Мама крайне изумилась моему появлению не на рассвете, да еще и трезвой. Я не стала отвечать на вопросы, быстро разделась, сбегала в душ и упала в постель. Мысли хаотично носились и никак не могли выстроиться в нормальном порядке. Внутри нарастало ощущение, что меня непреодолимо тянет к черной дыре и как только я окажусь у горизонта событий, пути назад не будет.
Телефон в руках казался тяжелым камнем. Я открыла мессенджер и отправила «Я дома». Сообщение осталось не просмотренным. Черная воронка приблизилась, я даже услышала низкое гудение. Моя черная дыра могла издавать звуки? Какие, к чертям, звуки в космосе? Хотя ученые вроде недавно выложили нечто криповое, объявив это музыкой черных дыр. Нет, это всего лишь вибрировал телефон. Ольга. Я не ответила. Тогда она прислала сообщение, что дала мой номер Сергею, так как он очень просил и волновался, все ли со мной в порядке. Я разозлилась. Какого она раздает мой номер без разрешения? Следом пришло послание от Сергея. Не читая, я занесла абонента в черный список, с трудом преодолела желание отправить туда же Ольгу.
Почему Йондэ даже не прочитал мое сообщение? Позвонить? Я перевернулась на спину и прижала к груди телефон. Звонить почему-то было страшно. И стыдно. Люка, моя бабушка, всегда твердила, чтобы я никогда-никогда не делала первый шаг, так я буду казаться доступной. Ну что за бред, если я в первый же вечер поехала к этому мужчине домой, на утро переспала, а на следующий вечер притащила в его дом свои вещи? Это мой мужчина, какая разница, кто кому звонит. Я чувствовала себя виноватой. Не за свой готический костюм — подумаешь, фетишные шмотки, не за флирт с музыкантами — они про меня уже забыли, да и не флирт это был, а так, тусовочный угар. А за то, что с чего-то вдруг решила, будто Лиму Йондэ нет места в моей жизни. Да, мне он нравился (и еще нескольким сотням тысяч фанаток по всему свету), он был харизматичным и ярким, но это был человек из другого мира.
В голос застонав, я постучала себе кулаком по лбу. Дура!!! Тебе было дело до того, чем Йондэ занимается? Да ты понятия не имела кто он такой. Ну узнала, это что-то изменило? В его отношении к тебе что-то было не так?
Да что со мной такое! Я смахнула с щек слезы. Йондэ совершенно обычный человек, обычный парень. Наши отношения не касаются ничего и никого, кроме нас. Ну музыкант он, и что? Я же люблю музыку! Вот мне и привалило! Я спец по защите данных, он музыкант. У каждого из нас своя любимая работа. Так в чем же дело? Ни в чем. Он ко мне со всей душой, заботился, помогал, успокаивал, а я ему что? Неблагодарная сучка, вот кто я такая.
— Прости меня, Йон, прости меня, пожалуйста, — шептала я. — Я все испортила, да? Своими руками все сломала? Ты же не мог не почувствовать, как я тебя игнорировала, как избегала. Ты же не дурак. Зачем унижаться и бегать за мной. Уговаривать. Зачем тебе это надо? Раз ты мне не нужен, то и ладно, счастливого мне пути, ведь так?
Было больно. Как же было больно все это наконец осознать. Принимать его заботу как должное, а в ответ... Ну и что я дала ему в ответ?
Руки дрожали, я едва не выронила телефон, пока открывала быстрый набор.
«Абонент не отвечает или находится вне зоны действия сети», — сообщил мне холодный женский голос, вбивая в меня каждое слово. Черный список, да? Туда мне и дорога.
Проснулась я словно от толчка, села в постели. Взяла маленькое зеркало и ужаснулась. Даже с бодуна я так никогда не выглядела: волосы запутались, глаза опухли от слез, губы искусаны в кровь. Мама испугается. Хорошо, что суббота и не идти в офис. Тут даже примочками не помочь. Глаза еще и чесались. Наверняка, кот спал на моей подушке, я его во сне обнимала, а потом потерла глаза.
Машинально взяла телефон. Никаких звонков и сообщений, кроме кучи лайков и ответов из группы. Я горько усмехнулась. Ну что, буду теперь и дальше писать новости о жизни айдола Лима Йондэ? Наблюдать за ним по фанкамам и желать счастья? Открыла мессенджер. Я не стерла наши последние разговоры. Мало их было, очень мало, короткие ответы. Мои короткие ответы... И прочитанное последнее сообщение. Я глупо улыбнулась, погладила отобразившиеся на экране две галочки.
Звонок.
Арпеджио Марке.
Йондэ?
— Йон? — прохрипела я. Голос все еще дрожал — со сна, от слез.
— Мелкая, разбудил? — бодро спросил хидосец.
