Я загадала на звезду*

Новый год начался просто «восхитительно». За пару дней до самой долгожданной в году полночи я развела кипучую деятельность, носясь по дому как ужаленная и украшая всё и вся в преддверии праздника. На вопрос супруга: «На кой черт тебе все это надо, если Рождество уже прошло?», я заявила, что в моей стране Новый год – главный праздник. Какое-то время Дэррок силился понять, какую такую «мою страну» я имела в виду, что тут же вызвало во мне волну обиды. Наблюдая за мыслительным процессом, отображавшимся на его идеальном лице, мне вдруг так захотелось стукнуть его деревянной ложкой, которой я мешала крем для торта, но, живописав себе последствия, я передумала это делать и заела обиду сладеньким, облизав ту самую ложку.

Новый год мы решили отметить в Дублине. Вернее, сначала я хотела устроить праздник в нашем замке в Шотландии, но дочь заявила, что бескрайних просторов, чистого воздуха – короче, единения с природой ей и в Хогвартсе вполне достаточно, и она страстно желает соприкоснуться с «грязной цивилизацией» хотя бы на пару дней каникул. Отказать любимой дочери мы не посмели.

Живя бок о бок со своим супругом, я не имею ни малейшего понятия, чем конкретно он занимается все то время, когда мы не вместе. Стены между мирами давно пали, в нашем мире воцарился хаос, Всадники гарцуют по Земле, разжигая войны, неся боль, потери и смерть. Он добился своего. Казалось бы, что еще? Но нет, он вечно занят, у него срочные дела, мать их так! Вот и в этот раз, в канун Нового года, зная, как важен для меня этот праздник, Дэррок умудрился появиться ровно за пять минут до полуночи, даже не посчитав нужным извиниться за задержку. В момент его появления я дала бы фору любому кипящему чайнику: настолько меня распирало возмущение и негодование. Он же был спокоен и расслаблен, словно ничего не случилось, сел за праздничный стол и принялся с удовольствием поглощать все те вкусности, которые я с такой любовью и вдохновением готовила весь вечер. Авария бросила на меня сочувствующий взгляд, сжав под столом мою ладонь. Моя дорогая девочка, как же я по ней соскучилась!..

...Уложив Аву спать и пожелав ей приятных сновидений, я покинула комнату дочери и побрела по коридору в сторону нашей спальни. Странные мысли, которые раньше никогда не приходили мне в голову, сейчас носились там шумным роем, не давая покоя. Я думала о том, какая судьба уготована моей девочке: ведь она не обычный ребенок, ее появление на свет было вызвано не естественными процессами, а магией. Как мне ни было жутко, но я стала проводить параллели между ней и творениями Темного Короля. Какими последствиями чревато наше с Дэрроком колдовство, чего нам стоит ожидать в будущем?

С этими невеселыми мыслями я легла в холодную постель, даже не надеясь быстро уснуть. Спустя полчаса отворилась дверь, и до меня донеслись приглушенные мягким ковром шаги.

– Дэррок...

– Кики, я тебя прошу, только не начинай опять, – сказал он, раздеваясь. – Ты же прекрасно знаешь...

– ...что работа для тебя на первом месте, а я занимаю почетное второе? – закончила я за него. – Не переживай, милый, с этой мыслью я уже как-то научилась жить. Только одного в толк не возьму – зачем было устраивать весь этот цирк с Лас-Вегасом, если можно было элементарно оставить за мной статус любовницы. Тогда я просто не имела бы права тебя в чем-то упрекнуть... И вообще, я не об этом хотела с тобой поговорить.

Гнетущее молчание за моей спиной дало мне понять, что слова попали в цель. Пусть не в самое яблочко, но все же хоть какое-то очко в мою пользу.

– Что ты хотела сказать? – наконец произнес Дэррок.

– Ничего. Забудь. С Новым годом, милый, – и я потушила ночник.

Вот так, с взаимными упреками и недомолвками, местами разбавленными вспышками безудержной страсти, мы дожили до середины февраля.

