так чего же ты хочешь, Всадник? Или ее душа уже растворилась в тебе? – его губы кривились, а глаза оставались холодными. – Смотри, ее волосы почернели. Я знаю вкус ее крови.

– И ты за этим пришел? – холодно поинтересовался Мор. – Не стоит. Она останется.

Демон прищурился, но не стал спорить. Слишком противна была эта бездушная оболочка. Она лишилась своего света, привлекавшего его, лишилась вкуса.

Мор слегка обернулся к нему.

– Она отдала мне душу, потому что разделила ее со мной. И решила, что если ты поимеешь ее, то каким-то мифическим образом сподобишься трахнуть и меня.

– Она больная? – ошалел Демон.

– Она останется, Демон, останется навсегда.

Рука ее дернулась, пальцы сжались в кулак. И расслабились. Огонь весело плясал в ее глазах. Пустых. Кукольных. Стеклянных. Отбрасывал тени на фарфоровые щеки. Она слышала родной голос, который звал ее. Хриплый с непривычки.

«Нет», – решила кукла. И только хрустальная слезинка сорвалась с ресниц и с легким звоном разбилась о пол.


Кимана





[1] De Madrid al cielo (исп.) – известная испанская поговорка, подразумевающая близость неба.

[2] Cristal (исп.) – хрусталь




Комментарии:
Поделитесь с друзьями ссылкой на эту статью:

Оцените и выскажите своё мнение о данной статье
Для отправки мнения необходимо зарегистрироваться или выполнить вход.  Ваша оценка:  


Всего отзывов: 10 в т.ч. с оценками: 8 Сред.балл: 5

Другие мнения о данной статье:


Кики [01.03.2010 00:27] Кики 5 5
Снова и снова я буду читать и не находить подходящих слов, чтоб выразить все то многообразие чувств и эмоций, которые заставляют меня испытывать твои истории. Трагичное начало, невероятно эмоциональная и чувственная середина и вновь трагедия в конце. Но это еще не финал, я знаю, все только начинается. И я с нетерпением буду ждать того момента, когда смогу окунуться в очередную часть этой удивительной истории.

Оксаночка [01.03.2010 01:14] Оксаночка
Балансировать между двух огней и не обжечься? Невозможно. Обжечься и остаться прежней? Невозможно. Даже став куклой остаться верной себе? Возможно... Всё возможно... Да, Ким, всё возможно!!!

Оксаночка [01.03.2010 01:16] Оксаночка 5 5

Tsvetochek [01.03.2010 11:49] Tsvetochek 5 5
Ким - ты гений)))

Руста [01.03.2010 15:18] Руста 5 5
Ты меня, Ким, знаешь и поэтому, наверное, не удивляешься, что иногда я не оставляю комментов к твоим рвущим душу сочинениям. Я просто не могу дочитать их до конца. Я бегу от таких эмоций. Но когда всё-таки дочитываю, обязательно комментирую. "Кукла" сначала мне напомнила произведения Гауфа, но потом я поняла, что не всё так безнадежно. И тогда в голову пришло другое сравнение - Андерсен. Только не тот, залакированный, которого читают дети, а истинный, из его Собрания сочинений. Так вот. Грустно, да. Но это твой стиль, это твоя душа. Пусть будет))

Фэйт [01.03.2010 15:48] Фэйт 5 5
Каждый раз хожу больная после твоих рассказов, они вынимают душу и выворачивают её наизнанку. Я не знаю как тебе удается так скрупулезно и профессионально препарировать человеческие поступки, желания и эмоции? Жестко? Ну и пусть!

Arabeska 2.0 [02.03.2010 01:17] Arabeska 2.0 5 5
Ким, ну как всегда - ты вывернулась наизнанку и все читавшие вместе с тобой...)))