— Нет. То есть я только проснулась. У тебя все нормально? Я звонила...
— Я только что с самолета. Назови мне свой адрес.
— Адрес? — тупо переспросила я. — Мой?
— Твой, давай, просыпайся скорей.
Я потерла глаза, почесала затылок. Адрес... Я все же что-то у него забыла, и он решил отправить? Может быть, флайкат? Это было бы здорово, я здесь такое не куплю, да и память о Хидо останется.
Продиктовала адрес с индексом, Йондэ повторил его вслух вслед за мной.
— Водитель говорит, примерно сорок минут, на Кольцевой пробка, — сказал он и отключился.
— На Кольце всегда пробки. Сорок минут это еще очень быстро, — пробормотала я и погладила прыгнувшего на меня кота.
Встала и побрела в ванную. Мама сидела на кухне за лэптопом и занималась ежемесячными платежами. Что-то выписывала из тетрадки, что-то заносила обратно. Экономист же, вот и рассчитывала бюджет семьи на следующий год. Она подняла глаза над монитором, поправила очки на кончике носа и проводила меня взглядом.
— Н-да, деточка, — громко вздохнула она, — тяжелая у тебя жизнь, сложная, даже напиться нормально не в состоянии, так бы твоему «тормозила головой» было хоть какое-то объяснение.
Я чистила над раковиной зубы и продолжала рефлексировать. Напиться можно и сейчас. Прям с утра, только это не поможет. Надо как-то реорганизовать свою жизнь, чтобы было некогда страдать. Жаль, с Агентством уже все. Ну а если вернуться? Позвонить Нилло, сказать, что не срослось, попросить архисложное задание и погрузиться в него, пока моя беда не сгинет сама за истечением срока давности. Звучало вполне привлекательно. Я вылезла из душа, сходила к себе, натянула домашние штаны и футболку с надписью «Пусть сдохнут все, кто нас не захотел» и вернулась на кухню.
Мама отодвинула компьютер, подошла ко мне сзади, погладила по голове и начала заплетать косы.
— Ну, — прервала она молчание, покончив с первой косой, — что же тебя гнетет настолько, что ты стала зомби?
— Я его бросила, — пожаловалась на саму себя я и положила на стол телефон с загоревшейся на заставке фотографией Йона.
— Своего певца?
— Угу.
— Он тебе угрожал?
— Чего?
— Ну бил или вообще был груб?
— С ума сошла? — ахнула я. — Да он и мухи не обидит, если только нах пошлет.
— Ясно.
Мама снова погладила меня и пошла жарить гренки.
Я поковыряла одну и залила в себя ядерную порцию кофе. Маман попыталась добавить туда хотя бы сливок, но я закрыла чашку ладонью.
В дверь позвонили.
— Толик за ключами, наверное, отдай ему.
Мама протянула мне ключи от гаража, и я пошла открывать дверь.
— Ну вот и я, мелкая, прям соскучился, — одарил меня фирменной улыбкой Лим Йондэ.
Я посторонилась, пропуская в коридор хидосца. Закрыла за ним дверь. Он продолжал широко улыбаться. С кухни вышла мама — с лэптопом под мышкой и поспешно вытирая фартуком руки.
— Здравствуйте, мама прекрасной дочери Элви, — поклонился, как принято в Хидо-Соме, в самой вежливой версии в пояс, Лим Йондэ.
Мама перевела на меня испуганный взгляд. Я зависла и только хлопала глазами.
Передо мной разворачивалось действие как в кино: вот мама поспешно кладет лэптоп на обувной шкафчик, бросается к Йондэ, поднимает его, берет за обе руки, крепко жмет, затем обнимает.
— Очень приятно, очень приятно, — повторяла она, — а давайте вы просто называйте меня Наташей. Вы — Лим Йондэ, дочка про вас много рассказывала, и все такое хорошее и интересное.
Она выглянула из-за плеча высокого Йона и снова сделала мне страшные глаза.
Я все еще зависала и пялилась на хидосца.
Они перестали обниматься с моей мамой. Йондэ повернулся ко мне, в его глазах мелькнула усмешка.
— Мелкая, отомри. Отличные косички, не то, что твои обычные — одна вверх торчит, а вторая не пойми как. Ты меня обманула и все-таки вчера напилась?
— Два бокала пива — это ни о чем! — автоматически возмутилась я. — И еды там было полно.
— Пойду-ка я, пожалуй, пирожков напеку. — Мама снова взяла лэптоп под мышку.
— Ты же не печешь пирожки, — все еще не была в силах оторвать взгляда от лица хидосца я.
— Самое время начать, а то зятек худенький какой-то.
— Ему нельзя наедаться пирожками, надо форму поддерживать.
— Ничего-ничего, парочку можно. Завтрак съешь сам, и так далее, а потом будешь сама его диетой мучить. И не держи моего зятя в коридоре, помни о приличиях, проводи в комнату. Ему отдохнуть надо, а то лицо такое усталое. Перелет долгий.