Я пересекла холл и уже начала подниматься по широкой парадной лестнице, когда раздался звонок в дверь. Я замерла на ступенях. Кто-то из слуг открыл дверь, и в холл вошли два неземной красоты существа. Высокий парень спортивного телосложения, с ярко выраженными чертами лица, черными шелковистыми волосами, пронзительным взглядом светлых глаз, и девушка – стройная, как лоза. Гибкая фигурка словно плыла по воздуху, плечи покрывала пелена золотистых волос, а томный взгляд с поволокой не смог бы оставить равнодушным ни одного нормального мужчину. Увидев меня, они склонили головы в знак приветствия и направились в левое крыло, где их, видимо, уже ждал мой муж. На мгновение я залюбовалась гостями и даже испытала укол ревности, глядя на прекрасную девушку, но доли секунды хватило, чтобы наметанный глаз прорвался сквозь тщательно созданную иллюзию и узрел тошнотворную правду: я стояла и смотрела на двух удаляющихся Серых существ. Меня всю передернуло от омерзения, и я поспешила убраться из холла, попутно стерев жуткий образ из памяти.

«Дожили, ты уже ревнуешь мужа к этим мерзким тварям, – подумала я, глядя на себя в зеркало ванной комнаты. – Ну да, сначала он с ней порезвится, а потом откусит кусочек во имя вечной жизни... Что ты несешь? Послушай себя, идиотка!»

 – Не хмурься, тебе это не идет, – услышала я явно не свой внутренний голос и бросила взгляд в зеркало: за моим плечом стоял Раум – мой старый поклонник из Преисподней. В данном случае «старый» можно понимать двояко: познакомились мы давно и так же давно не виделись (Ему было за что на меня обижаться, ведь в нашу последнюю встречу, когда он так усердно и искусно пытался меня соблазнить, я уснула в его руках на самом интересном месте – сказались усталость, количество выпитого и съеденного... Да, так умею обескуражить только я.). С другой же стороны, учитывая его истинный возраст древнего демона...

– Раум?

– Собственной персоной. Скучала?

– Я...

– Лучшее зеркало для женщины – это глаза влюбленного мужчины, так у вас говорят?

Его слова резанули по сердцу, словно острый клинок. Я отвела взгляд, но не обернулась.

– Зачем ты здесь? Я тебя не звала.

– Знаю, – прошептал он мне в волосы. – Потому и пришел. Ты слишком давно не давала о себе знать. Почему бы это?

– Потому что у меня все прекрасно и адюльтер мне совершенно ни к чему.

Говоря это, я почувствовала, как его ладони легли мне на плечи, прошлись вниз по спине, затем одна обогнула талию, замерев на животе, другая же очертила полусферу ягодицы. Я замерла. Сердце екнуло и забилось чаще.

– Правда? А почему тогда твое тело говорит мне об обратном?

– Тело бренно, ему свойственны...

– Прекрати нести эту милую чушь!

– Тогда уходи.

Его рука с моего живота переместилась под грудь, пальцы уже нащупали затвердевший под тканью сосок и стали беспощадно ласкать.

– Почему я должен это делать, если вижу, что ты на самом деле этого не хочешь?

– Как ни банально это звучит, – начала я, сбивчиво дыша, – потому что у меня есть муж, и я люблю его. Прекрати, слышишь!

– Твой ненаглядный муженек сейчас очень занят с... – как ты их называешь? – Невидимками. – Его явно веселило это слово. – А я здесь, с тобой, готовый исполнить любую твою прихоть. Я могу развратить тебя за один удар сердца, ты и глазом моргнуть не успеешь...

– Но я не готова. Прошу тебя, уходи!

– Думаешь, ты такая особенная, такая правильная? – зажатая между умывальником и демоном я почувствовала, как его колено настойчиво пытается протиснуться меж моих одеревеневших ног. Не в силах оказывать должное сопротивление, но и не желая поддаваться искушению, я использовала единственный доступный мне способ избежать его поползновений – рассыпалась на мириады светящихся частиц, а в следующее мгновение материализовалась уже за его спиной.