Тира [02.03.2010 21:25] Тира 5 5
Ким, ты, безусловно, мастер слова... (5)

Kimana [04.03.2010 14:01] Kimana
Девочки, спасибо всем ))
Кик, я буду стараться оправдать твои ожидания!
Руст, я долго даже не могла найти слов... Спасибо казалось мне несколько пустоватым. Естественно, я осознаю, что мне до Гауфа и Андерсена, как до Китая, но все равно сравнение безумно приятно. Большое тебе спасибо от всей моей лирической души )))
Фэйт, я очень люблю читать вещи, которые заставляют мое сердце сжиматься или биться чаще... Чтобы ком в горле стоял... Если эти мои где-то корявые, где-то наивные строчки заставляют ваше сердце сбиться с обычного ритма, то нет для меня большего признания, чем знать, что читающие какое-то мгновение ощущали тоже, что и я.

Lineage [30.04.2010 00:58] Lineage 5 5
Почему-то мне хочется плакать... но почему-то я не могу...

Список статей в рубрике:
22.04.11 00:22  Звериная охота *   Комментариев: 9
22.12.10 00:04  Исповедь   Комментариев: 11
26.05.10 11:24  Выбор   Комментариев: 9
24.02.10 19:59  Поле   Комментариев: 15
24.12.09 21:39  Последнее Рождество   Комментариев: 22
22.10.09 22:00  О среднестатистической ведьме   Комментариев: 16
23.10.09 01:56  Прикосновение бесконечности   Комментариев: 13
06.09.09 16:13  Память (сказка)   Комментариев: 12
06.09.09 14:18  Записки жены Смерти   Комментариев: 16
06.07.09 19:54  Мое первое интервью   Комментариев: 14
17.01.16 18:52  Гайя
11.08.12 23:33  Стальной князь и Земная богиня   Комментариев: 6
20.02.12 20:58  Тридцать первое октября   Комментариев: 9
29.08.11 15:08  Еще не там, уже не здесь   Комментариев: 11
21.01.14 20:10  Компенсатор   Комментариев: 7
13.01.16 22:03  Биф   Комментариев: 8
09.08.14 01:44  Первый опыт   Комментариев: 3
28.09.13 16:04  За тридцать секунд   Комментариев: 15
10.11.18 12:09  Наизнанку   Комментариев: 3
20.12.16 23:52  Соседи
16.12.12 22:39  Кто съел мышонка Писклера?   Комментариев: 6
06.12.14 17:59  Desert Rose   Комментариев: 1
07.03.14 21:59  В поисках души   Комментариев: 9
24.12.09 21:38  Новогодние зарисовки   Комментариев: 4
18.12.09 22:17  Калейдоскоп бесконечности   Комментариев: 9
05.03.16 11:23  Голоса   Комментариев: 5
08.10.15 23:12  Дневник повешенного
16.12.12 15:26  Осколки   Комментариев: 6
15.07.12 14:06  Приманка   Комментариев: 6
27.02.12 22:36  Любовь (Сад роз)   Комментариев: 9
22.02.12 18:45  Кот Шредингера   Комментариев: 4
18.10.11 17:45  Неизбежность   Комментариев: 9
26.04.11 10:31  Кризис среднего возраста (Одиночество и лангольеры)   Комментариев: 16
24.12.10 21:03  Один день   Комментариев: 5
11.09.10 00:42  Фаворитка
04.09.10 13:29  Попалась, птичка
04.09.10 13:11  Демон сидящий   Комментариев: 9
25.05.10 19:51  В погоне за Эми   Комментариев: 8
20.05.10 21:15  Кукла. Возвращение   Комментариев: 7
21.02.10 01:57  Кукла   Комментариев: 10
20.02.10 21:02  В поисках любви   Комментариев: 8
09.07.09 19:45  Налево пойдешь - Смерть свою найдешь…   Комментариев: 13
Добавить статью | Хроники Темного Двора | Форум | Клуб | Журналы | Дамский Клуб LADY

Если Вы обнаружили на этой странице нарушение авторских прав, ошибку или хотите дополнить информацию, отправьте нам сообщение.
Если перед нажатием на ссылку выделить на странице мышкой какой-либо текст, он автоматически подставится в сообщение