Она скрылась на кухне и дверь за собой прикрыла. Я продолжала стоять на том же самом месте, сжимая в руке ключи от гаража.
— А где твой отец? — спросил Йон.
— В гараж с утра пошел, да вот ключи забыл. Мы думали, это он за ними вернулся.
Хидосец взял меня за плечи, повернул к себе. Кончиками пальцев приподнял в себе мой подбородок. Я смотрела на него и не верила своим глазам. Этого не могло быть.
— Ты настоящий? — спросила я, чувствуя, как от подступающих слез дрожат губы.
— Я же сказал, что буду минут через сорок.
Сказать-то он сказал, но разве до меня что-то дошло? Я всхлипнула. Подняла руку и коснулась его щеки. Он и впрямь выглядел утомленным, я бы сказала измученным.
— Ты что, плохо спал, как вернулся из Пичханы?
— Бессонница, у меня иногда бывает, — пожал он плечами.
Последствия старого стресса, догадалась я. Бедный мой. А я его на пороге держу.
— Стоп! — резко пришла в себя я. — Ты здесь?
— Мелкая, ты меня пугаешь. — Он наклонился и демонстративно прижался губами к моему лбу. — Ледяной. Снежная королева.
— Кита но Оджо, — хмыкнула я.
Откуда в голове возник этот титул, принцесса Севера? Я нахмурилась и потрясла головой. Чушь какая-то. Точно я ненормальная.
По губам Йондэ скользнула легкая улыбка, делая его лицо более резким и внезапно хищным. С легкой горбинкой нос, тонкие, чуть подрагивающие ноздри, открытый и слегка скошенный лоб (он зачесал на бок челку). Тени выделяли скулы и линию губ. Аристократическое лицо, очень ясный и пронзительный взгляд. Красивый мужчина. Просто вот с ума сойти, какой красивый. И он стоит в моем коридоре. У его ног рюкзак. Прилетел налегке, отметила я. Черт!
Я бросилась к шкафчику, достала новые тапочки (как нарочно купила недавно две пары, себе и зачем-то мужские — вот она, моя знаменитая интуиция, в действии). Подхватила рюкзак Йона, взяла его за руку и потащила через гостиную в свою комнату. Там легонько толкнула в кресло и встала перед этим невероятным человеком. Хотела что-то спросить, но он потянул меня к себе на колени. Усадил верхом. Теплые мягкие губы прижались к моим. Он целовал меня долго, вдумчиво. И я вдруг ощутила, как была голодна все это время. Обняла его за плечи, крепко-крепко. Он подался вперед, и я его обвила еще и ногами.
— Господи! — простонала я, когда он прервал поцелуй. Мне было больно. Так больно, что хотелось кричать. — Йон, как же ты вдруг приехал? Как же хорошо, что ты приехал! Я бы умерла без тебя. Не сразу, но я бы просто угасла.
Я понятия не имела, что несла, не задумывалась над этим.
— Испугалась?
Он держал мое лицо в ладонях. Взгляд его был направлен мне за спину, на экран компьютера с открытой страницей фанатской группы.
— Прости меня! — Я не замечала, как по щекам текли слезы. — Я не сразу смогла со всем этим разобраться. А потом мне стало страшно, вдруг уже поздно? Но ты же сейчас здесь! Ведь да?
Я смотрела в темно-карие, почти черные глаза.
— Есть кое-что, чего ты обо мне не знаешь.
— Криминал? — усмехнулся он.
— Криминал? — изумленно переспросила я, сообразила, что он шутит, и облегченно выдохнула. — Нет, что ты. Все прозаичней. Я работаю на АНБСС — Агентство Национальной Безопасности Северного Союза. Я специалист по защите информации. Точнее, работала раньше.
— Я примерно что-то подобное себе и представлял.
Он вытащил из штанов мою футболку, взял мои руки, поднял над нашими головами, потянул футболку наверх, снял и бросил куда-то на пол. Лифчик я дома никогда не носила, и Йондэ обхватил ладонью одну мою грудь, наклонился и поймал губами сосок второй груди. Я со свистом втянула в рот воздух и прикусила губу.
— С чего бы ты такое представлял? — спросила я, когда он выпустил изо рта сосок, и ему сразу сделалось холодно.
Он дунул на него, и я заерзала у хидосца на коленях.
— Навыки, гаджеты. Ты подмечаешь детали.
— Я айтишник, — напомнила я. — Это чистая правда и моя основная работа.
— Интуиция, — пожал плечами Лим Йондэ. — Ты все равно призналась. Спасибо, что рассказала, но почему ты говоришь о своей работе в прошлом?