Долю секунды я наблюдала отражение изумленного лица Раума в зеркале, после чего он резко развернулся и устремил на меня пристальный взгляд полных азарта глаз.

– Хм, какая неожиданность! Вот, значит, как мы умеем. Что ж, это будет интересно.

И он стал медленно надвигаться на меня, как скала. Я сделала шаг назад, выставив за спину руку, чтоб не напороться на что-то. Еще секунда, и я снова оказалась зажата между мускулистым мужским телом и холодным кафелем стены. Я даже не успела сделать вдох, как мои руки были уже у меня над головой, удерживаемые за запястья одной его широкой ладонью. Другая же продолжала вызывать трепет во всем моем предательском теле.

– Ты испытываешь мое терпение, детка? Не искушай меня...

Раум пристально смотрел мне в глаза. Что он пытается сделать: загипнотизировать меня, словно заклинатель змей, или прочесть что-то в моем взгляде? Я не успела додумать эту мысль, как вдруг он низко склонил лицо и смял мои губы властным глубоким поцелуем так внезапно, что я задохнулась.

– Ну что, ты и теперь хочешь, чтобы я ушел?

– Д-да...

– Наивная, поверь, скоро, очень скоро, ты будешь умолять меня, чтоб я стал тебя преследовать, – прошептал демон, обдавая мои ставшие чувствительными от такого неистовства губы горячим дыханием. Вдруг он резко повернул голову в сторону входной двери. – Но это будет чуть позже. До скорой встречи, моя сладкая недотрога!

И он растворился в воздухе, словно никогда и не было его вовсе. Зато в дверном проеме материализовался Дэррок. От создавшегося сквозняка с грохотом открылась форточка, заставив меня вздрогнуть всем телом, порыв холодного ветра пронесся по ванной комнате, взъерошив его волосы, и мне почему-то сразу захотелось стать в несколько раз меньше и как можно незаметней. И это желание явно отразилось на моем лице, потому что то, что я увидела в его глазах, обращенных на меня, не предвещало мне ничего радужного...

– Привет! – я изобразила радостную улыбку, но уверена, что со стороны это смотрелось так, словно у меня болят зубы. – Ты хочешь принять душ, да? Я уже ухожу.

– Почему здесь воняет серой?

– Серой?.. А, так это я пыталась свечи зажечь, а спичка все никак не хотела загораться, – солгала я, не моргнув глазом. Благо, и свеча, и спички действительно лежали на маленьком стеклянном столике возле ванны.

Мой детский лепет явно не произвел должного впечатления, потому как мгновение спустя я испытала ощущение дежа вю: неумолимо надвигающаяся гора мышц, пристальный взгляд горящих глаз. Дважды за такое короткое время. Вот только теперь глаза моего визави горели не азартом, нет. В них я видела опасность. Для себя.

– Какая наглость, – холодно произнес Дэррок. – Он что, совсем из ума выжил? Или настолько сведен с ума тобой?.. Он тебя уже трахнул?

– Дэррок, ничего не было! Я его прогнала! Он мне не нужен!

– Ах, ну да, легкий флирт и ничего более. А потом ты погрозила ему своим прелестным пальчиком, и он, стыдливо покраснев, ретировался, клятвенно пообещав больше не приближаться даже на пушечный выстрел. Так, что ли?

– Прекрати ерничать, – вяло возмутилась я. Какое право он имеет меня в чем-то упрекать?.. Или имеет? Наверное, имеет, ведь это я дала демону повод думать, что с меня можно что-то поиметь... С меня или меня?.. Да, я виновата в том, что не пресекла все его поползновения в мою сторону в самом зародыше... Ведь что было бы, не отключись я тогда на пикнике у Шерри?.. Так, стоп! А что я могла сделать? Погрозить прелестным пальчиком? Наорать, обматерить? Да, могла бы, причем с легкостью. А что бы это дало? Вот главный минус менталитета славянских женщин – мы всегда и во всем виним одних себя, а это не правильно! Так нельзя! Да если бы Дэррок был рядом со мной в тот день, на скачках, как и положено любящему мужу, я бы вообще не познакомилась с Раумом. Я просто даже не посмотрела б в его сторону!