— Когда я прилетела из Хидо, меня сразу же повезли в Агентство и сообщили, что раз у меня теперь конфликт интересов, они меня отпускают.
— И ты поверила?
— Конечно, нет. Но теперь мне будет свободней и я не стану делать ничего такого, что могло бы навредить тебе или твоей стране. Это закреплено Актом. Договор с моей стороны и с их стороны.
— Понял. Рад, что тебе ничего за это не будет.
— Ты так спокойно это воспринимаешь? — удивилась я.
— Почему бы и нет. У каждого из нас свой долг.
Это так прозвучало, что я тут же вспомнила, что он не просто так в армии служил, как все хидосцы, он воевал, и он мог понять меня как никто другой. Я почувствовала огромное облегчение, рассказав ему правду, и счастье от того, что он воспринял информацию именно так.
— Йон, ты самый лучший на свете, знаешь об этом?
Он смотрел мне в глаза и ухмылялся. В этой улыбке я увидела айдола с фотографий. И я напомнила себе, что это ведь тоже он, его часть, и я должна ее принять.
— Хакер, значит? — Он ущипнул меня за щеку.
— Ну-у... не совсем. Я умею искать ошибки в защите и их исправлять. Или вызывать ошибки.
— Мой сайт...
— Ой, кстати! — воодушевилась я. — Ты решил, что делать дальше? Я могу починить нормально, а не оставлять с заплаткой, как сейчас, и объяснить все твоей команде, чтобы они не повторяли ошибок.
Йондэ продолжал насмешливо меня разглядывать.
— Знаешь, а мы похожи, — вдруг заявил он.
— Чем?
— Ты так же загораешься от своей работы.
Я снова хотела что-то сказать, но он встал, переместился к постели, придерживая повисшую на своей шее меня под попу, упал вместе со мной на подушки и тут же спустил с меня штаны. Когда он раздвинул мои ноги, я охнула. Йон не брился, наверное, со вчера и мне было колко и немного щекотно. Он рассмеялся. Горячие губы прошлись по внутренней стороны моего бедра, поднялись выше, затем снова к груди. А потом Йондэ вдруг замер.
Я скосила на него взгляд. Хидосец спал.
Очень осторожно я раздела своего мужчину. Укрыла одеялом. Он не проснулся. Не знаю, спал ли он в самолете, но даже если и заснул, с учетом, что он жаловался на бессонницу, плюс разница во времени, ему было необходимо отдохнуть. Мне не нравились глубоко залегшие под его глазами синяки. Измученное лицо. Надеюсь, он не голоден. И плохо, что он даже воды не попил. Надо сделать что-то витаминное и поставить рядом.
Я отыскала футболку, зашторила окно, приоткрыла форточку и на цыпочках пошла к двери. Приоткрыла, в комнату тут же юркнул кот. Он вскочил на кровать и уставился на хидосца. Принюхался — усы смешно задвигались, затем медленно взобрался на свернувшегося на боку человека и уселся, уставившись ему в лицо и обернув лапы хвостом.
— Это мой Йондэ, — шепотом объяснила я коту. — Я его люблю. Он очень устал, и его сон нужно беречь.
Кот в мою сторону не посмотрел, но затарахтел. Отлично. Пусть мой хидосец и собачник, целительная сила котов ему не помешает.
Мама вскинула на меня изумленный взгляд. Отчим сидел рядом с ней за столом и крутил в руках забытые ключи.
— Ты ж его бросила, — напомнила мама. — И потом прорыдала всю ночь.
Я пожала плечами. А что я могла сказать? Только то, что я была страшно счастлива видеть Йондэ. Да еще и в своем доме.
— Парень небось проголодался с дороги, — укоризненно посмотрел на меня отчим. — Жду, когда ты нас познакомишь.
— Спит он. — Я достала чайник и насыпала в него нарезанный имбирь. — Устал очень и заснул. Потом проснется, познакомлю.
— Тогда я пошел.
Мама задумчиво следила за мной. Я дождалась, пока вода в чайнике немного остынет и добавила в напиток меда.
— Если захочет пить, — объяснила я свои действия.
— Пироги в духовке. Сделала с разными начинками. У него есть какие-то предпочтения в еде?
— Боюсь, он любит свою кухню, но прекрасно ел то, что я ему готовила в Хидо.
— Ладно, иди, — махнула на меня мама.
— Да. Только выясню еще кое-что.
Я достала телефон и набрала номер менеджера Мина. Тот сбросил вызов. Да что за нах! Я возмущенно уставилась на покрасневший контакт. Покачала головой и начала набирать сообщение: «Мне очень нужно знать расписание Йондэ. Когда у него ближайший ивент?» Мин Куён сообщение прочитал, но отвечать явно не собирался. Ну что за упертый идиот! Я стукнула по столу кулаком, и тут же телефон завибрировал.
— Да! — рявкнула я в трубку. — Какого ты звонок мой сбросил, неужто настолько занят?