– Ерничать? Ну что ты, дорогая, ерничать – это твоя прерогатива. Ну, что же ты молчишь? Что ж не говоришь, что это исключительно по моей вине твой дружок-демон решил компенсировать тебе бедной-несчастной и всеми покинутой недостаток внимания с моей стороны, а?

– Зачем же мне утруждаться, если ты и так все прекрасно знаешь? – осмелела я.

– Конечно, я знаю! Работа у меня такая – все знать. Может, мне его взять на полставки как незаменимого помощника? – Дэррок приблизился ко мне вплотную и тут же скривился. – Да от тебя разит за версту!

Странно, почему я не чувствую никакого запаха? Наверное, это нормально, если ты ведьма: множество зелий содержит в себе серу, вот запах и не ощущается больше так отчетливо. А может, он просто утрирует, чтоб показать насколько сильно ему претит мысль о пребывании тут демона?..

Эти умные размышления мгновенно покинули мою бедную голову, когда тяжелая рука легла на затылок и вцепилась в волосы. Меня схватили за загривок, как паршивого котенка, и потащили к ванной. От внезапной боли я взвизгнула, но сопротивляться не стала. Едва успела перешагнуть через бортик ванной, а оказавшись там, чуть не впечаталась в стену. Тут же над головой включился душ, и меня обдало кипятком. Я снова завизжала, норовя выпрыгнуть из ванной, но, развернувшись, врезалась в мощную грудь и была отброшена обратно к стене.

– Заткнись! Когда он тебя лапал, ты так не визжала.

Резким движением Дэррок задвинул стеклянную перегородку, отрезав мне путь к побегу. Как она не разлетелась вдребезги, ума не приложу.

– Когда он меня лапал, мне не было так больно! – огрызнулась я, за что мгновенно схлопотала оплеуху.

– И ты еще смеешь мне в этом признаваться? Нимфоманка хренова! – раздался грудной рык. Облик мужа я видела смутно: вода заливала глаза, а шаг в сторону он мне сделать не позволял. Вскоре стало еще чудесней – на голову, с характерным звуком, полился гель для душа в огромном количестве. Я поспешила зажмурить глаза, чтоб не испытывать, кроме всего прочего, еще и муки обожженной слизистой. В следующее мгновение я почувствовала себя пуделем на автомойке: прямо как есть, в майке и трусиках, меня принялись намыливать. Да что там, просто стирать! Для полной гармонии не хватало еще рифленой доски, об которую меня с таким удовольствием потерли бы носом.

– Дэррок, хватит!

– Что так? Ты разве по мне не соскучилась? Или тебе неприятно? – он еще усерднее принялся смывать с меня пену. Я ничего не ответила, лишь сцепила зубы в беспомощной ярости (Мойдодыр хренов!). Два океана цвета виски «Black Label» неотрывно смотрели на меня. Чтобы не поскользнуться на скользком дне ванны, я вцепилась в его плечи, впившись в них ногтями. Когда процедура стирки была завершена, Дэррок на какое-то время замер. Я отпустила его плечи и опустила руки, скользнув по его груди. По мне все так же струилась вода, заливая глаза, поэтому я подалась чуть вперед, оставляя струи барабанить по макушке, и уставилась на мужа в нерешительности. Мокрая майка облепила тело, сосками я практически касалась его груди. Он смотрел мне в глаза, ноздри раздувались, желваки ходили по скулам. Наверное, так должен был выглядеть сам древнегреческий бог войны Арес. Молчание и только шум воды в наполненной паром ванной.

 Того, что произошло дальше, я никак не ожидала. Он снова схватил мои волосы в кулак и одним движением развернул спиной к себе, впечатав-таки лицом в кафель. Мои ладошки больно хлопнулись по гладкой поверхности, смягчив «посадку» для лица. Его рука скользнула под резинку трусиков и стала стягивать их вниз.

«Ну, пусть уж так, чем никак», – пронеслось у меня в голове, но, видит Бог, я слишком рано возрадовалась.

Не было никаких прелюдий, не было ласк, не было поцелуев. Грубо раздвинув мои ноги коленом, Дэррок вошел резко, до конца, и, не замирая ни на секунду, стал двигаться во мне с таким неистовством, на которое только был способен. Мощно, жестко. Словно сваи вколачивал. Мне стало так больно и обидно, что я опять воскликнула: «Хватит!», но он не послушал. Лишь накрыл мой рот рукой и продолжил экзекуцию. Не имея возможности говорить, я заскулила в его ладонь. Одновременно с тем, как, придя к финишу, он взорвался во мне мощным потоком, Дэррок не на шутку впился зубами мне в шею, и тут я уже взвыла. Слезы застили глаза, я ничего не видела и ничего не ощущала, кроме боли и унижения. А в голове пульсировал только один вопрос: за что?

Моим главным оружием в периодических перепалках с мужем были слова. Да, в ходе скандалов я своими ведьмовскими способностями частенько наносила урон имуществу, что немало бесило моего мужа, но с нашим достатком все быстро заменялось. К тому же многое можно было легко восстановить простейшим заклинанием «Репаро». А вот слова... О да, своим острым языком я могла ранить очень глубоко, я это знала. И очень часто жалела потом, если вовремя не могла остановиться, заткнуться и промолчать.

Дэррок же избрал по отношению ко мне иную тактику. То, что я на дух не переносила: грубость, жестокость – и достиг в этом абсолютного совершенства.

Когда он, наконец, отпустил меня, я метнулась к перегородке, рывком отодвинула ее и, запнувшись за бортик, вывалилась на пол ванной комнаты. Ну вот, еще и синяк на ноге вдобавок ко всему. Пол подо мной был скользким от стекавшей с меня воды. Я отбросила мокрые волосы с лица и, кое-как поднявшись на ноги, умчалась в спальню.

Благодатных полчаса было подарено мне на самокопание, саможаление и мысли типа «Все мужики козлы!», которые я лелеяла, свернувшись калачиком на краю кровати, под одеялом. Затем дверь ванной отворилась, Дэррок пересек спальню, остановившись так, чтобы попадать в поле моего зрения. Сволочь. Промокнув полотенцем волосы, он бросил его в кресло и приблизился к кровати.

– Ну что, жива, адская зазноба? – Он протянул ко мне руку, но я молниеносно от нее отмахнулась.

– Не прикасайся ко мне!

– Милая моя, я буду к тебе прикасаться, когда захочу, где захочу и как захочу. Ты что, еще не поняла? Так я тебе охотно еще раз объясню. – От елейного голоса мужа меня словно обдало ледяной водой. Увидев, что он ухватился за край одеяла, с намерением его с меня сорвать, я метнулась на другой бок, спеша отползти на противоположный край кровати, да не тут-то было. Дэррок схватил меня за щиколотку и, упершись коленом в матрац, рывком потянул на себя. Я перевернулась на спину и лягнула его со всей дури (а этого добра хватает) свободной ногой в грудь. Он шумно втянул воздух, казалось, искры полетели из его янтарных глаз, но мою ногу не отпустил. Я брыкалась и извивалась как уж на сковородке, пока он пытался протащить меня через постель. В конце концов, из его груди вырвался бешеный рев, и в то же мгновение его тяжелое тело упало на меня, вдавив в матрац и выбив весь воздух из легких. Я понимала, что победит в этой борьбе только один, и это буду не я, но бороться решила до окончательной потери сил, никак не меньше. Я выгнулась дугой, словно эпилептик в припадке, и взревела что есть мочи, пуская в ход ногти: я царапала и впивалась без разбора, умудрилась пару раз шваркнуть мужа по лицу, оставив три длинные полосы на скуле. Дэррок отпрянул, пытаясь поймать в воздухе мои беспорядочно мелькавшие руки. Раздался низкий утробный рык... и мы оба замерли, уставившись друг на друга. Я повернула голову – в дверном проеме, сверкая изумрудными глазищами, стояла Багира, моя любимица (не буду вдаваться в подробности взаимоотношений между моим мужем и моей питомицей, скажу просто – полная взаимная «любовь»). Пока я отвлеклась на Багиру, мой супруг воспользовался ситуацией, мертвой хваткой вцепившись в мои запястья и пригвоздив руки к постели у меня за головой. Паскуда!