— Зачем тебе расписание Йондэ? — раздраженно спросил менеджер.
— Надо! — не собиралась я перед ним отчитываться.
— Йондэ пропал, — заорал на меня менеджер Мин. — Я не могу до него дозвониться со вчерашнего дня. Дома тоже никого нет, и домашняя помощница ничего не знает. Мне сейчас не до расписания и твоих хотелок! У него опять депрессия.
Менеджер отключился. Я хмурилась и смотрела на потемневший дисплей смартфона. Депрессия? Что-то пошло не так в Пичхане? Но Йондэ вел себя как обычно. Хотя... я ведь мало с ним разговаривала в последние дни, да и внешняя веселость ничего не значит.
Я перелила напиток в графин, прихватила поднос и два стакана и помчалась в свою комнату.
Йондэ спал точно так же, как я его и оставила. Склонившись над ним и не обращая внимание на тут же разворчавшегося кота, я провела губами по мягкой коже на мужской щеке, втянула давно ставший родным запах. Мой бедный, мой любимый Йон. Я рядом. Отдыхай и набирайся сил. А я сделаю так, чтобы ты не беспокоился ни о чем, кроме своей музыки. Твое спокойствие — теперь для меня самое важное.
«Я не просто так спрашиваю про расписание, — написала я еще одно сообщение менеджеру. — Мне нужно знать, скольким временем мы располагаем. Йондэ у меня».
«В каком смысле — у тебя?!» — тут же прилетел ответ.
«В прямом. Устал и спит». Я сфотографировала спящего хидосца и отправила фото менеджеру.
Из комнаты я выбегала под громкую вибрацию звонка.
— У тебя? — В голосе Мин Куёна явственно чувствовалось облегчение. — Какого он поперся к тебе!
— Проснется, вот и спроси у него сам.
Я накинула куртку и вышла на балкон. Медленно кружили снежинки. На мой город опустился вечер, выгнав на улицу кучу радующихся зиме детей. Интересно, у Йондэ есть хоть какая-то теплая одежда, кроме толстовки и футболки с длинными рукавами, в которых он приехал? Я бы его в лес на свежий морозный воздух вытащила. Подышать, а потом снова уложила бы спать.
— То-то он твердил, что собирается далеко. А я уж было подумал... — бормотал на хидосском менеджер, не заботясь, что его кто-то поймет. — Ой, ну слава Богу. Элви, ты меня слушаешь?
— Конечно.
— Послезавтра в Пичхане у Йондэ пресс-конференция. Завтра ему необходимо вернуться.
— Он обязательно вернется, менеджер Мин. Я за этим прослежу.
Мы попрощались, и на этот раз Мин Куён был вежлив и обходителен.
«Скоро увидимся», — упоминал Йондэ в одной недавней нашей беседе. Я не была уверена, но спрошу, ведь он мог давно собираться ко мне приехать. Не потому, что хотел мне высказать за вчерашний корпоратив, просто планировал прилететь ко мне.
Я уснула прямо в кресле перед монитором. Посреди ночи меня осторожно перенесли в постель. Так странно. Никто раньше такого не делал, разве что, когда я была маленькая. Устроившись на теплом мужском плече, я погладила гладкие крепкие мышцы, скользнула по чуть подрагивающему животу и повела кончиками пальцев ниже. Путь преградила твердая рука.
— Спи, это никуда не денется, тебе надо поспать, и я тоже еще не выспался.
— У тебя рейс завтра, — напомнила я сквозь подступающий сон. — У нас разница шесть часов, ты прилетишь в Пичхану, там будет утро, а тут-то еще ночь, тебе что, снова сутки на ногах?
— Ничего страшного, так даже лучше перестраиваться. После пресс-конференции снова на самолет, до Хидо полтора часа. И там сразу спать — вот все и выровняется.
Утром я проснулась в одиночестве. О Йоне напоминал только лежащий на кресле раскрытый рюкзак. По привычке я первым делом потянулась за телефоном — на значке группы высвечивалось такое количество лайков и комментариев, что я аж глаза протерла. Бросившись за комп, зашла в соцсеть. Свежая новость, шедшая под заголовком «Эксклюзивно для поклонниц из Северного Союза» гласила, что завтра в Пичхане у Лима Йондэ пройдет первая за четыре года и первая перед камбэком пресс-конференция. Заканчивалась она стандартным пожеланием оставаться на связи и постскриптумом — ждите подробностей о новом альбоме только в этой группе.
— Отнихренассе! — стукнула я по клавиатуре.
Новость была написана с моего IP, но писала ее не я. Ну Йондэ, хмыкнула я, ну ты и засранец.
Хидосец обнаружился за столом на кухне в компании моих родителей. Они что-то бурно обсуждали с отчимом, меня даже не заметили. Мама вопросительно на меня взглянула, но я отмахнулась и скользнула в ванную.