 Пантера обнажила клыки, издавая шипение. Дэррок, по-звериному приникнув к кровати, то есть ко мне, скривился в таком же зверином оскале и издал ответное шипение. Багира еще несколько секунд продолжала на него смотреть, но затем отвела взгляд, облизнулась и развернулась к нам спиной, удаляясь из комнаты. Это зрелище настолько меня заворожило, что на какое-то мгновение я просто потеряла дар речи.

– Так на чем мы остановились? – Дэррок смотрел на меня сверху вниз и гаденько улыбался, склонив голову чуть набок.

– На том, что ты садист и извращенец. Пусти меня! Мне больно!

В этот момент я отчетливо ощутила, как мой муж, лежа на мне, начал возбуждаться. От моих попыток высвободиться полотенце, которое было обернуто вокруг его бедер, давно уже затерялось в ворохе скомканных простыней, и теперь наши тела разделяла лишь тонкая ткань моей шелковой ночнушки.

– Мне больно, ты слышишь?! – прокричала я ему прямо в лицо.

– Это хорошо, – спокойно ответил Дэррок. – Так и должно быть. Только тогда ты запомнишь этот урок. А потом ты будешь биться в истерике и кричать от боли, умоляя меня продолжать эти игры...

– Никогда! – прошипела я в ответ и, приподняв голову, укусила его прямо за сосок.

Коротко взвыв от боли, Дэррок, тем не менее, затем расхохотался.

– А вот это мы посмотрим! – и, продолжая одной рукой удерживать мои запястья, другой рукой он схватил меня за подбородок и накрыл мои губы своими. Я сжала зубы, но он сдавил мои скулы так сильно, что мне пришлось сдаться. Его язык тут же проскользнул внутрь, исследуя каждый уголок и заставляя меня задыхаться.

Почувствовав, что я смирилась с участью жертвы, Дэррок отпустил мой подбородок и начал медленно перемещать руку вниз, скользя по гладкой ткани и очерчивая каждый изгиб моего тела. Дойдя до кружевной оторочки, он нырнул под шелк и начал движение в обратном направлении теперь уже по обнаженной коже. Теперь я чувствовала его возбуждение внутренней стороной бедра в полной мере. Внизу предательски запульсировало. Слабовольная, я не смогла устоять, не смогла игнорировать такие желанные прикосновения любимых рук и подалась к нему всем телом, насколько могла это сделать под его тяжестью. Я выгнула спину дугой, его рука скользнула по ребрам, чуть задержалась на полушарии груди, вершинка которой уже призывно смотрела вверх, слегка сжал ее и двинулся дальше; шелковая ткань следовала за его движениями, собираясь в гармошку на запястье. Вот я потеряла его из виду – шелк накрыл мое лицо, а в следующее мгновение Дэррок проворно стянул ткань на моих запястьях, приподнялся, развернул меня перпендикулярно изголовью и «пришвартовал» к спинке кровати. Привязывая, он посмотрел мне в глаза, и я отметила, что в его взгляде плескалось предвкушение.

– Ну, а вот теперь, пожалуй, начнем, – сказал Дэррок, нависая надо мной на вытянутых руках. Почему-то мне совсем не понравился тон, которым он это сказал, но я обо всем напрочь забыла, когда он опустился­­ и стал не спеша прокладывать дорожку из поцелуев от шеи и дальше вниз по моему телу, местами слегка покусывая кожу. Дойдя до заветного места, Дэррок сел передо мной на колени, долго и с ухмылкой смотрел в мои затуманенные наслаждением глаза, а затем взял меня за щиколотки и широко развел ноги в стороны...