Когда вернулась, меня ожидала тарелка с горячими оладьями.
— Знакомый вкус, — улыбнулся Йондэ. — Значит, бабушка научила маму, а мама тебя?
— Ну да. Семейный рецепт, я же рассказывала.
Отчим откашлялся, на его лице появилось торжественное выражение.
— Ты мне как родная дочь, — начал он, я кивнула с набитым ртом. — В общем... — Он нашел взглядом мою подозрительно молчащую матушку. — В общем, мы согласны.
— С чем? — Я положила себе в тарелку еще пару блинчиков.
— Со свадьбой! — Отчим снова посмотрел на маман, которая как раз откусила огромный кусок оладушка и делала вид, что вообще не в теме.
— Чьей? — уточнила я.
— Я обещаю хорошо позаботиться о вашей дочери.
Лим Йондэ поднялся из-за стола, взял меня за руку, потянул со стула, низко поклонился и заставил поклониться меня. Я смотрела на наши ноги в одинаковых тапках и дожевывала оладушек. Пришел кот, приподнял на меня морду.
— Мя? — спросил он.
— Ага, — ответила я, глотая. — Без меня меня женили.
Мы уселись обратно за стол. Отчим разлил по стопке «отметить это благое дело». Мама ехидно ухмылялась. Я повернулась к хидосцу, он приподнял бровь с видом «ты же все равно согласна, так чего зря время терять».
— О-ок, — сказала я и опрокинула свою порцию.
Вот же! Пьем уже с раннего утра.
Потом нас выпроводили из кухни. Я села за компьютер, Йондэ плюхнулся на кровать и закинул за голову руки.
— Полетишь сегодня со мной? — спросил он.
— Навсегда? — повернулась к нему я.
— Конечно, — одарил он меня солнечной улыбкой, я чуть не зажмурилась. — Хочу тебя забрать себе. Твои родители согласны.
— А твои?
— Я давно живу своей жизнью, — пожал он плечами. — Не беспокойся. Они не будут против.
Я, если честно, не чувствовала подобной уверенности, успела начитаться достаточно про отношение хидосиек предыдущих поколений к иностранкам вообще и северянкам в частности, но это родители Йона, ему видней.
— Ты не ответила.
Я не ответила. Это было слишком внезапно. Его сватовство тоже не казалось нормальным — он же меня вообще ни о чем не спросил, просто взял и поговорил за завтраком с моими родителями. Это нормально для Хидо, да?
— Замуж за меня идешь?
За размышлениями я не заметила, как он встал и оказался позади меня. Поднял с кресла. Обхватил руками, помял грудь, огладил мою талию, бедра. Наклонился, провел губами по шее, и у меня мурашки выступили по всему телу.
— Не прямо сейчас, пока нет времени устраивать свадьбу и еще подготовиться надо. Через полгодика примерно.
— Да, — словно под гипнозом ответила я.
— Улетаем сегодня вместе?
— Да.
— Умница. Собирай вещи, такси через три часа.
Он подвел меня к шкафу, раздвинул створки и начал вынимать вешалки с моей одеждой. Я их тупо принимала и переносила на кровать. Потом мы вместе упаковали все в два чемодана.
Пришел кот, запрыгнул на самый большой.
— Я ее забираю себе, — предупредил кота хидосец. Кот молча сверлил человека взглядом. — Но она будет приезжать. Обещаю тебе.
Кот спрыгнул и убежал.
— Я очень люблю этого кота, — сказала я Йондэ.
— Принял к сведению.
— Йон? — опомнилась я и выпустила из рук сумку, куда запихивала обувь для танцев.
Он оторвался от своего телефона и вопросительно приподнял бровь.
— На сегодня реально купить еще один билет?
— На тебя билет давно оформлен.
— Как это?
— Мелкая, для шпионки ты слишком тормозишь, — рассмеялся он. — Я летел сюда за тобой. Чтобы забрать к себе в Хидо.
Мама, конечно же, пустила слезу. Долго обнимала меня, затем и Йона обняла.
— Будь с ней построже, Йондэ, не давай сесть на шею. И не потакай капризам. Она вообще девочка хорошая, но иногда хамит. Воспитывай ее.
— Обязательно так и сделаю, — одарил своей фирменной улыбкой матушку Йондэ.
Мама почти смутилась. Отчим долго жал руку хидосцу и хлопал того по плечу.
— Сочувствую тебе, парень. Она у нас девка вредная, не потакай ей.
Я закатила глаза. Йондэ сделал очень серьезное лицо.
Мы настояли, чтобы родители не ездили в аэропорт. Долгие проводы — лишние слезы. Да и я буду приезжать часто. Подумаешь, другое полушарие. Так рейсы частые и регулярные. И отношения между нашими странами вполне стабильные.