C трудом разлепив веки, я проснулась. Уставшая, разбитая, я чувствовала себя так, словно этой ночью меня насиловала рота солдат.

Семь раз... Семь раз Дэррок упорно и методично, самыми изощренными способами доводил меня до вершины, но затем безжалостно толкал в пропасть, не давая добраться до пика. На восьмом, не выдержав напряжения, я провалилась в забытье, но, завершив истязания, мой экзекутор этим не удовлетворился, а решил привести меня в чувства. Зачем? Чтобы услышать признательное «спасибо»? Или чтобы заглянуть в мои полные слез глаза и убедиться, что цель проделанной работы успешно достигнута? Что ж, это так. Ощущение использованности и тотальной опустошенности, абсолютно бесстрастное выражение лица и пространный взгляд просто кричали об этом. Я повернулась на бок, подползла к самому краю кровати, подальше от него, прижала руки к груди, сжав ладони в кулачки, и невидящим взглядом уставилась перед собой. Когда глаза начало щипать, я их закрыла и тихо заплакала.

– Не утруждайся, Кики, – сказал муж, поудобней устраивая подушку под головой. – Этими приемами ты больше не заставишь меня...

Последние его слова превратились в сплошное глухое мычание: я натянула одеяло на голову, давая понять, что мне абсолютно наплевать, что он думает по этому поводу.

Теперь, лежа в постели и щурясь от пробивавшихся сквозь портьеры солнечных лучей, я усердно старалась не вспоминать, но прекрасно понимала, что не смогу забыть, вычеркнуть из памяти этот злосчастный день моей жизни. Я вытянула затекшую руку из-под подушки и перевернулась на спину, но тут же охнула и вернулась в исходную позицию: моя поясница необъяснимо ныла и чесалась. Я завела руку за спину и пощупала кожу над ягодицами – было больно. Не так чтобы очень, но жутко неприятно. В том месте кожа явно была раздражена. Желая прекратить теряться в догадках, я встала с постели, обернулась простыней и подошла к зеркалу...

 «Вот тебе и шрам на любимой попе...» – мысленно протянула я, рассматривая свое отражение, стоя спиной к зеркалу и глядя через плечо. На моей коже, во всю ширину поясницы, красовалась витиеватая татуировка. Клеймо, если быть точной. В бессильной ярости я издала что-то среднее между протяжным воем и рычание, отчаянно топая ногами и тряся головой.

– Что? Не совсем тот рисунок, который ты хотела?

В комнату вышел Дэррок, бодрый и свежий, только что из душа. Даже будучи невероятно, непостижимо, непередаваемо злой на него, я поймала себя на мысли, что не смогла лишить себя удовольствия пройтись взглядом по великолепному обнаженному мужскому телу. Лишь только эластичная черная ткань нижнего белья стягивала его стройные бедра и упругие ягодицы... Я тряхнула головой, теперь уже прогоняя наваждение.

– Зачем ты это сделал?

– Тебе не нравится? – Приглаживая влажные волосы гребнем, муж изобразил на лице расстройство. Надо отметить, довольно убедительно.

– Зачем ты это сделал?

– Чтобы ты раз и навсегда запомнила и больше никогда не забывала, кто твой хозяин.

– Хозяин? Мой хозяин?!

– Именно. И когда ты в следующий раз вздумаешь поплакаться и подставить свои прелести другому...

– А не пошел бы ты нахрен, Дэррок!

Поймав мой яростный взгляд в зеркале, он скривил губы в усмешке.

– Я не вещь, ты меня не покупал! Ты мне не хозяин, а муж! И если бы ты об этом помнил и вел себя соответственно, ничего бы этого не было! Никогда! – Я сорвалась на крик.

А он невозмутимо молчал.

– И я не могу понять, в чем причина. Куда делся тот мужчина, который покорил меня с первых секунд знакомства? Который красиво ухаживал и так обворожительно шептал непристойности уже через несколько минут после первой встречи? Куда пропал мой таинственный и непредсказуемый супруг, который не уставал поражать меня невероятностью своих поступков, который гулял со мной по ночному городу и страстно ласкал в глухих переулках? Где сама строгость и чопорность на светских раутах и совершенная бесшабашность в ночных клубах? Где тот Дэррок, который встречал со мной рассвет на вершине Тамприанских гор и будил ароматом охапки свежесорванного вереска?.. – Я перевела дыхание. – Я знаю, что тебе это вовсе не свойственно, но ведь ты был таким разным для меня, и тебе самому это нравилось, я же видела!.. Наивная идиотка, я думала, ты меня любишь, а ты просто задурил мне голову, тварь бес...

– Что? – он резко обернулся и отошел от зеркала, обжигая меня презрительным взглядом. – Ну, договаривай! Какая я тварь? Бездушная?

– Бессовестная. Ты бессовестная тварь, Дэррок. Ты прекрасно знал, что я приму тебя любым. Таким, каков ты есть, что со мной не нужно притворяться. Но ты решил играть роль, а потом вдруг покинул сцену посреди спектакля... Ты обманул меня. И я тебе этого не прощу.

– Бессовестная? И это мне говоришь ты? Та, которая чуть не изменила «любимому мужу» с бесовским отродьем прямо у него под носом, в его собственном доме? – Дэррок выдал свою коронную ухмылку, проведя ладонью по прессу, словно стирая невидимую капельку.

– Если бы «любимый муж» не погряз в своих интригах и лжи и был хоть чуточку внимательней, он бы понял причину всего, что произошло. Я ведь не так много прошу...

– Чего ты хочешь? Я дал тебе все, чего только может пожелать смертная женщина: комфорт, благосостояние, защищенность. Тебе не хватает шатаний по барам? Дурацких прогулок по городу? Серенад под балконом?..

– Мне не хватает тебя! А все то, что ты перечислил, – это элементарное проявление внимания, привязанности...

– Моя привязанность отлично проявилась на твоем теле и прекрасно там смотрится, – без тени иронии или теплоты во взгляде заметил Дэррок. – Теперь ты привязана ко мне до конца своей жизни, любимая.

– Что это значит? – насторожилась я.

– Только то, что отныне никто не сможет обладать тем, что принадлежит мне.

– Я не понимаю...

– В твоих же интересах, чтобы ты никогда и не поняла, – ответил мой муж, а когда я собралась снова задать вопрос, жестом дал мне понять, чтобы я заткнулась. – Я все сказал.

С этими словами он подошел к шкафу и начал одеваться.

– Да, и еще, я запрещаю тебе покидать дом. Будешь сидеть здесь до тех пор, пока я не позволю тебе выйти. Надеюсь, я ясно выразился?

– Ты с ума сошел? Мне нужно на работу! Меня ждут пациенты!

– Мне плевать на твою работу и пациентов! – рявкнул Дэррок в ответ. – Я вообще не вижу смысла во всей этой суете, если все они рано или поздно сдохнут!

От его слов я аж оторопела на мгновение, но вскоре пришла в себя и ответила:

– Смею тебе напомнить, что если ты не найдешь способ вернуть себе бессмертие, то рискуешь точно так же сдохнуть в любой момент.

Его аристократическое лицо исказила жуткая гримаса, но Дэррок не поддался на провокацию и, процедив сквозь зубы: «Я тебя предупредил», направился к двери.

– Я ненавижу тебя! – воскликнула я в сердцах и махнула рукой. Что-то пролетело мимо меня и, врезавшись в притолоку над уже закрывавшейся за мужем дверью, разлетелось на осколки. Ну вот, очередной фарфор династии Цин или Мин.

Я отшвырнула простынь на кровать и кинулась к шкафу. Ага, сейчас! Буду я дома сидеть взаперти! Не тот случай! И плевать мне на то, что он со мной за это сделает. Хуже, чем было, уже не будет. Собрав все самое необходимое в течение нескольких минут, я сделала глубокий вдох и телепортировалась.

Окончание