Из такси я написала сообщения Олегу, что уезжаю — теперь точно надолго, Сарати — что начинаю новую жизнь, но старых друзей не забуду, и Ольге, чтобы та не обижалась.
Олег ответил, что на мне все релизы и вообще их крайне устраивает, что я работаю по ночам (по их времени), но мне иногда придется приезжать (я пообещала). Сарати прислал кучу сердечек и пожелал кучу детей. Ольга пока ничего не прочитала. Ну, может быть, позже.
Йондэ взял меня за руку. Он шагал быстро — своими-то длинными ногами, а я бежала за ним и счастливо улыбалась. Глупо, наверное, смотрелась со стороны. Но мне было плевать. Мы как-то незаметно и быстро сдали мой багаж (я никогда не летала таким классом, для премиальных пассажиров была отдельная стойка), мгновенно минули таможенный досмотр. Меня там даже ни о чем не спросили, хотя обычно долго изучали (для сотрудников Агентства выезд всегда был чреват задержками). На меня снизошло ощущение покоя и радости — в этот момент я любила всех людей, любила саму жизнь, солнце, небо, снег, дождь. Я помахала спешащему нам навстречу мужчине. Он испуганно шарахнулся к стенке. Улыбнулась двум пинающим друг друга детишкам, те перестали драться и чинно зашагали вслед за заранее измученными предстоящей дорогой родительницами. Одна пожилая дама показала другой на меня пальцем, и обе сочувственно зацокали.
Йондэ остановился. Я по инерции врезалась ему в спину. Он вывел меня вперед, поставил перед собой, оглядел. Я надвинула на лоб любимую шапку с двумя помпонами — от быстрой ходьбы она съехала назад. Расстегнула короткую куртку — еще и жарко стало.
— Ты чего людей пугаешь? — спросил Йон.
— Я? — ахнула от обиды я. — Зачем мне это? — Тут меня озарило замечательной идеей: — Я тренируюсь общаться с твоими фанатками.
Хидосец заржал, нахлобучил шапку мне на нос и снова потащил вперед. До вылета было еще достаточно времени, и по пути к нашему гейту я разглядывала вывески многочисленных кафе и магазинов. Мой взгляд наткнулся на дверь с пиктограммой кровати — капсульный отель, и в мою головушку закралась бесподобная мысль. Я подергала своего спутника за руку. Тот притормозил и вопросительно оглянулся.
— У нас часик есть? — спросила я и молитвенно сложила руки.
— Зачем?
— Ну-у, — внезапно смутилась я. — Там отель, и мы могли бы... наверное... ну времени же много, потом тебе будет некогда...
Глаза Лима Йондэ округлились. Он посмотрел на меня, затем на вход в отель, снова на меня. Сгреб в охапку и похлопал по спине.
— Мелкая, ну ты и... Так, пойдем. Я тут приметил небольшое кафе, напою тебя кофе.
— С печеньками? — с кислым видом уточнила я.
— Обязательно, — хохотнул он. — В качестве компенсации.
Он продолжал качать головой и хмыкать под нос, пока вел меня к лесенке на второй этаж — там на небольшом пятачке расположилась действительно симпатичное заведение. Народу в кафешке было немного, и вскоре я поняла почему, цены там были... От них глаза округлила уже я.
Отдав гардеробщице мою куртку, Йондэ выбрал столик в уютном уголке под раскидистым искусственным деревом с романтическими фонариками в виде свечек, отодвинул мягкое кресло с резными подлокотниками и аккуратно задвинул, когда я села.
Официантка в кокетливом коротком платьице с белым кружевным воротничком положила перед нами меню. Йондэ пробежался по картинкам взглядом, затем стукнул пальцем по паре позиций. Моими пожеланиями он даже не поинтересовался, но я этим фактом не возмутилась, только откинулась на спинку кресла и отстранилась от происходящего. Хидосец выбрал именно то, на что указала бы я сама — отлично запомнил мои пристрастия. Себе он, конечно же, заказал чай и сок из какого-то экзотического фрукта. По картинке я его не узнала, а Йон аж оживился, увидев его в меню.
Официантка записала заказ и тут вдруг взглянула Йондэ в лицо. Глаза девушки остекленели. Узнала? Точно. Выражение лица Лима Йондэ мгновенно изменилось. Никогда его таким не видела. От него одновременно веяло и холодом «близко не подходи», и улыбался он ну о-о-очень дружелюбно. Как это могло сочетаться? А хрен его знает. Профессионал, одним словом.
— А вы, случайно, не... — начала лепетать девушка, затем вспомнила, что посетитель не один, и уже очень пристально попыталась рассмотреть меня.
Не вышло. Пока она лупила глазки на Йондэ, я заправила косы под шапку, шапку надвинула на лоб и высоко подняла ворот водолазки. Еще и руки скрестила на груди и сползла под стол. Хидосец повернулся ко мне, лицо его было абсолютно непроницаемо. Девушка моргнула, чуть ли не помотала головой, затем снова посмотрела на Йондэ. В ее глазах мелькнуло сомнение.
— А можно еще лукошко печенек? — попросила я демонстративно на родном языке.
— Да, разумеется, у нас как раз отличная домашняя выпечка, — вспомнила про свои обязанности официантка. — Лукошко?
Я радостно закивала. Девушку как ветром сдуло.
— Что такое лукошко? — Йондэ со смеющимися глазами попытался повторить незнакомое слово.
Я не была уверена, что мне принесут именно «лукошко», поэтому вытащила из кармана телефон и нашла картинку во Всемирке. Деревенской девочки, да. Йондэ снова долго хохотал. Даже глаза утер.
— Слушай, — терпеливо дождалась я, пока любимый мужчина нахохочется, — ты всегда так фанаток отпугиваешь?
— Зачем мне их отпугивать, — снова заржал музыкант, — когда у меня для этого есть ты.
Он ткнул в меня пальцем. Я на всякий случай отодвинула подальше чайничек с только что принесенным горячим ароматным чаем. Официантка была другая.
В самолете я достала телефон и как та провинциальная девица начала щелкать салон первого класса. Отправила маме с каментом «Когда твой жених — прынц» и заодно попрощалась до высадки. Маман в ответ выслала скрин окна приложения, отслеживающего полеты. Вот параноик. Впрочем, летать она боялась почище меня. Только я иногда летала (потому что иных вариантов не было), а она исключительно машиной или поездом.
Мы разложили кресла, у меня начался мандраж, но я его отогнала, углубившись в исследование коллекции доступных для просмотра на борту фильмов. Йондэ завладел моим телефоном и с интересом изучал изменения в плейлистах. Заметив, чем он занят, я напряглась. Но ситуацию он не облегчил, все-таки задав пугающий меня вопрос: «Почему именно такой выбор?» Я вздохнула. Ну как мне ему ответить и не обидеть? Мне было просто ляпнуть что-то такое на любом музыкальном форуме в теме любой группы, но сказать самому близкому человеку всю правду в лицо? Творческому человеку? Однажды я честно высказала мнение одному знакомому писателю про его книгу. Писатель страшно обиделся и вычеркнул меня из друзей. Я сама очень спокойно относилась к критике, а после того, как моя единственная книга поступила в продажу, получила много разных, в том числе злобных и откровенно ругательных отзывов. И далеко не все из них были аргументированными. Последние я читала и иногда даже принимала к сведению, а вот тех, кто осуждал, потому что, к примеру, жанр не его, я игнорила. Но то была я. С единственной книгой и своеобразной сетевой популярностью, а Йон, с его фанатами и армией антифанатов?
Лим Йондэ внимательно следил за выражением моего лица. И улыбался. Искренне так.
— Не рок, да?
— Вот это, что я вывела отдельно, вполне себе... лайт-рок, — постепенно воодушевлялась пониманием в его глазах я. — А про ветра и вовсе потрясающе, я ее на звонок поставила. Общий.
— Ладно, — усмехнулся музыкант, — думаю, новый альбом тебе придется больше по душе. Там только мои песни. И есть пара «тяжелых». В Пичхане я заключил договор о партнерстве с одним агентством. Теперь у меня свой собственный лейбл.
— Да? — искренне обрадовалась я. — Это же так круто! Поздравляю тебя! Больше никаких навязанных чужих песен? — Я захлопала в ладоши. — И рок? Только рок?
— Посмотрим, — улыбнулся он. — Ты как ребенок, честное слово. Только тебе не конфетку надо, а череп.
— Да-а! И напалмом все залить.
— А с виду милая такая девочка с косичками.
— А давай ты для меня песенку сочинишь? Колыбельную! — заканючила я.
— Про то, так герой будет на меч кишки врагов наматывать?
— Ды-а!
— Детский сад!
Я надула губы, изображая типичную хидосскую милашку, он тут же пальцами их и прихватил.
— Мне очень нравится, как ты поешь, — призналась я спустя некоторое время. — И когда вот так немного хрипло. Я очень люблю концерты. Я хочу на твой концерт. Но только в зале быть. И чтобы звук был на моем месте самый-самый. Но твои фанатки в зале сидят, а мне нравится отрываться. Ну там слэмиться, ты же понимаешь, да? Я засыпала под твой голос все эти дни без тебя. Мне так сладко-сладко спалось...
Йондэ накинул на меня одеяло, поправил ремень. Я взяла его руку.
— Ужасно боюсь летать, — зевнула я. — Но вот если ты рядом, мне все равно куда и сколько лететь. С тобой мне не страшно.
Мне понравилось!